Мараса. Зона без Интернета

Алиса Котова (2024)

Ли оказывается в деревне Мараса, вдали от городской жизни и интернета. Её привозит туда мать, чтобы она научилась любить чтение. Ли не хочет проводить лето в деревне и считает, что её лишили возможности хорошо отдохнуть. В деревне Ли встречает Илья Николаевич — бывший учитель литературы матери Ли. Он обещает, что не будет заставлять Ли читать, но предлагает ей сходить в библиотеку. Ли спорит с Ильёй Николаевичем и выражает своё недовольство по поводу вынужденного пребывания в деревне. История обещает показать, как Ли будет адаптироваться к жизни в деревне и как она изменит своё отношение к чтению.

Больше всего на свете Ли не любила читать книги. Впрочем, как и все подростки её времени. Проводить время в интернете гораздо интереснее, чем листать скучные доисторические бумажные страницы. Но её мама — капитан полиции — была иного мнения. И волевым капитанскимрешением отправила дочь на все каникулы в специальную деревню — учиться читать книжки.

ГЛАВА 1. МАРАСА

«Прощайте, люди! Меня везут в деревню (((. Буду учиться любить читать бумажные книжки (((, — отстучала Ли на экране айфона и, добавив много-много грустных скобочек, отправила их «ВКонтакт».

— Не бойся, не бросим))), — тут же с аватарки подмигнула Лё.

Но даже от поддержки лучшей подруги Алёны легче не стало. Она-то осталась в городе. Скоро поедет на море. И родители у неё понимающие — не устраивают гонений за то, что она «проживает жизнь в интернете».

Ли с тоской посмотрела в окно. Города уже два часа как не было и в помине. Мимо пролетали красивые в сущности летние пейзажи: рощи, речки, пригорки в одуванчиковую горошину, которыми без умолку восхищалась мама, иногда даже останавливая машину, чтобы сфотографировать Ли на фоне какой-нибудь живописной полянки. Но кроме тоски эта распрекрасная природа никаких чувств сейчас не вызывала.

— Смотри-смотри-смотри по сторонам немножко, — талдычила в сотый раз мама. — Оторвись уже от своего айфона, или я его сейчас выкину в окно! — пригрозила она, начиная злится.

Ли послушно спрятала айфон в карман. Маму лучше не злить. Перспектива провести все лето в какой-то дремучей деревне, у какого-то непонятного деда — бывшего учителя литературы её родительницы — чтобы научиться «любить читать книжки», да ещё и без средства связи с миром, ей не улыбалась. Поэтому лучше притвориться послушной девочкой и немножко повосхищаться пейзажами:

— Супер! — выдавила она из себя мрачно.

Мама оценила комментарий как высшую форму подросткового восхищения природой и успокоилась.

Вдалеке показались облезлые останки церкви из красного кирпича, и мама, впав в очередной восторг от полуразвалившегося «великолепия», сказала:

— Все. Приехали! Вот она моя Мараса! А воздух-то какой! — И открыла окно в деревенский мир.

В салон машины ворвался горячий летний ветер, с которым кондиционер даже и не попытался справится, и Ли совсем приуныла. Двухчасовое путешествие, которое отдаляло её от ссылки на три месяца в этой знойной деревне, закончилось. Слёзы готовы были уже пролиться из глаз, но почему-то не проливались. Видимо, они берегли себя для грядущих деревенских будней.

Мамин джип, шурша колесами, медленно ехал по единственной деревенской улице. Навстречу в этом безмолвном унынии попадались только пыльные куры да два чумазых поросёнка, копошившихся пятачковыми носами в пересохшей земле возле колонки. Ещё какой-то рыжий мальчишка, сломя голову, промчался мимо. Вот, пожалуй, и весь деревенский народ. Тоска…

Мама притормозила у самого крайнего дома, за которым в камышах поблескивала речка, и, весело подбадривала Ли, навешивая на неё сумки из багажника. Она не уставала восхищенно втягивать в себя этот якобы распрекрасный деревенский воздух и не обращала внимание на поникшие плечи родной дочери, которую самолично привезла на конец географии, лишив лета.

