Бремя созидателя

Дмитрий Охотин, 2020

Попасть в мир собственного произведения – незабываемое приключение! Главный герой романа оказывается в написанной им же фантастической книге про "попаданца". При этом путешествия автора находятся очень далеко от сюжетной линии созданного произведения. Испытать сочиненный тобой мир на прочность, вдохнуть в него дыхание жизни, изменить все критические ошибки, понять, что суровая действительность бывает даже в фантазиях – удел всех писателей.

Глава 2. Недружелюбный мир

Холодно и скучно. Только так можно двумя словами охарактеризовать полярную тундру. Челюсти отбивали сложный ритм чечетки, а тело колотило ознобом. Я, в тоненькой цветастой рубахе, льняных штанах и несуразных кедах лежал на мхе посреди бескрайних северных просторов. По ощущению была либо весна, либо осень. Температура где-то чуть выше нуля. Мутное, затянутое беспросветной мглой небо давило гигантским прессом на сознание.

А ведь главный герой моей книги в оригинале оказывается в более теплых широтах, при этом на протяжении всего повествования не разу не обратив внимание на температурные условия. Вот так поворот! В голове красным цветом пульсировала мысль: надо в первую очередь согреться. В карманах абсолютно пусто, туристических рюкзаков с палатками, запасом тушенки и теплых вещей за спиной не имелось. Вот потеха то будет: умереть в самом начале книги!

Вокруг меня, на сколько хватало глаз, стелился махровый ковер типичной растительности тундры: карликовые березы, мхи, лишайники, ягоды. Где-то вдалеке растительность становилась более высокая. Наверно ивы. Каких либо других высоких деревьев в тундре не встретишь. И что характерно, они почти всегда растут возле водоемов. Значит проблема жажды пока не грозит.

Я побежал, стараясь сохранить равномерный бег. Надеялся согреться и, заодно, не запыхаться. Так-то я спортивный парень. С юности хожу в спортзал. Но дружба со спортом является сезонной. Каждый год, примерно с февраля по май, покупаю абонемент в фитнес-клуб. Постепенно наращиваю нагрузки, по своей, годами отработанной технике, к лету становлюсь достаточно спортивным. Убирается живот, мышцы наливаются заметным рельефом, дыхалка готова к двухкилометровым забегам. И все: далее мой внутренний спортсмен уходит в спячку еще на год.

Поэтому мне удается более или менее сохранять атлетичный тонус тела. Очередной такой период закончился два месяца назад, так что я вполне спокойно преодолел легкой трусцой несколько километров до зарослей ивы. Согрелся немного, но мозг соображал, что драгоценные калории придется где-то восполнять, а ягодами особо не напитаешься.

Предположение о водоеме подтвердилось. Рядом с зарослями ивы протекал чистый, прозрачный ручей, какими изобилует русский север. Он был действительно красив. Будь я туристом, непременно сфотографировал его для страниц в социальных сетях. Чистая, прозрачная вода стекала по таким же чистым белоснежным камням перемежающимся черными, зелеными и рыжими камушками. Но мне было не до красот. Первым делом я глотнул воды. Она была холодная, чистая и очень вкусная. Это придало мне сил.

Все так же актуально стояла первоочередная задача согреться. Если мир, в который я попал, похож на нашу планету, сейчас в тундре может быть как утро, так и день, и даже ночь. Поэтому нужно скорее обустроить себе временное убежище и устроится на ночлег. Ива, росшая по берегам ручья была максимум в три пальца толщиной, так что серьезных строений не построишь. Да и не было для этого никаких инструментов.

В итоге, ободрав все руки и получив ссадины, удалось построить что-то вроде привала. Самую толстую иву я переломил в сторону спускающегося под 45 градусов берега. Выламывать полностью от ствола не стал, так что она стала каркасом жилища. Сломанные с других деревьев ветки тоже слегка переломил под прямым углом и положил на каркас изломом кверху. Затем богато обложил крышу ивовыми стеблями с листьями, чтобы максимально сохранить тепло. Также накидал листьев вовнутрь, сделав лежанку.

