Мстительный мертвец 1. Убить степь

Дмитрий Леонидович (2024)

Попаданец оказывается в теле крестьянина, погибшего во время набега степняков. Он не помнит, кем он был раньше, зато очень хочет отомстить за убитых односельчан. Отомстить, освободить пленников, прекратить набеги. В начале пути у него есть только он сам и мертвая деревня…

3. Ночная разведка

Я вышел из деревни перед самым закатом. Вышел и побежал экономным легким бегом по следу степняков.

Степь шаг за шагом ложилась мне под ноги. Трава шуршала. Я непривычно громко топал — перед разведкой я надел сапоги. Бегать по высокой траве босиком — плохая идея, ноги посечь можно, без сапог — никак.

В сумерках я постоянно поглядывал вокруг, чтобы заметить первым, если где-то появятся хунгырские всадники. Потом стемнело. Широкая полоса травы, примятой колесами и копытами, была хорошо заметна даже при свете звезд. Небо оказалось ясным, на нем не только звезды, даже Соляной Путь легко было рассмотреть.

За время бега мысли и чувства успокоились, остыли. В душе всплыли сомнения — куда я бегу, зачем? В конечном итоге я честно признал — я бегу, потому что надеюсь отомстить. Как именно? Я не знал. Может, смогу освободить какого-нибудь пленника. Может — убить зазевавшегося хунгыра. В любом случае, для мести нужны сведения о врагах и оружие. Вот за ними я и бегу.

* * *

Костры я увидел, когда поднялся на вершину пологого холма.

Много костров. Они растянулись по степи длинной широкой полосой.

Идти дальше в темноте было опасно. Я остановился, стал ждать, пока выйдет луна. Заодно и костры пересчитал. Насчитал несколько сотен, потом сбился.

По рассказам старших я знал, что степняки в набегах ездят и воюют десятками и сотнями. Это не значит, что в каждом десятке ровно десять воинов. Может быть меньше, но не сильно. А значит — у каждого костра спит сейчас до десяти хунгыров. Если я насчитал несколько сотен костров — это несколько тысяч воинов. Может, и десять тысяч, и больше, я же не обязательно вижу все огни.

Большой набег. Очень большой.

Ночь в степи стояла тихая, совершенно обычная. Природе безразличны человеческие войны. В воздухе жужжали весенние жуки, они были такими крупными и медлительными, что их легко можно было заметить на фоне неба. Иногда вверху рваными пируэтами металась летучая мышь. Охотилась на жуков. Изредка издалека доносилось ржание коней. Ветер тихо шелестел травой.

Спокойно так вокруг. Зачем умирать и убивать, когда так спокойно?

* * *

Луна вышла. Ее диск светился примерно наполовину.

При ее свете я приблизился к ближайшей ко мне стоянке. Совсем вплотную не подходил — страшно. Вдруг степняки выставили вокруг стоянки охрану? Да и что мне сейчас делать у их костров? Мне бы для начала найти место, где был бой…

Я попытался осмотреться. Заметил пятна примятой травы чуть в стороне. Перебрался туда. Место боя заявило о себе запахом. Запах вспоротых животов, дерьма, мяса, немного — тухлятины.

Первой мне попалась разделанная туша лошади. Потом еще одна.

Рядом с этой лежал мертвый всадник. Он был раздет до рубахи и штанов. На груди — расплывшееся пятно засохшей крови. Черты лица — славские. Хотя и хунгыры всякие бывают, некоторых от славов не отличить — слишком давно они угоняли наших девушек, которые рожали им не только будущих рабов, но и законных сыновей. С другой стороны, наверное, своих погибших они собрали и похоронили, а наших бросили. Значит этот был нашим. Да и рубаха у него льняная, степняки одеваются в шерсть и хлопок. Шерсть своя, хлопок привозят из-за южного моря.

Я осмотрел тело павшего воина. Ничего полезного не нашел. Двинулся дальше. Где-то ориентировался по запаху, где-то по примятой траве, а где-то — зрением. Трава вымахала высотой по бедро, местами кусты и повыше, но в большинстве — по бедро. В такой траве тушу лошади видно, а человека можно не заметить. Вот я находил очередную разделанную лошадь и искал вокруг нее — есть ли всадник. А может — оружие какое потеряли.

Такая тактика дала результат. Около одной лошади я нашел хунгырский лук. У них луки хорошие, лучше наших. Бьют далеко и сильно. Сделаны красиво и сложно — из дерева и рога. Такой лук стоит ненамного меньше булатного меча.

«Стрел бы найти к нему, — вздохнул я. — Или хоть наконечников».

Стрелы кое-где торчали в земле. Видно, при сборе трофеев их не заметили в траве, или просто поленились искать. Если мне попадались, я брал. Уже десяток нашел.

* * *

Когда я подошел к очередному телу, я услышал тихий стон.

Воин-слав лежал неподвижно на боку. На его груди растеклось кровавое пятно, уже засохшее.

— Ты жив? — наклонился я к нему.

