Шанс на выбор

Джули Дейс, 2021

Эйден Картер расставил жизнь по полочкам. Он знает, чего хочет и добивается поставленных целей. Лишь одна случайность способна пошатнуть ранее выставленные приоритеты и перевернуть прежний мир вспять. Эмма Фишер – девушка, ради которой устои и принципы начнут рушиться, а совесть бороться с желанием. В этой войне нет победителя. Есть только выбор, к которому необходимо прийти, ступив на тропу неизвестности, где можно приобрести или потерять.

Глава 9

Эйден

Ты уже…

Я не перестаю крутить этот обрывок в голове миллионный раз на протяжении нескольких последующих часов. Я уже, что?

Окружающая толпа, где компания Эммы смешалась с той, где обычно нахожусь я, настолько громкая, что едва получается услышать что-то другое, даже собственные мысли. Они перекрикивают музыку и тех, кто вокруг. А те, кто вокруг, стараются перекричать их. Это месиво чего-то непонятного и неудержимого. К счастью, волнует меня уже совсем не то, что говорил Алестер, а Картер, который среди кучки других воздыхательниц, скользит взглядом по Эмме. Когда я замечаю внимание на ней, непроизвольно хочу двинуть ему так, чтобы глаза закатились в обратную сторону: к мозгу. Я отвлекаюсь на болтовню, в которую меня вовлекают и даже где-то с заинтересованностью поддерживаю тему, но глазами следую по пятам за Эммой. Краем ловлю и то, что вместе со мной, подобным мероприятием занимается Алестер и Картер. Сложно понимать, что у неё есть парень, и ещё хуже то, что он не её парень. Это одновременно и связывает, и развязывает руки. Я могу и не могу. Ненавижу собственную совесть, хоть раз в жизни хочется отделаться от неё на какое-то время.

Если Алестер сожжёт это платье, то я готов притащить бензин и спички, чтобы помочь. Оно заставляет мозг отключаться, тем самым дав зелёный свет инстинкту. Вряд ли я хотел что-то так сильно, как снять его. Даже желание попасть в команду и остаться в ней, отступает на задний план. Едва удаётся держать себя в руках, и особенно держать руки при себе, чтобы не ходить и не бить головы о стену тех, кто пялится на неё. Я бы и сам ударился, если бы человек мог причинить себе боль подобным способом. Непонятно, на джинсах моя слюна или пролитый кем-то алкоголь, впрочем, это мало важно.

Эмма продолжает танцевать, вырисовывая бёдрами восьмерку, а я продолжаю терять здравый рассудок, чтобы уйти и не мучиться, или уйти с ней, утащив за собой. Понятно только то, что я вскоре сойду с ума. Рядом с ней появляется какой-то парень, и я уже дёргаюсь, чтобы двинуть ему, но ловлю взгляд Алестера, который смотрит на меня и крутит головой. Возвращаю взгляд к Эмме, которая снова в компании Вики, а тот незнакомец скрылся с горизонта.

— Ты вообще расслабишься или нет? — спрашивает Рэн, отвлекая от Эммы.

— Я расслаблен.

— Заметно. Чем дальше, тем хуже.

Знал бы он, как часто я кручу эту фразу в голове.

— Ты о чём? — хмуро интересуюсь я, поймав взгляд его чёрных глаз.

— Хватит пялиться на неё, иначе тебя заметут за изнасилование глазами.

— Очень смешно.

— Я серьёзно, ты должен хотя бы иногда смотреть куда-то в другую сторону.

Фыркнув, тянусь за стаканчиком, и одним махом осушаю его.

— Доволен?

— Чтобы расслабиться, не нужно напиваться.

— Вряд ли я могу сейчас расслабиться сам.

— Ты в дерьме, — выдыхает Рэн.

Чья-то ладонь привлекает внимание, когда хлопает меня по плечу.

Удивляюсь, когда вижу Алестера. Парень склоняется к моему уху и, перекрикивая музыку, но и одновременно так, чтобы нас никто не слышал, говорит:

— Присмотри за ней и отвези домой, я должен ухать.

— Что? — ошарашено ахаю я.

— Я должен уехать. Её могу доверить только тебе.

— Смешно, что ты говоришь это, хотя несколько часов назад придерживался другого мнения.

— Я не прошу тебя достать член, а прошу не позволить кому-то сделать с ней что-то.

Он задерживает на мне взгляд.

— Не заходи дальше положенного, ты уже сделал ей больно.

Алестер ещё раз хлопает меня по плечу и спустя несколько секунд, теряется в толпе. В это время лицо Рэна вытягивается. Товарищ ошарашено смотрит на меня.

— Когда ты успел подружиться с парнем девушки, на которую имеешь виды?

— Мы буквально лучшие друзья, — фыркаю я. Хотя, не могу сказать, что нахожусь в плохих или хороших отношениях с Алестером. Мы не друзья и не враги.

