Ремесленники душ. Изгой

Дмитрий Распопов, 2021

Новости о смерти первого настоящего учителя и наставника застают Рэджинальда врасплох. Как? Когда? Почему он погиб? Что случилось с Анной? Никто не даёт и не собирается предоставлять ему информацию, ведь он находится под домашним арестом из-за участия в сверхсекретном проекте империи. Поэтому единственный способ её получить – это побег. Дворянский титул, статус исповедника, сбережения – всё ставится на кон ради исполнения данного когда-то слова. Содержит нецензурную брань.

Глава 4

— Я здесь нахожусь довольно продолжительное время, — спокойно прокомментировал Жнец вид десятка тысяч неподвижно лежащих на земле тел, — поэтому могу одним желанием умертвить всех, кто есть на этом участке фронта. Не знаю, сколько здесь, пятьдесят? Сто тысяч?

У майора похолодела спина, и он снова столкнулся со спокойным взглядом стоящего рядом с ним человека.

«А человека ли?» — после продемонстрированного майор уже не был так в себе уверен, как до этой встречи.

— Они не мертвы? — прохрипел он, поскольку с трудом разлепил губы из-за внезапно появившейся сухости во рту.

— Конечно, нет, я ведь не чудовище какое-то, — Жнец улыбнулся ему в ответ, но глаза его оставались при этом такими, что Рамфи сам закончил за него предложение.

«…но, в принципе, меня это не остановит, если будет нужно для дела».

— Хорошо, давайте вернёмся вниз и продолжим беседу, — Жнец легко спрыгнул вниз и вошёл в блиндаж. Майор, хоть и с трудом, последовал за ним.

Едва он вошёл внутрь, как почувствовал, что силы полноводным потоком возвращаются к нему, как, впрочем, и ко всем, кто был с ними. Сам же Жнец сидел за столом, на прежнем месте, а перед ним лежало всё оружие, которое он забрал у присутствующих.

— Стоять! — майор рывком остановил подчинённых, которые в злости и от осознания того, что с ними произошло, бросились к оружию.

Нехотя те замерли на месте.

— Думаю, произошло небольшое недоразумение, — майор Сорес вернул себе чувство самообладания, — мы с мистером Рэджинальдом его разрешили, считаю, нам не пригодятся кандалы для его транспортировки.

— Но Рамфи! Инструкции! — подчинённые удивлённо посмотрели на командира, не понимая, почему тот передумал. Конечно, они же не видели того, что видел он, и, возможно, к лучшему, а то Жнеца он бы и не довёз до столицы, узнай они реальные его возможности, которые тот продемонстрировал ему одному.

— Майор, можно я воспользуюсь вашим телеграфом? — попросил он пришедшего в себя командира полка. Тот махнул рукой с обречённым видом, выделив ему сопровождающего.

Выйдя наружу, Рамфи хмуро наблюдал, как люди приходят в себя, недоумённо спрашивая друг у друга, что произошло и почему они очнулись, лёжа на полу в нелепых позах. Роберт, на спину которого наступал Жнец, болезненно морщился, прося солдата посмотреть, почему у него внезапно заболела спина.

Найдя телеграфиста, майор с его помощью сигнализировал о произошедшем, как мог, впихнув максимум информации в три коротких строчки. Ответ пришёл незамедлительно, и всего в нескольких словах.

— Доставить живым! Код два.

Это означало, что он и его подчинённые должны были незамедлительно доставить нужного человека, обеспечив ему такой уровень охраны, чтобы он при любой ситуации остался жив, даже если бы для этого потребовалось сложить свои жизни. Всего второй раз за свою службу он получал подобный приказ.

Кинув ленту в пепельницу, он сжёг её, затем, выругавшись и поблагодарив испуганно замершего солдата, вышел из палатки.

***

Первый вопрос, который задал Жнец, подписав все нужные бумаги с военными, был:

— Что с Анной? — К тому моменту майор отвёз его на станцию и усадил в купе с собой, а его подчинённые заняли два соседних.

Поскольку в нарушение всех инструкций и приказов антианимант ехал не связанным и не с укрытыми специальной плотной тканью руками, майор заколебался перед ответом, что не укрылось от собеседника.

— Майор, я узнаю правду, если меня не убьют, конечно, к этому времени, — спокойно сказал Жнец, у которого из вещей был с собой лишь небольшой походный саквояж.

Рамфи вспомнил свои слова, которые произнёс перед Эдвардом, и нехотя ответил:

— Поскольку вас долго не было, её отдали палачам.

