Химера

Дмитрий Соколов (2023)

Преступник пойман и сидит за решёткой, но студентки магического института продолжают таинственно пропадать. Чернов уверяет Нику, что он к этому непричастен, и просит помочь ему спасти похищенных девушек. Не ловушка ли это? Почему он выбрал в алхимические компаньоны именно её? Как сохранить рассудок, если ночью снятся чужие сны, у родителей теперь новая жизнь, а за тобой по пятам ходит демон-коллекционер? Ответов на эти вопросы у Ники нет, но она твёрдо решила узнать, чьё лицо прячется за золотой маской Светлоликого, даже если ради этого придётся уехать с бенефактором из Петербурга на край света. Даже если вдруг выяснится, что кроме бессмертных фениксов и уроборосов существуют ещё и химеры.Вторая книга из серии «Фениксы и змеи».

Глава 3. Терять себя по кусочкам

Когда за нами закрылась дверь моей комнаты, Чернов с облегчением выдохнул, а мне захотелось прочистить голос:

— Итак, — я указала ему рукой на диван, застеленный махровым розовым пледом, а сама села напротив на крутящийся стул, предварительно сняв оттуда и посадив к себе на колени большого игрушечного зайца, — предлагаю теперь пообщаться начистоту. Без масок.

— Что ты имеешь в виду? — закинув ногу на ногу, бенефактор с любопытством осмотрел детскую, из которой я так резко и бесповоротно выросла — все эти цветастые статуэточки, фенечки, пёстрые тетрадочки и плюшевых зверят. Положил руку на спинку дивана и подметил. — Удивительная атмосфера тут у тебя. Будто бы время в этих стенах давно остановилось…

Посмотрите-ка, быстро же он оклемался — и сразу взялся давить на больное. Да, я, конечно, и сама это чувствую, оттого-то мне здесь так плохо. Словно я уехала из своей любимой, уютненькой комнатки, из тёплого безопасного гнёздышка, а вернулась в холодную спальню совсем другой, едва знакомой мне маленькой девочки… Но нет, Чернов, так просто ты мне зубы не заговоришь!

— Покажите своё настоящее лицо! — прижав зайца к груди, как щит, выпалила я строго.

— Оно настоящее, — он повёл плечом, притворившись, что не понимает.

— Не врите! Ваше настоящее лицо я видела на новогоднем балу! Не стесняйтесь! Будьте как дома!..

— Спасибо, конечно, за гостеприимство, но тогда это был не настоящий я. Ошибка трансформации, не более.

— С чего вдруг ошибка?

— Я потерял одну из разрешающих печатей.

— Потеряли? — переспросила я растеряно. Из моего голоса мигом ушла вся спесь. Кажется, даже широкие уши зайчика упали, повиснув по бокам от вытянутой мордочки. — Или… может, её у вас украли?

Сейчас самое главное — выяснить, подозревает он меня в этом или нет. Потому что если подозревает — дела мои плохи…

— Маловероятно, иначе это бы уже где-то всплыло, — ответил он, не почуяв подвоха, но я всё равно нервно сглотнула. — Как бы то ни было, запрещающая каллиграфия не позволила мне осуществить трансформацию. Я разрушил свою физическую оболочку, а собраться заново в высшей форме уже не смог. Моя аура хаотично мутировала и вышла из-под контроля. Я попробовал себя добить, чтобы «перезагрузиться», но в итоге получилось только хуже — я испугал тебя до беспамятства, а себе так и не помог.

Ну наконец-то! Наконец ему хватило отваги сознаться, что он не человек. Осталось только разобраться, кто же он тогда.

— В ту ночь Пётр оперировал меня пять с половиной часов. И все эти пять часов матерился. Ему никогда не приходилось никого оперировать так долго, астральная хирургия занимает обычно от пары секунд до получаса. Чтобы работать дольше, нужно затратить много психических сил, не у каждого они есть…

— Что с Петей, он в порядке?

— Сутки отпаивался оргоном и теперь немного меня ненавидит, а в остальном у него всё хорошо. Чего не скажешь обо мне. Марков разозлился и решил, что я лгу. Что не потерял, а припрятал разрешающую печать — поэтому новую выдавать отказывается. А без второй печати я как без правой руки — почти беспомощен перед лицом зла… И, к сожалению, помочь мне тут можешь только ты.

Я удивлённо на него взглянула. В животе защекотали невидимыми крылышками и тут же утихли бабочки.

— Только наивная девочка-первокурсница может помочь спасти мир? — фыркнула я как можно безразличнее. — Прямо как в кино! Ещё скажите, что я избранная.

— Ты не избранная, но так получилось, что я выбрал именно тебя.

— Может, ещё передумаете?

