Вирус Зоны. Охота на Стрельца

Дмитрий Лазарев, 2017

Воцарившееся в Муромо-Владимирской Зоне спокойствие оказывается обманчивым. Тень, темный фантомный двойник Олега Катаева, ходит удовлетворять свою жажду крови в пограничный с Зоной Ковров. В верхушке АПБР зреет заговор. Разворачивают активную деятельность Измененные. Катаев вынужден скрываться в Зоне сразу от всех, но не оставляет попыток добраться до врагов, объявивших его «дичью». Михаил Стрельцов, бывший сослуживец Катаева, ведет свою войну и с Измененными, и с заговорщиками в АПБР, имея на то особые причины. Эти двое изгоев, получившие в ходе своих злоключений необычные способности, кажутся ожесточившимися и замкнутыми на собственных проблемах эгоистами. Но человечеству, оказавшемуся между двух огней в схватке силовых структур с чужим разумом, надеяться, кроме них, не на кого.

Интерлюдия 2

Строганова

Москва. Десятый год метеоритного дождя

— Ваше имя?

— Ещенко Григорий Александрович.

— Род занятий до ареста?

— Вольный сталкер.

— Конкретизируйте, пожалуйста.

— Послушайте, дамочка, зачем эти игры? Вам не хуже моего известно, что означают слова «вольный сталкер».

— Во-первых, я вам не дамочка, а товарищ капитан. А во-вторых, если я спрашиваю — значит нужно. Отвечайте без выкрутасов.

— А то срок накинете? — насмешливо прищурился Ещенко.

— Срок не срок, а строгость режима можно увеличить. Итак, чем вы занимались до ареста?

— Работал в Муромской Зоне.

— Подробнее!

— Водил туда туристов-экстремалов. Доставал оттуда различные вещи по заказам с этой стороны Периметра…

— Еще!

Он поколебался.

— Кровь Измененных.

— Тоже по заказу?

— Да, но ее только с пятидесятипроцентным авансом. Потому что очень опасное дело.

— Чьи были заказы? Кто клиенты?

— Не скажу. Клиенты — табу! Можете считать нас, вольных сталкеров, преступниками, но у нас есть свой кодекс чести.

— Какая честь в том, чтобы продавать опаснейшее вещество, которое является потенциальным источником смерти и для самого клиента, и для многих из его окружения, если бы пошел процесс изменения?

Сталкер поморщился:

— Ой, вот только на мораль давить не надо! Пробовали уже до вас и ничего не добились. В эту сторону поезда не ходят.

— Как знаете. Ваше перевоспитание, равно как и ваши клиенты, — не моя задача. Это юрисдикция АПБР. Мне просто хочется понять, почему вы и ваши так называемые «коллеги» этим занимаетесь.

Ещенко пожал плечами.

— А чего тут понимать? Деньги, конечно. Большие деньги.

— Вы сообщали своим клиентам о риске? Антинова, которую вы продавали им вместе с кровью, — не гарантия. Если ее ввести не вовремя…

— Мы их подробно инструктировали.

— И предупреждали, что инъекции вакцины следует повторять раз в два месяца? Что вы фактически сажаете их на иглу, причем препарата, который достать в сто раз сложнее, чем героин? Кстати, а к вам-то он каким путем попадал?

Ещенко усмехнулся.

— А вы умеете допрашивать, товарищ капитан! Эмоциональная речь, а потом будто ничего не значащий вопрос «кстати». Только я со всеми вашими приемчиками знако́м, и меня на них не поймать, ясно? Никогда никого не сдавал и сдавать не собираюсь. Про себя — пожалуйста! Да и какой смысл запираться, если меня взяли с железными уликами? Через неделю — суд, и за это я получу свой законный срок, который отмотаю, но больше никого за собой на нары не потащу!

Теперь уже усмешка пробежала по губам Строгановой.

— Ну да, конечно. Я вор в законе и дружков не продавал!

— Чего?

— Ничего. Киноклассика. Сейчас это мало кто смотрит. К сожалению… Кстати, как ваше здоровье, Ещенко? Для того, кто месяц назад был очень тяжело ранен, у вас вполне цветущий вид.

— В АПБР хорошие врачи.

— При каких обстоятельствах вы были ранены?

Он вздохнул.

— Вам же это наверняка хорошо известно.

— Я хочу услышать от вас. Кстати, не трудитесь запираться по поводу ваших подельников — они нам хорошо известны. Что Антону Точилину, что Олегу Катаеву уже сложно навредить какими-то показаниями. А вот помочь можно. Олегу. Антон ведь умер?

— Знаю об этом со слов других. Сам свидетелем не был. А что с Олегом?

