Игра на повышение

Дмитрий Викторович Евдокимов, 2021

Кругом враги! Недооценивать нельзя не только внешних врагов, но и внутренних завистников. Упустивший из виду этот фактор Михаил Бодров едва не рухнул с высоты своего положения до самых низов. Худшего удалось избежать, но время упущено и условия для выправления ситуации теперь хуже некуда: он отправлен в ссылку, армия разбита, над страной вновь нависла угроза потери территорий. Вряд ли такая задача по плечу обычному человеку, но за дело берется Князь Холод!

6

Эдуард Артур Уильям Герберт, герцог Кемницкий, надвинув на самые глаза простую черную треуголку, глядя исключительно себе под ноги, торопливо шагал по Сент-Джеймской улице. Молодой человек принадлежал, пожалуй, к самой захудалой ветви правящей на Благословенных Островах династии Пембрук. Настолько захудалой, что казна выделяла на содержание последнего представителя некогда знатного рода жалкие триста фунтов в год, которых едва хватало на аренду небольшого дома и жалованье прислуге, состоящей всего из двух человек.

Не будь Эдуард членом королевской семьи и двадцать каким-то претендентом на престол, этой суммы вполне хватало бы для жизни, но положение обязывало посещать некоторое количество церемоний и приемов, да и отказываться от всех без исключения выходов в свет тоже было бы верхом невоспитанности. Все это влекло за собой немалые расходы на гардероб, парики, содержание собственного экипажа и прочую ерунду, что ложилось тяжким грузом на плечи рано потерявшего родителей молодого человека.

Экипажем он старался пользоваться как можно реже, сама карета стояла во внутреннем дворике, время от времени требуя расходов на окраску и лакировку, лошадей же и кучера герцог приспособился нанимать в тех случаях, когда уж никак без своего транспорта обойтись было нельзя.

К сожалению, не все проблемы с расходами удавалось решить сходным образом, потому немногие еще уцелевшие фамильные драгоценности редко покидали стены ломбардов, а количество кредиторов неуклонно росло. Хуже всего, что толку от всех этих ухищрений было не так уж много — слухи и сплетни в высшем свете распространялись с сумасшедшей скоростью, да и опытный глаз богатых бездельников мгновенно подмечал малейшие несоответствия высокой моде или этикету. Так что, несмотря на все его старания, отношение к Эдуарду было презрительно-снисходительным.

Дело можно было бы поправить выгодной женитьбой, но и тут родство с королевской фамилией играло для молодого герцога отрицательную роль. Потому что августейший дядя постоянно придерживал своего дальнего родственника для какого-нибудь важного международного брака, желая, по своему обыкновению, заработать на этом и деньги, и политическую выгоду. А с недавних пор положение Эдуарда Герберта осложнилось еще и яркими романтическими чувствами, вспыхнувшими между ним и Анной Клер.

Девушка была молода, умна, кажется, искренне влюблена в Эдуарда и всячески поддерживала предмет своего обожания. Но семья девушки принадлежала к нетитулованному дворянству и была так бедна, что надеяться на сколько-нибудь серьезное приданое не приходилось.

Несмотря на это, герцог был так увлечен, что готов был променять родство с королевской семьей на личное счастье. Однако его желания не находили отклика в королевском дворце, а решиться на полноценный бунт не позволяло более чем стесненное материальное положение.

Когда по всему Фрадштадту началась лихорадка с акциями «Золотого потока», у герцога Кемницкого зародилась надежда на решение проблем, он кинулся занимать деньги, но ростовщики тоже не желали упускать свою выгоду и установили просто грабительские проценты, сократив при этом до минимума сроки возврата денег. Попытав счастья в нескольких местах, в каждом из которых встречал изрядные очереди из таких же страждущих заемщиков, он по рекомендации одного знакомого обратился к барону Альберту. Так состоялось его знакомство с этим удивительным и загадочным человеком, которое, однако же, еще неизвестно куда могло завести малоискушенного в житейских делах молодого вельможу.

Денег барон Альберт герцогу дал, правда, немного, но категорически запретил связываться с «Золотым потоком» и его основателем господином Макферсоном, чем сильно озадачил Эдуарда и Анну — вся столица прекрасно помнила, что он одним из первых поддался соблазну легких денег. Ходили слухи, что благодаря игре на бирже он всего за две недели удвоил свое состояние, подняв волну ажиотажа до небывалых высот. Еще совсем недавно барон демонстративно сорил деньгами, поил прохожих шампанским, вместе с друзьями-аристократами носился по ночным улицам на золоченой карете. А потом вдруг все переменилось: эксцентричный богач продал свои акции, вслед за ними избавился от кареты, восторги свои по поводу доходности «Золотого потока» поумерил и даже стал осторожно высказывать мнение о порочности такого рода заработков.

