Вернуть или вернуться?

Дмитрий Соловей, 2020

Россия. Конец XIX века. Не гремят ещё революции, жив Александр III, Лев Толстой уже написал «Войну и мир», а Рудольф Дизель ещё не запатентовал свой двигатель… Главный герой, поддавшись на уговоры друга, покупает дом в старой части Краснодара и… открывает временной портал в 1887 год. До Октябрьской революции ещё тридцать лет. Есть время что-то изменить в истории.

Глава 10

С ветряками мы с Серёгой вообще запутались. В будущем их было так много, что я невольно задался вопросом: почему у каждого жителя страны не стоял на крыше собственный генератор?

— Удовольствие не из дешёвых, да и не во всех регионах постоянные ветры, — просветил меня Серёга.

Ветряки подразделялись на горизонтальные и вертикальные, в зависимости от принципа работы. Изучив кучу документации, мы пришли к выводу, что у обоих конструкций имеются свои плюсы и минусы. Зато купить можно было без проблем любую модель. А теперь представьте, что мы это всё установили бы на крыше здания в 1888 году. Думаю, народ толпами повалил бы разглядывать такое чудо.

Совсем отказываться от ветряного генератора мы не стали. Будет попозже. Сначала нужно подготовить техническое обоснование и теоретическую базу. По сути, ветряной генератор только заряжает аккумулятор. Использовать сразу для бытовых приборов подобное электричество не получится. Нужен ещё инвертор, преобразующий переменный ток в привычные 220 вольт. Там ещё много чего было нужно, но аккумуляторы и инверторы требовались в первую очередь.

О свойствах электричества в конце XIX века было много чего известно в научных кругах. Бернардос буквально два года назад получил патент или, как это называлось, привилегию № 194 на метод электродуговой сварки и резки металлов. А вот переменный ток для сварки ещё не применялся, и регулирующие трансформаторы ещё не были изобретены. Серёга решил готовить документы на целый ряд патентов по инверторам. Сейчас нам всё не потребуется, но пусть будут. Мы ещё не готовы открыть даже простейший цех, не то что завод по выпуску аккумуляторов и инверторов. Да и доказывать местному населению придётся долго, для чего это всё нужно. Народу пока проще запрячь лошадь, чем понять применение такого прибора, как инвертор.

— Нужны рабочие, свои подготовленные кадры, — пояснял я Сергею.

— Значит, пора начать строить своё профессиональное училище. Ты же это и планировал?

— А кто там преподавать будет? — резонно заметил я. — Преподавателей тоже нужно «натаскать» до приемлемого уровня.

— Вот и займись этим. Время-то идёт, — демонстративно постучал по ручным часам Сергей.

Он таких механических часов купил пару сотен. У нас по плану в магазине будет продаваться продукция мужского ассортимента. С Петровым я уже провёл предварительные переговоры. Портной сразу отказываться не стал, но ещё размышлял. Я сильно не наседал. Действительно, нам пока предложить толком нечего. Доходный дом построен только до первого этажа.

На заднем дворе возводилась техническая постройка. Из всех известных видов электричества в этом времени нам был доступен только генератор на паровой установке и тот же ветряк. Мы вполне могли использовать местную паровую машину, потому место для неё и предусмотрели. Но стоили паровые установки бешеных денег. Хуже всего дела обстояли с местными электрическими лампами.

— «Сначала хлопковое волокно помещали в горячий хлорцинковый раствор, где оно постепенно растворялось. Полученную жидкость сгущали с помощью насоса до тестообразного состояния и выдавливали через тонкую трубку в сосуд со спиртом. Здесь она превращалась в тонкую нить и наматывалась на барабан. Полученную нить путём нескольких промежуточных операций освобождали от хлорцинкового раствора, сушили, разрезали, заключали в v-образные формы и обугливали в печи без доступа воздуха. Затем на нити напыляли тонкий слой угля. Для этого их помещали под колпак, заполненный светильным газом, и пропускали через них ток. Под действием тока газ разлагался и на нити осаждался тонкий слой углерода. После всех этих сложных операций нить была готова для употребления. Её помещали в стеклянный колпачок между двумя платиновыми электродами, вплавленными в стекло (дорогой платиной приходилось пользоваться потому, что она имела одинаковый со стеклом коэффициент теплового расширения, что было очень важно для создания герметичности). Наконец с помощью ртутного насоса из лампочки выкачивали воздух, так что в ней оставалось не более одной миллиардной того воздуха, который содержался в ней при нормальном давлении. Когда выкачивание заканчивалось, лампочку запаивали и насаживали на цоколь с контактами для вкручивания в патрон», — зачитывал Серёга данные, скачанные из Интернета.