Я погряз в чужих тайнах меньше, чем через месяц переезда. Больше всего на свете, я ненавижу секреты, и особенно чужие. Но ещё отвратительней то, что он всё же договорил сказанное в коридоре:

— Ты уже сделал ей больно.

Рэн прав: я в дерьме. Но он не представляет, в каком дерьме. Я не знаю, как держаться от неё подальше, и не знаю, как быть близко. Я должен хранить чужие тайны, но это намного проще, чем хранить в тайне девушку, которую желаю видеть рядом открыто.

За стаканом следует второй. Он обжигает горло так же, как и первый. Я не любитель напиваться и тем более не сейчас, когда на плечах повисла ответственность за другого. Это не Картер, которому необходимо подтирать задницу, но и не посторонний человек, про которого можно забыть. Ещё лучше то, что время начало первого, и меньше, чем через четыре часа, я должен встать на тренировку.

Обращаю взгляд к Эмме, которая уже в компании Шона и Фила. Она остаётся по прежнему весёлой, и я не понимаю, благодаря алкоголю или же нет, потому что за весь период мне не удалось застать в её руках стаканчик с выпивкой. Четвёрка из двух парней и девушек присоединяется к нам, и блестящее тело Эммы ещё больше дурманит разум. Спасибо капле алкоголя. Я расслабился, а сейчас напрягаюсь в два раза сильнее.

Девушка бегает глазами по окружающим и немного хмурится. Приходится склониться к ней.

— Хочешь уехать?

Эмма растерянно смотрит на меня, тут же понимаю оплошность.

— Не в том смысле. Алестер уехал, я довезу тебя домой.

Она приоткрывает губы, опаляя горячим дыханием и кивает.

— Я закажу такси, — быстро говорю я.

Протискиваюсь между толпой, которая давно потеряла счёт времени и количестве алкоголя. Я даже на знаю адрес, приходится выйти и узнать его с помощью геолокации, а следом заказать такси, потому что адрес Эммы мне уже известен.

Когда возвращаюсь назад, нахожу её на прежнем месте, и к моему полному ужасу, в компании Картера. Он сладко улыбается ей и рассказывает свои байки, на которые Эмма лишь вежливо кивает и немного улыбается. Замечаю и то, что его рука протянулась по спинке дивана за ней, а палец касается обнаженной спины. Меня передёргивает, но я стойко держусь, ведь сам не имею права распускать руки.

Склоняюсь к Рэну и сообщаю:

— Я должен отвезти Эмму домой. Встретимся у нас.

— К нам домой? — ошарашено горланит он, чем привлекает внимание.

— Нет.

Медленно, но он всё же кивает, а я обращаю взгляд к Эмме, головой махнув в сторону выхода, чтобы вытянуть её из этого пекла. Она прощается со всеми, в это время Картер щурится, наблюдая за мной. Он напрягается, когда пропускаю Эмму вперёд и следую за ней.

Уже на крыльце ощущаю ладонь на плече. Серьёзно, начинают раздражать чьи-то вечные руки на мне. Не скрываю отсутствие удивления, когда через плечо вижу Картера. Конечно, он не успокоится, пока не доведёт меня до крайней точки.

— Что? — спокойно спрашиваю я. Уже не приходится перекрикивать музыку, потому что мы покинули дом.

— Ты куда собрался?

— С каких пор я должен делиться с тобой своими направлениями?

— Куда ты повёл её?

— Домой. Я должен дать тебе свой распорядок дня?

Взгляд Картера находит Эмму, которая смотрит на нас теми же напуганными глазами, что когда-то в квартире. Не жду последующих вопросов, разворачиваюсь, чтобы продолжить путь. Но это явно не в интересах и планах Картера. Хватая меня за плечо, он вновь разворачивает к себе и награждает блестящими яростью глазами.

— Ты не поедешь с ней, — цедит он.

— И ты тот, кто решил быть моей мамочкой?

— Перестаньте, — тихо просит Эмма.

— Ты не трахнешь её, — продолжает Картер.

— Не у всех такое плоское мышление, как у тебя.

Он снова щурится, метая взглядом между мной и Эммой.

— Бред, — фыркаю я.

Разворачиваюсь, чтобы идти дальше, но он снова хватает меня. И это была последняя капля в чашу моего терпения. Рыкнув, отталкиваю его и смотрю из-подо лба.

— Ты меня достал, — рычу я.

Картер испепеляет меня в ответ. Никто из нас не готов отступить. Он добился своего, а я на грани, чтобы не убить его и положить конец всему, что он начинает.

— Ты больше не пай-мальчик, — скалится Картер. — Показываешь себя настоящего.

— Терпение есть для всего. Я легко сверну тебе шею, дай повод.

— Попробуй.

Он ухмыляется, обращаясь к Эмме.

— Ну, как? Он всё ещё идеальный?

— Хватит, — тихо просит она. — Зачем вы это делаете…

— Иди в машину, — говорю я, не спуская глаз с Картера.

