Маяк с янтарными крапинками

Дина Дудник

Когда в ходе расследования массового исчезновения домой возвращается одна из жертв, городок накрывает пеленой таинственности и леденящего ужаса. Местные газеты пестрят заголовками, в воздухе витает огромное количество вопросов, все хотят знать правду и пытаются всеми силами добиться логического финала.Но сколько стоит эта правда?И возможно ли ее заслужить?

4

— Что если нас найдут?! — судорожно кричит в трубку мужчина. Он теребит в руках четки и нервно ходит по едва освещаемому помещению. — Придется повременить с выкупом. Почему?! Их было десять! Десять! Считать умеешь?

Он поворачивается и практически смотрит мне в глаза. Я приседаю на корточки возле двери. Боюсь быть замеченной. Сырость наполняет комнату страхом. Тим нервно перешептывается с парнем в синей рубашке. Блондинка истерит, перебивая остальных. Я их не слушаю. Щелчок. Становится страшно. Сердце так быстро колотится, что вот-вот выпрыгнет из груди. Снова щелчок. Потом еще раз.

Открываю глаза. В комнате темно. Я вся в поту. Сажусь в кровати. Голова идет кругом, а перед глазами пелена. Слышу шорох, поворачиваюсь на звук. Содрогаюсь всем телом, когда обнаруживаю в дверях силуэт.

— Кошмар? — отец делает шаг. Его лицо освещает круглая луна. Он замечает мое состояние и молча выходит из комнаты. Тут же возвращается с градусником в руках.

Папа встряхивает его пару раз и протягивает мне. Приказывает занять горизонтальное положение.

— Воды… может? — растерянно спрашивает он.

— Все нормально. — Я засовываю градусник в подмышку и укрываюсь одеялом.

— Не знаю, что там обычно Зара давала при температуре. Может, чай с лимоном? — Отец мнется у кровати и пытается сгладить неловкие паузы.

— Не надо, — создаю я нежеланное молчание.

Через какое-то время возвращаю градусник. Папа крутит его в руках, пытаясь поймать свет луны на шкале. Потом неодобрительно качает головой.

— Не критично. Я позвоню утром классному. Завтра отлежишься. Станет хуже, зови.

— Хорошо, — соглашаюсь я, натягивая одеяло до подбородка.

Спать не удается. Только периодически дремать. Когда начинает светать и первые лучи солнца падают мне на лицо, становится невыносимо жарко. Я поднимаюсь с постели.

Отца уже нет. Умываюсь. Делаю это несколько раз, хорошо ополаскивая лицо. В кухне нахожу бутерброды с колбасой. Нет аппетита. Заглядываю в навесной шкаф и достаю упаковку овсяных печений. Думаю, им не меньше года. Кладу обратно. Аккуратно закрываю дверцы шкафа, чтоб они окончательно не отвалились, и ищу хоть один пакетик чая. Нахожу немного заварного и ставлю чайник. Опускаюсь на стул и кладу ноги на подоконник, откидываясь немного назад.

Зара делала мне чай с ромашкой. Говорила: «Чтоб успокоить нервы». Глупая. Наверное, она не знала, что с ней мне и так было спокойно. Даже когда она ругалась из-за того, что я называла ее «бабулей». Непозволительно. Она ведь еще молода. Была.

Конец ознакомительного фрагмента.