Догадываетесь, какой сложный процесс и соответствующая стоимость ламп? Покупать это убожество сейчас не стоило. Но что у нас когда-то будет нормальное освещение и своё производство, я не сомневался. Пока же ставку делали на керосиновые лампы. О поставках керосина я уже договорился, а лампы Серёга купил в другом времени. Их конструкция почти не изменилась.

Ещё мы с Серёгой сообразили: ведь на моём дворе в будущем остались подсобные строения — каретная, конюшня и флигель, которые, как я говорил, уже принадлежали соседям. А сейчас на месте флигеля строится склад. В XXI веке подобного сооружения нет.

— Возможно, это уже разные реальности. Пошло так называемое разветвление истории, — предположил Сергей.

— Главное, что портал работает, — констатировал я.

— Вот отвезу патенты в Питер, узнаем наверняка.

Патентов Серёга подготовил два десятка по разным областям, включая дизельный двигатель. По пути он собирался ещё пару кладов опустошить. Причём один находился в Петербурге на чердаке доходного дома. Серёга рассчитывал снять жильё в этом доме или поблизости. Всё равно надо где-то жить, пока будут оформляться привилегии на изобретения. Поездка могла растянуться месяца на два.

А чтобы я «не скучал», срочно оформили покупку земельного участка на окраине города, чуть севернее улицы Красной. Придётся снова обхаживать архитектора. Называть школой или пансионом это здание мы специально не стали. Уже вышел циркуляр министра просвещения Делянова, который потом назовут «о кухаркиных детях». Гимназии и прогимназии почти закрыты для детей кучеров, лакеев, прачек, коим «вовсе не слѣдует стремиться къ среднему и высшему образованiю». Исключение делалось только для особо одарённых детей. Но это министру не требовались поголовно грамотные люди из низов. В какой-то мере я был согласен, так как это сократило поток желающих учиться в университете по гуманитарным дисциплинам. Без гимназии в университет не поступить. Мне тоже на будущих заводах нужны были образованные технические специалисты, такие, что смогут обучить других рабочих. Но чтобы не вступать в конфликт с властью, школа-пансион на плане была названа замысловато: «опытно-экспериментальная база рабочих широкого технического профиля». Участок земли под это дело мы отхватили приличный. Серёга заплатил три с половиной тысячи. Кроме пансиона, там предполагалось много чего построить: дом преподавательского состава, гараж, мастерские и другие хозстроения.

Сергей отправился в поездку, а я начал метаться между всеми стройками, подгоняя рабочих, возмущаясь темпами строительства и самими работниками. То у них своруют выданный мной инструмент (хотя я предполагал, что сами же и воровали), то мой хороший, качественный цемент вдруг пропадёт. Доходило до смешного: я тупо стоял и наблюдал за каждой процедурой, будь то замес раствора или кладка кирпича. Горе-работники меня бесили неимоверно. И заменить эти артели было не на кого. Город строился, и строителей не хватало.

В конце концов я пошёл на хитрость. Со старшими артелей обсудил ситуацию. Пообещал, что выданный инструмент рабочие смогут оставить себе после завершения работ. Согласовали нормы в день. Если делали больше, я доплачивал по десять копеек. С такими ухищрениями темпы строительства ускорились.

Быстрее всего строился склад. Там-то особых изысков не было. Соседи на это сооружение косились с опаской, но не высказывались. Разве что Фроська иногда выходила на улицу, чтобы покричать на всю округу, как мы ей весь свет загородили.

Строительство доходного дома продвигалось медленнее.

