Дом огней

Донато Карризи, 2022

Донато Карризи – известный итальянский писатель и сценарист, специалист в области криминалистики и поведенческих наук, лауреат итальянской премии Bancarella (2009), французской премии Prix SNCF du polar (2011) и других, автор бестселлеров, переведенных на 30 с лишним языков и расходящихся многомиллионными тиражами. Три свои книги – «Девушка в тумане» (2017), «Девушка в лабиринте» (2019) и «Я – бездна» (2022) – Карризи сам экранизировал. «Дом огней» – продолжение его блестящих романов «Дом голосов» и «Дом без воспоминаний». В доме на холме живет десятилетняя девочка по имени Эва – без родителей, но с домоправительницей и финской студенткой, она же няня, Майей Сало. А еще у Эвы есть воображаемый друг, и то, что говорит и делает этот друг, вызывает тревогу. Майя обращается к Пьетро Джерберу, флорентийскому гипнотисту, который работает с травмированными детьми, – тот, правда, и сам после событий предыдущих романов не в лучшем душевном состоянии, однако помочь Эве больше некому. Джербер берется за дело – и выясняется, что Эвин воображаемый друг знает о Джербере слишком много. Этот таинственный друг знает даже обстоятельства, которые сопутствовали смерти Джербера много-много лет назад… Впервые на русском!

7

Они немного помедлили, дав девочке время вернуться к себе в комнату. Услышав, как этажом выше хлопнула дверь, Джербер и Майя стали подниматься по лестнице.

— Я бы хотел остаться с ней наедине, — сказал он девушке, когда они подошли к порогу комнатки.

Та не возражала.

— Как скажете, доктор.

В зеленых глазах Джербер прочел надежду и тревогу. Не хотел бы он увидеть разочарование в этом взгляде.

Он постучал в дверь. Но потом решил войти, не дожидаясь приглашения.

Последний закатный свет багровым отливом медленно отступал к окну, открывая дорогу вечерним теням.

Мебель в комнате была и современная, и старинная. Кровать под балдахином, внушительный белый шкаф. У стены — секретер девятнадцатого века, на нем — компьютер с радужными наклейками: единороги. Обои с веселенькими маргаритками, явно относящиеся к более позднему времени, чем вся постройка. Много игр, целая полка плюшевых зверушек.

Эва сидела на персидском ковре, спиной к двери, ее согнутые в коленях ноги были вытянуты в сторону и походили на хвост маленькой русалки. На ней было темное платьице и красные бархатные тапки. Длинные золотистые волосы падали на спину. Она баюкала куклу, напевая колыбельную песенку.

— Можно? — спросил психолог, надеясь, что девочка обернется на голос.

Но Эва будто бы его не заметила.

Джербер не стал падать духом. Такое часто случалось с его пациентами: дело не в упрямстве и не во враждебности, они просто хотят сначала оценить, можно ли доверять пришельцу. Их внимание приходится завоевывать. И это справедливо. Не снимая плаща, Джербер тоже сел на пол и скрестил ноги. Поза довольно смешная, и он надеялся вызвать у девочки улыбку, когда та обернется и поглядит на него. Но все оставалось по-прежнему.

— Какая у тебя красивая комнатка, — похвалил доктор, чтобы сломать лед. — Теперь я понимаю, почему ты не хочешь выходить из дому.

Девочка промолчала; она по-прежнему качала куклу и напевала песенку.

— Думаю, кто-то предупредил тебя, что я сегодня приеду, — продолжал Джербер.

Эва всего лишь кивнула.

Джербер воспринял это как поощрение к дальнейшей беседе.

— Кто говорил с тобой обо мне — Майя? — спросил он в надежде, что беседа завяжется.

Никакой реакции.

— Значит, синьора Ваннини, — заключил доктор.

На этот раз Эва еле заметно покачала головой и резко прервала песенку. В комнате воцарилась тишина.

Хочешь заставить меня поверить, что это был твой невидимый дружок, подумал психолог. Хитрый ход: сразу заявить о его реальности, размышлял он. Следовало ей подыграть, но действовать нужно осмотрительно.

— Если ты ждала меня, то знаешь, зачем я пришел, — заявил доктор, давая понять, что ему безразлично, кто предупредил девочку.

Джербер решил не упоминать о воображаемом друге. Пусть Эва первая заговорит о нем.

— Ты ведь не будешь возражать, если во время разговора я буду делать записи, — сказал он с утвердительной интонацией, вынимая из кармана плаща чистый блокнот в черной обложке и неизменную авторучку.

На этот раз девочка обернулась и пристально взглянула на него. У нее была очень светлая кожа, только губы красные. Светлые брови и ресницы обрамляли глубоко запавшие глаза, будто подернутые тонким слоем льда.

Она словно явилась из прошлых веков.

— Он не хочет, — еле слышно проговорила девочка, сотканная из лунного света.

Ошеломленный тем, как она выглядит, Джербер не сразу понял, что речь идет о мальчике, созданном ее воображением. Спорить он не стал и положил ручку и блокнот на пол.

— Мне уйти? — спросил доктор, надеясь, что ответ будет отрицательный.

Эва покачала головой:

— Он говорит, ты можешь остаться.

Раз уж она сама заговорила о дружке, психолог решил попытаться.

— Он сейчас с нами?

Девочка с минуту помедлила. Потом подняла руку и указала на что-то за спиной Джербера.

Прекрасно зная, что все это выдумки, психолог все равно как-то оробел и не сразу обернулся, чтобы проверить.

