В О В: Истории концлагерей и их обитателей

Дмитрий Георгиевич Боррони, 2021

Эта книга о В О В. О начале войны и этому пришедшему в 1933 г. пришествие нацистов к власти. Всё что написано в этой книге, это правда. Ни для кого не секрет, что Нацисты ставили эксперименты и уничтожали всё человечество. Обо всём этом и о многом ином вы можете прочитать эту книгу. Также в ней говорится о предательстве, о чести и порядочности какую представляли себе нацисты и советские граждане. Всё в этом мире неидеально, и много, по мнению одних, подлежит уничтожению, а другие подлежат жизни. Об этом и о многом ином эта книга. Содержит нецензурную брань.

Глава 9

Рассказ

Сидя за столом, свеча горела в центре. Тишь и гладь вокруг, все стихло. И тучи на небе разошлись. Луна светила ярко, и звезды мерцали на небосклоне ночи. По снегу кто-то пробежал, и сел он рядом, у крыльца. Собака-волк, защитник всех людей, он тоже тот рассказ хотел послушать. С луною связана она, и говорит ему луна. Рассказ страшен и правдив. Как было все, рек тот солдат. Не приукрасив ничего, он начал свой рассказ.

–Итак, начну я свой рассказ, с печальной ноты. Сорок первый год. Война — война — война. Фашизм — бесславных мудрецов, хотел весь мир завоевать. Последняя их цель, СССР, его он — Гитлер хотел завоевать. И вторгся он в страну, в четыре часа утра. Незрима началась война. Великая война столетия. Орел иль коршун? Все равно. Штандарты — флаг фашистский пересек границу с Украиной, и двинулся к Москве он, вглубь СССР. Тогда я добровольцем пошел на войну. И хоть мне было мало, меня послали на трехмесячные курсы по военному делу я Вас Дмитрий Георгиевич отправлю, без этого нельзя. А потом на фронт. Курсы я прошел достаточно легко, затем меня отправили в разведшколу, где я прошел курс за полгода. После чего меня отправили на фронт, а оттуда меня забросили в тыл врага. В мои обязанности входило добывать информацию о дислокации вражеских войск. Как-то раз, я получил от своего командира полковника Прусакова задание: Вам надо узнать, собираются ли фашисты ждать подкрепление, или они нападут на рассвете? В Вашем распоряжении всего шесть часов. Я понимаю, что это недостаточно, но выхода нет. «Да…» — продолжил он, вспомнив ночной приказ из генштаба, который гласил; по нашем сведе́ниям в скором времени в штаб генерала Генриха Вайса будет доставлена посылка. Мы не в курсе, что это за посылка? Письменный приказ из Берлина или кто-то должен прилететь сам, и возглавить какую-либо операцию. Ваша задача, найти посылку в ближайшие два три дня, а если это человек из Берлина, то Ваша задача доставить человека в Москву. Закончив говорить приказ, полученный полковником Прусаковым из Москвы, он сказал. — Вот такие дела. Я не знаю и не могу знать, что эта за посылка. Но она важна для Москвы, и поэтому Вы должны как можно скорее найти ее за эти два — три дня. — затем он сказал. — Мы приготовили Вам легенду. — он достал из походной сумки несколько листов бумаги и протянул их мне, сказав. — Изучайте, запоминайте. — затем он добавил. — Вы пойдете не один. Вас будут страховать опытные разведчики. — на что я поинтересовался. — Может это дело поручить более опытным разведчикам? — и услышал тогда я ответ. — Когда — никогда надо начинать самостоятельную разведдеятельность. Не зря же Вы окончили школу по развед-подготовки. — я не стал перечить. И ответил. — Так точно, не зря, начал изучать свою легенду. Затем я поинтересовался. — А кто еще пойдет на это задание? — Прусаков ответил. — С Вами пойдут капитан Хренов, и старший прапорщик Лопатин. — Я прочел несколько листов, и увидев в нем строку: после того как Вы прибудете в штаб бригадефюрера СС — генерал-майор Генриха Вайса, Вы переходите в распоряжение КАПИТАНА. Причем слово капитан был написано большими буквами, и еще подчеркнуто. Из чего следовало, что слово капитан было ни что иное, как кличка или просто так звали и до сих пор зовут тех людей, которые работают на разведслужбы. Это была просто кличка или позывные. В данный момент это было позывное слово агента заброшенного в германию давным-давно, и работающего в германии до сих пор. Я тогда спросил у Прусакова. — Вы нам не доверяете? — На что он ответил. — Это не то, о чем Вы подумали. Вам просто нужна будет поддержка или прикрытия на непредвиденные ситуации. — что ж, Прусаков объяснил все, и мне ничего не оставалось как ответить. — Понятно. — затем Дмитрий Георгиевич внимательно посмотрел на внимательно его слушающих иеромонаха — Иллариона, матушки Миры, Маргариты, Александры и Лизы, и поинтересовался. — Вы хотите знать, что было дальше? — Те положительно показали головой. Дмитрий Георгиевич продолжил свой рассказ. — Итак, — начел он снова. — после того как я выучил свою легенду, вместе с капитаном Хренов, и старший прапорщик Лопатин пошел выполнять задания.