Неизвестно, отчего вдруг взгляды Альберта изменились на диаметрально противоположные, но молодому герцогу Кемницкому довелось попасть в дом барона именно в этот переломный момент. Эдуард не мог толком объяснить, почему поддался влиянию этого человека, почему так безоговорочно поверил ему? Может, потому, что ни в жестах, ни во взгляде, ни в голосе барона ни разу не проскочил даже намек на презрение или снисходительность к нему?

Благодаря новому знакомцу в карманах герцога стали водиться хоть какие-то деньги. Правда, за это молодому человеку время от времени приходилось делать не очень приятные вещи. А именно на всех приемах, при любом выходе в свет Эдуард должен был твердо озвучивать мнение, что деньги не могут браться из ниоткуда и что за ажиотажным спросом на акции «Золотого потока» кроется какая-то афера.

Над ним все смеялись, крутили пальцем у виска, презрительно кривили губы при его появлении. Дражайшие родственнички, близкие ко двору, специально приглашали Эдуарда на свои светские рауты, чтобы развеселить других гостей.

Сегодня же герцог Кемницкий побывал в редакции крупнейшей фрадштадтской газеты «Время», где под насмешливыми взглядами репортеров повторил весь этот бред про сомнительность бесконечного роста цен на акции.

— Вчера его величество через доверенных лиц приобрел акции «Золотого потока» на пятьдесят тысяч фунтов, — криво улыбнулся один из ведущих репортеров, чьи статьи часто печатали на первой странице. — Не хотите ли вы сказать, что он тоже ничего не понимает в финансах?

— Мне об этом ничего не известно, — коротко ответил Эдуард и поспешил откланяться.

Ему не показалось — едва за ним закрылись двери редакции, как внутри раздался оглушительный взрыв хохота. И теперь молодой человек, на все лады проклиная своего «благодетеля», спешил укрыться в родных стенах. Ему казалось, что абсолютно все встречные, даже дворники и чистильщики обуви, насмешливо смотрят на него и тычут пальцами вслед.

Ввалившись в свою парадную, он спешно затворил за собой дверь и, устало привалившись спиной к стене, простонал:

— Боже! За что ты посылаешь мне такие испытания?!

Но в следующий миг из глубины дома до него донесся едва слышный вскрик, и всю усталость и безысходность с герцога сняло как рукой. Показалось, что кричала Анна, и Эдуард, позабыв обо всем, бросился внутрь жилища.

Ворвавшись в гостиную, герцог застал там немую сцену, как оказалось позже, им же самим и спровоцированную. Анна, как всегда прекрасная даже в своем скромном платье, стояла у окна, испуганно прижав руки к груди. Из противоположного угла комнаты, полуобернувшись к входу, изумленно изогнув бровь, на него взирал барон Эндрю Альберт.

— Боже мой, ваша светлость, что стряслось? — видя возбужденного герцога Кемницкого, обеспокоенно воскликнул он, а Эдуард мимоходом отметил для себя, что в голосе Эндрю Альберта впервые на его памяти действительно прорезались хоть какие-то эмоции.

— Что случилось, Эдуард? — в глазах девушки плескалось такое море любви, а голос был настолько переполнен обожанием и тревогой за него, что молодой человек моментально успокоился.

Ничего страшного не произошло, просто его встревожил вскрик Анны и он решил, что в довесок ко всем его неприятностям какое-то несчастье произошло еще и с любимой. К счастью, это было не так. Здесь, в этом доме, был единственный на всем свете уголок спокойствия, где он мог скрыться от внешних невзгод. Здесь его любили и беспокоились за него.

— Мне показалось, что ты кричала, — тяжело дыша, произнес Эдуард и шагнул к Анне.

— Прости меня, прости! — девушка доверчиво прижалась к его груди. — Я действительно вскрикнула. Но это была реакция на слова барона. Я не могу принять то, что он предлагает!

— Барон! Я никогда не поверю, что вы предложили Анне что-то недостойное!

— Я всего лишь сказал, что уладил вопрос с вашей свадьбой, — бесстрастно пожал плечами барон, — насколько я помню, вы оба к этому стремились.

