Охота на Гитлера

Дмитрий Юрьевич Власенко, 2017

Советский разведчик-нелегал Александр Шнайдер должен организовать покушение на Гитлера. Беда в том, что большую часть времени он играет роль полковника СС. В результате Шнайдер иногда и сам не понимает, кто он: русский или немец, фашист или коммунист, демагог или идеалист. Шнайдер надеется, что он сможет уничтожить фюрера при помощи секретаря Гитлера, молодого лейтенанта Зельца. Но получить эту помощь будет нелегко: Зельц совсем не горит желанием убивать своего шефа. Содержит нецензурную брань.

Здравствуйте, герр Зельц, я — советский шпион

В парке было тихо. Ни один патруль не заинтересовался дикими криками, ни один случайный прохожий не прибежал проявить арийскую солидарность, ни одна сволочь даже не подумала хотя бы крикнуть: «Эй, кто здесь?!». Это только в фильмах постоянно показывают, что любой ариец готов отдать свободу, а то и жизнь за другого арийца под лозунгом: «Мы своих не бросаем». А на самом деле убили бы здесь лейтенанта Зельца — и всем было бы все равно, никто бы даже не удивился: подумаешь, какой-то лейтенанта прихлопнули. Вот если бы генерала убили — тогда, конечно, вся криминальная полиция бы стояла на ушах. А тут: подумаешь, лейтенант.

— Поднимайтесь, — сказал Шнайдер. — Холодно лежать.

Зельц нашарил вслепую очки, надел их на нос и встал. Перед ним стоял невысокий крепкий мужчина, имевший сильный и решительный вид ночного грабителя. Руки тот спрятал в карманах пальто, видимо, там был пистолет или нож. Зельц быстро взглянул по сторонам: парк был гол и пуст.

— Вы — лейтенант Зельц, — сказал Шнайдер сурово, — живете на Мюллерштрассе 35. Вы из Саксонии, ваши родители недавно переехали в деревню под Дрезденом. Ваша сестра Биргит живет в Швейцарии.

— Откуда вы все знаете? — настороженно спросил Зельц.

— Мне по должности положено, — сказал Шнайдер. — Тут темно, так что удостоверение я вам протягивать не буду. Представлюсь еще раз: я — полковник СС Александр Шнайдер.

— Понятно, — сказал Зельц, судорожно сглотнув.

— У меня для вас письмо от сестры, — незнакомец вынул из кармана помятый конверт.

— Я давно с ней не общаюсь, — Зельц часто замотал головой.

— Я знаю, знаю, — кивнул Шнайдер. — Пойдемте, тут темно, а я хочу, чтобы вы прочитали письмо.

— Куда пойдем? — испуганно спросил Зельц.

— Куда мы можем пойти? — усмехнулся Шнайдер. — В ресторан вас в таком виде не пустят.

Зельц посмотрел на себя: действительно, вид у него был самый жалкий: весь в грязи, шинель продралась, на брюках огромные дыры на коленях, ссадины на руках.

— А куда? — тревожно спросил Зельц.

— К вам, конечно, — сказал Шнайдер. — Пойдемте, а то еще напугаете тут кого-нибудь.

— Но…

— Это приказ! — сказал Шнайдер. — Или вас арестовать?

— Нет, нет, пойдемте.

Они отправились вперед по темной аллее. Полковник Шнайдер уверенными твердыми шагами шел к фонарю в конце парка, устремив холодный взгляд в светлое будущее, рядом с ним, чуть сгорбившись, семенил лейтенант Зельц. Не говоря больше ни слова, они дошли до дома Зельца.

В последний раз Зельц прибирался в квартире два дня назад, с тех пор почему-то успел разбухнуть холостяцкий беспорядок: на полу валялись носки, в раковине стояла кастрюля с присохшими ко дну макаронами, газеты были свалены на обеденном столе, и возникли непонятно откуда еще прочие мелочи, которые бы заставили поморщиться любую домохозяйку.

— Вы извините, я не ждал гостей, — сказал Зельц.

— Дорогой вы мой товарищ, не стоит извиняться… — Шнайдер аккуратно повесил плащ и прошел в комнату. — Я, знаете, сам старый холостяк, меня беспорядком не удивить. Так что расслабьтесь, присядьте, а если еще и чашечку чая мне организуете, я буду вашим самым преданным другом, — Шнайдер уверенно расположился в любимом кресле Зельца. — А может, у вас и кофе есть?

— Есть, конечно, я сейчас, — быстро кивнул Зельц.

Пока хозяин торопливо хлопотал на кухне, Шнайдер достал из нагрудного кармана кителя записную книжку и быстро набросал план комнаты: два окна, коридор в кухню, темный шкаф из ДСП, диван, два стула, журнальный столик, стеллаж с книгами, этажерка, в которой скопилось разное барахло: вазочка с искусственными цветами, фотографии Зельца на фоне достопримечательностей, пивная кружка, бюстик Гитлера, вышивка, шахматы, расческа, несколько лакированных коробочек, кувшин и прочая дребедень.

"Скучно живет мальчишка", — подумал Шнайдер.

— Сахар у вас тоже есть? — крикнул он.

— Есть немножко, — ответил Зельц.

— Тогда мне одну ложку насыпьте, будьте добры.

Пришел хозяин с подносом, на котором стояла фарфоровая чашка кофе и стакан воды.

"Ему бы розовый чепчик — и с него можно было бы писать «Шоколадницу", — усмехнулся про себя Шнайдер.

— Пепельницы у вас не найдется? — спросил он.

— Нет, я же не курю, — застенчиво сказал Зельц.

