Жить, чтобы вспомнить

Доминика Коллосски, 2021

Как исправить ошибку, совершенную за тысячу лет до нашей эры? Сколько бед может повлечь за собой одна встреча и сколько жизней потребуется, чтобы все исправить? Аннетт живет обычной, скучной жизнью и только благодаря таблеткам может прожить насыщенную жизнь ее героини дерзкой Кошки, принцессы, которую выдают замуж насильно и которую спасает бандит, решающий сыграть с ней злую шутку… Мужчина, прожигающий жизнь, ради развлечения собирается ограбить квартиру, но, увидев там умирающую девочку решает рискнуть всем и отнести ее в больницу. Тогда он еще не знал сколько проблем принесёт ему этот отчаянный шаг. Она становится его искуплением, но сможет ли он воспользоваться шансом изменить свою жизнь… Из века в век все повторяется, а что если последняя жизнь была дана им, чтобы все вспомнить и изменить свою судьбу? А быть может это всего лишь сон?

Боль

1

Я накинул тяжелую куртку из плотной кожи и сел на мотоцикл (это было моим единственным средством передвижения. Когда мне требовалась машина, практически всегда под боком был мой т. н. «извозчик», который, хочу напомнить, кинул меня с умирающей девушкой на руках, оставив без транспорта. Зимой же я чаще всего передвигался на метро и автобусах). На секунду мне показалось, что за мной кто-то следит, но скорее всего это была просто паранойя из-за бессонной ночи. Оглянувшись, я одел шлем и завел байк. Через минуту я уже летел со скоростью 120 км/ч по постепенно заполнявшейся людьми, отправляющимися на работу, трассе.

Добраться до дома мне удалось только спустя 3 часа. Тогда уже было около 11 утра. Почему-то я думал, что доберусь быстрее. Бедная пара, не представляю, как они пережили эту ночь. Их единственная дочь (и все-таки я пришел к умозаключению, что это их дочь) исчезла, телевизор из ее спальни пропал, по всей комнате разброшены вещи из прикроватных тумбочек и шкафчиков, на полу валяется массивная спортивная сумка с (не до) — украденным жемчугом и, на конец, выбитое окно. Что вообще можно предположить, увидев такую сумасшедшую картину? Однозначно, что в такие момент человек начинает предполагать самое худшее. Я никогда раньше не сообщал плохие новости, хотя она все-таки жива, поэтому думаю новости не совсем плохие.

Припарковав мотоцикл рядом с подъездом, я посмотрел на себя в боковое зеркало: конечно, я потратил достаточно времени, чтобы побриться, но зато я выгляжу более приличным, даже помолодевшим. Пригладив седоватые волосы, я встал с байка, подошел к железной, выкрашенной в дешевую серую краску, двери и набрал на домофоне номер квартиры. Хрипловатый, но грозный мужской голос спросил кто это, и я ответил, что пришел на счет их дочери, тогда мерзкое пищание оповестило меня, что я могу зайти. Она жила на первом этаже, поэтому из маленького подъезда я сразу попал в квартиру, где меня ждал тот самый мужчина с хриплым голосом и красными глазами, а из комнаты выглядывала невысокая женщина с розовым заплаканным лицом.

— Что стряслось? — нервно спросил мужчина.

— Я хотел оповестить вас, что ваша дочка сейчас находится в больнице. — женщина тяжело вздохнула и, закрыв лицо рукой, прошептала: «Доигралась». — С ней уже все хорошо. Вчера я услышал какой-то шум из вашей квартиры, звонил несколько раз в звонок, стучал, но никто не открывал. Я решил посмотреть через окно и увидел, что все вещи были разбросаны, а рядом с кроватью кто-то лежал. Я выбил окно и найдя девочку в ужасном состоянии, вынес на улицу и вызвал скорую. Простите за окно, это первое, что пришло мне в голову. — Мужчина понимающие закивал.

— Благодарю, что спасли жизнь моей дочери. — он пожал мне руку.

— А что за сумка лежала в ее комнате? — подозрительно спросила женщина, надрывающимся голосом.

— Я без понятия. Возможно, она хотела сбежать. — мужчина, не отпускав мою руку, покосился на жену.

— А лестницу вы откуда взяли? Возле окна стояла лестница. — не унималась женщина.

— Я попросил у дворника, чтобы осмотреть квартиру. — ответил я с невозмутимым лицом. Женщина хотела еще что-то спросить, но я опередил ее. — Я могу чем-то еще вам помочь? — обратился я к мужчине.

— Ну что вы! Вы и так многое сделали для моей семьи! — ответил он и отпустил мою руку.

— А телевизор вы забрали как плату за жизнь Аннетт? — женщина сверлила меня агрессивным взглядом.

— Я не понимаю вас. Когда я лез в окно, никакого телевизора не заметил.

