Без права на прошлое. Часть 1

Дмитрий Моисеев

Жизнь, полная пламени и яростной борьбы. Дни свершений, горечи и побед. Все познали они – гвардейцы Старого Императора. Все смогли преодолеть. Они победили, сдержали рвущий Империю Разлом. Но в час триумфа их наградили предательством. Рухнул привычный мир. Пеплом обернулись идеалы, истаяли и затерялись в прошлом. Но есть ли у Гвардии право на прошлое? Поможет ли разгадка его тайн дать преданным героям силу для шага в будущее?

© Дмитрий Моисеев, 2017

ISBN 978-5-4485-5903-7

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

Пролог

— С этого дня Империя не нуждается в Гвардии, — еле слышно произнес Энцио II и отвернулся к аляповатому витражу. — Служба окончена. Вы свободны. И… Путь к звездам открыт!

Мозаичный зал Цитадели Гардана окутало молчание. Замерли зрители придворного спектакля, разинули рты и активно вспотели. Но тишина просуществовала лишь миг. За окнами завыли собаки. Янтарно-черный шмель ударился о дубовую столешницу и негодующе загудел. Собиралась гроза.

Император распустил Гвардию!

Многие благородные фамилии прибыли сегодня в Цитадель, но такого зигзага событий не ожидал никто. Человек, ставший Императором по воле обстоятельств и своевременному вмешательству Гвардии, эту самую Гвардию распускает!

Аристократы не могли поверить, что Энцио Корво — трусоватый юноша с бледной кожей и тонкими пальцами, привычными к гусиному перу и чернильным кляксам, готов к неожиданным решениям. Страх посетил дворянские сердца, ужас от мысли, что эти чернильные пальцы способны сотворить с Гарданской Империей — государством-гигантом, чьи многоплеменные крылья-провинции распластались над половиной обитаемого мира. Тысячелетним монстром, вскормленным на кровавом молоке войн и междоусобиц. Безнадежно больным, пораженным всеми мыслимыми недугами цивилизации.

Шеф Императорских Щитоносцев — Джакомо Илирио по прозвищу Большерукий нервно сглотнул. Белоперчаточная ладонь Шефа непроизвольно упала на рукоять палаша. Тяжелая сабля с нежным именем Ляля прежде не изменяла старому любовнику. Она придавала уверенности, но Илирио надеялся, что булатная девчонка останется сегодня без ужина.

Джакомо мазнул взглядом по лицам подчиненных, секундно задержавшись на любимом внуке Чизаро.

«Готовы и подготовлены, — с гордостью подумал он. — Славные парни, воспитанные лучшими мастерами клинка. Жалко терять таких мужчин, но стоит Гвардейцам захотеть, и хоронить придется многих.»

Почувствовав состояние командира, Щитоносцы посерьезнели, подобрались. Брякнула сталь, чаще замолотили сердца. В глазах юнцов, лишь недавно облачившихся в красно-белые плащи, зажглись огоньки опасного веселья. В силу возраста молодежь воображала себя новорожденными близнецами Муаро — непобедимыми героями замшелого народного эпоса.

Илирио беззвучно выругался. Настанет день, и юноши простятся с иллюзией чемпионства. Об этом Шеф знал наверняка. За собственные иллюзии он уплатил немалую цену. Потерянные на Катарских холмах пальцы правой руки были наименьшей частью жестокой платы.

Чуть склонив выбеленную голову, Илирио взглянул на воинов Багряного хирда. Старшие Щитоносцы, ветераны множества битв, что годами доказывали право умирать за Императора. В недалеком прошлом Большерукий сам был офицером-хирдманом, но предательство Фергаро-Молчуна — предыдущего Шефа Щитоносцев — поставило Илирио во главе братьев по оружию.

«С этими порядок, — подумал он, смахивая с носа капельку пота. — Багряные способны на невозможное».

Анатоль-Мечелом, Кирпель из Арабая, Весельчак Некоро, барон Лидо… Джакомо гордился дружбой каждого. Знал, что Багряные не подведут. Эти бойцы — покрытые шрамами, сединой и морщинами, терявшие и знавшие цену потери, отлично понимали, кто стоит у подножия Хрустального трона. Эти — разумно опасались столкновения, но готовились к железной пляске. Битва давно стала солью их жизни, но и умереть ранее отмеренного судьбою Багряные не очень-то и стремились.

