Видеосклеп

Дмитрий Коровин, 2021

Ему шестнадцать, он на пороге взрослой жизни и впервые пробует ее на вкус, пытаясь найти поддержки и совета. Но родители заняты переездом, и в этом незнакомом городке юноша должен искать себе развлечения самостоятельно: завести друзей, подраться с местными хулиганами, впервые напиться и соблазнить девушку.А городок скрывает тайну, его еще мучают ужасы прошлого, о каких никто не хочет вспоминать. Но кто же явился причиной этому? Может, бывший постоялец дома, оставивший послание новым жильцам?Кажется, в этой Богом забытой дыре есть дела посерьезнее вечеринок и драк…

Глава 2

Белое солнце замерло напротив школы. Его по-летнему горячие лучи плавили лужайку перед лестницей, прожигали стекло, заливали классы и залы. Было жарко и душно, но небо уже посылало осенних глашатаев с севера в виде нескольких полупрозрачных приведений, проявившихся какими-то обрывками, словно подхваченные ветром подвенечные платья, сорванные с несуществующих невест.

При наблюдении подобного облака бабушка Дина Дэннинга всегда говорила, что это где-то расстроилась свадьба.

С мыслями о ней, бутербродом и баночкой пепси Дин устроился на боковых ступенях лестницы главного входа в школу. Здесь от колонны падала обширная тень, защищая от дикого солнца. Не спеша, отпивая и откусывая, юноша глядел в небо, прикрывая лицо рукой, которой держал бутерброд.

Бабушка — мать отца, миссис Мод Дэннинг — единственный человек в жизни Дина, которого он по-настоящему любил, к словам которого прислушивался и всегда их помнил, несмотря на то, что встречался с ней всего несколько раз. Мод была виолончелисткой, к сожалению заурядной, но незаменимой для оркестра, с каким провела большую часть своего времени, не пропустив не одного выступления частых гастролей, фестивалей, конкурсов и прослушиваний. Оставшаяся вдовой задолго до рождения внука, она была еще более одинока, чем он. Жила на чемоданах и не на что не надеялась. Подобный образ жизни, испортивший Дину детство и половину юности, был унаследован отцом, хоть его профессия к музыке не имела абсолютно никакого отношения.

Дин часто думал о бабушке, особенно в часы невыносимого угнетения. Ночью, глубже зарываясь в подушку или на звезды глядя в окно, он знал, что где-то, на другом конце континента Мод, в борьбе с тоской, возможно, делает то же самое, думая о внуке, а значит, в эти часы одиночества они помогали друг другу.

«Если кто-то о тебе вспоминает, значит, ты уже не одинок» — это тоже принадлежало ее словам.

Мод умерла более трех лет назад в феврале месяце. Мать сильно тогда простудилась, и Дин был вынужден остаться с ней, не смотря на обещание отца взять его на похороны. Что ж, еще одна капелька злобы в переполненный стакан молчаливой ненависти. Теперь Дину не о ком больше думать, теперь и о нем никто больше не думает. Три года ночное небо остается пустым, звезды мертвыми, а он одиноким. И такое продлится еще несколько лет, какие нужно пережить, спрятать подальше все чувства, абстрагироваться от фантазий, стать роботом, углубившись в знания, в чем Дин пока не особо преуспевал. Но в противном случае он не сможет поступить в университет, а значит, и вырваться из родного, вечно меняющего адрес, дома.

— Вот ты где! — раздалось сзади, и Дина хлопнули по плечу.

Он вздрогнул, дернул рукой и уронил опорожненную банку пепси, которая звонко застучала по ступеням и выкатилась на асфальт.

— Извини, не хотел тебя напугать.

— Ничего, я просто задумался, — ответил юноша, оборачиваясь на Хобба Кёллера, присевшего рядом.

— Мы же вроде направлялись в столовую? Куда ты исчез?

— Меня снабдили небольшой порцией закуски, а казенный обед сейчас просто не полезет.

Хобб улыбнулся и попробовал доплюнуть до укатившейся банки.

— Конечно, новая обстановка, волнение, — сказал он. — Понимаю.