Теперь нужен костер! Я понятие не имел как это сделать без спичек и зажигалки. Отдыхая под крышей убежища, максимально напрягал память. Трение древесины о древесину, искры удара камня о камень, лупа или очки под солнцем, молния ударяющая в дерево, граната летящая в поленницу дров. Нет, нужно исходить из того что имеешь.

Я решил попробовать с камнями. Нашел два увесистых, хорошо входящих в ладонь камня с шероховатыми гранями. Собрал трут из мелких сухих веточек, засохшего мха, коры сухих побегов ивы и карликовых березок. Тщательно все измельчил, и стал высекать искры. Они получились слабыми и совсем не стремились зажигать легко воспламеняющийся материал. Сломав ноготь и один раз очень больно, до гематомы, повредив палец, я понял что выживальщик из меня никакой.

Попробовал добыть огонь энергичным кручением сухой палочкой по засохшему пню. После появившейся за полчаса мозоли на левой руке бросил и это дело. В итоге оборвав все мелкие ветки с листьями в радиусе десяти метров набил свое убежище ими почти до крыши. Закопавшись туда полностью, как в стог сена, почувствовал что потихоньку согреваюсь. Листья и ветки были естественной преградой холоду. Так я и вырубился в сон.

Проснулся от громкого волчьего воя. Он раздавался достаточно далеко. Вокруг стояла чуть менее светлая, чем день, полярная ночь, и я, укутавшись в согревающие стебли, снова задремал, не подумав об опасности.

Снова я проснулся от того, что кто-то стягивал мой правый кроссовок. Инстинктивно я поджал ноги, полностью укрывшись в зелени сорванных побегов. Снаружи зарычали. Я осознал, что это те животные, по-видимому полярные волки, кто ночью выл, нашли его, и, наверняка, хотят сытно позавтракать. Как же быть? Сон как рукой сняло, мысли начали прокручиваться быстрее.

Острые морды, голодно щерясь, тыкались в острые побеги ивы пытаясь достать такую близкую и манящую плоть. В то же время ясно чувствовался страх перед человеком — видимо здесь тоже бывали люди. Что делать я не особо понимал. Вылезти наружу — смерти подобно. Оставаться — голодная смерть. Надеяться на чудо или то, что стая вдруг устанет ждать — верх инфантильности. Судя по читанным в детстве произведениям Джека Лондона, а ему, как практику, не стоит не доверять, волки могут неделями ждать свою добычу. При этом с каждым часом собственные возможности гасли, ибо голод все больше давал о себе знать.

Лихорадочно соображая, я не заметил как волки тихонько заскулили. Они больше не обращали на меня внимания а, пятились в сторону покатого берега, пытаясь как можно дальше отойти от него. Что-то явно пугало их в ручье, притом пугало смертельно.

В своем стоге из ивовых побегов я не видел почти ничего, но я не мог не почувствовать как справа почти все источники света померкли. Яростный предсмертный визг раздался где-то над головой. От неожиданности и страха я зажмурил глаза. Надо мной резко пронеслась мощная туша невидимого чудовища. Капли чьей-то горячей крови обрушились на импровизированную крышу моего убежища, мелкими струйками просачиваясь сквозь листву.

Теперь я действительно стал по-настоящему боятся. Житель города, я никогда не считал себя крутым. Да, бывало дрался, давал сдачи гопникам, мог прыгнуть с высоты в море, ходил с диггерами по подземельям. Но это был какой-то цивилизованный круг опасностей, к которому я был готов с детства. Но сейчас… Я просто умирал от страха, когда ощутил стаю волков пару минут назад. А теперь, когда этих волков методично пожирают, я просто оказался в полнейшей панике. Кто это!? Что это!? Хранитель миров, я хочу домой! Плевать на книгу, плевать вообще на все деньги, плевать на славу! Лучше с бомжами делить выброшенные из супермаркета просроченные продукты, чем самому догнивать в меж гнилых зубов какого-то чудища.