— Она жива? — голос спрашивающего был ровен.

— Пока да, я остановил их, едва узнал, что вы решили сдаться.

— Насколько она цела? — а вот уже следующий вопрос был задан хриплым голосом.

— Трудно сказать, я сам не видел, но обычно после комиссии по правде от людей мало что остаётся, — майор честно посмотрел на сидящего рядом молодого человека.

Тот, всмотревшись в него, вздрогнул, но промолчал, в таком состоянии находясь всю дорогу. Сам Рамфи, любящий поболтать с пленниками, пытаясь вытянуть из них интересные сведения, с этим пассажиром не стал рисковать и также молчал, просто радуясь тому факту, что тот не выкидывает никакие фортели.

«Четыре дня, и я сдам его жандармерии, — Рафми повернулся и стал смотреть в окно, — дальше это будут не мои проблемы».

***

Прибывший на конечную станцию поезд просвистел об остановке, и я, получив сигнал от охранявшего меня майора, поднял саквояж и направился в сторону выхода.

Сам вагон, как и вокзал, были оцеплены людьми в одинаковой тёмно-синей форме, так что я мало что разглядел из местных достопримечательностей, пока меня вели под усиленной охраной к закрытому фургону. Всё, что я успел увидеть, — это серое, безликое здание вокзала и оцепление полиции, которая несколькими кругами охраняла поезд.

Прямо рядом с фургоном нас ожидало десять вооруженных полицейских, сразу нацеливших на меня оружие, а также подтянутый человек в странного покроя сером сюртуке.

— Рамфи, почему задержанный без кандалов? — сразу поинтересовался он, поджав губы.

— Я его доставил в целостности и сохранности, — военный не моргнул и глазом, — теперь это твоя головная боль, Эдвард, можешь сам его заковать.

При этом майор посмотрел на меня, я на него, и мы обменялись улыбками. Тот, кого назвали Эдвардом, увидел наше молчаливое переглядывание, которое его взбесило, и он махнул охране. Двадцать человек отделились от оцепления и приблизились к нам, неся знакомые мне стальные железки, которые я уже видел недавно в блиндаже на фронте.

За то время, пока поезд ожидал у станции встречающих, я успел подготовиться, дотянувшись сначала до первого человека, затем до второго и так далее, так что все вокруг имели по паре присосавшихся к их душам отростков моей ауры. Так что я улыбнулся, ожидая, как ко мне подойдут полицейские, кончиком туфли проведя черту на бетонном полу платформы. За моими действиями с любопытством наблюдали все. Полицейские остановились, не смея подойти ближе, и только угрозы человека в сером заставили их сделать два шага и пересечь невидимую черту. Все, кто заступил за неё, тут же упали на землю, мгновенно сложившись, словно этажи карточного домика.

Тут же послышались щелчки снятия оружия с предохранителей.

— Ладно, развлекайтесь, я свою работу сделал, — Рамфи в полной тишине помахал мне рукой и направился к выходу.

— Майор Сорес! — окрик человека в сюртуке его остановил, и он недовольно повернулся. Тот пошёл ему навстречу и говорил так тихо, что мне не было слышно. Видимо, майору не нравилось то, что он слышал, поскольку с каждой минутой его настроение портилось. По итогу, он со поджатыми от злости губами вернулся обратно.

На вокзале тем временем появились новые действующие лица в чёрных одеждах, которые моментально привлекли к себе внимание всех. Полицейские раздвинули цепь, чтобы они могли беспрепятственно пройти, и те важно прошествовали к нам. Моим огромным удивлением стало то, что у каждого — у каждого! — было либо пенсне, либо очки, либо монокль с огромной вставкой из паинита.

«Видимо, местные ремесленники», — понял я по этому явному опознавательному знаку.

Правда, до нас они так и не дошли, стоило им только взглянуть на меня и всё вокруг через паинит, как они, мгновенно потеряв былую спесь, бросились прочь на безопасное расстояние.

— Чего это с ними? — удивлённо обратился ко мне Рамфи, которому я невольно начал симпатизировать как единственному адекватному здесь человеку.

— Думаю, увидели, что каждый здесь присутствующий находится под моим контролем, — я пожал плечами, — доказывая этим, что хотя бы не зря носят свои очки.

— Майор Сорес, — человек в сером сюртуке обратился к моему сопровождающему, — приказываю доставить задержанного в Бастилию, к месту его дальнейшего содержания.

— Слушаюсь, гражданин Нойл, — откозырял ему Рамфи и показал мне рукой в сторону стоявшего фургона. Я молча последовал за ним.