Вопрос прозвучал небрежно, но было видно, как сильно он волнует Ещенко.

— Какой вы простой! — Строганова откинулась на спинку стула. — На мои вопросы отвечать не хотите, а из меня информацию тянете? Так не пойдет. Тут у меня приоритет. Расскажите все, что знаете по этому делу, и тогда, быть может, и я с вами кое-чем поделюсь. Только так и никак иначе!

— Хорошо. Что вы хотите знать?

— Все, что вы помните о своем последнем возвращении из Зоны, внезапном безумии Точилина и… все остальное.

— Мы все очень устали. РПД была существенно превышена, а с пси-давлением Зоны шутки плохи.

— РПД?

— Рекомендуемая предельная длительность пребывания в Зоне. Если без пси-блокиратора. Мне было еще полегче из-за моей природной стойкости к таким вещам, а вот парни были основательно на взводе. Собачились по дороге.

— Из-за чего?

— Да так, по мелочам вроде. Олег недавно из отпуска вернулся… Ну, это мы так говорим, «из отпуска». В нашем деле зарплаты, отпусков, больничных и пенсионных отчислений нет. Все это каждый устраивает себе сам. Олег устроил себе отдых с подружкой где-то на море. Вернулся посвежевшим и… как бы это сказать? Ему и раньше не особенно нравились наши игры с кровью Измененных.

— То есть он возражал против этого?

— Да. Скажем так — не любил связываться.

— Боялся?

— Нет. По принципиальным соображениям.

— И тем не менее пошел с вами именно за кровью.

— Ну, мы тут с Антоном на него надавили. За ним должок был. Перед отпуском мы ему очень помогли в одном очень важном для него деле… Даже не спрашивайте, в каком — не скажу, хоть стреляйте!

— Как угодно. Продолжайте.

— Ну, подруга его… Она правильная. И влияет на него соответственно. Он и на наши дела смотреть по-другому стал, как с ней связался. Но тут мы его взяли на «долг платежом красен». Вот он и пошел.

— Судя по анализам, у вас была кровь кинетика. Как вам удалось ее добыть?

— Ну, как… Засаду устроили. Измененный Антона основательно приложил, но мы с Олегом его оглушили. Выкачали крови, сколько смогли, не убивая его, и оставили лежать там без сознания.

— Хорошо. Так, значит, Олега волновал моральный аспект всего этого дела? Поэтому и ссорились?

— Не только поэтому. Тому, кто никогда не испытывал на себе пси-давления Зоны, этого не объяснить. Начинаешь нервничать. Психуешь из-за пустяков. Вот, скажем, споткнешься о камень и ногу ушибешь. Обычно чертыхнешься просто и идешь дальше. А под давлением это может целую истерику вызвать. Орешь как бешеный, ругаешься, слюной брызгая… Ну, как-то так, в общем. Олега некоторое время с нами не было, он не знал об изменившейся обстановке в Зоне. Мы его просвещать пытались, а он все сомневался. «Сталкерский фольклор», говорил… Тоже словечко придумал. Ну, Антон за словом в карман не полез, и вышла у них перепалка.

— О чем это он сказал «сталкерский фольклор»?

— Известно о чем. О Черном Сталкере, конечно!

— А вот с этого места поподробнее! Кто или что такое этот Черный Сталкер?

— Да ладно вам! Будто сами не знаете! Фантом такой черный. Один из первых, которые в Муромской Зоне появились. А до этого о фантомах вообще никто слыхом не слыхивал. Это сравнительно недавняя дрянь. Так вот, у него сила в разы мощнее, чем у Измененного-псионика. Он людей с ума сводит, сразу многих накрыть может. Заставляет человека вначале тех, кто рядом, убить, а потом и с собой покончить. А иногда вселяется даже.

— Как это «вселяется»?

— Ну, как… А как духи вселяются? Так и он. Влезет в чужое тело и им командует.

— Это же легенда…

Ещенко аж плюнул от досады.

— Ну, вот и вы туда же — «легенда». Да эта «легенда» нас на той дороге всех троих чуть не порешила!

— А сами вы этого фантома раньше видели? До того случая на дороге?

— Сам не видел, врать не буду. Но слышал от парней, которые доверия заслуживают. Они видели и чудом в живых остались.

— От кого?

— Вы опять?

Строганова с досадой махнула рукой.

— Ладно, забудьте. Вернемся к вашей истории. Что произошло после ссоры ваших спутников?

— Во время ссоры. Антон что-то увидел и резко затормозил.

— Что именно?

— Черного Сталкера.

— Но вы лично его не видели?

