Химера

Дмитрий Соколов (2023)

Преступник пойман и сидит за решёткой, но студентки магического института продолжают таинственно пропадать. Чернов уверяет Нику, что он к этому непричастен, и просит помочь ему спасти похищенных девушек. Не ловушка ли это? Почему он выбрал в алхимические компаньоны именно её? Как сохранить рассудок, если ночью снятся чужие сны, у родителей теперь новая жизнь, а за тобой по пятам ходит демон-коллекционер? Ответов на эти вопросы у Ники нет, но она твёрдо решила узнать, чьё лицо прячется за золотой маской Светлоликого, даже если ради этого придётся уехать с бенефактором из Петербурга на край света. Даже если вдруг выяснится, что кроме бессмертных фениксов и уроборосов существуют ещё и химеры.Вторая книга из серии «Фениксы и змеи».

Глава 7. Без промаха

В раковину капает вода. Кап-кап-кап. Течёт по фаянсовой стенке, оставляя рыжую дорожку. Надо бы нажаловаться коменданту, чтобы починили старый кран — подумала я, прикрывая за собой дверь ванной комнаты. Ещё и лампочка сейчас почему-то мигает и светит тусклее обычного — не иначе как скоро выключится.

Этим утром моё лицо в отражении казалось совсем бледным, а если протереть краешком полотенца мутное зеркало, что я и сделала по привычке, то можно было даже разглядеть тёмные круги под глазами. Хоть я и бессмертная, мой ресурс не бесконечен. Сегодня вечером плюну на эти бесполезные ночные сканирования и всё-таки лягу спать пораньше…

Наклонившись над раковиной, я включила воду похолоднее и умылась. Потёрла лицо ладонями, разогревая. Снова ополоснула его ледяной водой. Подняла взгляд, надеясь увидеть в отражении порозовевшие щёки, но тут же ахнула и отшатнулась.

Синяки вокруг моих глаз из просто тёмных превратились в неестественно чёрные. И вообще, это уже были вовсе никакие не синяки, а круглые очки коллекционера.

— Прекрасно… — прошипел демон, и прозрачная гладь зеркала пошла волнами от его шёпота, будто вода. Чёрные усы дрогнули, тонкие губы растянулись в улыбке. — Как прекрасно и отвратительно ты сегодня выглядишь. Чем слабее тело, тем ярче душа!..

— Уходите… — пробормотала я, зажмурившись и снова открыв глаза.

До последнего надеялась, что это просто сон или галлюцинация, но нет, гость в кожаном пальто по-прежнему стоял по ту сторону зеркала. И, похоже, чувствовал себя как дома. Взяв с полочки флакончик Лизкиного парфюма — точнее, его отражение — он поднёс его к запястью и нажал на распылитель. Приторный фруктовый аромат отчётливо поплыл по ванной комнатке, при этом реальные духи продолжали стоять на полке — целыми и нетронутыми.

Коснувшись руки кончиком носа, коллекционер сделал медленный вдох, дёрнул усами и скривился, будто раскусил лимон:

— Столь откровенная безвкусица могла появиться только в мире людей! Насколько красив флакон, настолько же его содержание — уродливо. Всё должно быть наоборот. Резервуар — всего лишь скромное дополнение к той драгоценности, что хранится внутри. Хочешь, я покажу тебе твою новую обитель?..

С этими словами он расстегнул пальто и постучал ногтем по пустой пробирке — чуть расширяющейся книзу, с круглым красным колпачком из дутого стекла. В ней не было ничего особенного, и вместе с тем при виде неё меня охватил животный ужас — как у маленького зверька рядом с огромным клыкастым хищником, раскрывающим голодную пасть. Кто-то свыше будто поставил меня перед выбором — сдаться могущественной разрушительной силе и тихо умереть или, распушившись и выпустив коготки, сражаться. Я выбрала второе.

— Убирайтесь вон!!! — заорала я изо всех сил. Эхо больно ударило по ушам.

В ответ, криво ухмыльнувшись, он вытянул вперёд руку. Круглый алый символ, загоревшийся в центре его ладони, отразился от зеркала и лёг знакомыми контурами прямо мне на лоб. Кожа вздулась, в глазах от боли потемнело. Запрещающая печать!

Дрожащими пальцами я нащупала на полочке деревянную шкатулку для украшений, выудила с самого дна, из-под браслетов и цепочек, запонку со знаком Сатурна и воткнула себе в руку в том месте, где быстро-быстро билась венка пульса. Крылья, резко раскрывшиеся за моей спиной, прошили насквозь стены общежития и раскинулись двумя гигантскими чёрными полотнами по длинным коридорам.