Звякнула щеколда, распахнулись во всю ширь ворота, и пред ними предстал длинный костлявый дед в выцветшей тельняшке. Лицо его было загорелым, как у морского волка, седые волосы развевались во все стороны, как на палубе корабля во время шторма, а небесно-голубые глаза смотрели на гостей радостно и приветливо. Мама бросилась к нему на шею, как к отцу родному.

— Прибыли? — спросил дед зычным голосом. — Милости прошу к нашему шалашу!

Ли скривилась. Не любила она эти взрослые шутки-прибаутки из прошлого тысячелетия. Но мама глянула на нее суровым взглядом капитана полиции, и дочь, нацепив на лицо вежливую улыбку, поздоровалась, как и подобает воспитанным девочкам:

— Здравствуйте, меня зовут Лидия.

— Вот привезла вам гостью, Илья Николаевич, — сказала мама, заталкивая Ли в калитку. — Вся надежда на вас с этим подрастающим не читающим поколением. А то что от них останется в назидание потомкам? Собрание СМС-сочинений будут издавать?

— Голосовых, — себе под нос злорадно поправила её Ли. — Смс уже сто лет как не в моде!

— Надежды постараемся оправдать, Леночка, — улыбнулся Илья Николаевич, и подмигнул Лидии.

Ли сложила ему в кармане фигу, продолжая тянуть губы в «воспитанной» улыбке.

Потом они обедали на веранде. Окрошкой на первое и макаронами по-флотски на второе, которые очень даже вкусно приготовил мамин учитель. Потом часа три рассматривали фотографии маминого класса в старом бархатном альбоме, замучив её воспоминаниями счастливого пионерского детства со сбором металлолома-макулатуры и прочими непонятными радостями. Ли во время этого черно-белого экскурса в прошлое желала только одного — поставить разрядившийся айфон на зарядку, но розеток в обозримом пространстве не видела, а любое упоминание об айфоне грозило его пожизненной ликвидацией.

Вечером жарили шашлыки прямо во дворе. В принципе было душевно, но Ли поймала себя на мысли, что ей некуда деть руки. Без верного айфона они болтались вдоль тела без дела, а сама она казалась себе беспомощной курицей. Каждый норовил чего-то спросить, втянуть её в разговор, и ей надо было чего-то отвечать, да ещё смотреть им в глаза, демонстрируя полное внимание и понимание. Мама была довольна, считая, что процесс отучения ребенка от виртуальности и приучения его к реальности пошёл.

Спать им постелили тоже на веранде, где Ли и уснула в страданиях под стрекот то ли кузнечиков, то ли сверчков, то ли каких-то иных неугомонных тарахтелок.

А утром мама расцеловала дочь в щеки-в лоб-в макушку, пригрозила по доброй семейной традиции кулаком, и уехала в город, в цивилизацию.

А Ли осталась одна. Без цивилизации и, как выяснилось, без канализации. Тоска…

Она сидела, надувшись, на диване и злобно буравила взглядом спину Ильи Николаевича, который чистил большущую картофелину над раковиной, иногда заводя руку за спину и почесывая пальцем место бурения. По правилам приличия надо бы предложить помочь старцу в чистке корнеплодов. Но правила приличия, после уезда мамы, улетучились из организма Ли в неизвестном направлении.

— Вы действительно хотите заставить меня читать книги? — спросила Ли у Ильи Николаевича с вызовом.

— Никого ещё не заставлял, — ответил Илья Николаевич, не поворачивая головы. — Обычно в наших краях дети сами начинают проявлять интерес к чтению. Думаю, после того как ты сходишь в нашу библиотеку, тебя уже от книг и не оторвёшь.

— Ага, щас! — грубо ответила Ли. — Почему я вообще должна любить то, чего я не люблю? Потому, что так хочет моя мама, которая, видите ли, это любит? — Ли вдруг захотелось выплеснуть на этого человека всё, что у неё накопилось в душе с момента принятия мамой единоличного капитанского решения сделать её самым читающим ребёнком мира, а для этого сбагрить в деревенскую глушь к аборигенам. Голос Ли дрожал от праведного гнева, глаза сверкали, а мозги, казалось, дымились. — И вообще! Книги — это анахронизм. Их читают только взрослые и старые!