— Спасибо, — ответил Дин, грустно улыбнувшись в половину рта.

— А тебя там спрашивали…

— Вороны?.. Ой, брр… Коршуны?

— Нет, Хельга Майер. Брюнетка, с ковшом от «Катерпиллара» вместо челюсти.

— Ты сам-то, что о ней думаешь?

— Не знаю. Если ничего лучшего нет, можно и к такой в темном углу прижаться.

— М-да… — разочарованно протянул Дин. — Ты только не обижайся Хобб, я еще не ко всем присмотрелся, но все-таки девчонки у вас не ахти. Не считая тех двух длинноногих выскочек естественно.

— И Брины! — уверенно добавил Хобб.

— Брины?

— Ты сидел на ее месте.

Чтобы не спорить о той, кого еще не видел, Дин молча кивнул.

— Хватит о бабах, я лучше с друзьями тебя познакомлю. Вставай, пройдемся! Они где-то тут разбрелись.

Новичок повиновался и последовал за Хоббом. Вместе они вышли на лужайку перед школой и, сощурившись от настырных солнечных лучей, пересекли ее, оказавшись под сенью огромной желтой сосны² — символа штата Монтаны.

Здесь на траве отдыхало несколько ребят-одноклассников: трое парней и две девушки.

— Греемся, придурки!? — своеобразно поприветствовал Хобб, приседая на корточки. — Хочу вам кое-кого представить…

Вся пятерка сразу же обратила внимание на Дина. Он стоял против солнца, и белая рубашка на нем сияла, как оперение ангела.

— Хэлоу, — поздоровался первый. Сидя к дереву спиной, он лишь чуточку отпрянул и протянул вверх руку.

— Дин Дэннинг, — ответил новичок, наклонившись за крепким рукопожатием.

— Свен Фишер, — представился парень, у которого было очень доброе, но серьезное лицо, тонкий нос и впалые щеки.

Новичок перешел ко второму парню, полулежащему на траве, с кудрявой головой на коленях пятнадцатилетней девочки, приятной на вид, с большим количеством русых косичек, заплетенных на африканский манер.

— Дин, — снова повторил новичок.

— Рот Роббинс. А это Ида Ранинг.

Дин пожал руки обоим и шагнул за дерево, где скрывались остальные. Парень — невысокий и чрезмерно упитанный — держал в руке айфон; девушка — мулатка, с европейскими чертами лица, больше походившая на арабку, чем на смешанную с белым африканку.

Толстяк назвался Альфредом Неффом, а мулатка — Зельдой Мьямба.

— Играешь в американский футбол? — вдруг поинтересовался Свен Фишер, оборачиваясь назад.

— Не пробовал, — отозвался Дин. — Я больше по части бейсбола.

— У-у, такого ты здесь не найдешь. Мы народ жесткий, или футбол или ничего. Есть еще секция тенниса, но это больше по женской линии.

— А что, у вас все пацаны в командах?

— Нет, конечно, в том-то и вопрос, нам вечно людей не хватает…

— Я, например, плевать хотел на футбол. Сам бы с удовольствием в бейсбол поиграл, — вступил кудрявый Рот Роббинс. — И зайки моей не нравится.

— А что хорошего? — отозвалась Ида, самая младшая в этой компании. — Тупая крестьянская игра, как трактора на пашне. — Она хихикнула, глубже запуская нежную кисть руки в жесткие кудри молодого человека и легонько сжимая их в кулаке.

— Э-э, что ты делаешь, мне больно! — завопил Рот. — Поцеловала б лучше.

— И я плевал, — ввернул толстяк.

— Ты вообще помалкивай. Уж кому-кому, а тебе спорт просто необходим! — разобрался Свен, постучав затылком о кору дерева.

— Уф, — выдохнула мулатка, — ну и духота! В августе прохладнее было, вам не кажется?

— Да-да, — подтвердил Хобб, жестом опуская Дина на корточки.

— Беру свои слова обратно… — прошептал тот.

— По поводу чего?

— По поводу девушек.

