Миры темных эпох

Дионисий Шервуд, 2023

Тери-Дион – молодой и неопытный юноша, рожденный в мире средневековья на далекой, затерянной планете. Он не знает о существовании других миров и цивилизаций, но его судьба готовит ему невероятные приключения и испытания.Судьба переносит Тери-Диона на другой край вселенной, где он встречает новые расы, открывает для себя удивительные знания и сталкивается с опасными врагами. С каждым новым испытанием, Тери-Дион становится мудрее, сильнее и опытнее, приобретая новые навыки и умения.Книга “Миры темных эпох” – это захватывающий роман о фантастических мирах, путешествиях во времени и пространстве, сражениях и интригах. Она объединяет в себе элементы фэнтези и научной фантастики, создавая уникальный и неповторимый мир, полный тайн и загадок.Эта книга придется по вкусу всем любителям приключений и фантастики. Она увлечет читателей своими непредсказуемыми сюжетными поворотами, яркими персонажами и невероятными событиями

Глава 5

Мое вознесение прекратилось быстро и одновременно очень мягко. Сила, несшая меня, подержала мое тело немного в воздухе и медленно опустила вниз. Под пятками, что-то хрустнуло и я погрузился по щиколотку во что-то податливое и приятно холодное. При этом я понимал, что тело мое так и покоится на кровати, по соседству с моими товарищами и путешествует лишь мой разум, или дух, или душа. Но сейчас я ощущал свое полное присутствие в каком-то новом месте, незнакомом и чудном.

Свет потихоньку потерял избыточную яркость и я, прозревая, увидел, что стою на снежной вершине высоченного горного пика. Белые густые облака, что были гораздо ниже меня стали расходиться. С высоты орлиного полета увидел под собой землю, больше всего напоминавшую громадный остров. По крайней мере с трех сторон берега омывались бескрайними солеными водами. Земля покрыта густыми лесами с редкими и маленькими проплешинами пашен, полей и лугов. С запада на восток и во встречном направлении остров прорезали многочисленные голубые ленты рек и речушек, на юге они терялись в густоте лесов, другие брали свои начала на вершинах невысоких гор в северной части острова.

Я повернул голову на восток и грудь наполнилась волнами восторга от созерцания огромного, почти как море, озера которое, словно драгоценный голубой карбункул, было вставлено рукой опытного ювелира в еще более огромный изумруд густых лесов. Солнечный свет переливался и искрился на катящихся невысоких волнах разбрызгивая миллиарды крошечных алмазов. Ветер широкими ладонями поглаживал непослушные зеленые кудри дремучего леса, который стоял здесь будто от самого сотворения мира.

Некая сила мягко и настойчиво, как бы не заставляя, но прося, повернула мою голову на север. Я не стал сопротивляться и напряг зрение вглядываясь вперед, ближе к очень далекому горизонту. Мой взгляд пробежался по скругленным вершинам невысоких гор, что протянулись на север и упирались в темную завесу туч, я подался вперед и сощурил глаза, но тучи были непроницаемы. Чья-то прозрачная едва видимая рука легко отодвинула далеко вперед от меня клубившуюся темень, которая попыталась огрызнуться ветвистыми молниями и оглушающими раскатами грома. Открылась страна высоких скалистых гор, наполовину покрытых сверкающим льдом и снегом, с многочисленными острыми вершинами, похожими на вздернутые вверх копья. Между горами ютились равнины, на которых посеревший снег теснила оттаивающая черными пятнами земля. Между двух гор, выглядевших как нахохлившиеся совы, замелькал черный с серебристыми искорками вихрь. Пришла странная в своей новизне мысль, что это не природный вихрь, а сотворенный кем-то из странной и неизученной материи. Раньше подобные или похожие по своему строению мысли не посещали мою голову.