Он еле-еле прохрипел:

— Некромант? А ведьма есть?

Он почти не дышал. Около рта у него был потек засохшей крови. С такими ранами не выживают. Без помощи ведьма — точно не выживают, а с ней — не знаю.

— Нет ведьмы. Никого нет, кроме меня.

— Прокол сделай, — он шептал так тихо, что я его с трудом понимал.

— Какой еще прокол?

Умирающий глянул на меня, как на неразумного дитя. Вздохнул.

— Сесть мне помоги.

Я осторожно поднял его, подпер своим коленом под спину, чтобы не завалился на землю.

— Нож дай, — руку протянул.

Я вложил ему в ладонь свой нож.

Тут воин меня удивил. Он уткнул острие ножа себе в бок и нажал на него. Замычал от боли. Из раны хлынула темная кровь.

Воин сидел, ждал. Кровь текла. Конец ножа торчал в ране.

— Льется кровь? — спросил он меня. Сам не мог наклонить голову, чтобы посмотреть.

— Льется.

— Хорошо…

Скоро раненый задышал лучше, свободнее. И говорить ему стало легче.

— Ты некромант? — глянул он на меня.

— Нет. Крестьянин я, — удивился.

Воин помолчал, глаза прикрыл, потом уверенно сказал:

— Некромант ты. И силы немалой. Что, не заметили и совсем не учили тебя?

— Получается, не заметили.

Раненый вздохнул. Закашлялся, сплюнул кровью. Ему явно стало лучше — раньше дышал еле-еле, а теперь вот вздыхает полной грудью, хоть и хрипит.

— Слушай. Я не жилец. Без ведьмы мне жить несколько часов, не больше. Если уж мне всё равно умирать, я хочу, чтобы ты меня призвал призраком.

Я испугался. Как это — призывать?

— Я не умею!

— Я научу. Смотри, я сам начерчу круг призыва, скажу, что делать. Тебе надо будет только активировать схему.

— Так не умею же я!

— Я научу. Это несложно. До рассвета управимся. Надо управиться!

* * *

Раненый стал учить меня.

Сначала учил видеть магическую энергию. Говорит, очень удачно, что сейчас ночь, в темноте это проще. И действительно, я, по его советам, почти сразу стал видеть энергию, которая окружает живые тела. Сначала энергию своего учителя рассмотрел — он близко, и она у него яркая, потому что он маг-некромант. Потом свою энергию увидел, ее центр в животе прячется. Затем я заметил отблески энергии у костров орды. Раненый сказал, там не только живые тела, но и защитные амулеты светятся. Чуть в стороне от костров тоже были пятна энергии — там лошади степняков паслись. А в траве мелкие грызуны шуршали, их энергию через траву видно.

Когда я начал достаточно уверенно видеть энергии, некромант стал учить меня активировать амулеты и магические схемы. Он начертил ножом на земле простую схему из трех загогулин и приказал мне часть своей энергии направить в нее. Не сразу, но получилось.

Я долго тренировался раз за разом активировать схемы. Когда и я, и раненый некромант убедились, что это происходит без ошибок, началось настоящее колдовство.

Я расчистил небольшой участок земли, траву выдергал, почву разгладил и утрамбовал. Снятый с этого места дерн я не выбрасывал, положил рядом. Когда закончим, прикрою им проплешину, чтобы не заметили.

Некромант ножом начертил два круга, окружил их вязью из магических рун. Отрезал клок своих волос, положил в первый круг. Во второй попросил положить что-то металлическое.

Я не сразу сообразил, он подсказал — лучше всего отодрать подкову с останков ближайшей мертвой лошади. Подкову я отковырял, гвоздики из отверстий выбросил, от земли почистил, в круг для ритуала положил. Эта подкова станет предметом, к которому в нашем мире будет привязан призрак. Без него он долго не удержался бы, а с привязкой — будет тут, пока не отпустят или подкова не проржавеет.

Пока мы со всем этим возились, небо уже начало светлеть.

— Слушай, — вздохнул некромант. — Я еще могу долго протянуть, а тебе надо до света уйти отсюда подальше. Придется тебе меня убить.

— Ножом? — засомневался я.

Я и свиней-то не колол ни разу.

— Нет, — улыбнулся он. — Не ножом. Ты некромант, хоть и необученный, а я без защитного амулета. Просто представь, что ты мою жизненную энергию гасишь, как будто огонек лампады. А как я умру — сразу призывай меня призраком, хватай подкову и уходи.

Я у него прощения попросил на всякий случай и сделал, как он велел. Погасил его жизнь.

Погасил, и сам удивился. До тех пор я как-то не верил, что я действительно некромант. Мало ли, что я там в темноте вижу. А вот когда я мысленно рукой повел, и человек умер — это доказательство явное и неопровержимое.

Удивлялся и радовался я недолго. Спохватился, что время идет. Активировал схему призыва. Над подковой появился светящийся энергией призрак.

— Получилось! — удовлетворенно сказал он мне. — А теперь убирай следы и топай отсюда, пока нам хвосты не прижали.