— Да, но отец Анны…

–…как порядочный человек, не считал себя вправе давать согласие на заведомо неравный брак, не имея возможности дать дочери хоть какое-то приданое, — поспешил перебить молодого человека Альберт. — Мы с отцом Анны обо всем договорились. Приданое будет. Также есть договоренность с настоятелем одной церквушки на окраине столице — вас обвенчают хоть через неделю после объявления о помолвке.

— Барон! — сквозь слезы промолвила девушка. — Я вам очень благодарна за участие в наших судьбах и прекрасно понимаю, откуда взялось приданое, но есть ведь еще король и его планы на будущее Эдуарда!

— О да. Увы! — уныло прошептал Эдуард.

— Послушайте, ваша светлость! — резко возразил барон. — Вы говорите так, будто чем-то обязаны королевской семье! Поймите вы уже — не будет у вас никакого счастья, если не будете за него бороться! Его величество никогда не согласится на этот брак, но и предотвратить его никак не сможет, будучи поставленным перед фактом! Буря негодования, несомненно, будет, возможно, вас даже лишат тех жалких денег, что выделяются сейчас на ваше содержание, но так ли это все критично для вас и непоправимо? Эдуард, будьте уже мужчиной и решайте наконец, что для вас страшнее: вызвать неудовольствие Короны или потерять госпожу Анну?

— Я не могу позволить, чтобы Эд жертвовал своим будущим из-за меня! — всхлипнула Анна.

— Не будет у него никакого будущего, если он и дальше будет столь же нерешителен!

— Довольно! — резко выкрикнул герцог. — Довольно! Я все давно решил! К черту короля и его семью, я выбираю Анну! Что нужно делать?

— Вот это другой разговор! — барон одобряюще улыбнулся, и герцог Кемницкий неожиданно испытал радость от того, что заслужил похвалу этого человека.

— Но, Эдуард, это погубит тебя! — вновь воскликнула девушка, снова пытаясь принести себя в жертву.

— Перестань, Анна! Барон тысячу раз прав! За счастье нужно бороться! — он отстранил девушку от себя и резко повернулся к Альберту: — Хотелось бы только знать, зачем это нужно вам, барон? А то, знаете ли, следование вашим советам уже привело к тому, что надо мной весь Фрадштадт потешается! Сегодня в редакции «Время» мне сообщили, что сам король купил акции «Золотого потока», и практически смеялись мне в лицо!

— Вот как? — барон в задумчивости потер пальцами виски. — Интересно! Если, конечно, это правда.

— Барон! Я жду объяснений!

— Ах да. Объяснений. Что ж, извольте.

Заложив руки за спину, Эндрю медленно прошелся вдоль стены гостиной. Затем резко развернулся, оказавшись лицом к лицу с Кемницким:

— Можете считать меня самодуром или скучающей эксцентричной особой, — медленно промолвил он, спокойно глядя при этом Эдуарду в глаза, — но правда заключается в том, что мне симпатичны вы, а большая часть местного высшего общества, напротив, не вызывает у меня ни малейшей симпатии. Я считаю, что такой умный, скромный, здравомыслящий и великолепно воспитанный молодой человек, как вы, ваша светлость, должны занимать гораздо более высокое положение в этой лживой и развращенной богатствами стране. Вы знаете мою историю. В свое время мне много чего обещали, и я пошел против таридийских властей. Но в итоге все, что для меня сделал Фрадштадт, так это соблаговолил вытащить с каторги, а дальше пришлось всего добиваться самому. Я многого достиг, но хочу еще большего! Я достоин общения с первыми лицами государства, но путь в их общество для меня остается закрыт. Что бы я ни делал, для них я остаюсь всего лишь недостойным внимания чужаком!

— Но чем же я могу вам помочь? — испуганно прошептал молодой герцог.

— Мой ум заслуживает лучшего применения, ваша светлость, — твердо заявил барон, — поэтому я заставлю эту страну считаться с вами, подниму ваш престиж до таких высот, что сам король Георг будет вынужден считаться с вами. А вы за это позволите мне находиться рядом с вами, на какую бы головокружительную высоту ни забрались в итоге.

— Вы что же, хотите посадить меня на трон? — Эдуард в ужасе схватился за голову. — Вы меня погубите!

— Ну-ну, герцог! — барон Альберт ободряюще похлопал молодого человека по плечу. — На такое вряд ли стоит замахиваться. Но вот считаться с вами мы заставим. И обещаю вам, что смеяться над вами больше никто не посмеет.