Верхушку вихря бросало из стороны в сторону, он то расширялся и припадал почти к самой земле, то набирая обороты вытягивался прямо к облакам черным клубящимся столбом. Вихрь рвался яростно, сильно и словно пытался оторваться от чего-то приковавшего его к этому месту. В мой ум взбрело, что если он это сделает, то произойдет катастрофа, и от этого красивейшего зеленого острова останется лишь серый пепел.

С севера вдруг накатил холодный ветер и ударил меня по лицу сыростью снежного заряда. На миг я зажмурился и снова открыл глаза, вихрь вновь закрыли темные тучи, но было абсолютно ясно, что этот черный предвестник несчастий никуда не исчез, он продолжает крутиться и не оставит попыток вырваться из поставленного кем-то капкана.

"Беда идет на эти земли!" — стучалась мысль.

В который раз за последнее время я стоял на перепутье — повернуться к злу спиной и бежать от него или встретиться с ним лицом к лицу, попытаться отодвинуть беду от этих земель и спасти как можно больше добрых людей.

"Да меня самого спасать надо!" — попытался жалобно воскликнуть я, но меня стремительно закружило, картинка вокруг меня поплыла и скомкалась как бумага в гигантской руке. Небольшой и быстрый полет в темноте и я очнулся на все той же самой кровати в гостеприимном и натопленном доме Хартмара. Моя голова приподнялась, но мышцы шеи предательски ослабли и я звонко приложился затылком о деревянную"подушку".

В темноте комнатки мои соседи похрапывали и посапывали, ворочались и почесывались во сне.

— Завтра все решу, — прошептал я про себя, чувствуя как мои замерзшие ноги стали отогреваться. Веки сами собой крепко смежились и наконец-то пришел спокойный сон, возвращающий силы и бодрость всякому утомленному путнику.

Спал я пока меня не разбудили негромкие глухие звуки из соседней комнаты. За перегородкой стукались друг о друга деревянные тарелки, что-то расставлялось на стол. Раздавался тихое перешептывание женских голосов. Я поднялся на своем ложе, опустил голые пятки на жесткую циновку у кровати и с хрустом в спине и плечах потянулся. Рот сам собой растянулся в громком зевке, но я его тут же прикрыл ладонью — мои спутники еще спали. Я прошел мимо свернувшегося калачом под пестрым пледом Колмака и лежащего на боку лицом к бревенчатой стене Бадеро. На цыпочках проходя к двери, я замер, увидев Кионда лежащего на спине и вытянувшегося как струна. Мышцы его лица словно опали, нос заострился, а лицо было бледным, словно молоко. Вдруг подумалось, что он умер во сне. Стало страшно, морозные иголки укололи вокруг сердца. Но Кионд, словно почувствовав мою тревогу, тихонько вдохнул и слегка повернул голову на бок. Опустив напрягшиеся плечи, я тихонько приоткрыл тяжелую дверь стараясь ей не скрипнуть. Тяжелые кованые петли к моему спокойствию оказались хорошо смазаны и не издали ни единого звука.

В комнате, где мы вчера ужинали, суетились две женщины лет под сорок в серых домотканых платьях с подолами до самого пола и длинными рукавами до запястий. Обернувшись ко мне, они улыбнулись раздвинув уголки губ до кромки белых платков завязанных под подбородком, которые почти полностью прикрывали их головы, лоб и щеки, и застыли ожидая от меня вопроса или просьбы.

— А где тут у вас воды раздобыть? — тихо проговорил я неуверенно, — ополоснуться бы мне после сна.

Женщины в легком недоумении переглянулись, и та что была поближе ко мне, махнула в сторону двери.

— Выйдешь из дома и налево за углом стоит бочка с дождевой водой, — прошептала она, — но только дюже она холодная!

— Спасибо, это то что надо, — прошептал я в ответ и открыл тяжелую входную дверь.