— Кто вы такой? — спросила она, пытаясь поймать мой взгляд.

— Я снимал квартиру на четвертом этаже. Вчера был мой последний день в этом доме. Я сегодня съезжаю. — пояснил я, отвечая на ее бешенный взгляд.

— Какую квартиру вы снимали? — я задумался, но женщина посчитала это своей победой. — Ты что не видишь, что он лжет! Это точно домушник! Он залез в квартиру, увидел Аннетт, вырубил ее, но потом его замучила совесть, и он решил отнести ее в больницу…

— Простите, но я не понимаю, о чем вы. — протяжно ответил я. — Ваша дочь в сто восьмидесятой больнице. Я не знаю, что еще вам сказать. До свидания.

— Не до свидания! Надеюсь больше никогда не увидеть твою уголовную спившуюся рожу! — Крикнула женщина мне в спину, ибо я уже направился к выходу. Как вы уже поняли я процитировал ее в начале этой истории, только в чуть более смягченном варианте (ведь все-таки я не уголовник, пока). Она крикнула еще что-то мне вслед и набросилась на, стоявшего в проходе, мужа, но я уже выходил из подъезда.

На самом деле ее можно понять: она ведь чуть не потеряла дочь и из-за бессонной ночи была на взводе. Да и она была практически права в своих суждениях, поэтому я, конечно же, не в обиде. Тем более вряд ли мы еще когда-то встретимся. Я сел на мотоцикл и, надев шлем, поехал прочь. Больше не хочу никак пересекаться с этой семьей. И все-таки мне жаль девчонку, она еще такая молодая и уже так страдает здоровьем. Надеюсь с ней все будет хорошо. Что же с ней такого произошло? Что это был за приступ? Я начал вспоминать увиденное тем вечером, но никак не мог припомнить ее лица. Хоть я точно и не знал, как она выглядит, но в памяти четко закрепилась мысль, что мы уже где-то встречались. Но где мы могли видеться? В те места, в которых бывал я, вряд ли бы когда-то могла зайти такая как она. И даже бы если и зашла, то уж точно не вышла бы. Нет, где-то я точно ее видел. Так дальше продолжаться не может. Если я не выясню в ближайшее время что же это был за «судьбоносный переворот», то точно буду думать о ней до конца жизни, а за этим может последовать влюбленность в призрак или лучше сказать тень. Мне такого не надо.

Я резко развернул байк и поехал в больницу. Все равно в ближайшее время у меня не было никаких грандиозных планов. Можно развлечь себя иммерсивным детективчиком. Возможно, это даже вытечет во что-то интересное.

Когда я подъехал к больнице, родителей девочки еще не было. Конечно, ведь мотоцикл намного быстрее машины, да и жена скорее всего сейчас устроила мужу головомойку, а это минимум на час. Как же хорошо, что я не женат. Я зашел в больницу и начал искать взглядом уже знакомого врача. Увидев его, я сделал знак рукой, и он сразу же подскочил ко мне.

— Я сейчас очень занят. У вас что-то срочное? — спросил он, перебирая бумаги.

— Как себя чувствует девушка, которую доставили сегодня ночью в тяжелом состоянии? Остановка сердца, интоксикация… — начал напоминать я ему о состоянии Аннетт с легким отвращением.

— А, я вас помню. — кивнул врач, не отрывай глаз от бумаг. — Я думал вы уже уехали.

— Я отъезжал, но решил вернуться. — ответил я. Врач с подозрением посмотрел на меня.

— Можете не переживать. Она очнулась, но все-таки я бы посоветовал бы ей основательно подойти к проверке своего здоровья. — Я хотел спросить, что с ней, но врач перебил меня. — Простите, я правда очень спешу. До свидания.

Я попрощался с врачом и направился к выходу. Машина ее родителей только подъехала к больнице. Я тут же надел шлем и, сев на мотоцикл, пронаблюдал как они вбежали в здание. Теперь она будет под их присмотром. В больнице она в безопасности, но после выписки нужно будет проследить за их жизнью первое время. Вполне может быть, что это неблагополучная семейка алкоголиков или, еще хуже, наркоманов. Тогда девочку нужно будет вытаскивать оттуда (я придумаю куда пристроить ее, нужно будет думать, после того как узнаю сколько ей вообще лет). Конечно, пока обо всем этом думать рано. Все с ней будет хорошо и без моего вмешательства, однозначно. И почему меня вообще так волнует ее судьба? Она мне никто. Или это что-то типа «Стокгольмского синдрома» и я «влюбился» в того, кого спас, как влюбляются пленники в своих похитителей? Слово «влюбился» я обозначил в кавычки, потому что в моей жизни уж точно не будет больной малолетки, которая хоть как-то будет связанна с этим словом. (Заранее хочу обозначить, что историю, которую я вам рассказываю, это не любовный роман. Не надо рассчитывать на внезапно вспыхнувшую любовь или страсть. Уж точно не в этой жизни.)