У стены, подле большого белого шкафа, стояло кресло с подлокотниками. Погруженное в полутьму. Пустое.

— Ты просто знаешь, где он находится, или можешь его видеть? — спросил Джербер, глядя в том направлении. Майя что-то говорила о голосах.

— Я его слышу, и все, — отвечала девочка.

Очень удобно, подумал Джербер, не придется его описывать. Он отвел взгляд от кресла, решив его игнорировать. Снова повернулся к Эве.

— Почему ты его слышишь, а другие — нет? Ты об этом задумывалась?

— Если ты нам не веришь, он не будет говорить с тобой.

Реплика Эвы озадачила Джербера: его всегда поражала способность детей к манипуляциям.

— Когда ты услышала его в первый раз? Можешь вспомнить?

Эва ответила, не задумываясь:

— Как-то летом, но я тогда была еще маленькая.

— Расскажешь, как это было?

— Он открыл мне секрет.

— Что за секрет?

— Сказал, куда закатился мячик. А я его искала несколько дней.

Майя, вспомнил Джербер, говорила, что у нее пропали не особо ценные личные вещи: коралловые бусы, помада, как-то раз одна теннисная туфля.

— Думаешь, это он забрал твой мячик?

Похоже, девочка согласилась с таким предположением.

— Он такой противный.

Шизофреники — клептоманы, напомнил себе Джербер. Их ложные ипостаси склонны забирать то одно, то другое и возвращать на место, доказывая всем, что они реальны.

— И ты никому не сказала, что познакомилась с новым дружком?

Девочка покачала головой:

— Потому что он ушел. Но потом то и дело возвращался.

— Хочешь сказать, возвращался время от времени все эти годы?

Эва с готовностью кивнула: да, доктор не ошибся.

— Стало быть, время от времени появлялся его голос, потом ты вдруг переставала его слышать. Я правильно понял?

— Да… Но в этот раз он говорит, что хочет остаться.

Эва положила куклу, которую баюкала. В эту секунду Джербер разглядел синяк на ее запястье. Не следовало пока намекать на агрессивный характер воображаемого друга. Всему свое время: нужно двигаться вперед постепенно.

— Говорят, ты не знаешь, как его зовут.

— Я спрашивала, но он, наверное, не хочет мне говорить.

— Но ты зато можешь спросить, как он выглядит, — бросил Джербер пробный шар, пытаясь приблизиться к сути вопроса.

Эва устремила взгляд на что-то за его спиной. Психолог не стал оборачиваться: он знал, что девочка смотрит на кресло. По выражению ее лица можно было судить, что она внимательно слушает.

Будто получает от кого-то инструкции, подумал Джербер.

— Он не согласен, — сказала Эва, снова обращаясь к доктору. — Он говорит, что покажется, когда наступит нужный момент.

«Какой такой момент?» — спросил себя Джербер. Но решил не углубляться.

— Нельзя ли нам хотя бы узнать, сколько ему лет?

Та же сцена, что и прежде, но на этот раз Эва ответила:

— Он не такой, как другие дети. Он совсем не растет. — В голосе девочки слышалась нотка удивления. — Ему навсегда пять лет.

В голову Джербера снова закралась мысль о Дзено Дзанусси, хотя он и поклялся себе напрочь исключить его из беседы.

Снова синхроничность. Очередное проклятое совпадение.

— Хочу поблагодарить тебя за это, — заявил он, нашарив в кармане письмо, полученное от Майи. — Аримо, — прочел Джербер. — Где ты выучила это слово?

Девочка взглянула на него искоса, будто вопрос ее насторожил, и убежденно проговорила:

— Письмо писала не я.

Джербер не понимал, куда она клонит.

— Но Майя сказала, что ты дала ей письмо…

— Я только передала, — подтвердила Эва и умолкла.

Воображаемые дети не пишут настоящих писем, хотел бы он возразить: очередная выдумка вывела психолога из себя. Но нужно оставаться в игре — не он диктует правила, во всяком случае пока. Джербер положил письмо обратно в карман и задумался над следующим ходом. И вдруг задал совершенно несуразный вопрос:

— Может быть, твой друг скажет, как он одет?

На мгновение перед его глазами мелькнула картина того июльского воскресного дня. Последний раз, когда он видел юного Батигола в саду виллы в Порто-Эрколе, на нем была футболка цветов «Фьорентины», а на спине — номер его кумира, девятка.

Эва вновь стала советоваться с кем-то сидящим в кресле и через какое-то время, которое Джерберу показалось бесконечным, заявила:

— Он сказал, у него ее больше нет.

— Чего нет? — спросил психолог чуть дрогнувшим голосом.

Девочка пожала плечами:

— Не знаю. Он сказал только это.

Какая-то бессмыслица, но сердце у Пьетро Джербера бешено застучало, он был сражен наповал. Но ни в коем случае не мог допустить, чтобы Эва это заметила. Было бы непростительной ошибкой позволить девочке догадаться о том, как сильно может она затронуть его чувства. Он выждал несколько секунд, чтобы успокоиться, и наконец решился:

— Спроси, будет ли он говорить со мной.

Девочка передала просьбу.

— Да, он согласен.

— Хорошо, — кивнул Джербер, поднимаясь с пола, где сидел в неудобной позе со скрещенными ногами. — Завтра я вернусь, и мы поиграем в одну игру.

— В какую игру? — заинтересовалась Эва.

— Тебе понравится, — заверил ее гипнотизер. — В нее играют, пока спят.