Холодный воздух застыл недвижимый, даже легкого дуновения ветерка не пробежало по моей коже. Солнце едва касалось своим нижним, чуть красноватым, краем горизонта и уже достаточно освещало все вокруг. Спустившись с крыльца на сырую от холодной росы землю, я не вовремя понял, что вышел необутый. Но не возвращаться же из-за такого пустяка! Зябко поежившись, я мелкой трусцой побежал налево за угол. Там действительно стояла емкость высотой мне по пояс, полная воды. Я облокотился ладонями на неровные края старой бочки и поглядел на ровную гладь воды.

— Что, оболтус? Целое приключение с тобой случилось? — обратился я к своему отражению.

На меня пристально смотрел молодой парень с неглубоко посаженными темными глазами аккуратно очерченными длинными ресницами, не широкие, но густые брови вплотную подходили к переносице с небольшой горбинкой плавно переходящей в тонкий нос. Мне почему-то никогда не нравился мой собственный нос, всегда казалось, что истинно мужской нос должен быть широким, мясистым и обязательно сломанным хотя бы в одном месте. Припухшие губы моего отражения в воде в неудовольствии приподняли правый уголок. А еще мне показалось, что я сильно похудел лицом — скулы заострились и как будто подались вперед, подбородок вообще стал похож на наконечник копья, хотя раньше больше походил, как я считал, на широкую поверхность кистеня. Как же на этом острие посередине умудрилась сохранится небольшая ямка, которая, по-моему мнению, должна очень нравиться девушкам?

Наконец я медленно погрузил ладони в воду. Она оказалась гораздо холоднее чем я ожидал. Собравшись с духом я наклонился и плеснул себе в лицо. Мелко закололо кожу, словно на лицо попало толченое стекло. Сильно выдохнув я плеснул еще раз, потом на макушку, и еще разок в лицо. Проведя ладонями ото лба до затылка по коротко стриженным волосам, я в порыве решительности стянул с себя рубаху и стал обильно плескать ледяную влагу себе на спину, шею и плечи. Чуть приподнимаясь, размазывал воду по груди и животу. Дыхание замерло, сердце вообще словно пропало из груди, но уже через несколько мгновений огненные струи разбежалось по коже и проникли внутрь к каждой мышце. Ребра широко развернулись и воздух вошел водопадом в легкие. В моей груди ожила спавшая до этого кузница и загрохотала так, словно могучие молотобойцы хотели сломать мои ребра изнутри. Сила переливалась во мне и захотелось героического действия.

Я с десяток рас присел, потом подпрыгнул вверх прижимая колени к груди, и еще несколько раз, стараясь делать все быстро. Широко помахал руками разминая плечи. Мои пальцы сами собой сжались в кулаки и я нанес несколько ударов воображаемому противнику, уклоняясь от ответных атак. Потом подобрал валявшуюся рядом короткую палку и словно мечом стал атаковать все того же несуществующего в реальности противника. Я бил сверху, сбоку, колол в длинных выпадах, менял стойки, стараясь быстро передвигать ноги.

— Все-все, Дион! — раздалось позади меня, — все супостаты до единого уже разбежались в ужасе! Ох, и страшен ты в битве!

Я остановился и переводя дыхание оглянулся. Опираясь на торец бревна сруба избы на меня глядел широко улыбавшийся Кионд.

— Пошли боец за стол, подкрепимся и в путь двинемся, — он мотнул головой в сторону крыльца и ожидая меня замер не переставая ухмыляться, так видимо я повеселил его своими упражнениями. Несколько смутившись, я подобрал рубаху, быстро натянул ее через голову и неспешно пошел к крыльцу.