— Хотел бы я передумать, однако увы.

Он не говорил ничего конкретного, но мне почему-то всё равно стало не по себе. Я нащупала в кармашке у плюшевого зайца льняной мешочек с сухими травами — мятой и лавандой — и принялась нервно мять его пальцами.

— И что вы от меня хотите?

— Ты видела, что происходит в секте Озарённых. Их нужно остановить. Помоги мне выйти на Светлоликого, по приказу которого похищают девушек.

— Кто похищает?

— Ты ещё сама не поняла, кто это?

— Поняла. Вы.

— Похоже, что мир обречён, — он хмыкнул. — Ладно, спасительница, забудь. Я пошутил.

— Ну вот и отлично! А теперь заканчивайте этот спектакль! Снимите гипноз с родителей и убирайтесь прочь из нашего дома!..

— Ника, я никого не гипнотизировал! Во всяком случае, пока.

— Что значит пока?!

Потеряв терпение, он вытащил из кармана бордовую корочку, раскрыл и подсунул мне под нос.

«Федеральная Служба Безопасности, — было выбито в удостоверении. — Майор Чернов Левиафан Станиславович. Оперуполномоченный следственного отдела АД».

— Всё равно я вам не верю! — меня начало потряхивать, будто от холода. — Со всеми этими тюремными татуировками вы больше похожи на зэка, чем на опера!

— За семестр обучения в ЛИМБе ты должна была бы уже привыкнуть к двойственности красного оргона. Тот, кто раскрывает убийства, сам однажды рискует быть убитым. А тот, кто преступал закон, лучше других знает все уловки и ходы преступников.

— Что вы хотите этим сказать?

— Лишь то, что моя красная аура, как и твоя — это и дар, и проклятье. И если я до конца учебного года не разберусь с «висяком», то моей карме этого уже не выдержать. Меня разжалуют, а потом, за прошлые грехи, казнят. Прямо как в той сказке…

Я притихла. Чернов долго и внимательно на меня смотрел, словно пытаясь понять, поддаюсь я или нет. Потом вдруг встал и принялся расстёгивать пуговицы на рубашке:

— Ладно. Раз уж мои дни сочтены, не будем терять времени…

— Прекратите сейчас же! — вполголоса воскликнула я.

Заяц упал на пол. Вскочив, я отшатнулась к противоположной стене.

— Что вы делаете?! Не подходите! Не трогайте меня!!!

— Я не собирался тебя трогать. Если захочешь, потрогаешь сама, — скинув рубашку, он вытянул вперёд руки, показывая мне разом все свои татуировки.

Я ахнула. Сколько же их у него! Оказывается, они не только на запястьях, но и на предплечьях, и на плечах, и под кадыком! Одна в центре груди, вторая левее в районе сердца. На солнечном сплетении, по обеим сторонам от пупка. Справа под рёбрами — в том месте, где находится печень. Двойной контур полукруга с магическими символами выглядывает даже из-под пряжки брюк внизу живота — другая половина татуировки мне не видна, но и так понятно, что это тоже печать… Он повернулся: у основания шеи, на обеих лопатках, под лёгкими, на пояснице, почках и, кажется, на крестце…

— Подойди ближе, не бойся. Ты уже знакома с каллиграфической магией. Узнаёшь?

Я узнавала. Мой взгляд скользил по его коже, повторяя очертания запрещающих татуировок. Каждый круг отличался вписанными в него фигурами и символами. Здесь и огонь, и вода, и земля, и эфир, и молния, и звёздная пыль… А ещё — странная монограмма в виде перечёркнутой крест-накрест буквы «Р».

— Их двадцать пять, — подсказал Чернов, когда я в который раз попыталась пересчитать печати.

— Зачем так много? — шёпотом спросила я. — Кто это с вами сделал?

— Это сейчас не важно. Я хочу, чтобы ты поняла, что я для тебя не опасен. Даже наоборот — мой поводок в твоих руках, потому что избавиться от татуировок я могу только через алхимический андрогин.

— Вы же обещали, что этого больше не повторится!

— Я буду стараться, чтобы этого не повторилось, но обстоятельства могут сложиться неблагополучно, и тогда мне понадобится моя сила, а ты — мой единственный шанс её вернуть. Ты ведь хочешь, чтобы пропавшие девочки спаслись? По моей информации некоторые из них ещё могут быть живы…

— Сколько у вас спиралей? — я поражённо хлопала глазами. — Кто вы?! Феникс или змей?!

— Я химера.

— Кто?!

— Ещё одна жертва эксперимента. Как и ты.

В этот момент в дверь постучали.