***

Глава комиссии по контролю за душами молчаливо наблюдал, как подчинённые, трусливо поджав хвосты, убегают прочь с территории, которая была, словно паучьей сетью, окутана мощной и плотной аурой прибывшего Жнеца. Он всё внимательно рассматривал через небольшой монокль, запоминая всё, что видел.

— Что скажешь, Габриэль? — обратился к нему сидящий напротив глава комиссии по правде. — Я специально попросил тебя приехать сюда со мной лично, чтобы из первых рук узнать, стоит вообще Жнец наших усилий и траты времени или нет?

Старик убрал от глаз монокль и покачал головой.

— Вы обезумели, Пауль, притащив прямо в столицу этого монстра. Я не спорю, что был прав тот, кто хотел с ним поработать, поскольку ты лучше меня знаешь, что наука о душах у нас развита хуже, чем в империи, несмотря на то, что у нас количественно больше душеприказчиков, чем у них. Но вот что я тебе скажу сейчас, после того как увидел его. Пускать это чудовище в здание Сената опасно, он может убить всех, кто там находится, и мы ничего ему не сможем сделать.

— Всё так серьёзно? — нахмурился собеседник.

— Более чем, — старик показал рукой на оцепление, растянувшееся на сотни метров, — все они были бы трупами, захоти он этого. Отростки его ауры присосались к каждой душе, к каждому человеку, а посмотрев, как солдаты падали, мгновенно лишаясь двух третей своей ёмкости ауры, я более чем уверен, что то же самое произошло со всеми вокруг.

— Похоже, слухи о Жнеце не были таким уж слухами, — Пауль поджал губы, — у меня много информации о нём, в том числе и от тех, кто был с ним лично знаком. Все говорят о том, что он в обычной жизни простой человек, но это заканчивается ровно на том моменте, когда речь заходит об искусстве, они признают, что он гений в своём роде, о котором с восхищением отзывается все, кто с ним работал.

— Так что, Пауль, видимо, я буду голосовать за его устранение, — признался глава комиссии по контролю за душами, — никто из моих душеприказчиков, и я в том числе, не сможет его остановить, если он взбунтуется.

— Но ты же понимаешь, что из-за его изобретения мы сейчас терпим колоссальные убытки. Количество поступающей энергии в войне, которую мы сами и начали, чтобы наполнить опустошённые резервы, стало практически нулевым. Никакие налоги не перекроют эти затраты. Да что я говорю, ты сам участвуешь в заседании этого оперативного штаба. Ещё полгода-год таких действий, и нам придётся капитулировать. Ты этого хочешь?

Габриэль задумчиво почесал висок моноклем.

— Как мы его будем контролировать? — задал он единственный вопрос после минуты молчания.

— Дадим ему всё, что он хочет, благо шлюха жива до сих пор, пусть и находится в не совсем кондиционном состоянии.

— Всё? — удивился старик.

— По моим сведениям, он весьма скромный молодой человек: лаборатория, хороший механик, пара красивых служанок, постоянный приток материала — вот и всё, что ему нужно для жизни.

— Хм, я подумаю, Пауль, — засомневался над своим решением старик, — если всё так, как ты говоришь, я не против работать с ним. Повторюсь. В том, что он вдохнёт в нашу науку новую жизнь, я нисколько не сомневаюсь, дело только в контроле над монстром. Только я никак не пойму, чего вы с Жаклин так о нём печётесь? Личный интерес?

— Безусловно, — не стал скрывать от него собеседник, хоть и не говоря всей правды, — нам стало известно, что он может воздействовать на неизвлекаемые души.

— Ты это серьёзно? — изумился Габриэль. — Это ведь считается невозможным.

— Как ты сам только что правильно сказал, многое, что касается этого молодого человека, казалось невозможным.

— У нас, насколько я помню, двадцать три процента населения с неизвлекаемыми душами, — пожевал губы старик, — если нам с его помощью удастся заполучить к ним доступ, за такое Сенат ему жопу целовать будет, не говоря уже о лаборатории и прочем.

Он помолчал и затем протянул руку, которую быстро пожали.

— Если введёте меня с Жаклин в долю, я присоединюсь к вашей коалиции.

— Габриэль, вот наше предложение, — ему протянули запечатанный конверт, который он положил во внутренний карман, — мы не требуем немедленного ответа.

— Я посмотрю и дам ответ до конца недели.

— Большего и не прошу, — собеседник нажал кнопку, чтобы водитель вернулся в машину.