— Ещё не готова. Как жаль, — коллекционер с сочувствием отряхнул со своего плеча крошки побелки. — Не сегодня, но уже скоро. Я подожду. Скоро всё случится…

Дверь ванной комнаты распахнулась, на шум прибежала Лизка, впопыхах затягивая поясом пушистый халат. Всего на секунду застыла на пороге — и вот она уже хватает с полочки тот самый флакон духов и с размаха швыряет его в зеркало.

Громкий звон заглушает её запоздалые ругательства. Стекло разбивается, разлетаются повсюду мелкие осколки. Коллекционер кривит губы, будто ему больно, отшатывается назад, и очертания его фигуры теряются в чёрных трещинах:

— Ещё увидимся, феникс!

С исчезновением незваного гостя лампочка загорелась в полную силу, и её перестало «коротить». В остатках зеркала теперь снова угадывалось моё лицо — невыспавшееся и бледное. Я с усталым стоном опустилась на краешек унитаза.

По ванной плыл, кружа голову, приторный фруктовый аромат парфюмерной воды. Всюду валялись куски штукатурки. Из соседней комнаты через узкую, но длинную дыру в стене кто-то громко возмутился, что «с этими фениксами никакой личной жизни».

— Что это за извращенец в пальто? — голос у Лизки сел, но она старалась не подавать вида, что испугалась. — Твой новый поклонник? Если твой, то тебе за ним и убирать!..

Крылья рассеялись, от них остался только едва заметный, пахнущий канифолью дымок. Спрятав запонку обратно в шкатулку, я взялась за метлу и принялась сгребать осколки в одну кучу.

— Я пока поговорю с комендантом, — вздохнула Чародеева, снимая с вешалки свою студенческую форму. — Наплету ему, что ты всех нас спасла от неизвестной страшной сущности, и попрошу, чтобы не сдавал тебя куратору…

Да, заговаривать зубы Лизка умеет прекрасно. Надеюсь, у неё и в этот раз получится, и расследовать подробности произошедшего комендант с Черновым не будут. А то ведь так и до обыска недалеко — придут осматривать место «преступления», найдут у меня волшебную запонку — и вот тогда мне точно крышка. Чернов, в отличие от коллекционера, ударит без промаха…

* * *

Во всех ведомостях и документах, где Яшке нужно было указывать фамилию своего бенефактора — Агеев — он умышленно писал её строчными символами и без буквы А. Первая буква просто убегала в неизвестном направлении — или «случайно» не пропечатывалась, если текст набирался на компьютере. Казалось бы, мелкая пакость — а змею всё же было приятно в который раз отравить репутацию нерадивого отца.

— Ты на каникулах домой ездил? — спросила Лизка, с хлопком открывая бутылку оранжевого оргона. В воздух над холлом взвилось облачко едва заметных прозрачных пузыриков. — Они всё ещё вместе?

— Да, — сморщился Сыроежкин, изминая пальцами ведомость об очередной индивидуалке, которую он как всегда прогулял, но снова получил «отлично». — Мать переехала к нему в Петербург. Звали меня с ними жить или хотя бы в гости, но я, разумеется, отказался.

— А комнат там сколько? — деловито поинтересовалась Чародеева. — Далеко от института?

— Нет, здесь рядом, на Васильевском острове. Пять комнат и терраса на крыше, — ещё сильнее скривив нос, буркнул Яшка.

— Понты! За эксперименты над людьми хорошо платят! — рыжая сделала пару глотков из бутылки. — Я бы съездила на разведку. Всё лучше, чем тухнуть в общаге.

— А ты сама-то! — огрызнулся Яшка. — Зачем папины хоромы на общагу променяла?

— У меня важная миссия — я переехала, чтобы защищать Нику! И, как сегодня выяснилось, не зря!..

— Тоже мне нашлась телохранительница… — бухтел Сыр, не желая слушать. Подписавшись под словами «с оценкой ознакомлен», он махнул ручкой, как волшебной палочкой, в сторону проходной. — Вон, пусть ваш ненаглядный некромант её защищает.

Убирая пропуск в карман куртки, в холл действительно вошёл Колдунов, да ещё и не один, а с Юлей. Блондинка на ходу тыкала пальцем с длинным ногтем в телефон, держа нового кавалера под руку. Пару раз она споткнулась и чуть не упала со своих высоченных каблучищ, но и тогда в реальность не вернулась. Паша же, напротив, шёл очень осторожно, встревожено озираясь по сторонам. Боится, что увижу их вместе?.. Скривившись, я отвела взгляд.