Мы вошли в натопленный очагом дом и прошли к столу. Место на скамье, где я сидел вчера оставили свободным. Слегка подтолкнув меня к столу, Кионд прошел чуть вперед и сел рядом. Он пододвинул ко мне большое глиняное прямоугольное блюдо с нарезанным широкими пластами холодным мясом проложенного какими-то сушеными травами. Рядом поставили миску с хлебом и до краев наполненную молоком кружку. Сдерживаясь, нарочито замедляя свои движения, я приступил к трапезе. Чуть суховатое мясо имело приятный пряный вкус и я с удовольствием жевал его стараясь сдерживать чрезмерную активность своих челюстей. Я закусывал мясо теплым хлебом из грубо помолотой ржаной муки и запивал молоком, быстро подернувшимся тонкой пленкой сливок.

Дождавшись, когда гости сыто облокотятся о стол, староста спросил, обращаясь взглядом поочередно то к Шандалу, то к Кионду:

— Какое окончательное решение принято? Куда направите свои стопы?

Мои друзья переглянулись, Кионд, передавая право говорить, тихонько кивнул нашему купцу и Шандал коротко промолвил:

— Я остаюсь здесь и иду в Алакар с вашими подводами.

— Мы с Колмаком и Бадеро решили идти коротким путем к Ардериду, надо помочь местным, нельзя же вот так взять и бросить их. Дион, — обернулся Кионд ко мне, — ты как решил распорядиться собой?

— Я с тобой, — совершенно не раздумывая ответил я, — Шандал не остается в одиночестве и я уверен, что он спокойно доберется до Алакара, а в той деревне я не буду лишним, я нужнее там.

Мои спутники одобрительно прогудели и Кионд положив ладонь на мое плечо подвел итог быстрому совещанию:

— Тогда собираемся, время работает сейчас против нас.

Меньше чем через час мы стояли перед спуском с холма на котором расположилось село, так гостеприимно нас принявшее. Провожать вышло много людей. Мужчины жали нам руки желая удачи, женщины благословляли, а старики размашисто крестили. Наши новые заплечные сумки наполнили съестными припасами, топоры наточили, а Колмак даже обзавелся простеньким охотничьим луком с парой дюжин стрел. При мне был все тот же прочный посох, что дал Шандал и моя самодельная праща с тщательно подобранными к ней округлыми камнями в стянутом шнуром кожаном мешочке подвешенному к новому, шириной в три пальца, поясу, которым я подвязал подаренную сельчанами темно-коричневую длинную тунику. Она хоть и носила следы мелкого ремонта, но была чистая и теплая, по крайней мере гораздо более лучше чем та, что перешла мне от Кионда. Ко всему прочему, мне еще достался замечательный, с треугольной фибулой, шерстяной плащ, тоже коричневый, но чуть светлее туники. Сам Кионд оказался уже одетым гораздо более приличнее, чем вчера. Его шкуры сменила крепкая крестьянская одежда и простые, но прочные обмотки на ногах.

Шандал крепко обнял нас всех по очереди, потом отвел в сторону Кионда и о чем-то стал с ним шептаться. Великан оглянулся в мою сторону и коротко кивнул Шандалу. Они еще раз обнялись и Кионд направился к нам. Последним попрощаться с нами подошел староста:

— Удачного вам пути, — ласково промолвил он, — Кионду я рассказал все что знаю о местах, по которым вы пойдете, слушайте его и не пропадете. Дорога трудная, но, возможно, вполне проходимая, особенно для таких бывалых воинов. Цель у вас благородная и потому — да поможет вам Бог.

Староста низко поклонился нам, мои спутники ответили тем же, а я растерялся и с опозданием тоже поклонился, но, с непривычки гнуть спину, не так низко. Все эти ритуалы были новы для меня, а тут еще и прилюдно возвели в ранг бывалого воина, что ввело меня в легкий ступор.

Староста подошел ко мне почти вплотную.

— А ты точно не княжеских кровей? — спросил он глядя мне в глаза.

Я оторопело помотал головой. Кровь вдруг схлынула от лица.

— А может царских или императорских? — продолжал всерьез спрашивать старик.

— Да с чего вы такое взяли? — попытался возразить я решительно и твердо, но голос почему дрогнул.