— Лев Станиславович, не хотите чаю?.. — шагнув за порог моей комнаты, мама увидела бенефактора, по пояс обнажённого, и едва не расплескала кипяток из двух больших керамических кружек, стоящих на маленьком подносе рядом с вазочкой шоколадных пряников. — Ника, вы что же это?.. Прямо вот так! При родителях! И не стыдно?!.. Майор, а вы что скажете?!..

Да, скажи ей что-нибудь в моё оправданье! Объясни ещё раз про эти чёртовы печати, а то и правда со стороны всё смотрится как-то непристойно… Я умоляюще на него взглянула.

— А я… — повернувшись к ней, Чернов прохладно развёл руками, — скажу, что я далеко не самый плохой вариант. Во всяком случае, я хотя бы не пью.

Мама ахнула и хотела что-то возмущённо ему ответить, вступаясь за папу, но её перебил громкий и уже по-свинячьему визгливый выкрик с кухни:

— Владимирский центра-а-ал!.. ветер се-вер-ный!..

Запихнув в рот один из пряников, мама густо покраснела — видимо, сразу за обоих солистов — и тихо закрыла дверь.

— Кошмар! — только и смогла простонать я, в изнеможении упав на диван и уткнув лицо в подушку. — Какой дурацкий вечер!..

Чернов, игнорируя меня, задумчиво прошёлся по комнате. Раздвинул шторы. Окинул глазами кипу моих рисунков с картами городов, возвышавшуюся на подоконнике горой. Отвернулся. Пошуршал старыми тетрадками на письменном столе, оттеснил в сторону кучу цветных гелевых ручек и вдруг достал откуда-то корейский блокнот с белым разноглазым котиком — подарок от одноклассницы на восьмое марта. Один глаз у упитанного красавца с розовым носиком был светло-салатовый, а другой голубой.

— Это называется химеризм. У моей матери могла родиться двойня, но на начальной стадии развития один из эмбрионов умертвил своего брата-близнеца, присвоив себе его генетический материал — не без помощи медиков, разумеется. В итоге моё тело унаследовало два различных типа клеток. Почти как у этого кота с гетерохромией. Только у него это сказалось на цвете глаз, а у меня — на сверхспособностях. Я и феникс, и уроборос. У меня двадцать четыре спирали ДНК.

— Какой ужас! — ахнула я. Если он и сейчас врёт, то это очень, очень нехорошая ложь. — Как вы с этим справлялись?!

— Я не справлялся.

— А эти печати… вам больно?

— Обычно нет. Только когда трансформируюсь. Правда, трансформироваться я пытаюсь довольно часто, особенно если меня разозлить, — надев рубашку, Чернов невозмутимо застёгивал пуговицы. — Тогда печати начинают ныть, жечь, а иногда и кровоточить. Моё спасение — дым. Можжевельник, мандрагора и красавка временно разрушают магию спиралей и помогают избежать ожогов и травм. Кстати… Теперь, когда ты всё знаешь, могу я закурить?..

Он почти меня убедил. Потерявшись в океане новой информации, я перестала в чём-либо его подозревать и вообще — логически мыслить. Только беспомощно хлопала глазами, наблюдая за тёмной фигурой, сидящей в проёме распахнутого окна, по-свойски закинув ногу на подоконник. В его пальцах дымилась в мундштуке тонкая сигарета, полупрозрачная коричневая бумага чернела и плавилась, а вместе с ней плавилось и моё недоверие. После всего сказанного и увиденного я даже немного его жалела и больше не видела в нём врага — а зря.

Часом позже, когда в стельку пьяный папа понял, наконец, что ему пора лечь проспаться, а дядя Рома, с громким бульканьем опустошив желудок в нашем туалете, засобирался домой, Чернов как ни в чём не бывало вышел в коридор, чтобы попрощаться с моими родителями.

Мама упаковала ему с собой половину апельсинового пирога, до которого дело за ужином так и не дошло. Папа, шатаясь, попытался пожать руку. Чернов мягко уклонился от них обоих, а потом снова шагнул вперёд и положил ладони им на плечи.

— Вам лучше забыть о Нике, — дотронувшись одновременно до их главных шейных позвонков, вязким тихим голосом проговорил он. — Я о ней позабочусь. Отпустите её. Подумайте о втором ребёнке. Александр так хотел мальчика. Усыновите обычного малыша из детдома — и ваша жизнь будет лёгкой и простой, как прежде. Магическая реальность отныне останется за пределами вашего мира…

Всё это он произнёс так быстро, что я даже не успела его прервать или оттолкнуть. А дядя Рома к тому моменту, накинув пальто, и вовсе вышел на лестничную площадку, чтобы «глотнуть свежего воздуха», поэтому слов своего подчинённого не услышал.