— А-а-а… — Хобб усмехнулся и, резко перекатившись через себя, развалился на газоне.

— Не усни, бродяга, скоро литература, — предупредила Зельда. — Дин, ты идешь?

— Да.

— Блин, все идут, а я с гуманитарием давно бы покончил, если б не обязательный английский и французский в нагрузку. Блин, и зачем я его взял? В физико-математическом все эти сопли не понадобятся, — пролепетал толстяк Альфред, снова уставившись в экран «Айфона» и что-то набирая там.

— Пузырь, ты глупый что ли? — воспрепятствовал Свен. — Туда полшколы ходит лишь для того, чтобы на училку лишний раз позырить. Мне ведь тоже литература по барабану, но мисс Дебора Грейсмит, это нечто! Эй, новенький, ты еще с ней не встречался? Двадцатипятилетняя стройняшка, с задницей от Мадонны³, на сто очков опережающая даже Сондру.

— Опять ты со своей Сондрой! — фыркнула Ида. — Мало тебе Макс за нее надавал в прошлом году?

— Кто!? Мне!? — озлобленно выкрикнул парень, вскакивая на ноги. — Ты была там, ты видела? Я ему вломил ничуть не меньше!

— Спокойно, Свен, сбавь тон, — посоветовал Рот.

— Да, гаврик, ты чего-то сегодня очень буйный, — вмешался Хобб.

— Вот ты только не лезь! Тебя, черт возьми, еще не хватало! Да и вообще пошли вы все! — бросил на прощанье Свен, и стремительно направился в школу.

— Внутренние разборки, не обращай внимания, — заверила Зельда, ближе двигаясь к Дину.

В синих джинсах, голубой майке и со светло-коричневым лицом на зеленом фоне газона она казалась аппетитной и знойной. Лицо девушки было повернуто в его сторону, но Дину неловко было рассматривать его дальше. Будто бы привлеченный какими-то звуками у школы, он отвернулся туда.

— А кто такой Макс? — спросил он через секунду.

— Макс? Макс Хоган.

— Тот, кто на столе сидел, — вступил Хобб. — Я тебе его показывал. Трахаль Сондры.

— Таки прямо и трахаль! — воскликнула Ида.

— А то! — вставил Рот, безрезультатно пытаясь склонить женскую головку к своим губам.

— Нет, они вместе лишь за руки держатся, — сказала, ухмыльнувшись, Зельда и захохотала. У нее был довольно звонкий голос и смех, но слух это не резало, а скорее бодрило.

— Эй, приколисты, вы не опоздаете? — донесся из-за дерева приглушенный басок Альфреда. — Семь минут одиннадцатого.

Все поднялись как по команде и торопливо засеменили на урок литературы.

Свен Фишер оказался прав, Дебора Грейсмит была довольно очаровательной особой, не лишенной к тому же и юмора. Как и Дэннинги, она не являлась коренной махкванкой и приехала сюда, скрываясь от бывшего бой-френда — бандита и торговца наркотиками — с каким ей не посчастливилось сдружиться в Биллингсе, где она провела детство, где остались ее еще довольно молодые родители и малолетняя сестра, и куда Дебора возвратилась после окончания университета. Она не хотела причинять своим близким проблем, но, прибывая в родном городе, словно притягивала их и не только к себе. Избрав бегство, Дебора, возможно, поступила очень мудро, освобождая всех.

Приехав в Махкван поздней весной и сняв небольшой домик на окраине, молодая учительница, против своей воли, сразу произвела на горожан весьма дурное впечатление. Поначалу ее приняли за манекенщицу, скрывавшуюся от налогов, потом за «черную вдову», подыскивающую очередного зажиточного, престарелого, деревенского перца. Женщины сразу ее невзлюбили, старушки начали подозревать, старички щипаться, а мужчины кадрить. Но стоит отдать ей должное, на все провокации Дебора отвечала довольно сдержанно, хоть и пресекала их в туже секунду. Так продолжалось до самой осени, пока добропочтенные махкванцы не узнали, что привидевшееся им зло, поселившееся на окраине, на самом деле — учительница старших классов, собравшаяся наставлять на путь истинный их ненаглядных чад.