А в начале сентября начали приходить городовые с требованием, чтобы никакого мусора на улицу не выносили и чистили пространство перед домом. Строители со «стахановской» скоростью стали заканчивать фасад. Окна, ещё не имеющие рам, заколачивали чистыми досками, подметали и тщательно убирали площадку. Потом спешно разобрали леса и перенесли их на заднюю сторону дома. Город готовился к приезду царя, и я тоже.

Письмо в Петербургскую жандармерию Серёга отправил на месте, а я послал донос в екатеринодарскую полицию. Историю крушения царского поезда мы изучили досконально и пришли к выводу, что всё же это был теракт. И пусть сам Александр III, выбравшись из разрушенного вагона, подберёт гнилую шпалу и обвинит управление железной дороги в неисполнении своих обязанностей, бомба в столовой всё же взорвалась.

Без угрызения совести мы с Серёгой сдали организаторов «Земли и воли», а также непосредственного исполнителя Подлевского, который так вовремя успел сойти с поезда и быстро исчез где-то во Франции. Была вероятность, что в крушении сыграли роль несколько факторов. И то, что поезд шёл с недопустимо высокой скоростью на опасном участке, и то, что тянувшие его два паровоза были слишком тяжелы для прогнивших шпал. Но эти факты можно было приплюсовать к основному теракту.

В прошлом варианте развития событий царская семья выжила чудесным образом. Но император получил во время крушения сильный удар по спине тяжёлой столешницей. Возможно, эта травма и стала причиной развития болезни почек, от которой Александр III умрёт через шесть лет. Пусть это был не самый идеальный правитель, но по сравнению с вошедшим на престол Николаем Вторым так и хочется воспеть царствующему Александру III «долгие лета» и оградить от покушений.

Сергей писал мне письма и выражал надежду, что успеет вернуться до 21 сентября, даты посещения императором Екатеринодара. По намёкам я понял, что клады мой друг отыскал, хотя разочарован содержимым. В сумме оба схрона принесли денег меньше, чем один прошлогодний. «Купил участок земли на Московском шоссе, — писал Сергей. — Там, где уже не будет электротехнического завода „Сименс-Гальске”».

С привилегиями ему пришлось долго провозиться. Требовался грамотный юрист, и ожидание затянулось. В ответ я написал Сергею, что не стоит тратить время в столице. Подтверждение о получении привилегий юрист может прислать и в Екатеринодар. Прошёл год с момента нашего попадания в это время, а мы, по сути, ничего не сделали.

А ведь уже этой осенью в Казани в кружок семнадцатилетнего Коленьки Федосеева, так же, как и я, исключённого из гимназии, придёт тихий, прилежный и религиозный парнишка Володя Ульянов. С этого момента марксистское движение начнёт набирать обороты. Как это предотвратить, я не представлял. Сейчас Владимир Ульянов, исключённый из университета, откровенно бездельничал и не знал, куда себя приткнуть. Не иначе скуки ради решил, что подпольная деятельность его неплохо развлечёт.

Серёга забил интересные факты в ноутбук о том, что Ульянов будет ещё три года болтаться без дела. Работать он даже не думает. Из-за брата его исключили из университета, вот парень и строчит письма с прошениями доучиться в России или за границей. Возможность сдать экстерном экзамены ему предоставят. И Ульянов получит юридическое образование. Даже станет помощником присяжного поверенного в Самарском городском суде. За полтора года работы из шестнадцати дел выиграет только два, остальные будут идти с мутными формулировками о примирении сторон и так далее. Затем Ульянов переведётся в Петербург, где уже развернёт политическую деятельность.

Под псевдонимом Иванова Ивана Сергей написал статью в «Петербургскую газету» и переслал мне вырезку. В ней он с сарказмом человека из будущего едко постебался на тему зарождающегося марксизма в России. Упомянул того же Коленьку Федосеева. Не забыл и Плеханова, руководителя сначала «Земли и воли», а затем группы «Освобождение труда».