Родители, оба словно зомби, растерянно кивнули и как-то странно, будто с облегчением выдохнули. Их плечи опустились, сбрасывая невидимый груз, лица разгладились. Улыбнувшись им, Чернов забрал контейнер с пирогом. Обменялся рукопожатиями с папой и, пожелав всем доброй ночи, шагнул за порог.

Едва накинув куртку на футболку я, прямо в тапочках, побежала за ним вниз по ступеням. Меня никто не остановил, даже не окликнул. Уже на первом этаже, выбегая из подъезда, я услышала, как хлопнула вверху за моей спиной дверь нашей квартиры. Не закрылась на замок, а просто клацнула язычком, но и этого мне хватило, чтобы по щекам потекли слёзы.

На улице было скользко. К ночи похолодало, и тротуары покрылись покатым льдом. Босые ноги в тапочках оставляли длинные косые следы на свежем снегу.

— Да как вы смели! — подбежав к тонированной чёрной «волге», воскликнула я. — Как вам не стыдно! Родители — это всё, что у меня есть!!!

Чернов помог дяде Роме усесться на заднее сиденье автомобиля, пристегнул ремнём, чтобы тот не заваливался, и тихо захлопнул за ним дверцу.

— Больше у тебя этого нет.

Так вот зачем он приезжал! Решил отобрать у меня самое дорогое — семью! Конечно, ведь если я останусь совсем одна, без корней, без прошлого, без поддержки, то мной будет гораздо легче управлять! Я боялась, что он убьёт их, а он сделал хуже — «убил» меня для них. Как мерзко!

Моя рука вздёрнулась в воздух. Я хотела отвесить ему пощёчину, но он пластично увернулся от моего удара. Достав из багажника щётку, принялся спокойно счищать с машины снег.

— Учись терять себя по кусочкам. Настанет день — и придётся потерять всё.

* * *

Домой, как ни странно, меня впустили и даже не забыли, как зовут родную дочь. Только вот ни моё мнение по поводу происходящего, ни вообще всё, что творилось у меня на душе, больше никого не волновало. Когда я вернулась и, пройдя на кухню, выбросила грязные тапочки в мусорное ведро, папа уже спал, а мама в одиночестве безмятежно пила чай, стоя у окна. Стоило чёрной «волге» отъехать от подъезда и скрыться за поворотом, она мечтательно охнула, не отрывая взгляда от ночной улицы:

— Красивый, конечно… — это прозвучало так, будто бы мама ни к кому конкретному не обращалась, а просто мыслила вслух. — Импозантный, воспитанный, стильный. И тело у него такое… поджарое. Ничего лишнего. Только кожа и мышцы.

— Не заметила, — брякнула я, отрезая себе кусок апельсинового пирога. Кстати, тут я ничуть не покривила душой. Когда Чернов стоял передо мной топлесс, я смотрела исключительно на его магические татуировки — и ужасалась. Если бы я была им, то, наверное, захотела бы, как змея, сбросить с себя всю кожу.

— Повезло тебе, дочурка, — очарованно продолжала мама. — Я должна была бы тебя отчитать. Поругать… Но не буду. Почему-то не хочется. Ты ведь уже у меня не ребёнок. Взрослая. Сами с ним во всём разберётесь, правильно?..

Ох, мамочка, уж лучше бы ты меня отчитала! Лучше бы поругала, как раньше! На мои глаза снова навернулись слёзы. Если даже я и попытаюсь ей всё объяснить, она не поймёт. Не поверит. Не избавится от наваждения. Вот так за один вечер мы с самым близким для меня человеком стали друг от друга недосягаемо далеки…

Закрывшись в комнате, я взяла телефон, к которому не подходила весь день. В уведомлениях увидела, что мне зачем-то звонил бывший, но надолго на этой новости не задержалась. Безумно хотелось написать вдогонку пару «ласковых» бенефактору, да только это будет бесполезно. Если он что-то задумал, то ни ругань, ни мольбы не помогут. Поэтому, пролистав список чатов, я в липком паническом мандраже открыла другой контакт и схватилась за него, как за страхующий трос, удерживающий от падения в бездну.

«Паша, как у тебя дела? Я так соскучилась! Очень хочется поскорее вернуться в Питер и увидеться с тобой!..»

Ответ не приходил довольно долго. В общем-то, неудивительно, время позднее. Может быть, он вообще уже спит… И только когда я сама легла в кровать и выключила свет, телефон на тумбочке внезапно мигнул экраном:

«Малыш, поздравь меня, сегодня мы с ребятами сдали последний экзамен! Так что теперь до лета я полностью свободен. И да, я вышел на красный диплом! А что если завтра я сам приеду к тебе в Москву, и мы это отметим?..»