Весь год мисс Деборе Грейсмит пришлось доказывать свою компетентность. Она преподавала не только литературу, но также английский и французский языки. Здесь было так принято. За недобором учительского состава некоторые вели по два, а то и по три предмета. Но Дебора справлялась и справлялась хорошо, подходила ко всему добросовестно, была ответственной и знающей, а за простоту в общении и золотой характер дети сразу ее полюбили и, не смотря на то, что на ее уроках была возможность «погудеть», никто не смел этого делать. Вскоре, убежденные положительными детскими отзывами, Дебору стали уважать и родители, а значит и остальные жители Махквана. Девушки хотели быть похожими лишь на одну мисс Грейсмит, мальчики видели в ней своих будущих жен.

И вот она во всем своем великолепии стояла перед классом, мелодичным голосом рассказывая о Оресте Браунсоне⁴ и с поэтическим вдохновением зачитывая отрывки его произведения. Плотная, облегающая юбка цвета какао; нежно-розовая, застегнутая доверху строгая блузка; пышные волосы, собранные в бутон и зафиксированные на затылке — в Деборе вроде и не было ничего вызывающе сексуального, однако тем она, быть может, и брала, скрывая под стилем «синего чулка» сражающие формы. Каждое ее движение, каждый жест, каждый поворот был преисполнен трепетной женственности и, надев на себя хоть средневековые доспехи, Дебора Грейсмит не смогла бы скрыть за ними чувственность и очарование молодой особы, задыхающейся без любви.

Юноши сидели, словно вкопанные, а у Дина с непривычки даже приоткрылся рот, когда учительница, пробегая глазами по переполненному классу, остановила на нем свой страстный взгляд, сдержанно подчеркнутый косметикой.

— Вы новенький? — спросила она слащаво-ядовитым голосом, невольно околдовывая парня.

Хобб нагнулся через проход и ткнул пальцем Дина, тот встрепенулся и тихо выплюнул:

— Да…

— А как фамилия? В журнал вас, кажется, еще не записали…

— Дэннинг, мэм, Дин Дэннинг.

— У меня жил грызун по кличке Дик, — донеслась уже приевшаяся шутка с той же галерки. — Дик, мэм, Дик — лемминг!

Дин повернулся и натолкнулся на тупое, но чрезмерно самоуверенное смуглое лицо одного из представителей Коршунов. Индеец сразу же одарил его мерзкой, надменной улыбкой и, слушая общий смех, наверное, почувствовал себя замечательно.

— Тихо-тихо! — успокоила мисс Грейсмит, обойдя учительский стол чуть сбоку, и наклонилась к журналу, чтобы вписать туда новое имя.

Большая часть мужской половины класса невольно скосила глаза на оттопыренный тыл удивительной учительницы, но она это сразу заметила, так как быстро переместила его в сторону доски.

— Итак, продолжим… — сказала женщина, выпрямившись.

Литература, как и большинство уроков, проходила парой по тридцать минут, разрезанной коротенькой переменкой, за которую едва ли можно было успеть пробежаться до туалета и обратно, и это был последний на сегодня урок.

Унося с собою образ молодой учительницы, полностью вытравивший биографии отечественных и английских писателей, класс с шумом и криками вывалился на улицу. Одни направились к парковочной площадке, другие к остановке школьного автобуса. Дин, Хобб, Зельда Мьямба, а также Альфред Нефф затесались в число последних.

— Черт возьми! — вдруг осекся Хобб, застывая на месте. — Я забыл взять тетрадку у Иды!

— По истории? — спросила мулатка.

— Ну да! В пятницу доклад, а у меня и поросенок еще не чесался!

— Какая тема? — вступил Альфред.

— Европа, мать ее.

— Этим я тебе не помогу, попробуй поискать в Интернете, или вернись в библиотеку.

— Ну да, а потом по башке получу! Что ты Пиледжи не знаешь? Этой очковой кобре все статьи наперечет известны, даже если грубо изменить, она догадается, стерва. А Ида в прошлом году ходила на дополнительные занятия, и у нее был составлен конспект по этой теме, который оказался никому не нужным.