— Ведешь себя не совсем просто, а за столом так и вообще… — задумчиво промолвил староста так и не отводя от меня глаз, — и голова у тебя как будто хороший цирюльник стриг, борода чисто побрита была, вон волос какой короткий и ровный.

На выручку пришел Кионд:

— Нормальный парень он, Хартмар! С нами недавно, но уже показал себя. Поверь, хороший парень.

— Так я и не говорил, что плохой, — с искренней улыбкой ответил староста, — просто он какой-то… — староста замялся подбирая слова, — не отсюда какой-то.

— Ну дак, так и есть — он к нам с неба свалился, — расхохотался Кионд.

— Ага, — подтвердил Шандал, — с неба и прямо в воду почти к нам под ноги, мы как раз пони поили.

Староста нахмурил брови и обратился к Кионду:

— А ведь похоже он не шутит?

— Не шутит, — серьезно подтвердил Кионд, — Шандал тебе все поведает когда мы уйдем.

Хартмар широко перекрестил всех нас:

— Тогда идите уже быстрее, мне не терпится послушать историю об этом, наверняка знатном, юноше, — кивнув мне, он развернулся и, подхватив под локоть Шандала, повел его в свой дом.

А мы, тем временем, тронулись в путь. Быстро спустившись с холма, повернули на первой попавшейся развилке вправо на дорожку, петлявшую между пологими холмами, покрытыми прошлогодней травой, пожухлой и превратившейся в прелую солому. Солнце уже ощутимо прогревало наши левые бока. Шли молча, не тратя силы и воздух на разговоры. Шаг наш стал быстрым и размеренным. Чистота прозрачного воздуха и легкий ветерок бодрили нас и помогали, охлаждая и подсушивая лбы, на которых выступали маленькие капельки пота, особенно когда дорога шла на подъем. Впереди двигался Кионд, вступая мягко не поднимая пятками пыли с плотно утрамбованной грунтовой дороги. Следом шел я, стараясь точно перенять манеру передвижения своего друга — с пятки на носок, с пятки на носок, левой, правой и так бесчисленное количество раз. Постепенно я отучал себя от привычки вколачивать всю ступню в землю, словно солдат на параде. Вскоре холмы почти сгладились, стали попадаться густые островки березняков в окружении, как казалось из далека, непроходимых высоких кустов. Кионд на ходу оглядывал каждый из них высматривая возможные засады или наоборот расслабившегося на отдыхе врага. Я оглянулся назад. Замыкавший нашу маленькую группу Колмак нес в левой руке лук с приготовленной стрелой и так же, как и ведущий нас Кионд, внимательно смотрел по сторонам. Мои же глаза наоборот все чаще опускались вниз и я старался изо всех сил не потерять темп заданный всему отряду нашим авангардом.

Солнце уже миновало свою наивысшую точку в небе, а я все шагал и шагал уже без надежды на отдых. Лямки заплечной сумки глубже врезались в плечи и по-моему уже натирали не кожу, а сами кости. Грудь все тяжелее раздвигалась при вдохе, требуя от меня мысленных волевых усилий.

— Терпение, — прогудел Кионд, — дойдем вон до того леска и сделаем короткий привал, нам кровь из носа надо до темноты подойти к болоту и найти заброшенную пастушью хижину — там и отдохнем как следует.

"Либо он мысли читает, либо у меня все на лице написано" — промелькнуло в голове. Но новость о скором привале, когда можно будет просто плюхнуться на землю и вытянуть ноги очень приободрила. Сил не прибавилось, но появилась цель и конкретное, видимое глазу расстояние, которое надо преодолеть.

Наконец добравшись до невысоких березок, бросавших прохладную тень на покрытую сухой прошлогодней листвой землю, я скинул с ноющих плеч сумку и ничком упал на землю. Грудь тяжело вздымалась с хрипловатым звуком загоняя воздух в легкие. Ноги гудели, спина занемела до состояния камня. Дав мне небольшой, в несколько минут, отдых, Кионд скомандовал в мою сторону:

— Хворост нужен, быстро сварганим что-нибудь горячее, силы подкрепим.

