Бремя созидателя

Дмитрий Охотин, 2020

Попасть в мир собственного произведения – незабываемое приключение! Главный герой романа оказывается в написанной им же фантастической книге про "попаданца". При этом путешествия автора находятся очень далеко от сюжетной линии созданного произведения. Испытать сочиненный тобой мир на прочность, вдохнуть в него дыхание жизни, изменить все критические ошибки, понять, что суровая действительность бывает даже в фантазиях – удел всех писателей.

Глава 3. Хождение по мукам или погребенные заживо

Два дня я плелся по унылому пейзажу тундры. Вымотанный, голодный и холодный, одну ночь я хотел было переночевать в вырытой самим же собой яме. Накрывшись скудными побегами карликовых берез и мха, ощущая себя покойником, я замерз до каждой клеточки тела. Это просто невыразимое чувство — хронический холод.

Ни сна не отдыха не получилось, и я снова отправился в свой скорбный маршрут. На второй день я увидел горы. Знания географии все же не подвели меня. Теперь я уже шел рядом с полноводной рекой, которая на моем пути разделялась на множество ручейков и речек.

Но самое интересное обнаружилось под вечер. Недалеко от берега виднелся остов большой лодки. Доски истлели, но хребет был сделан из прочных брусьев. На половину своей длинны судно заволокло песком. Видно было, что находится оно здесь не один десяток лет.

Находка меня обрадовала необычайно. Значит в этом мире есть разумная жизнь! Или по крайней мере была. Но радость была тусклая, так как в голове по прежнему красными большими буквами били три слова: еда, тепло, сон. Прошвырнувшись по округе нашел истлевший кусок парусины, настолько хрупкий, что я боялся разворачивать его, чтоб не порвать. Скелет лодки находился в ста метрах от реки и, видимо, её русло за последние годы изменилось. Значит, возможно, она когда-то стояла на берегу, и есть шанс, что где то поблизости есть какие-нибудь следы жизнедеятельности людей.

Наступали ночные яркие полярные сумерки, я падал с ног от усталости, холода и голода, и понятия не имел как организовать ночлег при такой температуре. Я знал что сон на холоде без теплых вещей или костра, это 99%-ый шанс не проснуться, поэтому держался из последних сил.

Я шел перпендикулярно от берега и обнаруженной лодки и ничего не замечал. С каждым шагом, надежда на чудо угасала и возникало, пока еще терпимое, но все же ощутимое отчаяние. Смерть кажется эфемерной, её нет для нас даже когда умирают родные и близкие. Очень хорошо пела по этому поводу группа Сплин:"Думают люди в Ленинграде и Риме, что смерть — это то, что бывает с другими, что жизнь так и будет крутить и крутить колесо".

Но, как только она покажется из-за угла, и ты начинаешь играть с ней в"гляделки"один на один, возникает внутренняя паника. Мне понравилась фраза из фильма"Загадочная история Бенджамина Баттона". Когда умирал капитан корабля, подстреленный в бою с немцами он сказал замечательные слова:"Можно злиться, проклиная судьбу. Можно материться. Но когда понимаешь, что это конец, нужно смириться". Вроде простая фраза, но настолько глубокомысленная.

Вот и сейчас, мысленно уже подготавливая себя к неизбежному концу, я запнулся о неожиданное препятствие. Странный, явно не природный холм, с правильными контурами. На нем росли ягоды и мох. Где-то в сознании всплыла догадка и возник лучик надежды. Я стал копать, срывая ногти, и сняв буквально десять сантиметров почвы обнаружил доски. Они были сырые, трухлявые, легко ломающиеся но все же доски. Предположение похоже начинало сбываться.

Я встал посредине холма и стал прыгать. Со стороны показалось бы, что я сошел с ума. Действительно, в такой безнадежной ситуации только и остается, что отказаться от реальности происходящего и слететь с катушек. После седьмого прыжка я ощутил щекочущее чувство свободного падения. Больно поцарапав руку, я упал на что-то твердое, сверху полетели комья земли и досочная щепа.