— Постой-постой… — осадила Зельда, оглядываясь и сощуриваясь в сторону парковки. — Кажется, машина Свена еще на месте, значит, и Рот с Идой не уехали. Пробегись, может, поймаешь.

Хобб рванул, как сумасшедший, а Дин, Зельда и Альфред продолжили путь к остановке.

— Слушайте, ребята, — произнес последний, — я не буду дожидаться автобуса. Мне сегодня к стоматологу и боюсь опоздать. Побрел я потихоньку… срежу напрямик, быстрее получится.

— Вали-вали, задерживать не станем, — оригинально попрощалась Зельда.

Альфред помахал рукой и торопливо пошел вперед. Уже через пару минут он перешел шоссе, пропадая среди деревьев на той стороне. Парочка осталась наедине.

— Так ты откуда к нам приехал? — поинтересовалась девушка, медленно перебирая ногами, будто специально.

— Портленд.

— Слышала, знаю. Говорят один из самых зеленых городов в стране.

— Точно, но не зеленее Махквана.

— Да что Махквана! По сравнению с этой разросшейся фермой, вдруг в шутку обозванной городом, твое существование в Портленде будет вспоминаться, как лучшее в жизни приключение.

— Не знаю, Зельда, я ничего еще здесь не видел.

Девушка отреагировала на свое имя и незаметно улыбнулась, маскируя удовольствие.

— Там река еще есть, — добавила она.

— Совершенно верно, Вилламет. А у вас в этих краях жидкость имеется какая-нибудь?

— Не поняла…

— Ну, где искупаться можно?

— А-а, ха-ха-ха, — засмеялась мулатка, засияв лицом. — Да, Утиное озеро, в пятнадцати километрах на восток. Так что, увы, освежиться не получится.

— Да я просто спросил, сейчас до дома бы добраться. Первый день все-таки.

— Мамочка волнуется? — подковырнула Зельда, с лукавством, но вполне добродушно рассматривая профиль спутника.

— Почему… — занервничал Дин, не зная, что лучше ответить.

— Не напрягайся, со мною просто и стебы мои не злы.

Они дошли до остановки, но остались несколько в стороне от общей кучки.

— В школе, где ты учился, цветные были? — продолжила Зельда, вставая прямо перед Дином.

— Да, несколько человек, пацаны в основном.

— Как ты к ним относился?

— М-м, да нормально, а почему ты спрашиваешь?

— Просто так. У нас тут мало негров, индейцы — да, но негров практически нет.

— Ты не негр, у негров губы толстые и нос картошкой, — успокоил Дин, рассмеявшись.

— У меня мать белая, местная, а отец из Дакоты приехал. Его гнобили тут здорово, когда он начал за мамой ухаживать, но результат перед тобой.

— Прехорошенький результат.

— Ты правда так считаешь?

— Да, — кивнул юноша, выдерживая проницательный женский взгляд. — А знаешь, я ведь тоже двойного происхождения…

— В каком смысле?

— У меня мать иностранка, русская, а отец коренной американец.

— Русская? Ого! — воскликнула девушка. — Русские всегда меня притягивали, они такие загадочные.

— Эй, Дин! — вдруг окликнули из ожидавшей кучки школьников.

Парень оглянулся и заметил Хельгу Майер, быстро приближавшуюся к ним.

— Ой, блин, вот этого не надо… — тихо проворчал он.

— Подожди, я быстро ее отошью, если хочешь, — заверила Зельда. — Только я могу показаться тебе грубой.

— Неважно, лишь бы избавиться от этой немки.

— Да-да, я читала, русские немцев не любят… Еще свежи сороковые в их буйных головах.

Дин чуть заметно улыбнулся, но подошла Хельга и сразу же наткнулась на угрожающий взгляд мулатки, полностью ее обезоруживший.

— Я вам не помешала? — робко спросила девушка.

— Не видишь, мы разговариваем! — резанула Зельда. — Кто тебя сюда звал?