Тут я сквозь панику понял, что лучше не шевелится. Словно вмерзший в растительность, я полностью обездвижил все конечности усилием воли. Снаружи уже не было слышно бойни. Где-то далеко, видимо на безопасном расстоянии, все еще выл волк, наверно оплакивавший свою стаю. Возле реки слышалось подозрительное шуршание, и это больше всего напрягало. Если не насытившись стаей волоков этот кто-то, почувствует его, то быть ему десертом для твари, вишенкой на торте.

Сверху стало темно: громадная туша закрыла и так блеклое сквозь тучи солнце. Я зажмурился, представляя как окажусь съеденным кем-то, кого не вижу. Но тут же резко, в мгновение секунды, тень туши пропала.

Еще полчаса я лежал заставляя себя поверить в то, что еще жив, и максимально напрягая органы чувств, старался почувствовать кто есть рядом. Волки отнюдь не беспечные создания, но кто-то их застал врасплох, что уж говорить обо мне. Уцелевший волк свободно воет вдалеке от ручья, возможно и мне там стоит находится.

Я, лежа на спине стал двигаться вверх по обрыву. Тихонько приподняв уроненную макушку ивы, служившей мне опорой каркаса для импровизированного шалаша, я, все так же спиной, максимально тихо стал выбираться на верх покатого берега. Тихо и медленно, просчитывая каждое движение, я полз спиной. И, почти выбравшись на границу крутого берега я увидел эту тварь: большая, с бугристыми узлами мощных мышц, змееподобная тварь медленно и лениво уползала в ручей. Отношением длинны тела к ширине она была гораздо меньше обычной змеи. Тело диаметром 1,5 — 2 метра, имело длину метров 7-10 метров. Но бугристые мышцы заканчивались множеством конечностей размером с человеческую руку или ногу, которыми, по-видимому отталкиваясь от земли, тварь могла прыгать с бешенной скоростью. Головы я не видел — она уже была под водой.

На собственный вопрос, почему меня не слопали, когда я пил воду из ручья, сразу был получен ответ. В ручье имелся характерный почти идеально круглый участок заполненный водой. То, что он был темный, говорило о большой глубине участка. Видимо, именно в таком и жила данная тварь. К счастью, место, где я совершил водопой и построил убежище было в метрах пятидесяти ниже по теченью. Почему же она проигнорировала процесс постройки ночью, но заметила волков утром, оставалось тайной. Видимо тварь тоже любит поспать, и поспать крепко.

Медленно, почти уже находясь на спасительном берегу, я продолжал двигаться. Но, как это бывает с неудачниками вроде меня, в последний момент нога соскользнула с камня и тот полетел с громким, казавшимся звуком лавины, грохотом. Тварь резко прекратила движение и чрезвычайно быстро для такой туши выползла на берег. Я замер, охваченный животным ужасом. Голова твари представляла нечто среднее между мордой крокодила и змеи. Из большого рта, в котором поблескивали огромные зубы торчал раздвоенный язык. Я действительно остолбенел, находясь в крайне неудобной позиции. Напряженные мышцы ныли, а тварь в это время смотрела в упор. Тут я понял: она реагирует на движение.

Несколько десятков минут в напряженном ожидании для меня протекли как вечность. Тварь просто застыла всматриваясь в источник звука. Эта пытка, соревнование выносливости человека и плотоядного, хищного инстинкта убийцы закончилось не в мою пользу. Я дал слабину, расслабив руки, и в это же мгновение поняв, что если не мобилизирую все ресурсы организма, меня наглым образом слопают.