Предположение подтвердилось: это был заметенный песком, как и лодка на берегу, дом. Внутри было темно, и сыро. Но достаточно тепло. Тщательно все обшарив руками, я обнаружил, что с юга, со стороны гор стена была обрушена и наполовину дома растеклась куча песка. Поэтому свободного места в доме оставалось половина квадрата разделенного диагональю. Стояло что-то вроде печки или очага, шкафчики, и… кровать. Целая кровать, хоть и сырая, но с одеялом, пледом и подушками. С отвращением обнаружил внутри кости. В голове возникла картина, как чей-то труп медленно гнил, высыхали кости, все постельные принадлежности пропитывались трупным зловонием. В итоге найдя, какое-то покрывало, я накинув на кровать, я улегся спать.

Ни снов, ни кошмаров от соседства с безымянным скелетом, я не чувствовал. Даже проснувшись, обнаружил себя укутанным в одеяло — видимо ночью так замерз, что неосознанно попрал все моральные убеждения и залез под одеяло к останкам человека. Но только сообразив это, быстро встал, отряхиваясь и отплевываясь. Снаружи, через дыру в крыше, светило редкое в тундре в это время яркое солнце, очерчивая предметы в доме.

Кровать являла собой обычную лавку, только более широкую. На ней лежали шкура животного, покрытая грубой простыней и одеяло из пуха. Песком, завалившем половину пространства дома, была покрыта небольшая печка. Но самым интересным выглядел шкаф, стоящий между печкой и кроватью. Вчера, из-за отсутствия света, мои поиски ограничились минимальными результатами. Но теперь я надеялся найти более стоящие вещи.

И не ошибся. Внутри висела шикарная дубленка. Паразиты, вследствие отсутствия воздуха, до нее не добрались. Я наверно даже покраснел от жары, предчувствуя как её надену, и исчезнет хронический холод. Немного большая — но лучше больше, чем меньше. Грубо сработанная шапка из песцового меха и натуральные пимы. Проблема с холодом решена!

Далее, при осмотре шкафа обнаружилась нижняя одежда, скребки, заколки и прочая мелочь. В нижнем шкафе я нашел кроткий нож. Стальной, с прочной рукоятью и даже не заржавевшим за это время лезвием. Видимо особая сталь, а может и другой металл. На самом видном месте лежало также кресало и кусок кремня — еще одна радостная находка, способная значительно облегчить жизнь.

Увидел зеркальце. Всмотревшись, не узнал себя. Проветренное, осунувшееся, обросшее лицо землистого оттенка, такие я встречал только на фотографиях пленников ГУЛАГа. Еще в шкафу обнаружились истлевшие от времени бумажки с надписями, иглы и нитки, пару медяков, видимо местная монета, и прочая житейская чепуха не представляющая для меня пользы.

Укутавшись в дубленку, я стал размышлять. С холодом, возможно удалось справится. Со сном, тоже вроде все понятно. Сделаю из шкуры на кровати спальный мешок с помощью найденных ниток, плюс шуба, шапка и сапоги станут хорошим подспорьем в борьбе с холодом. Да и к тому же мне теперь доступен огонь, с помощью кресала. Теперь главная проблема это пища.

Наличие ножа, дает неплохой шанс раздобыть пропитание, но в условиях тундры, при том, что основными жителями её являются гигантские птицы и сторукие водные земноводные, шансы весьма призрачные.

Очень хотелось остаться в этом доме. Тепло, безопасно, но стать еще одним набором костей в будущем — была самая яркая перспектива. К тому же судьба этого дома наглядно повествует о нелегких геологических и даже тектонических взаимоотношениях здешних поселений с окружающей средой. Видимо, десятки лет назад, огромная лавина песчаников накрыла поселение и превратила их в людей, медленно умирающих в своих саркофагах. Если представить эту эпическую картину, то волоски на теле становятся дыбом!

С трудом я выбрался из отверстия в крыше. Если это было поселение, следует поискать еще здания и сооружения. Холмики от заваленных крыш стояли сплошь и рядом. Их было штук десять. Видимо это было небольшое рыбацкое поселение. Как они могли уживаться с теми хищными тварями, непонятно. А о скольких опасностях, которые поджидают его в тундре, он и не знает еще?

В итоге обыскав все дома я обзавелся массой полезных вещей: большой топор, стеганные утепленные штаны, большой лук с колчаном стрел и четыре прочные тетивы, рыболовные снасти, небольшой сундучок с золотыми монетами, прочная веревка, несколько пустых бочек, два гарпуна и мощный крюк.