— Просто мама знает, чего ты лишаешься, не зная книг… — спокойно вклинился в её гнев Илья Николаевич, опуская голую до неприличия картофелину в воду и беря вторую, ещё не раздетую, из ящика. — Кстати, о старости: можно иметь лысую голову и быть обладателем седой бороды, но в душе оставаться весёлым и молодым.

— Но, ведь, её никто не заставлял, поэтому она и любила читать! — Ли решила игнорировать шуточки, и во что бы то ни стало доказать свою правоту хотя бы этому постороннему человеку, раз родной матери она ничего доказать не смогла. — А какая любовь может быть насильно, когда тебя заставляют?!

— Ты права, Лидия, — согласился Илья Николаевич. — Заставлять никого не нужно. Да мы и не будем насильно. Поэтому просто возьми список книжек, который оставила твоя мама, и сходи в библиотеку. Один раз. А дальше всё случится само собой. Вот увидишь.

— А если не случится? — не унималась Ли.

— А если не случится — поедешь домой, в город, — пообещал Илья Николаевич. — Я сам тебя отвезу. На мотоцикле, — он подмигнул. И нахлобучил на голову невесть откуда взявшийся рокерский мотоциклетный шлем с рогами.

— О! И почему меня заставляют делать ЭТО именно летом?! — в бессильной злобе простонала Ли.

— Потому что лето — это свобода. Летом надо путешествовать, мечтать, найти хороших друзей и самому стать хорошим. А чтение вдохновляет на мечты и на приключения. И даже на перемещения во времени…

— Куда идти? — грозно спросила Ли, решительно оторвавши свое тело от дивана.

Она выполнит все их дурацкие условия, раз уж попала сюда. Но читать она ничего не будет!

— Надо дойти до церкви, — начал объяснять Илья Николаевич, указывая полуголой картофелиной направление, — обогнешь её слева, пройдешь через маленький лесок — это бывший сад помещика Оболенского. По тропинке дойдёшь до старинной усадьбы. Тебе в правое крыло, там написано — «библиотека». Привет от меня Ядвиге Кудерметовне.

— Это ещё кто? — удивилась странному имени-отчеству Ли.

— Это библиотекарь наша, она тебе понравится. Прелестная женщина, — улыбнулся Илья Николаевич. — Любит изрекать мудрости в тему. Мы всей Марасой за ней записываем. В библиотеке даже для этих целей есть специальная «Книга мудростей».

Ли, пропустив последнее сообщение мимо ушей, вдруг подумала о маме с нежностью: ну, и что, что лишила её лета. Зато не назвала её таким нечеловеческим именем, которое, как известно, даётся на всю жизнь. Да и папе за отчество следовало быть благодарной до скончания дней. Она представила, как бы издевались над ней в школе, если б она заявилась туда, будучи Ядвигой.

Повеселев, она взяла список книг, который не умещался и на двух листах, засунула в рюкзачок подзарядившийся айфон, уши закупорила наушниками, и отправилась в указанном направлении.

До церкви надо было пилить целый километр по жаре. Ли, натянув на макушку бейсболку, самоотверженно двинулась в путь, пыля сандалиями.

Посреди дороги её догнал рыжий мальчишка — тот самый, которого они видели вчера, верхом на велике.

— Подвезти? — спросил он, как будто они сто лет знакомы.

— Спасибо, сама дойду, — ответила Ли, пытаясь поймать интернет. Он чего-то не ловился.

— Рыжий спрыгнул с велосипеда, и пошёл рядом, ведя машину за рога.

— Меня Мирон зовут, — сказал он. — А тебя?

— Ли, — ответила Ли. — У вас тут все, наверное, Мироны? — она ещё была под впечатлением библиотекарского имени, а тут на тебе — Мирон.

— Не все, — спокойно проигнорировал издёвку Мирон, — я один.

— Скажи мне, Мирон, а почему у вас тут интернета нет? — Ли немного нервно потрясла айфоном. От отсутствия всемирной паутины у неё, похоже, начинались ломки, раз она по доброй воле вступила в разговор с каким-то рыжим Мироном.