— Принесите тогда какую-нибудь банку из-под консервов, буду туда стряхивать пепел.

— Да, сейчас, — Зельц сбегал на кухню и принес банку из-под тушенки.

Шнайдер закурил, глубоко затянулся и выпустил с блаженным видом длинную струю дыма.

— Как хорошо, — сказал он. — Вот сюда присядьте, пожалуйста, — Шнайдер показал на кресло рядом с собой. — Шнайдер затянулся еще раз и зажмурил глаза от удовольствия. — Ох, как хорошо, — сказал он.

Зельц смущенно улыбнулся. Шнайдер довольно подмигнул ему и сказал:

— Знаете, я с вами расслабляюсь. У меня ужасно нервная работа, я каждый день занят, иногда даже поспать толком нельзя, а тут как-то мило. У меня лет двадцать назад такая же комната была, только не здесь, а в Мюнхене, на Глокенштрассе. Прямо молодость вспоминаю, честное слово. Сколько вам лет?

— Двадцать четыре.

— Ну, тогда у вас еще все впереди, — кивнул Шнайдер. — Будете у меня в гостях — посмотрите, что вас ждет лет через двадцать. Квартира у меня, честно сказать, немножчко побольше, — заметил Шнайдер самодовольно, так что было понятно, что его квартира, как минимум, раз в пять, а то и в десять больше, чем у Зельца. — Впрочем, об этом позже поговорим. Вот письмо от вашей сестры, читайте, — добавил он.

Зельц, нервничая, разорвал конверт, достал два сероватых листка и стал читать. Шнайдер наслаждался сигаретой, попивая кофе.

«Однако, неплохо снабжают рейхсканцелярию, — подумал Шнайдер, — простым смертным кофе дают только под Новый Год. И вкус тот же самый, что и у моего кофе. Похоже, пайки для СС и для канцелярии собирают в одном и том же месте».

— Сестра пишет, что вы расскажете мне о каком-то деле, — прервал его размышления Зельц.

— Да, это правда, — Шнайдер, не торопясь, допил кофе, поставил чашку на столик и сказал после небольшой паузы: — Я хотел бы предложить вам сотрудничество с разведкой Советского Союза.

Зельц ошеломленно уставился на него.

— Что вы так смотрите? — улыбнулся Шнайдер. — Да, я — советский шпион.

Зельцу стало страшно, он почувствовал, что в ушах его вдруг что-то зазвенело.

— Только не надо так бояться, — попросил Шнайдер. — Вы, конечно, можете побежать, заорать, сдать меня гестапо. Получите благодарность или даже медаль дадут. Только вы же понимаете — Третьему рейху осталось недолго. Советский Союз наступает, а не сегодня-завтра еще и союзники откроют второй фронт, так что через несколько месяцев вам эту медальку придется спрятать как можно дальше. И самому придется спрятаться, чтобы мои товарищи вас не нашли. А они искать умеют очень хорошо, вы знаете. Про Троцкого слышали что-нибудь?

— Про кого? — удивился Зельц.

— Ладно, неважно. В общем, вы меня поняли, я надеюсь.

Зельц молчал, глаза его метались между окном, дверью и ночным гостем.

— Ну что вы так зыркаете на дверь, в самом деле? — сказал Шнайдер. — Я же не бью вас, не кричу, не угрожаю оружием. Что вы так переполошились-то? Хотите сигарету?

— Я не курю, — сказал Зельц.

— Да ладно, чего там, — покровительственно усмехнулся Шнайдер. — По такому поводу можно, я разрешаю.

Зельц взял у него сигарету и нерешительно закурил; голова сразу затянулась туманом.

— Ушла паника? — спросил участливо Шнайдер.

— Вроде бы, — сказал Зельц.

— Хорошо, тогда я продолжу, — Шнайдер спрятал сигареты в карман. — На самом деле, это хорошо, что вы можете бояться. Это значит, что у вас хорошее воображение, а это, в свою очередь, признак ума. Большинство героев ведь, между нами, просто люди недалекие, они просто не представляют, что их может ждать на самом деле. А вот понимать, представлять, что может с тобой случиться в худшем случае, и все равно совершить подвиг — вот это, действительно, героизм, — сказал многозначительно Шнайдер и добавил: — Но таких людей мало.

— А что может случиться в худшем случае? — спросил Зельц.

— Подумайте, — предложил Шнайдер, — вы же умный человек.

Зельц вдруг представил, как его арестовывают два огромных солдата из гестапо, как волокут, избитого, в коридор, сбрасывают с лестницы в подвал, там снова волокут по бетонному полу в кабинет без окон. Вот его лупят сапогами и прикладами по всему телу, с потолка мертво светит белая лампа. Пыточный стул, иголки под ногти, провод на шее, двести двадцать вольт по всему телу, выбитые зубы, кровавая каша во рту, пуля в затылок как избавление.

— Представили? — спросил Шнайдер.

— Да уж, — поежился Зельц.

— Я же говорю: вы умный человек, мы с вами сработаемся.

— А когда вы говорили про настоящих героев, это вы себя имели в виду? — спросил Зельц.

— Неважно, я не про это хотел сказать, — отмахнулся Шнайдер. — Герр Зельц, вы же сами понимаете, эта война бессмысленна! Вы совесть свою послушайте! Не вот эту пропаганду вонючую, которую вам каждый день на политинформации вбивают, а просто подумайте! Вы же умный, интеллигентный молодой человек. Вон сколько книжек прочитали, значит, любите думать, правда? Вы же знаете, что гибнут миллионами ни за что, за…

Конец ознакомительного фрагмента.