Я открыл глаза и приподнялся на локте. Один Кионд выглядел абсолютно не утомленным переходом, остальные мои спутники выглядели чуть получше меня, но они держались и не бросились как я на землю для отдыха, лишь тяжелое дыхании и обильный пот выдавал их усталость. С тяжким вздохом я поднялся и обреченно направился в чащу. Стараясь подыскать ветки потолще и посуше, я прошел с полсотни шагов. Деревья стояли близко друг к другу, гораздо ближе чем на окраине леса. Набрав внушительную охапку дров, я повернулся туда, где, как мне казалось, должны были находиться мои спутники. Иногда приходилось двигаться боком между стволами, оцарапывая руки о шершавые стволы, что бы не растерять свою добычу.

"Ради куска горячего мяса можно и потерпеть" — успокаивал я себя. Пройдя несколько десятков шагов я остановился и прислушался. Слева раздалось невнятный говор, ему ответил другой. Похоже, что переговаривались Кионд и Бадеро. Мне показалось это немного странным, не мог же я так сильно потерять нужное направление, но тем не менее пошел на голоса. Пройдя с полсотни шагов снова остановился и напряг слух. Лишь ветви тихонько шумели у меня над головой, тревожимые легким ветерком. Вдруг снова раздалось бормотание, но с совершенно другой стороны, нежели я полагал.

— Вот что значит усталость! Совсем голову потерял, болван! — тихо произнес я начиная немного злиться и снова пошел на голоса ускорив шаг. Я прошел уже довольно много, по всем моим расчетам я уже должен был выйти из леса, но березовые стволы все еще были такими же частыми и мешали идти прямо, заставляя петлять вокруг них.

Я снова остановился. Заперев в груди дыхание и, стараясь не шуршать ногами по густо накиданным по земле мелким сухим веточкам, я замер, почти превратившись в то же самое дерево. Очень долго было совершенно тихо. Но вдруг, буквально в паре десятков шагов раздался четкий голос Кионда. Похоже он переругивался с кем-то из нашей группы путешественников. Я бросился туда со всех ног, не замечая, что теряю часть ветвей из охапки в руках. Уже пройдя, точнее пробежав предполагаемое расстояние, я в отчаяние заметил, что деревья ничуть не поредели. Наоборот, к ним прибавились густые колючие кусты, больно цеплявшиеся за руки, ноги и царапавшие лицо. Я медленным шагом вышел на более-менее свободное от растительности место и с размахом швырнул охапку сухой древесины на землю.

— Да что же это твориться! — громко крикнул я куда-то вверх, — Кионд! Бадеро! Кол-мак!

Я громко орал на все стороны. Снова замер. Ничего. Ни хруста веток под ногами, ни голосов. Я сел на корточки и обхватил голову руками. Пришла мысль, что вот здесь все и закончится. Сгнию под этими кустами, а мои рассыпанные кости будут топтать копыта самого разного размера и формы. Все так же продолжая сидеть, я поднял голову и посмотрел затуманившимися глазами вперед и чуть не опрокинулся навзничь от неожиданной встречи. В трех шагах от меня, наполовину высунувшись из-за толстого ствола старой березы, стоял маленький человечек. Сидя на корточках я глядел прямо в его широкие круглые глаза цвета летнего неба. Из густых зеленых волос торчали довольно большие для его роста лопоухие уши. Впрочем густая зеленая волосяная растительность покрывала не только его голову с покатым узким лбом, но и длинные руки, доходящие до его колен, и коротенькие ножки. И ведь что чудно — он хитро улыбался скаля блестящие белизной зубы.

— Тебе смешно? — вырвалось из меня, — я тут уже помирать собрался, а он скалиться как лошадь!

