Жить, чтобы вспомнить

Доминика Коллосски, 2021

Как исправить ошибку, совершенную за тысячу лет до нашей эры? Сколько бед может повлечь за собой одна встреча и сколько жизней потребуется, чтобы все исправить? Аннетт живет обычной, скучной жизнью и только благодаря таблеткам может прожить насыщенную жизнь ее героини дерзкой Кошки, принцессы, которую выдают замуж насильно и которую спасает бандит, решающий сыграть с ней злую шутку… Мужчина, прожигающий жизнь, ради развлечения собирается ограбить квартиру, но, увидев там умирающую девочку решает рискнуть всем и отнести ее в больницу. Тогда он еще не знал сколько проблем принесёт ему этот отчаянный шаг. Она становится его искуплением, но сможет ли он воспользоваться шансом изменить свою жизнь… Из века в век все повторяется, а что если последняя жизнь была дана им, чтобы все вспомнить и изменить свою судьбу? А быть может это всего лишь сон?

Снова крик

1

Матери Аннетт отдали одежду дочери, ей же родители привезли чистую белую майку с принтом и темно-синие джинсы (за последнее время она сильно похудела, поэтому старые джинсы теперь стали ей велики, а ремень пришлось затянуть до последней дырочки). Не успели они выйти из палаты, как их остановила медсестра.

— Девушка, — обратилась она к Аннетт. — вы забыли. — медсестра протянула ей черную кожаную куртку.

— Аннетт, я не помню у тебя такой куртки. — сказала мать. — Вы, наверное, ошиблись. Это не наше.

— Но девушка была в этой куртке, когда ее сюда доставили. — пояснила медсестра.

В глазах матери промелькнула такая ярость, что дочке показалось, что та сейчас же разорвет эту куртку вместе с медсестрой. Аннетт вообще слабо помнила в чем была одета. Не исключено, что она просто забыла снять куртку, когда вернулась домой.

— Благодарю. — сказал отец и забрал куртку.

Опираясь на руку матери Аннетт вышла из больницы и села в машину на заднее сиденье. Отец занял водительское сиденье и легким движением закинул черную кожанку к девочке. Девочка пролежала в больнице почти неделю, а если быть точным, то 6 дней (ее хотели выписать на пятый день, но мать настояла на еще одном «профилактическом» дне). Ко всему прочему, еще на неделю у нее рекомендуемый больничный и на полгода отписка от физкультуры. Конечно, любой ребенок на ее месте прыгал бы от радости до потолка и провел бы эти «выходные» отсыпаясь и целыми днями смотря телевизор, но после ужасного приступа у Аннетт появилось жгучее желание прочувствовать то, что она, как ей казалось, упустила: студенческие будни (она училась в колледже), прочитать книги, которые не прочитала за потерянные года, одеваться как можно ярче, завести друзей, поругаться с лучшей подругой (но потом, конечно же, помириться), найти любовь… Сотни мыслей и желаний мелькали в ее голове, но как же успеть все это за такой короткий отведенный ей срок, о котором она даже не догадывалась? Оставалось каких-то три месяца, а столько вещей в мире, с которыми она не знакома, столько еды, которой она не пробовала, столько стран, которых она уже никогда не посетит. Куда же выпали года ее юности? А какие чувства испытывает человек, когда только начал жить, но уже находится на краю пропасти? Когда человек переполнен жаждой жизни, которую утолить не имеет возможности?

В машине было душно и отец включил кондиционер. Поежившись, Аннетт подтянула к себе кожанку и накинула на плечи, увидев, как мать покосилась на нее через зеркало заднего вида. Они ехали в машине по знакомой местности, но все дома казались какими-то иными, будто ее, как Элли, унес ураган, пока она лежала в больнице. Прижавшись к окну, она с детским любопытством и восторженностью глядела на серые дома, мерцающие светофоры, шумные автобусы и небольшие цветные, словно игрушечные, машинки. А какой интерес у нее вызывали люди, сидящие в этих машинах: каждый едет по своим делам, у каждого свои мысли, цели, чувства, эмоции. Кто-то спешил по делам, кто-то ехал неторопливо, создавая пробку, кто-то начинал нервно гудеть, а кто-то наслаждался громкой музыкой, которую слышали даже его соседи по дороге.