Что дальше? Этот вопрос можно озвучить как… именно как… Почему именно как… ответ прост: получить задание — это легко, а выполнить его, вопрос. Одна ошибка, и… задание провалено, а кто его выполнял, казнен. Сейчас, идя по дороге выполнять задания все трое понимали, что им нельзя ошибиться. Об этом думал больше остальных Дмитрий Георгиевич. Он понимал, что это его первое задание, и он не должен, не имеет право провалить его.

Заметив, что рядовой Дмитрий о чем-то думает, капитан Хренов поинтересовался:

–Все в порядке?

–Да, — ответил он задумчиво, и добавил. — в порядке.

Капитан поинтересовался:

–Первое задание?

Дмитрий тяжело вздохнул и ответил скрепя сердцем:

–Первое.

–Не по себе?

–Точно. — он сделал тяжелую паузу, и признался. — Я боюсь, что провала его.

Капитан Херов посмотрел на старший прапорщик Лопатина дав понять ему, что рядовой переживает, подбодряющем голосом сказал:

–Не дрейфь, мы он то же со старшем прапорщиком на первых заданиях думали, что провалим, ничего, справились.

Старший прапорщик Лопатин подтвердил:

–Точно, сдрейфили. А под конец откуда не возьмись в последней момент, когда поняли, что от нас зависит все и даже большее, мы не сдрейфили, и выполнили свои задания. Конечно, у каждого из нас они были свои, и по своей сути одно могло быть трудней другого. Но мы их выполняли, и страха тогда не было.

Капитан добавил:

–Поверти нам рядовой, Вы тоже не сдрейфите перед опасностью. Когда придет время Вы поймете, о чем я говорю.

Все трое шли по бесконечной дороге, которая все убегала и убирала вдаль. Казалось, что ей не было конца. Все трое уже устали, а на горизонте показался первая звезда, и на небосклоне появился молодняк-месяц. Тотчас который они были в пути, показался им вечностью. Но вот вдали показался хутор. Маленький дом на опушки леса. Он был в один этаж. Добротный. С тремя актами в одной его части, и одним окном в другой. Ступеньки, дверь, и вот хозяин. Старый лесничий. За свой век, а век он прожил не малый, он видел все на свете. Прошел через воду, огонь, и медны трубы. Затем судьба его забросила дальше, и ему пришлось пройти еще через то, что в простонародье называется война. Пройдя первую мировую, влившись в революцию семнадцатого года, ему пришлось еще встретить июнь сорок первого года. За полвека войны он потерял всю семью. Он был на пороге отчаяние, гибели. В тридцатые годы его обвинили в предательстве. Его имя было тому виной. Приговорив его к десяти годам в Гулаге. Сейчас, когда его отпустили, сказав, чтобы то смыл свое преступление кровью, он согласился. Здоровье уже ни то, а жизнь продолжается. Так что, когда трое пришли в хату старику Либлинштэйну Давида Самуиловича, они знали об этом его прошлом, а капитан Хренов, который брал старика Либлиштейна и отправил его в Гулаг, знал его как никто из его спутников. Итак же знал, что его обвинили в напраслину. Но что он мог сделать? Не отправляться вместо него в Гулаг.

Увидев капитана Хренова, Давид Самуилович поздоровался, и сказав ему; сколько зим, вошел в хату, и двое пришедшие с ним, за ним. Вряд ли можно описать все чувства, нахлынувшие на обоих. Старик Либлинштэйн возненавидел капитана Хуева. Он готов был убить, растерзать его, спросить, за что так обошлась с ним жизнь? Но он понимал, что и капитан был просто винтиком в той системе Советского диктата, который назывался «ПОЛИТИКОЙ».

Капитану Хуеву было жалко этого человека. В его глазах он видел ненависть. Ненависть не только к нему, но и к всей системе Советского режима. В этом Хуев не винил Либлинштэйна. Он знал, что все что произошло с Давидом Самуиловичем, это не что иное, как системная ошибка, которая происходила в тридцатые годы на каждом шагу.

–Я не хотел тогда отправлять Вас в Гулаг. — извиняющиеся сказал капитан, затем признался. — Это был приказ свыше.

–Я понимаю. — тихо, с пониманием ответил Давид Самуилович, добавил. — В СССР евреев ни чевствуют.

Хуев тяжело вздохнул, и пробурил:

— Это точно.

–Ну, зачем пришли? — спросил Давид Самуилович, переведя разговор на иную тему. — Я вчера шифровку получил, — сказал он. — в ней написано, что надо обеспечить Вас формой и документными фашистов. — зачем он-он спросил. — Что слышно о том, когда кончится война?

–Не знаю. — ответил сухо капитан. — Слышно, что мы отступаем.

–Черт! — не выдержал старик Либлинштэйн. — Когда же кончится эта ВОЙНА! — не сдержался он, выкрикнув из сердца матюги, и послав куда подальше Гитлера и все его войско вместе взятого, сказал. — Вы уж там дайте им так, чтобы помнили, надолго память осталась.