Тут, словно до этого он сдерживался что было сил, маленький шерстяной человечек стал кататься по земле, тихо и тонко попискивая и сжав ладонями большой круглый живот, который оказался совершенно лишенным волос.

— Да ты еще и ржешь как мерин ретивый! — громко возмутился я.

Казалось мое восклицание заставило его еще больше согнуться в хохоте. Мне захотелось подобрать с земли один из разбросанных сучьев и хорошенько пройтись им по этой зеленой шерстяной спине.

"Нельзя обижать маленьких" — стал я себя успокаивать, — "терпи, вдруг он тут не просто так".

Вдоволь накатавшись и притихнув, зеленый человечек сел на землю и поглядел на меня большими, слезящимися от смеха глазами. Я не шевелился. Он протер глаза ладонями и смешливо не отрываясь смотрел на меня.

— Нахохотался? — спокойно спросил я.

Существо кивнуло головой.

— Весело было? — снова поинтересовался я.

Зеленоволосая голова часто закивала.

— Ну, может теперь выведешь меня к друзьям? К тем, с которыми я пришел сюда? — с надеждой попросил я.

Зеленый человечек быстро вскочил на коротенькие толстые ножки и махнул мне ладонью.

— На этот раз надеюсь без шуток? Если так, то подожди, я хворост соберу. Это ведь можно сделать?

Человечек повернулся и примирительно поднял ладони кверху. Я как можно скорее собрал сучья и двинулся за быстро семенящим впереди меня низкорослым проводником. Пройдя всего ничего он остановился и ткнул пальцами в проход между деревьями, показывая направление. Я пригляделся и увидел медленно ходивших между деревьями своих друзей.

— Ну спасибо тебе, не обманул, — я обернулся, но моего проводника уже не было видно и я прокричал в глубину чащи, — все равно спасибо, скромный лесной житель!

Я сделал несколько шагов и вышел к нашей стоянке.

— Быстро ты! — воскликнул Кионд, — всего пара минут — и такая охапка!

— Ты издеваешься? — спросил я удивленно, — да я же там часа два провел!

Бадеро в изумлении присел и перестал возиться в сумке, откуда доставал съестные припасы, а Колмак, стоявший на краю поляны у кромки леса с луком наготове, с удивлением в глазах обернулся, видимо четко расслышав мое слишком громкое заявление.

— Кионд ничуть не издевается, — звонким голосом обратился он ко мне, — я сам видел как ты вошел в лес и не успел я дойти вот сюда, как ты уже появился с охапкой дров. А кого ты там в роще так громко благодарил?

Я замялся предчувствуя, что меня просто поднимут на смех услышав о том, как меня провел уморы ради какой-то зеленоволосый чудик и шумно высыпал хворост из утомленных рук.

— Сначала огонь разведем и мясо подогреем, — выручил меня мой великан-покровитель, а Колмак не дождавшись ответа отошел от нас подальше осматривая местность вокруг лагеря.

Кионд взял самые тонки и сухие ветки, добавил к ним небольшой комочек мха, поколдовал над ними кресалом и вскоре у нас уже был небольшой и жаркий костер. Бадеро в это время уже нанизал на тонкие прутики ломти мяса и расположил их вокруг костра повтыкав в сухую землю. Он достал чистый плат и разложил на нем пол круга хлеба, знатный кусок сыра и круглую флягу с водой. Кионд приложил ладони к губам и мелодично пропел какой-то птахой в сторону Колмака, тот резко обернулся и, увидев призывный взмах рукой, еще раз осмотрелся по сторонам и быстрым шагом направился к костру.