— Я… э-э…

— Ну и вали отсюда, со своим «э-э»!

Хельга повернулась к Дину, словно в поисках защиты, но чувствуя его обособленность, уже начала разворачиваться на сто восемьдесят градусов.

— Подожди, сучка, планета круглая, прикатишься…

С этими завуалированными угрозами девушка пошла обратно, одарив Дина на прощание строгим и оскорбленным взглядом.

Повернувшись спинами к остановке, чтобы никто не увидел их издевательских улыбок, пара молодых людей сдержанно посмеивалась.

— Вот ты и получила врага, — сказал Дин.

— Плевать, — бросила Зельда, — она идиотка. Хуже нее только Труди Бургин.

Послышалось гудение, и на дороге зажелтела краска школьного «такси».

— Автобус!

— Это для малолеток. У нас их несколько и маршруты немного разные. Наш подойдет минут через пять.

— Подождем, — сказал парень.

— Подождем, — повторила мулатка, опять с какой-то двойственностью поглядев на собеседника чуть искоса. — Тебя не удивляет, почему у нас старшая и средняя школы в одном здании учатся?

— Я думал, что это девятые классы так плохо кормят, — пошутил Дин.

— Ха-ха, нет, просто городское управление не располагает свободными зданиями, вот всех и запихнули в один корпус; однако это только так кажется, потому что мы учимся в разных крыльях и встречаемся только на переменах, да в столовой, она общая, — объяснила Зельда, кивая в сторону приближающегося автомобиля. — О, смотри, элита покатила.

Мимо остановки, со свистом и рычанием, пронесся сверкающий синий «Мустанг», со стильной аэрографией на капоте и крыльях в виде языков пламени. За ним, чуть уступая в скорости, оранжевый 325-й купе от «БМВ» с водителем девушкой. Дин узнал в ней рыжеволосую Николь Дилэни. Значит, и сказочная Сондра была в одном из салонов этих машин.

— Что за девушки ездят на «БМВ»? — спросил он с чуть заметным раздражением.

— Горячие девушки! — подчеркнула Зельда, с завистью провожая промчавшиеся автомобили.

— Мой па… то есть, мой отец, — исправился парень, — всегда говорил, что «БМВ» — машина с характером, а значит мужская.

— Следуя этой логике, все женщины, у которых под капотом больше сорока лошадиных сил, законченные стервы?

— Нет, просто сучки.

Оба захохотали, но смех был бесцеремонно прерван появившимся, словно ниоткуда, Хоббом Кёллером.

— Тогда уж не сучки, а коблы! — выпалил он, услышав окончание беседы, и схватил девушку за плечо.

— Убери руку, — фыркнула мулатка, дернувшись.

— Это такие женские самцы, — уточнил Хобб. — Зельда знает.

— Что ты мелишь, козел!? Хочешь домой вернуться с подбитым глазом? — осадила девушка, замахиваясь.

— Ой-ой-ой, напугала! Прямо в штанишки накакал!

— Идиот…

— Хватит вам, ребята, — прервал Дин. — Вон еще один автобус выкатывает, наверное, наш, — предположил он, сразу меняя тему для того, чтобы отвлечь одноклассников от ругани: — А что, Свен вас не подвозит?

— Только Рота и Иду, — ответила Зельда. — Нам в противоположную сторону.

— Ты с конспектом? — продолжил Дин, меняя и эту тему.

— Тут он, — бросил Хобб, показывая подмышкой стопку из тетрадей и учебников.

Автобус притормозил, вздохнул, и в распахнутую дверь торопливо полезли оставшиеся старшеклассники. Дин, Хобб и Зельда вошли последними, и для них уже не было свободных мест, кроме заднего ряда.

Примечания

2

Желтая сосна, или орегонская, или тяжелая (лат. Pínus pondersa) — крупное дерево семейства Сосновых.

3

Мадонна (Луиза Вероника Чикконе) (род. 1958) — американская певица, автор песен, продюсер, актриса, режиссер и сценарист.

4

Орест Браунсон (1803-1876) — американский писатель, философ.