— Каким же образом может помочь делу объявление помолвки? — робко протянула Анна Клер, все еще не веря в свое счастье.

— Завтра в двенадцать часов к вам придут газетчики из «Вечерних новостей», — охотно принялся объяснять барон, — им вы и объявите о своей помолвке. Более того, через газету пригласите на свое венчание всех желающих. Это будет двойная сенсация и беспроигрышный ход: представитель королевской семьи женится по любви на девушке не из высшего света и приглашает стать свидетелем этого события каждого, кто пожелает. Простой люд оценит этот шаг, и небывалый аншлаг вам будет обеспечен. Это же станет гарантией от возможного чрезмерного давления на вас из королевского дворца: отмена вашего содержания тут же станет достоянием всей страны и выставит Корону в плохом свете, а попытка арестовать вас, «чтобы одумались», и вовсе вызовет волнения.

— А что дальше? — спросил Эдуард, напряженно пытаясь переварить предложение барона.

— Дальше вам придется еще больше работать с газетчиками, — увлеченно продолжил Эндрю, — а я всегда буду помогать вам правильно себя вести и поднимать нужные темы, касающиеся улучшения жизни граждан Фрадштадта. Уверяю, что уже завтра над вами перестанут смеяться, хотя к «Золотому потоку» мы будем еще обращаться не раз. Через месяц газетчики будут выстраиваться в очередь, чтобы получить ваши комментарии о происходящем в мире, а через два месяца сам король будет завидовать вашей популярности.

— Мне страшно, — едва слышно прошептала Анна, — разве такое возможно?

— А вот это целиком и полностью зависит от вашего возлюбленного, — барон Альберт устремил испытующий взор на молодого человека, — Эдуард Артур Уильям Герберт, готовы ли вы жениться на любимой женщине, готовы ли вы бороться за свое счастье, готовы ли вы стать настоящим герцогом Кемницким?

— Готов! — твердо ответил Эдуард.

Спустя час барон покинул дом Кемницкого. Планы на ближайшие дни были намечены и проработаны, решимость молодых людей следовать им более не подлежала сомнению. Пройдя до конца квартала по тротуару, Эндрю бросил внимательный взгляд на улицу и не обнаружил никаких подозрительных личностей. Это радовало, но расслабляться не стоило.

Повернув за угол, он направился в сторону центра, по пути всматриваясь во все встречные экипажи. Наконец, ближе к концу второго квартала барон решительно взмахнул рукой, останавливая чем-то приглянувшийся ему транспорт.

Два квартала барон хранил осторожное молчание, после чего, еще раз внимательно оглядев улицу, негромко промолвил:

— Они готовы.

— Не отступятся? — не оборачиваясь, спросил возница.

— Любовь — великая сила, — без тени улыбки ответил Эндрю Альберт, — ради друг друга они сделают то, на что не пойдут из-за денег, страха или уязвленной гордости. Мне бы не хотелось, чтобы они пострадали в результате наших действий.

— Центру они нужны сильными и влиятельными, так что все в ваших руках, барон. Не оплошаете вы — и у ваших подопечных все будет хорошо.

— Еще группы будут? — после минутного молчания осведомился барон Альберт.

— Насколько знаю — нет. Не стоит сейчас рисковать, будем пока справляться теми людьми, что уже прибыли.

— Хорошо. Для меня еще задачи будут?

— Сделайте из герцога влиятельную фигуру. Мы будем информировать вас о происходящем, чтобы вы имели возможность всегда быть на шаг впереди всех.

— Отлично. Я сойду на углу, — пассажир протянул вознице монету, — все сделаю в лучшем виде.

— Из Центра просили передать, что очень ценят вашу работу. Удачи, барон!

Оставшись один, Эндрю Альберт вдохнул воздух полной грудью и поднял глаза к яркому южному солнцу. Нельзя было сказать, что он видел всю складывающуюся политическую картину целиком, но и от того, что мог осмыслить, захватывало дух. Ставки в большой игре явно шли на повышение, и не чурающемуся азартных развлечений Воротынскому это очень даже нравилось. Пожалуй, теперь он готов был согласиться с утверждением, что служить родной стране можно и вот так, не проливая кровь на полях сражений.

— Что ж, сыграем на повышение, — прошептал он себе под нос и, безмятежно вертя в руке трость, направился в сторону дома графини Соммерсмит, где каждый день собиралось весьма приличное общество. Жизнь уже приучила барона к тому, что информацию нужно получать из всех доступных источников.