Я, работая как заправский скалолаз, двигал руками и ногами быстрее чем вентилятор. Краем глаза заметил как тварь со скорость новенького Бугати за пару мгновений оказалась рядом. Волосы встали дыбом по всему телу от первородного ужаса. Поток гормонов, придал мне такое ускорение, что я не замечал события. Я уже бежал по тундре, но мне казалось что это чудовище вот-вот захлопнет пасть на моей голове.

Остановился я тяжело дыша, кажется в километре от берега. Упал в мягкий ковер мхов, брусники и карликовых берез. Резко обернулся назад, выставляя руки, но позади никого не было. Видимо водное чудище недалеко уходит от ручья. С чем это связано — непонятно, да и не хотелось изучать.

Я лежал тяжело дыша, наслаждаясь каждым вдохом. Те кто был на волосок от гибели, знают как это — дорожить глотком воздуха, секундой прожитой жизни. Только лишь в покое мы теряем ценность жизни.

Где-то совсем рядом завыл волк. Видимо один остался от стаи. Сейчас я был для него легкой добычей, содрогаясь от судорог тяжелой цены мобилизации всех ресурсов организма. Но полярный охотник горевал лишь о своей стае, наверняка полностью оказавшейся в утробе твари.

Надо было что-то делать дальше. Где находятся стороны света я так и не узнал, да и не факт, что я нахожусь на Земле. Здесь теплые края могут быть, допустим, на востоке, а холодные на западе и наоборот. Да и вообще, может эта планета одна сплошная тундра или то место, где он находится является самым жарким, эдаким тропическим раем по сравнению с остальными. В общем, голова шла кругом от предположений, но физические законы, как он заметил, действуют те же, что и на родной планете. Соответственно, нужно искать возвышенность, чтоб выбрать нужное направление для дальнейшего пути.

Вокруг даже не намека на горы или даже холмы. Но как я помнил с урока географии, как правило ручьи и реки текут с возвышенностей и гор.

В итоге, после недолгого внутреннего диспута, я решил идти против направления течения ручья. Естественно, близко не приближаясь к нему.

Холод, голод и жажда теперь все настойчивее стучали в мозг. Надо было озаботится этим. Делая перерывы в пути, я ел редкие ягоды брусники, черники и голубики. Еще реже попадалась морошка. Видимо все-таки стояла осень, значит совсем скоро жди снег и лютый холод. Я еще больше заскучал о своей теплой и беззаботной жизни в маленькой хрущевке!

Часов восемь я брел на расстоянии полукилометра от ручья, ориентируясь по его бодрому журчанию. Я все больше мерз, и все больше хотел есть. Из возможных объектов охоты были пронырливые лемминги, но пока до употребления грызунов я морально не дошел. Летали какие-то птицы, пробегали полинявшие песцы, в общем блеклая тундровая живность, которую при моем уровне истощения и технической оснащенности поймать просто нереально. Сюжет написанной мной книги вообще не совпадал с тем, что я испытывал на своей шкуре. Там на главного героя как из рога изобилия сыпались плюшки и изливалась благодать. Он с помощью, теперь уже кажущихся наивными, действий стал супергероем, завоевал любовь и уважение всех. Детский лепет!

В голове от таких размышлений родилась мысль: только пережив все тяжкие своего повествования, поймешь что ничего так просто не дается, ни в настоящей жизни ни в фантазиях. Все имеет свою цену. Личным опытом отсекается легкомысленная беллетристика от качественных произведений. И, скрепя зубы, переживая бешенную лихорадку и всепоглощающий голод, я шел дальше.

Почти падая я добрался до груды огромных камней. Они были круглые и странные. Я привалился спиной к одному из них. Сил на анализ структурных особенностей геологических пород не было. Сидя и тяжело дыша, я постепенно ощутил тепло от камней. Мозг вяло соображая вдруг услышал легкое шевеление. Обернувшись и внимательно рассмотрев камни я, вдруг замер, переваривая полученную информацию. Это были яйца, огромные яйца. С рост человека. Того, кто мог отложить эти яйца, мне даже не хотелось представлять. Срочно, очень срочно нужно было ретироваться от туда.