Связав все это мешковиной из простыней в качестве импровизированной разгрузки, я навешал на себя, как мне казалось килограмм двадцать. И, чувствуя гораздо увереннее, чем вчера, я отправился к реке, в надежде порыбачить. Осознавая опасность от сторуких земноводных тварей, коих в открытой воде может быть несоизмеримо больше чем в ручейках, старался найти высокий обрыв над рекой и залечь неподвижно в процессе рыбалки.

Обрыв отыскался в двух километрах от погибшего поселка. Подползя к нему, я осмотрелся. Потоки воды шумно уплывали прочь от гор, видневшихся вдали. Никакой опасности я не увидел, но при этом очень хотелось есть. Голод, буквально затмевал рассудок, гася инстинкт самосохранения. С крутого скального обрыва я скинул длинную тонкую веревку, с привязанным к ней крючку с наживкой из вырытых в земле крупных червяков.

Притаившись я тихо ждал, в натяжении веревки угадывая поклевку. И вдруг меня резко тряхнуло! Да так, что я вцепившись в снасти, почти наполовину свесился с обрыва. Что-то гигантское, плавающее в реке потащило, веревку с крючком и наживкой. Еще ничего не соображая, я инстинктивно отпустил веревку, и она махнув на прощание кончиком исчезла в водной толще. Проводив ее полным досады и голодного разочарования взглядом, мне ничего не оставалось, как только влезть обратно. Но взгляд зацепился за нечто интересное.

Река, своим потоком медленно разрушала монолитную скалу. Глыбы гранита под действием стихии время от времени падали вниз, обнажая все новые и новые толщи горных пород. И похоже, обнажили то, что кто-то старательно скрывал в толщах земли. В двух метрах ниже обрыва виднелся небольшой проход. Правильные формы и утоптанный пол, показывали на рукотворность увиденного, а не причудливую пещеру природного происхождения.

Мне стало до зубовного скрежета стало интересно, что же там такое. И, с помощью веревки я спустился вниз, надеясь потом, по ней же взобраться наверх. Коридор был достаточно широкий, чтоб в нем могли идти два человека. Чем дальше я шел, тем плотнее меня окружала тьма. Вокруг не было ни одного источника света или того, что могло бы им стать. Достав из-за спины один из двух гарпунов, я, с помощью ножа, отщепил лучину из древка. Затем с помощью найденного в доме богатого, по-видимому рыбака, кресала смог зажечь тонкий конец щепы.

Вокруг более-менее прояснилось, но в душе витала жуткая смесь любопытства и страха. Вдруг сейчас меня сожрет огромный червяк, проделавший этот ход, или налетят зомби, а может гигантская крыса своими желтыми зубами откусит мне голову. Я достал на всякий случай топор, но потом подумав что в тесном коридоре это не лучшее орудие, отправил его обратно за пояс и вытащил из-за спины гарпун.

Пройдя около тридцати метров я уперся в разветвление. Направо находился, как мне виделось издали, огромный зал или полая пещера, налево был тупик с большой железной дверью. Основательно проржавевшая, она представлялась монолитной стеной каждому, кто хотел бы её открыть.

Я отправился на право. Пространство оказалось огромным залом. Крохотная лучина, подходившая к концу, высвечивала на тщательно обработанных стенах гобелены, картины, изображения людей в причудливых одеждах, вычурные флаги и гербы. Посредине зала стоял большущий стол. Но был он каким то странным: не плоским, а выпуклым вверх как линза. Лишь по средине была небольшая ниша, от которой к краю стола вели канальцы-углубления. Вокруг стола стояли тринадцать массивных кресел, больше похожих на шикарные троны. И к каждому из них вел этот канал-углубление в сферическом"столе".

Непонятная конструкция навевала нехорошие мысли о своем предназначении. Разгадка наступила тогда, когда я залез на верх стола и увидел, что выемка сверху выполнена в форме человеческой фигуры.

"Стол для жертвоприношений!" — воскликнул я. Похоже, когда жертва истекает кровью по этим канальцам лились потоки крови всем тринадцати сидящим за тронами. Представившаяся мне картина была ужасающе ужасна. Именно так. Меня аж передернуло от противоестественной картины. Какой кровожадный народ мог так поступать? Картина жуткой казни меня немного испугала, и мне не хотелось бы оказать в роли истекающей жертвы.