2

Женщина с паникой в глазах вбежала в больницу. Чуть медленней за ней бежал мужчина, ее муж. Она чуть ли не запрыгнула на женщину на стойке регистрации.

— Где моя дочь? — крикнула она, регистраторша испуганно отшатнулась.

— Женщина, не нервничайте. Назовите имя и фамилию пациентки. — протараторила та.

— Аннетт К***. Как она себя чувствует? Она жива? — регистраторша быстро забила ее фамилию и имя в компьютер.

— Простите, но у нас в больнице нет пациентов с таким именем. Я вам даже больше скажу, таких пациентов не было даже за этот год. — она слабо улыбнусь, но испугавшись взгляда женщины, она начала перебирать бумаги, лежащие на столе. — Простите, ничем не могу помочь.

— Женщина, — видя бешенные искры в глазах жены, муж отодвинул ее от стойки и начал уточнять: — Сегодня ночью к вам поступила пациентка, молодая девушка семнадцати лет. Скорее всего ее доставил сюда высокий, седоватый, широкоплечий мужчина. Не думаю, что он с ней знаком, поэтому скорее всего в базе не записаны ее фамилия и имя.

— Да, точно. — кивнула женщина. — Он, кстати, тоже сейчас приходил, только что ушел.

— Ах он сукин сын! — крикнула женщина, но муж снова отодвинул ее от стойки.

Регистраторша позвонила кому-то и через пару минут возле стойки появилась молодая медсестра.

— Отведи их в третью вип-палату — указала регистраторша и снова начала раскладывать бумаги, параллельно отвечая на звонки.

— Откуда взялась вип-палата? Это какой-то новый развод? А после ее выписки вы выставите нереальный счет? — возмущалась женщина.

— Не волнуйтесь. — ответила медсестра, гордо держа спину. — Вип-палата с лечением оплачена до вечера.

— А кто ее оплатил?

— Видимо тот самый «сукин сын». — саркастично ответил муж.

* * *

Они зашли в палату и увидели Аннетт, которая слабо глядела на них из-под отекших век. Мать бросилась к дочери, но остановилась возле кровати и, присев на край, оглядела ее печальным взглядом.

— Просто ничего мне не говори. — с трудом проговорила Аннетт. — Давай забудем все что было до сегодняшней ночи. — она попыталась открыть глаза как можно шире, будто от этого мать больше проникнется ее речами. — Я изменюсь. — прошептала она.

Мать закивала головой и по ее щекам потекли слезы. Стоя у двери, отец поджал губы и долго смотрел на них, будто обнимая взглядом.

Через полчаса, когда мужчина отправился за кофе для себя и чаем для жены, возле кофейного автомата его поймал лечащий врач Аннетт.

— Здравствуйте! — врач пожал ему руку. — Простите, что я не подошел к вам раньше, был очень занят. Я лечащий врач вашей дочери.

— Добрый день! — ответил мужчина. — Ничего, рад познакомится.

— Взаимно. Значит вы получается ее отец? — мужчина кивнул. — Хорошо, я бы хотел поговорить с Вами, нужно обсудить несколько деталей. Пройдемте ко мне в кабинет.

Мужчина последовал за врачом. Зайдя в кабинет, врач сел в рабочее кресло, а мужчина напротив него. Врач недолго разглядывал его и обдумав то, о чем ему предстоит говорить, начал:

— Скажите, Вы были в курсе, что ваша дочь употребляет наркотические вещества? — серьезно проговорил он.

— К сожалению, да. — подтвердил мужчина.

— Почему же к сожалению? Когда вы знаете суть проблемы, вы имеете шанс ее решить.

— К сожалению, потому что мы с женой не можем ничего сделать. Мы не знаем, как с ней бороться.

— Вы сказали «вы с женой», то есть у вас полная семья? — уточнил врач.

— Да, конечно. Не ищите причины, почему она начала это делать. — покачал головой мужчина. — Она единственный ребенок в семье, мы никогда ее сильно не ругали, но и не баловали как золотого теленка. Из-за некоторых причин, мы были вынуждены прожить одно время далеко от центра.

— Где конкретно?

— Давайте без конкретики. — вздохнул отец. — Из школы в школу мы ее возили, всегда следили за тем где и с кем она гуляет, но все же проконтролировать просто невозможно. Когда ей исполнилось пятнадцать, мы переехали, но тогда она уже начала…

— Я вас понял. — кивнул врач и что-то быстро записал на бумаге. — По крайней мере, я надеюсь вы не поощряете такого поведения.