— На этого бабника надежды нет, — допив оргон, Лизка с грохотом бросила пустую бутылку в урну. — У него теперь свои дела. Вчера даже на занятия не явился — небось, Юлька за выходные выпила все соки. А сейчас, глядите, проспался и притащил свою задницу в институт. Ещё и не палится, смотрит так наивно. Наверняка у него уже и объяснение готово — о том, что ты «всё не так поняла». Ника, не ведись! Не вздумай говорить с ним!

Взяв под локоть, рыжая уверенно потащила меня к лестнице, ведущей наверх.

— Малышка, доброе утро! Как дела?

Едва ли сегодняшнее утро можно назвать добрым. Да и дела мои хуже некуда, но я лучше промолчу — всяким предателям знать это вовсе не обязательно. Чародеева настойчиво потянула меня за руку, мол, не задерживайся. Отвернувшись, я стала подниматься за ней по ступеням.

— Эй, девчонки, вы куда?..

Бережно, но быстро усадив Юлю на банкетку в холле, парень поправил рюкзак на плече и сорвался следом за нами.

— А действительно, куда мы? — шепнула я на ухо подруге.

— Какая разница! — тоже шёпотом ответила та. — Туда, где он не будет тебя доставать. Если ничего лучше не придумаем, то в женский туалет! Главное — не оборачивайся!

— Подождите!..

Сизо-фиолетовый оргон, потянувшийся за нами снизу, сковывал ноги, и создавалось ощущение, что мы передвигаемся в желе. Как в кошмарном сне — пытаешься убежать от монстра, но путаешься в одеяле. Лестница казалась бесконечной, и когда мы, наконец, прибежали наверх, обе вымотались так, словно поднимались на вершину небоскрёба.

На третьем этаже было людно и шумно, голоса студентов сливались в один сплошной монотонный гул, однако стоило сиреневой дымке доползти до коридора, все как по команде притихли. Время замедлилось. В гробовой тишине, протяжно и ниже, чем обычно, прозвенел звонок, и ребята, пошатываясь, словно зомби, начали медленно разбредаться по аудиториям.

Паша догнал нас прямо у уборной.

— Ника! — поймав за руку, он развернул меня к себе. Кажется, это был первый раз, когда он обратился ко мне по имени, без всех этих «малышей». — Поговори со мной!

— Не о чем ей с тобой говорить!.. — Лизка попыталась оттолкнуть его, но парень прохладно её осадил:

— Не лезь не в своё дело.

— Что?! — задохнулась та. — Как ты со мной разговариваешь! Это моя лучшая подруга вообще-то!..

Паша легонько коснулся мизинцем её плеча. А может быть даже, не коснулся, просто его рука ненадолго зависла в воздухе рядом с девушкой, и та, побледнев, резко замолчала. По её щекам, как трещины по сухой земле, побежали тёмно-лиловые изломанные полосы — это почернели и вздулись под кожей её одеревеневшие вены. Она качнулась, словно у неё подкосились колени, юркнула в уборную и выкрутила до упора холодную воду, пытаясь смыть с себя магию. Мы с Пашей остались наедине в опустевшем коридоре.

— Малыш…

— Катись к чёрту! — рявкнула я и постаралась быстро улизнуть обратно на лестницу. Но куда там — теперь Паша бежал за мной уже вниз, а впереди него тёк по ступеням, сбивая меня с пути, парализующий фиолетовый оргон. Споткнувшись, я чуть не потеряла ботинок — он наполовину слетел с ноги — и схватилась за кованые перила, чтобы не упасть.

— Осторожно! — парень в два счёта оказался рядом. Он хотел меня придержать, но я увернулась. — Что происходит? Почему ты избегаешь меня?

— А ты сам не понимаешь?! — я попыталась вдеть ногу обратно в обувь, но без ложки это было не так-то легко.

— Не понимаю. Иначе бы не носился за тобой по всему ЛИМБу, — он произнёс это спокойно, не повышая голоса, просто чуть быстрее, чем обычно. — Что стряслось? Опять проблемы с бенефактором?

— Мои проблемы тебя не касаются! — наспех ослабив шнурки, я, наконец, обулась и распрямилась, чтобы посмотреть ему в глаза. — Лучше расскажи, как ты отдохнул тут без меня на каникулах?

— Так себе.

— Не ври! Я всё знаю про вас с Юлей!

— Малыш, я думал, мы давно уже обсудили эту тему с алхимическими андрогинами и пришли к пониманию. Пожалуйста, не злись на нас. Юля недавно рассталась с парнем, ей сейчас и так нелегко, она вынуждена принимать антидепрессанты…

— Зачем антидепрессанты, если есть ты!

— Не понял.