Но все предметы были покрыты сантиметровым слоем пыли и было похоже что лет сто здесь ничего не происходило. В голове сразу возникла аналогия с домиками рыбаков. Возможно и здесь постаралась стихия, а этот зал лишь часть какого-то замка или богатого, дома, а может и языческого капища, где местные крестьяне совершали жертвоприношения своим идолам.

Что-то показалось в дальней стороне зала и быстро юркнуло обратно. Я мигом побежал следом. Если кто-то от тебя убегает, значит явно тебя боится и не представляет серьезной опасности. Пробежав по коридору я увидел зажавшегося в углу и пытающегося залезть в тонкую, явно прогрызенную щель в двери, маленького беленького человечка, лысого и сгорбленного, с выцветшими глазами. Я схватил его за ногу, и тот моментально, с завидной резкостью вцепился мне в руку. У меня мгновенно сработал инстинкт и я врезал кусаке по морде. Маленький человечек сразу же вырубился.

Первым делом я связал ему руки и ноги за спиной. Вторым — осмотрел странное существо. Это был полностью голый, с выцветшей и тонкой кожей, сгорбленный мужчина. Он был весь тоненький и какой-то жалкий.

Далее я отправился изучать коридор. К нему примыкали четыре двери и в каждой был прогрызен маленький вход, точно такой же в какой пытался забраться мой пленник. Я толкнул одну из них, и она свободно открылась. Это навело меня на мысль о том, что мой пленник либо безумен, либо полностью потерял человеческий облик. Зачем грызть проходы в дверях?

В комнатах я нашел массу интересного. Большой меч, рукоять которого была инкрустирована бриллиантами и изумрудами, доспехи с вычурными вставками из самоцветов, большой сундук с золотом и какими-то бумагами, золотые чаши и кубки. В отдельной весьма странной комнате я увидел коллекцию каких-то непонятных кубических предметов стоящих в подставке, где каждый кубик был разного размера но стоял на своей подставке.

В третьей комнате я увидел светящуюся одежду. Мне показалась он радиоактивной, но какая, к черту, радиация в мире где совершают жертвоприношения и бьются мечами и топорами. Но если одежда продолжает светиться столько лет, значит в ней есть какой-то секрет. Ну, а в четвертой, вообще обнаружилась огромная свалка костей, видимо жертв жертвоприношений. Еще стоял сосуд с блестящей зеленой жидкостью и два странных предмета, напоминающих нечто среднее между большим циркулем и большими ножницами.

Обойдя комнаты, я насобирал кучу полезного, и при этом задался вопросом: как это все унести. Единственным выходом было оборудовать здесь тайник и в более лучшие времена вернуться за добром. Но сперва, нужно было поговорить с пленником.

Через полчаса, тот стал подавать признаки жизни. Я немного похлопал его по щекам, и тот посмотрел на меня более осмысленным взглядом.

— Кто ты? — спросил я, не особо надеясь на понимание, ведь то, что издает мой рот, может быть для пленника набором звуков. Но сморщенный уродец вдруг крайне выразительно с понятливым выражением посмотрел на меня. В своей книге-оригинале, из-за которой теперь испытываю неземные страдания, я сделал язык, на котором общаются все герои и персонажи книги одинаковым — русским. И теперь я наделся, что хоть этот параметр моего изначального произведения останется таким же.

— Не бойся, я не причиню тебе вреда, — сказал я более мягким, дружелюбным тоном.

А может он вообще не говорит или интеллектуального развития человекоподобного существа хватает только на то, чтобы грызть двери и вычесывать на себе блох.

Но пленник вдруг сказал на чисто русском языке:

— Я Едмир Залдон, — произнес он это тихо, с нескрываемым страхом глядя выпученными глазами на меня. — Я двенадцатый наследник Ярокарского княжества, властелин священных земель Ульвии и Зола. Протектор Северных территорий Торгата и Лоргата.

— Ух ты, — я чуть не расплакался — первое говорящее существо, при том делающее это на родном языке. Я даже стал испытывать симпатию к тщедушному человечку. Неужели все обитатели это планеты такие сморщенные, горбатые, тоненькие и страшные?

— Ну а что ты тут делаешь? Чем занимаешься? — спросил я с максимальным дружелюбием.

— Это мой дом, я здесь родился, вырос.

— В смысле как родился? Ты не пришел сюда откуда-то, но всегда здесь жил? — я действительно недоумевал.