Все сели у импровизированного стола — кто на колени, кто скрестив ноги. Кионд по праву старшего промолвил густым басом молитву, в которой поблагодарил Бога за пищу и отдых, перекрестил еду и перекрестился сам. Мы все перекрестились вслед за ним и протянули руки к уже нарезанному хлебу. Ели молча, чуть торопливо, но сохраняя некую степенность. Пришло чувство сытости и я закинул в рот еще один маленький кусочек сыра и дожевал остаток своего куска хлеба. Хотелось пить и я жалобно посмотрел на флягу с водой. До сих пор к ней никто не притронулся и я, боясь нарушить какие-либо местные и неизвестные для меня обычаи, сидел молча, терпеливо перенося жажду. Наконец Бадеро взял в руки вожделенную мной посудину и открыл плотно подогнанную к неширокому горлу фляги деревянную пробку, подвязанную к емкости тонкой серой бечевкой и передал флягу Кионду. Мой друг сделал несколько глотков и передал флягу по кругу, к счастью, ближайшим к нему был я. Живительная влага холодной струйкой потекла вниз к желудку. Оторвавшись от фляги, я облизнул губы и передал воду Колмаку.

Кионд, дождавшись когда утолит жажду последний из нас, прочитал снова молитву и перекрестился. Перекрестились и мы. Я уже как-то бессознательно совершал это, абсолютно не понимая смысла этого действа, но и сильно не задумываясь, ведь точно так же крестился мой Артос, а значит ничего плохого в этом не должно быть.

— Так что там с тобой приключилось? — обратился ко мне Колмак.

— Да, расскажи нам, кто это тебе в лесу наставил столько ссадин на лицо и руки? — поддакнул Бадеро.

Кионд же лишь с хитрым прищуром молча глядел на меня. Я снова смущенно замялся не зная с чего начать.

— Видимо просто заблудился, — промямлил я, — казалось иду в нужную сторону, даже голоса ваши как будто слышал, а потом выяснялось, что уходил в чащу еще глубже.

— Заблудиться здесь? — удивленно воскликнул Колмак, — в этом березняке и малыш не заплутает!

— Вот малыш мне и помог выйти, — заявил я.

Все замолкли. Через несколько долгих биений сердца, Кионд с нескрываемым любопытством поинтересовался:

— Какой такой малыш?

— Так зеленый такой, лохматый от макушки и до пяток, — ответил я в ожидании дружного хохота, — ростом едва мне до пояса и то если на цыпочки встанет.

Как ни странно, никто не хохотнул, лишь Бадеро громко хмыкнул и стал собирать остатки нашего походного обеда. Кионд потер подбородок и снова спросил:

— Значит где-то вот такой он был? — приподнял он ладонь над землей.

— Ну да, примерно, может даже чуть пониже, — ответил я.

— И весь мохнатый кроме круглого большого пуза? — продолжил вопрошать меня Кионд.

— Точно, пузо голое, — ответил я и удивленно спросил в ответ, — а ты откуда знаешь?

Кионд притворно по-стариковски кряхтя поднялся на ноги, стряхнул сухие листья с колен и наконец ответил мне:

— Довелось тебе повстречать ауку. Все, быстро собираемся и в путь!

— Что за аука такой? — с нетерпением поинтересовался я уже повернувшегося ко мне спиной Кионда.

— Если к ночи дойдем до болота и найдем хижину для ночевки, то расскажу все, что знаю о нем, — бросил через плечо он и взвалив сумку на плечи стал медленно идти к дороге.

Я взвалил свою покалажу, провел пальцами под лямками, что бы не давили на ключицы и изнывая от любопытства гораздо бодрее поплелся за Киондом.

Мы построились на подзаросшей травой дороге в том же порядке — Кионд впереди направлял нас, а позади, зорко оглядывая окрестности и чуть отстав от общей группы, со своим небольшим охотничьим луком в полуготовности, двигался Колмак.

Несмотря на сумасшедшую беготню по лесу с дровами в руках, я все же несколько восстановил силы, и хотя ноги продолжали гудеть, упругости в шаге прибавилось. Широченная спина Кионда колыхалась пред моими глазами из стороны в сторону задавая темп нашему маршу.