Они остановились на светофоре и Аннетт переместилась к другому окну напротив также остановилась машина наверху которой были привязаны велосипеды. Она вгляделась в эту конструкцию. Лишь один раз в жизни она ездила на велосипед, когда в детстве ее друг во дворе пытался научить ее ездить, чтобы кататься вместе по соседним районам. Он выдвинул теорию, что, чтобы научиться ездить, нужно забраться на высокую гору и велосипед сам повезет ее, тогда и научится. Но гор поблизости было не видно, и они решили, что горка на детской площадке во дворе ничем не хуже. Они кое-как затащили на нее небольшой детский, но уже двухколесный велосипед. Друг пытался подбодрить Аннетт, но она чувствовала, что это очень плохая идея, лучше вообще никогда не ездить, чем вот так. Она уже собиралась отказаться, как он толкнул велосипед девочки, и она полетела, но полет ее был недолгим. Она упала с велосипеда на середине пути и сломала руку. Мальчик, перепугавшись, побежал к ее подъезду и набрал дрожащей ручкой код. Тут же выбежала мама и они поехали в больницу. Тогда ей было всего пять лет, а ее другу шесть.

Внимание Аннетт привлек крик детей. В машине напротив на заднем сиденье двое детей, мальчик и девочка, усиленно махали ей. Мальчик корчил рожицы, а девочка добродушно улыбалась с большим леденцом в руках. Аннетт улыбнулась в ответ и неуверенно помахала рукой. Тогда загорелся зеленый свет, и они двинулись, теперь машина с угрожающей конструкцией из велосипедов оказалась на три машины впереди. Они ехали медленней, будто весь мир пытался сделать так, чтобы она успела насладиться этой поездкой. На секунду Аннетт поразила мысль: Будут ли у нее когда-нибудь такие же милые сорванцы и преданный муж или она уже похоронила всякую надежду на светлое будущее в роли хранительницы очага?

Вдруг ее взгляд поймал безликий человек на мотоцикле. Зыркнув в ее сторону, он попытался немного приблизиться к их машине. Испугавшись, что сейчас он заденет их, девушка отшатнулась, схватившись за переднее сиденье, но мужчина просто перестроился ближе к машине, продолжая ехать в параллель. Оценив дорогу впереди, голова в шлеме повернулась в сторону Аннетт. Она не видела его глаз, но точно знала, что он рассматривал ее. Мужчина помахал рукой, но на этот раз девушка не ответила, опасливо следя за каждым его движением. Их машина повернула налево, а мужчина проехал дальше вперед. Аннетт подскочила к заднему окну, проводив его взглядом. Мужчина был одет в потрепанную безрукавку зеленовато-песочного цвета из плотной ткани с разнообразными нашивками. На улице было достаточно жарко, даже душно, но ему, наверно, было хорошо: он может почувствовать кожей прохладу, которой в это лето очень не хватало. Однако, в ее сознание запал не сам образ мужчины, а немного выцветшая, но не потерявшая красок, татуировка от плеча до локтя. Это было нечто из древнего Египта: рассмотреть деталей она не успела, но в глаза ей бросился жук скарабей рядом со странными манускриптами и, как фоном, голубое небо. Этот рисунок был до боли знакомым, но Аннетт никак не могла вспомнить где же могла его видеть. Даже детство свое она вспоминала с трудом, а в подростковом возрасте она почти ни с кем не общалась, но среди ее немногочисленных знакомых точно не было никого с татуировками, тем более такими яркими.