— Да что вы заладили: «видел — не видел»! — Ещенко пришел в раздражение. — Просто так Антон паниковать не стал бы. Он не трус. Он…

— Из парней, заслуживающих доверия, — закончила его фразу Строганова.

— Именно так, — процедил сквозь зубы Ещенко. — Только без вашего сарказма.

— Это не сарказм. Просто скепсис. Вы только что рассказывали мне про пси-давление Зоны и о том, что ваши спутники были на взводе. Разве не могло кому-то из них в таком состоянии привидеться что-нибудь в этом роде?

Хорошая физиономистка, Строганова увидела, что хваленая железобетонная ментальная непробиваемость Ещенко готова дать трещину. Стойкость стойкостью, но тяжелое ранение, арест и гибель друга кого угодно могут подкосить. Но он овладел собой.

— Понимаю, как это выглядит со стороны. Но вы ошибаетесь. Галлюцинациями не объяснить того, что произошло потом.

— И что же?

— Антон психанул и вышел из машины. Мы с Олегом тоже вышли. Попытались его урезонить. То есть я попытался. Как самый спокойный, я всегда выступал миротворцем. Но тут почти сразу понял — бесполезно.

— Почему?

— Антон изменился.

— Так же, как…

— Нет, не как Измененные. У него лицо другим стало, глаза потемнели и… Короче, перед нами словно другой человек стоял. Чужой, враждебный. Он и пистолет выхватил. Я попытался еще что-то сказать, но Антон… а вернее, тот, кто занял его место, выстрелил мне в грудь… Дальше я помню смутно. Боль, сознание затуманено… Видел, что вселившийся в Антона дух (не могу дать гарантии, что это именно Черный Сталкер, но кто бы это еще мог быть?) направил пистолет на Олега, склонил голову к плечу. Знаете, как собака смотрит? Овчарка немецкая. Вот так. А потом хрипло, словно сильно простуженный, стал требовать, чтобы Олег отдал ему пистолет. Олег и отдал. Основной. Только у него и запасной имелся, о чем этот словно не знал. Потом… затрудняюсь сказать точно, потому что мне самому было очень хреново… но, кажется, этот атаковал Олега на пси-уровне. Олег сопротивлялся. Отчаянно сопротивлялся. Я видел, как его лицо исказилось.

— Постойте, вы говорили, что у Черного Сталкера якобы могучие пси-возможности.

— Да.

— И тем не менее Катаев сопротивлялся ему? Он что, сам псиоником был уже тогда?

— Что значит «уже»? Не был он никогда псиоником. Ни грамма в нем экстраспособностей не было.

— А если было? Мог он их скрывать? Насколько я знаю, в вашей среде к экстраспособностям относятся с подозрением.

— Еще бы! Мы видели, что могут Измененные. И первое, что мы бы подумали в таком случае, — изменился парень. Но скрывать… Даже при большом желании у него не получилось бы. Сколько мы втроем в Зону ходили — не перечесть! В такой тесной связке подобное не скроешь.

— И тем не менее он сумел выжить в схватке с этим вашим фантомом-убийцей.

— Так я помог ему! Выстрелил в спину этому одержимому. Из последних сил. Попал вроде. Тот дернулся, обернулся, но тут Олег ухитрился свой второй пистолет достать и три раза в него пальнул. Больше я ничего не помню, отключился. Очнулся уже в карантинной больнице АПБР. Это все, что я знаю. Скажите, Олег жив?

— Жив-то жив… Ваш друг стал проявлять пси-способности очень высокого уровня и стал убивать. Предположительно на его счету около двадцати человек.

Глаза Ещенко округлились от невообразимого изумления. Или этот сталкер — гениальный актер, или он совершенно искренен.

— Нет-нет-нет! Это бред какой-то! Только не Олег! Да я ж его как облупленного знаю. Мы с ним столько всего прошли… Он никогда бы… Нет, вы ошибаетесь!

— Но ведь Олег мог уже не быть самим собой. Что, если он действительно изменился? Ломка сознания происходит не сразу. Поэтапно. Какое-то время люди еще ведут себя как прежде — и только потом…

— Нет-нет, поверьте, я бы понял! Мы знаем признаки. Симптомы. Нам рассказывали. Учили. И мы сами видели, как это происходит. Что-что, а уж Измененного даже на начальной стадии мы бы распознали! Вы ошиблись — Олег не мог убить всех этих людей! Его подставили! Это кто-то другой!

Строганова поднялась и нажала кнопку. Вошла охрана.

— Достаточно. Можете его увести.

— Нет! Послушайте! Вы должны мне поверить! Это не он!

Крики сталкера еще долго доносились из коридора, но Анастасия Строганова уже не обращала на них внимания. Она думала. Благо, было о чем.