— Ты вернулся в Питер её утешать, и до последнего дня каникул вы жили вместе! Депрессию, полагаю, сняло как рукой! Я очень рада! — в моём голосе звенели слёзы. — Только немного переживаю за вас. Видимо, вы так влюблены, что часов не наблюдаете, вот и прогуляли вчера весь учебный день! Плохая, знаешь ли, идея — прогуливать занятия на последнем курсе. Так и вылететь за миг до триумфа недолго!..

— Что?! — на его лицо на секунду сошла тёмная тень, в зрачках мелькнул злой огонёк. — Что за чушь?!..

Я непроизвольно поёжилась, по ногам начал мурашками подниматься леденящий мороз, как будто я стояла босая на снегу. Паша резко стал другим — таким бессердечным и холодным я помню его разве что в день нашего знакомства в клубе. Потом в какой-то момент он просканировал меня, подстроился, надел живую маску. Вплоть до сегодняшнего дня только пальцы, лишённые тепла, выдавали его настоящего, а сейчас маска слетела, и я увидела за ней чужого человека, всё это время прятавшегося в тени. Бесчувственного. Мёртвого. Стало страшно — как в фильме ужасов про теневую часть личности, который мы с ним когда-то вместе смотрели в кино…

Вверх над моими плечами поплыл чёрный дым. Забыв зашнуроваться, я побежала дальше по лестнице. Догнав, Паша снова схватил меня, на этот раз за предплечье, а когда я развернулась, готовясь перевоплотиться и испепелить его в прах, он вдруг молниеносно расстегнул свой рюкзак и вытряс всё содержимое мне под ноги.

Воздух взорвался фиолетовым оргоном. Я оглохла, обмякла, мысли резко смолкли. Стало спокойно и как-то чересчур тихо. Поверх учебных папок, файлов и исписанных альбомных листов бесшумно лёг, выпав с самого дна сумки, паспорт, из которого торчал розоватый железнодорожный билет.

— Я не прогуливал занятия. Кузнецов официально дал мне академ на понедельник, потому что в выходные поезда не ходили.

Подняв документ, некромант раскрыл его и подставил мне под нос. Деревня Люболяды — было выбито светло-серым шрифтом место отправления. Путь не близкий, с пересадкой в Луге. Плацкарт, верхняя боковая полка. В конечный пункт — Санкт-Петербург — поезд прибыл сегодня в шесть утра.

— До последнего дня каникул я оставался у бабушки, — глухо пояснил Паша. — Она застудила суставы, и от боли не могла встать с кровати. Нужно было привезти продукты и лекарства из города. Набрать воды из колодца. Убраться. А ещё у неё хозяйство: куры, гуси, коза, собака. Скоро ей будет восемьдесят пять, но она сама всю зиму о них заботится. Как ты уже знаешь, её сын — мой отец — умер двадцать лет назад. А после смерти дедушки в прошлом году помочь ей больше совсем некому. Поэтому я и поехал туда — не смог бросить её одну в трудный час. Когда-нибудь она тоже уйдёт за черту, и тогда мне не нужно будет никуда ехать, чтобы с ней пообщаться. Но не сейчас. Не сейчас. Пока ещё не время…

Под ворохом его мертвецки спокойных объяснений я опешила. Фиолетовый туман рассеялся, чёрный дым тоже. Перестали колоться током напряжённые лопатки. Теперь кололо только в груди. Было жутко совестно.

— Почему ты подумала, что я тебя обманул? Кто тебе такое сказал?

— Никто… — проблеяла я. — Паша, извини меня, пожалуйста. Я ошиблась. Просто… мне… это приснилось.

Карие глаза, моментально смягчившись, сощурились в улыбке:

— Ох, иди сюда, глупенькая… — прежний Паша вернулся. Притянув меня к себе, он ласково провёл холодными пальцами по моим волосам. — Малыш, да, я всё понимаю. Твой дар совершенствуется с каждым днём, и тебя всё чаще могут посещать видения, до мелочей сбывающиеся в реальности. Так бывает, это нормально. Но всё же иногда сны — это просто сны…

Придерживая за плечи, он осторожно, как несмышлёного ребёнка, повёл меня по ступеням на нижний этаж:

— Не бойся, малышка. Я тебя не обману. Я тебе предан и буду ждать столько, сколько понадобится. И давай отныне договоримся: если тебя что-то тревожит, сначала обсуди это со мной, и только потом уже — с другими. Хорошо?..

Спиной, напряжённым онемевшим затылком я почувствовала, что следом за нами на площадку у лестницы вышел, оставив своих студентов в аудитории, Чернов. Прислушался к обрывкам нашего разговора. Принюхался — то ли к фиолетовому оргону, то ли к клубам угольного дыма, которые, медленно переплетаясь, поднимались к куполу института…

Скрестив руки на груди, он ещё долго смотрел нам вслед, и взгляд его был мрачнее тучи.