— Нет, ну что Вы! — воскликнул мужчина. — Мы просто не знаем, как от этого избавиться!

— Избавиться от этого уже не получится. Я бы не хотел говорить такие громкие слова как «слишком поздно», но вы сами понимаете, что некоторые вещи нельзя исправить даже при вложении огромных денег и усилий.

— Сколько ей осталось? — прямо спросил отец Аннетт. Глаза врача расширились от неожиданного вопроса, обычно люди избегают прямоты, но рубить правду сразу тоже не стоит.

— У нее съедены почти все органы. В желудке дыра, предполагаю, что печени вообще не осталось, я не говорю уже о критическом нарушении гормонального фона…

— Она доживет до своего совершеннолетия? — мужчина поднял на него мокрые глаза.

— Если она доживет, это будет чудо. — отец тяжело вздохнул и, откинувшись на спинку стула, провел рукой по щекам. — И все-таки я бы посоветовал пройти полное обследование, сдать все возможные анализы. Скорее всего врачи, которые специализируются на более узких сферах, найдут какой-то выход, но вы же сами понимаете, что в любом случае она уже не сможет жить привычной жизнью. Лечение будет предполагать многочисленные операции, скорее всего даже трансплантацию. Когда она очнулась, она сказала, что действительно хочет жить, но подумайте захочет ли она жить ТАКОЙ жизнью? Подумайте об этом не как отец, а как отстраненный человек. Я понимаю, что это трудно, но стоит попытаться. — врач помолчал и, попрощавшись с мужчиной, приступил к работе.

Мужчина долго не решался зайти в палату к дочери. Он ходил по холлу, ломая себе руки. Выпил три кофе и, купив четвертое, сел на кресло, стоявшее рядом с вип-палатой. Тряся ногой, он крутил в руках картонный стакан. Поднеся стаканчик ко рту, он вспомнил слова, которые говорила ему дочка очень часто до того, как начала употреблять. Она всегда просила его не пить много кофе, ведь оно вредно для желудка. «Тебе может стать плохо, а вдруг тебя вообще в больницу увезут. Папуля, ты мне живой нужен» — говорила она, повиснув ему на шею. По лицу мужчины потекли слезы, ведь теперь в желудке его дочери была огромная дыра и она вместо него лежит в больнице. Он вскочил на ноги и со всей силы кинул картонный стаканчик в стену. Крышка отлетела и кофе забрызгало стены. Упав на пол, стаканчик продолжил истекать недопитым черным кофе.

Мужчина зашел в палату: мама все не отходила от кровати дочери, боясь отпустить ее руку, будто прямо на ее глазах она может превратиться в дым и раствориться, словно ее никогда и не было.

— Ты принес чай? — спросила женщина, дернувшись на шорох сзади.

— Прости, забыл. — ответил он. Нужно как-то сообщить жене, что скоро она уже не подержит дочку вот так за руку. Лучше пусть эту новость сообщит он, родной человек, чем поставит перед фактом сухой врач. — Пошли, нужно уточнить на счет продления палаты. — он шмыгнул носом.

— А сам не можешь? — огрызнулась женщина.

— Там нужна подпись обоих опекунов. — женщина агрессивно вздохнула и вышла вслед за мужем.

— Куда идти? — спросила она, закрывая за собой дверь.

— Я сейчас разговаривал с лечащим врачом Аннетт. — женщина остановила на нем испуганный взгляд.

— И что он сказал? — протяжно спросила она, сглатывая комок, давящий на горло.

— Что, если Аннетт доживет до своего совершеннолетия, это будет чудо. — женщина зарыдала и бросилась в объятия мужа. — Но есть шанс, можно попытаться отсрочить и даже возможность вылечить ее. Доктор сказал, что нужно пройти полное обследование и тогда назначат операции. Это, конечно, все стоит огромных денег, но…

— О чем ты говоришь? — закричала женщина. — Какие деньги, когда речь идет о жизни ребенок? Да если понадобиться, я лично стану донором!

— Но после всех многочисленных операций она останется инвалидом. — заключил муж.

Женщина закрыла лицо руками и, тяжело вздохнув, посмотрела куда-то в сторону.

— По крайней мере она будет жить. — ответила жена.

— Жизнь ли это? — вопросил мужчина, но женщина сразу же отстранилась от него.

— Неужели тебе просто жалко денег? Тебе жалко денег на жизнь своей дочери! — закричала она.

— Ты что несешь? Подумай сама: она не сможет ходить, а если вообще двигаться? Не сможет услышать наши голоса? Увидеть нас? Об этом ты не подумала?

— Но она будет чувствовать нас! Она будет жива! Как только она оклемается, пройдем обследование. — твердо сказала женщина и направилась в палату. — Принеси мне крепкий чай, мы здесь на долго. — бросила она, входя в палату.