Сам Плеханов сейчас пребывал в Женеве, где «в спокойной европейской атмосфере знакомился с последними достижениями прогрессивной научной мысли». Не, нормально так устроился! Пишет статейки на экономические темы, печатает их, рассуждает о тяжёлой доле пролетариата в России. Я дурею от такой жизненной позиции! У меня по плану постройка посёлка для рабочих, поднятие цехов, налаживание производства и распространение электричества. Пусть не совсем честно, со знанием будущего, но я реально уже что-то делаю для рабочих. А этот сидит в эмиграции и поучает.

Статья И. Иванова вызвала широкий резонанс в столице. Серёга писал, что расскажет подробности при встрече. Особенно громко по поводу Серёгиной статьи визжала газета «Неделя». А мне пришла в голову мысль самим выпускать газету. Как ни странно, но запрета на такой вид деятельности не было. Мол, это тоже бизнес. Насобирал подписчиков — не разорился. Не стали люди читать — твои проблемы. Цензура, конечно, потом будет, но мы же не собираемся пропагандировать марксизм и призывать к революционному движению.

Вернулся Серёга 16 сентября.

— Как я подгадал день?! — радовался он. — Сейчас сбегаю в «Перекрёсток» за шампанским, отметим ровно год нашего попадания. Там, кстати, не то первое, не то второе декабря. Холодрыга, наверное.

Кроме шампанского, Сергей ещё ананасов принёс и прочей иномирной закуски, включая шоколад, по которому я соскучился. Здесь-то его покупать слишком дорого.

— Серый, что там у нас по деньгам? — поинтересовался я, когда мы распили первую бутылку классического «Советского шампанского».

— В будущем?

— И там, и там.

— По кладам у нас всё неплохо получается. Чуть не надорвался, таская это золото. Немного серебра приберёг в монетах, сам знаешь, что банк обратно мне выдаст только кредитными билетами.

Мне, как сыну купца, эта система была хорошо известна. Бумажный рубль обменивался с большими процентами по сравнению с серебряным.

— Если бы не побрякушки, которые я продал ювелиру, мы, считай, ничего не заработали бы, — жаловался Сергей. — Ещё десять лет такой денежной смуты, пока Витте не введёт золото в обращение.

В XXI веке с деньгами было неплохо только по той причине, что мы почти ничего не потратили. С моей карточки Серёга снял две с половиной тысячи фунтов. Закупать что-то масштабное не могли потому, что склад ещё только строился. Да и потом придётся использовать закрытый фургон. Иначе как объяснить соседям, почему грузы только вывозятся, как из бездонного колодца? А так заедет фургон, и никто не узнает, был в нём товар или нет.

Что-то в будущем Сергей уже заказал. К примеру, вольфрамовую нить из Германии ему придётся ждать две недели на «той» стороне, так как, когда он находился здесь, время останавливалось. Что-то он частично приносил сюда в подвал или складывал в доме в будущем времени. Вакуумный насос, к примеру, уже был куплен. Как и многие приспособления для стекольного производства. Лампочки мы обязательно будем выпускать. Пока же я складировал всё больше распечатанные технологии и чертежи.

— Закажи и купи малый кузнечный горизонтальный прессовый станок, — листал я список, предоставленный Серёгой. — Оборудование для холодной ковки металла.

— На кой оно тебе? — не понял он.

— Хорошие инструменты, а по объёму места много не занимают. Ещё несколько комплектов домашней столярной мастерской. Компактные металлообрабатывающие станки.

— Губу закатай, — обломал Серёга. — Не буду я хватать всё подряд. Делай выписки и чёткий план, что и куда. Все эти станки требуют наличия электричества, вот от этого и нужно исходить. Плюс дизельные двигатели и… тракторы?

— Да, трактор вещь нужная, — согласился я. — Только потянем ли? Учти, брать кредиты или организовывать акционерные общества я категорически не хочу. Будем обходиться своими силами.

— Своими так своими. Только нам сейчас даже деньги не помогут. Нужны кадры, люди, которым можно давать поручения, и личная охрана. Думаю, стоит проехаться по станицам, поговорить с атаманами.

— Вот пройдёт императорский смотр казачьего войска, тогда и поговорим на эту тему. Можно пригласить тех казаков, кто закончил действительную службу.

Конец ознакомительного фрагмента.