Мерно тикала реликвия царственной семьи — двухметровые часы «Древесная скала», столетия назад подаренная Императору Людовико III знаменитым часовщиком Тулио Гарро. Шкодливый ветер баловался с кружевными занавесками. Рыжее пламя свечей танцевало бесстыдно и дерзко, похожее на перепившую маркитантку.

Молчание. Духота.

Не поворачивая головы, Илирио разглядывал собравшихся аристократов. Зрелище пробуждало тошноту и походило на купание в заплесневелой болотной жиже. Джакомо едва не сплюнул, но сдержал неуместный порыв.

Более двух сотен человек собралось в Мозаичном зале Цитадели, но лишь двое казались спокойными: одетая в лиловый атлас, миниатюрная и хорошенькая императрица Жульета да Первый Советник Империи — хитроумный герцог Марко Фалль.

Их спокойствие не было для Большерукого секретом. Решение о роспуске Гвардии родилось в ходе беседы Императора и этой мармеладной парочки, чей пошлый роман обсуждался во всех уголках столицы. Неделю назад Шеф стал свидетелем одного разговора. Тайного для прочих, но разве могло что-либо утаиться от вездесущего Джакомо?! Лишь точная дата прощания да личность инициатора затеи оставались загадкой.

«Но разве важен автор подлости?» — подумал он тогда, прячась в пыльной духоте потаенного коридора.

Седовласый Шеф понимал: вне зависимости от обстоятельств и первоначальных причин, окончательное решение, а вместе с ним и исключительная ответственность лягут на худощавые плечи Императора. И на его совесть.

Джакомо познакомился с Энцио давно, во времена, когда тот и не помышлял о власти. Младший сын герцога Матоло Корво — двоюродного брата Императора Людовико X Старого считался двенадцатым претендентом на царствование. Паренек был наивен и чист, обезоруживающе добр и аполитичен, любил тишину, книги и пушистых котят. Он не желал власти над Гарданом и мечтал о карьере ученого, но вереница смертей прочих кандидатов проложила для Энцио дорогу к Хрустальному трону. Тяжеленная корона охватила его черноволосую голову жестким кольцом обязанностей и ограничений, расплющив мимоходом мечты о научных победах. Большерукий жалел паренька-книжника, но не мог утверждать, сохранилась ли совесть у хозяина короны.

Мысли Шефа возвратились к собравшимся — высокородным потомкам древней аристократии.

«Ждут и нервничают, — подумал он со злорадством. — Но чего ждут и почему нервничают? Да не все ли равно?! Изъеденные ленью, облитые праздностью трусы и негодяи! С их стороны не произойдет ни-че-го! Они так и будут стоять, ждать, нервничать. Будут прикидывать и размышлять, высчитывать, как происходящие перемены повлияют на сохранность их кошельков и владений. Только это важно! Это, а не Империя! Что им Тысячелетняя?! Нет им дела до славы Гардана, наплевать на его прошлое, будущее и настоящее! Но ведь так они поступают повсеместно, страшась ответственности за государственный хаос и решения, способные этот хаос остановить!»

Джакомо помянул ничтожных предков нынешнего дворянства и извращения, приведшие к рождению столь низкосортных людей. Низкосортных не по происхождению, но по сути.

«Элита и опора Империи, что похожа на перетрусивших пахарей или мастеровых! Что толку в гербах и громких девизах, в пыльных свершениях и полузабытых подвигах?! Аристократия выродилась, а никто и не заметил начала вырождения!»

Шеф осознавал: отпрыски древних фамилий с радостью ретировались бы из Мозаичного зала, однако побег означал конец придворной карьеры. По этой причине аристократы тихонько обливались потом и прикидывались мраморными статуями. Получалось неубедительно. Испуганные взгляды все норовили приклеиться к троице немолодых мужчин в потертой временем, забрызганной бурой кровью и рыжей грязью форменной одежде. Форма выгорела, потеряла яркость и краски, но все равно несла отпечатки нежно-голубого, пурпурного и угольного.

Цвета Императорской Гвардии.

Молчание. Утробное рычание далекого грома. Духота.

Стыдясь и едва не краснея, Джакомо взглянул на последних Гвардейцев.

«О чем думают сейчас эти неряшливые мужчины? Изгнанные герои, чьими деяниями спаслась Тысячелетняя Империя?»

Большерукий не находил ответ, но пустотелый, слизкий комок, нахально поселившийся в горле, настойчиво твердил, что он — умудренный и уважаемый Шеф Щитоносцев — участвует в мерзкой оперетте предательства…