–Уж это можете быть спокойно. — заверил старика капитан. — Так дадим, что долго помнить будут. — затем он поинтересовался. — Где форма и документы? — затем он добавил. — И транспорт нам сподручней будет, не пешем топот до их штаба, ей-богу.

–Найдем. — ответил старик, и отправился за формой и документами.

А капитан сказал своим спутникам:

–Бедный человек. Его осудили лишь за то, что он еврей.

Рядовой вопросил:

–Разве за это сажают?

–Еще как, — ответил капитан, и с сожалением добавил. — сажают. — ему все еще было тошно. Тошно оттого, что он в ссылку отправил невинного человека лишь из-за того, что у него национальность ни та которая нужна в этой стране. Он, конечно, хотел ему помочь ему, но он не мог этого сделать, так как сделав это, он сам мог бы попасть вместо него в Гулаг. — Я ничего не мог сделать ничего, с сожалением сказал он, и добавил. — Ни за него же мне было на Гулаг ехать.

–Я этому не верю.

–Зря. — ответил капитан. — Вы рядовые молоды, Вам просто повезло что не попали под эту раздачу. — он сделал паузу, затем добавил. — Может быть если бы не война, репрессии до сих пор продолжались.

Тем временем вернулся старик Либлинштэйн. Он принес форму и документы.

–Ну, — сказал он. — вот и Ваша форма.

Трое посмотрели на форму, погоны на ней, и капитан спросил:

–Почему такие погоны — звания, штурман СС — ефрейтор, оберштурмфюрер — старшина, гауптштурмфюрер — капитан и словно с укором спросил. — Вы получше ничего достать не могли?

Старик Либлинштэйн удивленно спросил:

–А эти чем плохи? — затем он добавил. — Я получил соответствующие инструкции из центра, они прислали это.

Капитан посмотрел на своих спутников, сказал:

–Что же, я Вас поздравляю рядовой, — обратился он к Дмитрию Георгиевичу, и словно с усмешкой добавил. — с повышением. — затем он обратился к Лопатину. — А Вас с понижением.

–Не впервой. — бросил тот. — Дело привычное.

Капитан поинтересовался:

–Почему СС?

–Там считают. — сказал Старик Либлинштэйн. — Что люди из СС легче будет внедриться в их штаб — затем он добавил. — бригадефюрер СС Генрих Вайс, ни так прост, его намекни не проведешь. Тот еще фрукт — скотина. Та еще сволочь.

–Откуда такие све́дение?

–Из надежного источника оттуда.

Капитан Хренов понял, о ком говорит старик Либлинштэйн. Это тот человек, очевидно, КАПИТАН — это его псевдоним. Капитан Хренов попросил рассказать об этом человеке, но старик Либлинштэйн сказал, что он не знает связного, а информацию он получает старым способом, через заложенный и надежный тайник.

Затем капитан Хренов попросил рассказать хоть что-нибудь о бригадефюрере СС Генрихе Вайсе, и Давид Самуилович сказал:

–Этот человек очень жесток по своей натуре, он никогда и никому не прощает ошибок. Старый вояка, отличившийся еще в первую мировую, и под конец войны, получивший звание Капитана. — он сделал паузу, и продолжил. Когда к власти в германии пришли нацисты, Генрих Вайс примкнул к партии нацистов почти сразу же, и стал одним из явных приверженцам партии нацизма. В тридцать девятом, уже он был в звании полковника, и вошел в Польшу, оккупировав ее. Так началась ВОВ, и восхождение Генриха Вайса. Он подчиняется непосредственно Геббельсу. Он получает приказы лично от него или от его близкого окружения.

Выслушав Давида Самуиловича, капитан Хренов сделал вывод, что дело предстоит сложное, и Генрих Вайс вряд ли преподнесет на блюдечке с голубой каемочкой то, что им нужно. А нужно было им узнать, будет ли у немцев подкрепление, и будет ли доставлена им посылка? И если она будет доставлена, то что эта за посылка?

Капитан поинтересовался:

–А что слышно о том, будет ли у немцев подкрепление или нет?

–Я слышал что, скоро у немцев будет скоро наступление, без подкрепления наступление невозможно. — затем он заверил, что он доложит в штаб об этом, а что касается посылки, то им придётся самим. Он также добавил, что они идут в штаб к Генриху Вайсу, чтобы проверить все перед генеральным наступлением.

–Что же, — согласился капитан Хренов. — возможно Вы правы. — затем он поинтересовался. — А как насчет транспорта?

–Есть мотоцикл с коляской, на нем и поедите.

Трое мужчин переоделись в немецкую форму, и выйдя во двор увидели мотоцикл с коляской который только что вывез старик Либлинштэйн с заднего двора, и те сев на него и в коляску мотоцикла, попрощались со стариком Либлинштэйном, и поехали по дороге, за линию фронта, в штаб бригадефюрера СС Генриха Вайса. Что с ними станица? Это мы скоро узнаем. Сейчас же мы посмотрим, что происходит в штабе бригадефюрера СС Генриха Вайса? Итак, начнем.