Тот хлопал глазами не мог понять, что я хочу спросить.

— А сколько тебе лет? — начал я с другой стороны

— Раньше когда жили мои родители, мы считали годы по таинственному ящику который показывал на цифры коротким и длинным мечами. Когда они умерли мне было 32 года. А потом мечи стояли на своем месте и я потерял счет годам.

— Ты не разу не выбирался наружу?

— Мать с отцом говорили мне, а им, в свою очередь, передали дед с бабкой, что снаружи очень опасно. За девяносто пять лет до того как мне исполнилось 32 года поселок, где жили мои предки накрыл гнев богов. Горы низвергнули всю свою ярость на нас, уничтожив наших рабов, лишив нас жертвенной крови.

— Что такое жертвенная кровь? — я захотел выяснить о жестоких ритуалах, которые происходили в этих стенах

— Каждую весну мои далекие предки совершали жертвоприношение юной девушки, чтобы умилостивить грозного Бравомира, повелителя стихий. И в одну из весен, все юные красавицы, обязательно девственницы, зная какая их ждет участь, сбежали от нас со степными варварами, пришедшим с востока грабить богатую страну Стардакунда, что лежит южнее. Тогда все наши старейшины стали плакать, резать глаза для пролития слез из крови, по старинному обряду. Бравомиру ведь каждый год тринадцать старейшин относили тринадцать кубков в Колодец Гнева. А как раз тогда нечем было умилостивить богов. Поймали самую молодую, но уже родившую женщину и провели обряд. Отнеся тринадцать чаш в Колодец гнева, уже на следующее утро предки получили ответ Бравомира. Стометровая стена песка накрыла нашу плодородную долину. Мои пращуры, коронованные наследники укрылись в храме, и с тех пор мы здесь живем.

— Ну так, знали же с кем связались! — цинично произнес я, не особо веря в эту ахинею с Бравомирами и Колодцами Гнева. Совпадение природного катаклизма неизвестного генезиса и отсутствие у легкомысленных молодух желания добровольно сдать кровь на более чем странные ритуалы — наиболее вероятная версия.

Анализируя сухость, бледность, горбатость карлика, я понял, что за десятилетья без света кожа истончилась, мышцы и суставы усохли и скрючились. Сам Едмир больше походил на бритого на лысо под лезвие орангутанга, чем на человека.

— А как тебя зовут? Откуда ты? — живо поинтересовался он.

— Я Миша, из Москвы, столицы России, — ответил я прекрасно осознавая, что для пленника это будут пустые фразы. Тот поморщился, будто от сильной головной боли, но потом так же уверенно заявил:

— Значит издалека. Родители о такой стране не рассказывали.

— Еще как издалека.

— Развяжи меня, а то суставы затекли. Я смотрю ты не собираешься убивать меня или есть. А так лежать мне очень тяжело.

Действительно в разговоре с бледным Едмиром, я сосем забыл, что он лежит связанным. Освободившись тот сел на корточки внимательно изучая меня своими через чур большими, серыми глазами.

— Ну че уставился, дай что-нибудь поесть! — спросил я, вспоминая свою хроническую нужду. Тот поковырявшись в мешочке за поясом достал несколько еще шевелящихся земляных червей и сороконожку.

— Вот возьми! Только у меня мало, с утра я еще не искал еду.

Я с отвращением поморщился. Видно что бедняга искренне полагает, что делится со мной своим рационом, я решил его не расстраивать и сказал:

— В той стране откуда я родом, не едят такие блюда.

— Мне больше нечего тебе предложить, — сказал Едмир, смачно пережевывая эту гадость. Посмотрев с каким аппетитом он это делает, я подумал, что такими темпами, тоже скоро перейду на такую же диету.

— Ты здесь один живешь? — спросил я.

— Сейчас да. Раньше нас было много. Бабушка, дедушка, двоюродные бабушки и дедушки умерли когда я был совсем маленький. Отец и мать, шесть дядей и восемь тетей умерли когда я был уже взрослым, а мои братья и сестры, кузены и кузины, по одному умирали или исчезали в Колодце Гнева. Совсем недавно я потерял своего брата, его убил Уур, когда тот хотел сходить на разведку, туда, где обвалилась в реку западная каменная стена, откуда и ты пришел. А еще раньше не стало моей любимой кузины, Кродиш забрал её, когда она собирала еду за запретной дверью. Так я остался один.