Но голод все же перетянул меня на свою сторону. Передо мной лежало яйцо. Да большое, но это все же вполне диетический продукт. Я нашел не шевелящееся, наверно свежее яйцо и со всей дури ударил ногой по нему. Скорлупа была толстенной, так что я скорчился от боли. Обозрев небо и не увидев опасности, я взял большой булыжник и с размаху кинул в яйцо. Оно лопнуло и из него полилась прозрачная, тягучая жижа. Мне вспомнилось блюдо"балтушка", сделанное из сырых яиц и хлеба, перемешанных друг с другом. И жадно стал есть эту жижу, нисколько не расстраиваясь отсутствию хлеба. Съедаемое, а скорее выпиваемое действительно было восхитительно на вкус. По ощущению желудка это было лучше любых произведений пятизвездочных поваров. Эх, была бы тара! Заполнить бы этим белковым раствором пару полторашек.

Всегда знал об удивительной силе материнского инстинкта, и тут он тоже сработал как часы — гигантская тень, показалась вдали. Нисколько не сомневаясь, что вижу отца или мать семейства, я яростно соображал куда скрыться. В голове родилась безумная мысль. Я резко бросился бежать. Мчался со всех ног, но тень гигантской летающей не то птицы, не то птеродактиля настигала гораздо быстрее. Её ужасный рев пронзал округу.

Я бежал со всех ног, надеясь что мой замысел осуществиться. У меня не существовало других шансов выжить. Я сделал резкий рывок с покатого берега, ощутив сзади близкое зловонное дыхание летающей твари, своим клювом уже почти зацепившее мою голову. Птица, а это была именно птица, с перьями, с характерными пропорциями тела, похожая на орла, разворачивалась на новый заход.

Я глазами искал идеальный круг в ручье и не находил его. Попал! Как я попал! В душе вдруг вспыхнуло острое чувство ярости на самого себя и на свою судьбу. Нет! Я в своем собственном придуманном мире, и ничего не могу поделать?

Я рванул вдоль берега со всей возможной скоростью. Кожей задней части тела я чувствовал настигающую птицу. Она неумолимо и быстро сокращала расстояние. Что-то похожее на гигантскую воронку в ручье показалось совсем близко. Я резко, плашмя упал на живот и мгновенно замер. Птица, сбавляя скорость и приземляясь, замахала крыльями. Она была крайне огромной, имея размер не менее пяти человеческих роста.

В тот момент, когда её лапа коснулась земли из ручья резко выпрыгнула тварь — полукрокодил, полузмея. Вблизи она была еще гаже. По всему телу росли конечности, очень похожие на человеческие руки. Их были десятки, если не сотни. Чуть-чуть промахнувшись мимо горла, водная гадина вцепилась в зоб птицы своей огромной пастью, словно острый бур проедая плоть. Притом маленькие конечности-руки рвали, били, царапали, выдергивали перья. Это было страшно и крайне эпично: десятки конечностей, не останавливаясь, совершают работу аппарата по общипыванию кур.

Птичка, тоже была не лыком шита. Она, несмотря на повреждения, умело работала клювом, нанося земноводному обширные раны. Кроме этого, встав на одну лапу, она огромными когтями на другой вспарывала брюхо гадине.

Бой может закончится в любую пользу, и победитель обратит на меня внимание, поэтому следовало максимально быстро ретироваться с места схватки. Сперва я достаточно быстро перебрался через ручей. Моя надежда на то, что земноводная тварь — одиночка, к счастью, оправдалась. Далее, я дал деру так быстро, как только мог. Гиганты за спиной не заметили улизнувшего человечка, им явно сейчас было не до него.