— Это ж Мараса, — ответил Мирон, пожимая конопатыми плечами.

— И что, что Мараса? — не поняла Ли.

— Зона без интернета, — пояснил Мирон и, махнув рукой кому-то невнятному на другой стороне улицы, не попрощавшись, оседлал велосипед и умчался в сторону церкви.

— Что это зона без интернета я и так поняла, — проворчала Ли, засовывая в ухо наушник. Слава Богу, музыка была закачана на айфон, и интернета, который не обнаруживал признаков жизни, не требовала.

Она дошла до церкви, заглянула внутрь. Ничего интересного. Развалины продувались насквозь лёгким ветерком и внутри было прохладно. Ли задрала голову — высоко-высоко, почти в поднебесье, был виден колокол.

— Эй! — крикнула колоколу Ли.

Он ответил ей эхом, которое пару раз ударившись о древние стены, затихло, чуть-чуть не успев долететь до её головы.

— Скорее эта церковь рухнет, чем я начну ваши дурацкие книжки читать! — крикнула Ли в поднебесье.

— Читать-читать-ать-ать… — ударяясь о стены, вернулся ей ответ и под куполом что-то недовольно загудело.

Ли стало не по себе. Она быстренько выскочила из церкви и сразу же увидела тропинку, которая вилась среди одуванчиков и вела в тенистый яблоневый лесок — бывший сад помещика Оболенского.

Усадьба показалась из-за деревьев минуты через три неспешного хода. Была она, как и церковь, облезлой, с выбитыми окнами и заколоченной досками центральной дверью. Однако правое крыло было в более приличном состоянии. В застеклённых окнах угадывались занавесочки в голубенький цветочек, дверь была выкрашена в яркий голубой цвет, приколоченная табличка гласила: «Марасинская центральная библиотека».

— Как будто здесь есть ещё не центральная, — усмехнулась Ли, и открыла дверь.

Внутри не было никаких, что называется, предисловий. Ли сразу уперлась и взглядом и телом в огромный стол, за которым восседала приятная дама неотразимой наружности. Голову её венчал цветастый платок, завязанный на манер украинского — с бабочкой на лбу. Внимательный нос украшала вполне симпатичная, но всё же бородавка, и стильные прямоугольнички очков. Длинные пальцы с ослепительно красными ногтями перебирали страницы открытой старинной книги с потрёпанными краями. Богатое декольте прикрывал мех вывернутой наизнанку жилетки, называемой в народе душегрейкой — в библиотеке было прохладно.

Ли, поёжившись, протянула даме листочки, исписанные названиями книг:

— Мне бы вот эти книжки… — полепетала она, испугавшись, что попала вот так сразу в книжку про молодую Бабу Ягу, которой для совершенства образа не хватало только ступы с метлой. Впрочем, метла стояла рядышком, в углу, но предназначалась, видимо, для иных целей.

Ядвига Кудерметовна, а это была она — библиотекарь Марасинской центральной библиотеки — о чём гласил бейджик на её душегрейке, оторвала взгляд от книги и перевела его на Ли. Затем аккуратно сунула свой внимательный нос в список и произнесла нежным, совсем не бабаяговским голосом:

— Как тебе наша церковь, деточка?

Ли молчала, дар речи, как то самое первое «Эй!» в церкви, покинул её и отправился куда-то вверх, на высоту колокольни.

— Кстати, поосторожнее там ходи, средь развалин-то! Нашей церкви с 1939 года грозит опасность разрушения, — проворковал та, кому лет через триста суждено, согласно русским-народным преданиям, жить в избушке на курьих ножках и пугать Иван-царевичей.

— Как это? — не поняла Ли.

— Уж не знаю как, но в документах написано именно так: «Разобрать ввиду опасности разрушения», — и библиотекарша сунула под нос Ли пожелтевший листочек, датированный 1939-м годом.

— Так это когда было! — махнула рукой Ли, немного расслабившись.

— Когда бы ни было, но с 39-го года эта «опасность разрушения» не убавлялась. «Опасности разрушения», если их не ремонтировать, никуда не деваются. Скорее наоборот, не так ли? Тебе все книги сразу, дитя мое, или по очереди? — перевела тему Ядвига Кудерметовна.