Когда они вошли в квартиру (надо заметить, что ехали они в полной тишине), мать помогла дочке раздеться и, повесив куртку в шкаф, прошла на кухню.

— Будешь чай? — спросила женщина у дочки немного трясущимся голосом. — Тебе сейчас нужно что-нибудь сладкое для крови.

— Хорошо, спасибо. — Аннетт следом за мамой прошла на кухню и села спиной к плите. Она начала рассматривать кухню: она была очень светлая и яркая, но глаза от этого света у нее не слезились, как обычно. Казалось, она совершенно не помнит ничего, из того что происходило после переезда. Когда она попалась первый раз под кайфом, родители уже задумались о переезде в более благополучное место, тем более метро было далеко от дома, а Аннетт нужно будет как-то добираться до института. Позже, когда такие «попадания» превратились в систему, родители сделали все, чтобы как можно быстрее сменить место жительства, но было уже поздно. Они купили квартиру в одном из самых благополучных и озелененных районов Москвы, начали искать школу, чтобы девочка могла закончить два выпускных класса. Но, видя полное равнодушие к чему-либо со стороны Аннетт, мать приняла решение отправить ее в ближайший колледж, чтобы девочка могла получить хоть какое-нибудь среднее образование. Первый ее год пролетел незаметно (для первокурсников всегда делают поблажки во время сессии), тем более она даже смогла найти «единомышленника» в этом колледже, который помогал достать то, что ей стало так жизненно необходимо. На второй год поднялся вопрос об отчисление, ее «единомышленника» отчислили в конце первого курса так, как он попался курящим в туалете, скажем так, «не сигареты», но Аннетт всегда была более внимательной, чем он. На втором курсе она снова вернулась к своим дражайшим «белым глазам», которые пересыпала в баночку из-под витаминов. Она продолжала посещать колледж, но морально она была далеко от этого места. И все-таки за хорошую посещаемость ее продолжали аттестовывать, но конечно же на самые низкие баллы, необходимые для перевода. И вот почти через неделю у нее начнется третий курс. Аннетт была в предвкушении сладкого мгновения первого сентября. Она понимала, что больше никогда не вернется к прошлой жизнь. Она станет тем, кем всегда так хотела быть. Той идеальной, воспитанной, умной, добросердечной Кошкой. Пускай она упустила два года обучения, но она все наверстает. Возьмет много книг в библиотеке по каждому предмету и будет наверстывать все дома. С этого дня все наладиться, все будет хорошо…

— А где папа? — спросила девочка.

— Он пошел за тортом, все-таки такой праздник. — печально улыбнулась мать и поставила на стол три кружки с горячим чаем.

— Как я попала в больницу? Прости, вы, наверное, сильно испугались, когда увидели меня без сознания. — проговорила Аннетт и попыталась пошутить: — Обещаю больше так не делать.

Мать помолчала, не зная, что ответить. Конечно, ей не хотелось рассказывать про того уголовника, но стоило ли обливать дочку враньем в последние несколько месяцев ее жизни.

— Если уж мы начали говорить о больнице, пообещай мне, пожалуйста, что ты пройдешь обследование. — попросила мать. — Конечно, когда будешь чувствовать себя получше.

— Обещаю. — кивнула девочка и отпила немного чая. — А можно один вопрос, в котором я очень не уверенна?

— Задавай. — с подозрением ответила мать.

— Я почти не помню, как попала в больницу, но я помню, когда я в первый раз там очнулась, я увидела какого-то большого мужчину. Конечно, правда, больше услышала, чем увидела, но точно знаю, что это был не папа. Он сказал что-то вроде: «Цепляйся за жизнь как кошка и выберешься.» Мне кажется я правда выжила благодаря ему. — с каждым произнесенным словом, лицо матери все больше мрачнело, а на последней фразе ее даже передернуло. — А вдруг это мой ангел хранитель? Он пришел ко мне, чтобы я начала новую жизнь…

Конец ознакомительного фрагмента.