Его печальные глаза наполнились слезами, и он стал похож на типичного героя, нарисованного в стиле Манго.

— Погоди, кто такие Уур и Кродиш?

— Уур очень большой и голодный, — Едмир опасливо посмотрел по сторонам и вжал голову. — У него длинные щупальца. Когда западная стена обрушилась в реку, он стал своими щупальцами периодически рыскать в проходе в поисках жертвы. Сам он слишком большой и не может сюда забраться, а те кто близко подходили к краю, часто становились его жертвами.

Я подумал, как хорошо, что этот Уур не заметил его, пока он лез в пещеру.

— Кродиш не такой большой, но очень цепкий и ядовитый, — продолжил еще более низким тоном карлик. — Это злой дух, он как будто воплощается из воздуха за запретной дверью и может забрать любого в царство мертвых без следа.

Последние слова были произнесены усиленным шепотом и наполнены таинственностью, так в пионерских лагерях рассказывают страшилки, чтоб напугать слушателей.

— А где эта запретная дверь и колодец гнева? — я слушал Едмира словно пугливого наивного ребенка, верящего в ночные приведения и бабу-ягу. Если в Уура еще можно поверить, поскольку сам сталкивался с тварями и похуже, то уж в злых духов, а в особенности ядовитых, никак не мог.

— Запретная дверь находится в дальнем коридоре, в который можно попасть через комнату с костями моих предков, а Колодец гнева находится за большой ржавой дверью там, где обвалилась в реку западная стена.

Я вспомнил неподъемную, заржавелую дверь, и комнату с костями и странными сооружениями. Тут я подумал еще про одну деталь моего приключения, о которой почему-то забыл спросить у Хранителя миров: как мне вернуться назад, в мою хрущевку, как избавится от уже надоевшего приключения. Если финал моей книги абсолютно непредсказуемый, то что должно произойти, чтоб я попал обратно. Может быть посетить эти комнаты — и все, я освобожден от тяжелой ноши проходить всю книгу, сюжет которой изменился столь круто, я бы даже сказал это было абсолютно другое произведение? Где заветный выход в реальный мир? Как можно досрочно прекратить всю эту компанию?

Походу придется соваться во все щели и перекрестки, пробовать изучить все загадки и тайны. Зайдешь за эту дверь, а тебя убьет какой-то злой и страшный Кродиш, а если не зайдешь, возможно будешь плутать всю жизнь по своему миру, так и не найдя выхода.

Но с другой стороны, он и так хотел здесь оставить тайник, а теперь знает о том, что возможно здесь есть то, что стоит проверить тогда, когда он больше узнает об этом мире. Как то сыкатно становилось от того, что вот сейчас умрешь от неизвестной напасти. Когда нападали злобные твари, я не делал выбор, я просто спасался. Сейчас же самому, пусть и по рассказам этого карлика, мне нужно самостоятельно идти, в пусть и не достоверную, но все же опасность. Я не супергерой, я простое дитя рафинированной цивилизации. Подраться с кем-нибудь на кулаках, да даже в нынешних реалиях на мечах — это еще более менее, но вот выходить на бой против загадочной твари, о которой не знаешь ничего, и в первый же миг подохнуть от неизвестного приема или яда. Это же не компьютерная игра где, можно пересохраниться перед дверью.

Я решил, что буду действовать по другому.

— Ты собираешься здесь оставаться?

— Я не хочу никуда уходить, — его и без того большие глаза расширились, став похожими на два блюдца. — Нет, нет только не заставляй меня с тобой идти. Я здесь вырос, здесь же и умру.

Его по началу уверенная речь превратилась в нытье.

— Слушай, тогда я уйду ненадолго, — перебил я причитания Едмира. — А позже приду.

— А может ты останешься, — вдруг престав хлюпать носом с надеждой попросил он. — Вместе не страшно, и можно еды добывать в два раза больше.

— Не скучай, я скоро приду. Только ты охраняй вон ту комнату, — сказал я, показывая дверь, за которую отнес все найденные драгоценности. Немного нагло было просить владельца семейных реликвий заставлять хранить отобранные у его семьи вещи. Но было видно, что Едмир ни капельки не предавал ценности всем этим богатствам.