— Здесь так много книг, — прошептала Ли. — Неужели всё это можно прочитать?

— Это разве много?! — удивилась такому заявлению библиотекарша. — Всего на Земле 129 миллионов 864 тысячи 880 книг — вот это много.

— Ужас какой! — искренне ужаснулась Ли.

— Тебя это пугает? — поинтересовалась Ядвига Кудерметовна. — А между тем, дом, в котором нет книг, подобен телу, лишённому души.

— С чего вы это взяли? — спросила Ли, заскучав.

— Это не я взяла, это Цицерон, — поправила Ядвига Кудерметовна. — Но мы отвлеклись. Может быть, для начала тебе нужны книги не из списка, а для души, деточка?

Ли молчала, стесняясь признаться, что ей бы хоть с теми, что в списке справиться, куда уж там для души. Душа её рвется подальше от книг.

— Понятненько, — ухмыльнулась Ядвига Кудерметовна пухлыми красными губами. — Попробуем так. Про Тома Сойера, Геккельбери Фина, Гарри Поттера, Карлсона, Нильса и прочих хулиганов — крайний правый ряд. Про Полиану, Томасину, Пеппи Длинный Чулок, обеих Алис и других неординарных девочек — второй ряд. Про Золушек, Спящих Красавиц, Красных Шапочек, Дюймовочек, Русалочек и иных сказочных особ — третий…

Ли не верила своим глазам. Окружавшие стол Ядвиги Кудерметовны книжные полки, вдруг выросли до потолка, высветились ровненькие ряды между стеллажами, и, сужаясь в перспективе, они манили куда-то в далекую книжную темноту… Она могла бы поклясться, что ещё полминуты назад таких нескончаемых рядов стеллажей не было и в помине. Но клятв от неё никто не требовал.

Голос Ядвиги Кудерметовны вывел девочку из ошарашенного состояния и стояния, чтобы ввести в новое.

— Поступим так, дитя моё, — постановила библиотекарша, — раз определиться не можешь, топай-ка вот в этот ряд. Засосёт, куда надо. Третий стеллаж, седьмая полка…

От её руки в указанном направлении зазмеился узкий проход. Ли, как загипнотизированная, послушно в него шагнула…

— Куда в таком виде? Кофточку надень! — крикнула Ядвига Кудерметовна вдогонку. И с досадой махнула рукой: — Эх, поздно опять. И эта простудится. Что за быстрые дети пошли…

Ли неуверенно шла по проходу и вскоре заметила, что ей приходится протискиваться — ряд определенно сужался. Она оглянулась назад: книжки бесшумно захлопывались за ней, как молния на куртке, вставляясь корешками друг между другом. Получалась какая-то западня: назад путь отрезан, а вперёд, похоже, тоже скоро отрежется. Тут даже не страдающий клаустрофобией человек, запаникует. Ли заметалась, насколько можно заметаться в такой тесноте. Её как будто сплющивало со всех сторон.

— Ядвига Кудерметовна! Помогите! — закричала она, чувствуя, что паника охватывает её с ног до головы.

— Чего кричишь? Плющит тебя? — раздался откуда-то сверху спокойный голос.

Ли посмотрела наверх. Там на полке сидел рыжий Мирон, который ещё полчаса назад хотел подвезти её на велосипеде.

— Что здесь происходит? — немного упокоившись от присутствия знакомого человека спросила Ли, уперевшись ладонями в сдвигающиеся полки по бокам. Казалось, что так она остановит их сближение.

— Не остановишь, — прочитал Мирон её мысли. — Тут по-другому надо. Между книжками. Или в книжку, если не боишься. Ныряй! — и Мирон, продемонстрировав Ли свой правый бок, который выглядел сейчас не толще картонки, легко нырнул прямо между страницами. Ли попробовала просунуть за ним руку — рука с готовностью потянулась следом, сплющиваясь на глазах и утягивая за собой хозяйку. Сзади уже зловеще хлопали корешками приближающиеся книги. Ли, зажмурившись и набрав побольше воздуха в лёгкие, нырнула.