— Эйден…

— Иди в машину, Эмма, — настойчиво требую я.

Она наконец-то слушает меня и делает несколько шагов к дороге, вслед чему свои делает Картер. Но я легко ловлю его и вновь отталкиваю так, что парень отлетает на несколько футов в сторону. Вспышка в глазах, и он уже летит на меня, но я очередной раз ловко отталкиваю его назад.

— Какого хрена?! — рявкает Рэн, внезапно возникая между нами.

Небольшая толпа собирается в дверях, и я моментально распознаю любопытный огонёк в глазах каждого.

— Уезжайте, — говорит Рэн, обращаясь ко мне.

Вздохнув, разжимаю кулаки и направляюсь к машине. Я не хочу драки, тем более на глазах у Эммы. Но первое не исключает второго: если бы Рэн снова не вмешался, я бы потерял контроль. Моё терпение окончательно дало треск. Я больше не могу держаться.

Всю поездку молчу, пока Эмма смотрит на меня со слезами в глазах. Я не знаю, страшно ли ей или же это из-за чего-то другого, но факт остаётся фактом: она главная причина, по которой я больше не могу быть собой. В машине гробовая тишина. На этот раз, между нами расстояние, его свободно может занять кто-то третий. И признаться честно, сейчас это было бы очень кстати.

Но к моему сожалению, Эмма двигается ближе, сокращая расстояние. Машина как раз паркуется, и я облегчённо выдыхаю. Когда она уйдёт, станет легче. Возможно, я ошибаюсь, но именно так хочется думать.

Девушка открывает дверцу и покидает салон. Уже хочу назвать следующий адрес, но дверца с моей стороны тоже открывается.

— Я не пойду с тобой, — отрезаю я.

— Эйден…

— Я не пойду с тобой, Эмма, ты слышишь?

— Пожалуйста…

— Нет.

— Ты должен довести меня до дома.

— И я выполнил просьбу.

— Нет, ты должен проводить меня до квартиры.

— Таких условий не было.

— Просто проводи меня, — просит она.

Вздохнув, прошу водителя дождаться меня и покидаю салон.

Стараюсь не смотреть в её сторону. Алкоголь даёт по вискам. И я жалею, что в стаканчике было не пиво, а чистый виски. Опьянение легко даёт о себе знать. Я уже не в трезвом уме, чтобы рассуждать разумно, а платье Эммы способствует разрушению всех принципов, которых я придерживался и стараюсь вспомнить сейчас. Масло в огонь добавляет её обнаженная спина и отсутствие белья под тканью. По крайне мере, верхней части.

Девушка открывает дверь и ступаете порог, чего не тороплюсь сделать я.

— Ну же, — просит она, держа дверь открытой и смотря на меня.

Отрицательно кручу головой.

— Нет.

— Пожалуйста. Тебя никто не ждёт, Эйден, я отдала ему деньги, когда ты отворачивался.

Я точно идиот.

Захожу в квартиру и останавливаюсь в пороге, дверь за спиной закрывается. Я остаюсь наедине с совестью и желанием.

Эмма ничего не делает. Она смотрит на меня из-под густых ресниц и подавленно шепчет:

— Мне жаль…

— Жаль?

— Что я стала причиной ссор между вами.

Это дарит отрезвляющую пощечину.

— Подожди, — говорю я. — Ты думаешь, что я и Картер типа лучшие друзья?

— Ну… думаю, что вы хотя бы друзья.

— Эмма, мы никогда не были друзьями. Скорей, Алестер является мне лучшим другом, а не Картер. Мы вынуждены общаться и контактировать. Мы — товарищи по команде, это не обязывает нас быть лучшими друзьями или просто друзьями. Ты одна из причин наших разногласий. Я больше не уверен, что он хочет вставить мне палки в колёса, и ты хороший способ. Ты нравишься ему. Он просто не знает, что с этим делать.

— А…

— Что?

Эмма кусает губу и смотрит в сторону.

— Я должна сделать выбор?

— Нет. Никто не обязывает тебя выбирать, тем более не в нашей ситуации. Нас не трое. Я даже не уверен, что нас двое.

— Потому что… — тихо говорит она, встречаясь со мной глазами. — Потому что у тебя ничего нет?

— Нет.

Эмма вздрагивает, как от пощёчины, после чего делает несколько шагов назад и быстро уходит в свою комнату, а до меня доходит смысл сказанного или лучше сказать — смысл моего ответа. Сбрасываю обувь и спешу за ней.

Обводя пальцем шкатулку, поверх которой возвышается балерина в пачке и пуантах, Эмма смотрит куда-то сквозь неё. Балерина грациозно тянет пальцы вверх и, склонив голову на бок, кажется задумчивой. Между ними есть сходство. Наверно, потому что, думая о балете, в голову сразу приходит образ нежности и лёгкости. Такой мне представляется Эмма. Казалось, что в первый день, когда я увидел её, она пахла цветами. На самом деле, всё иначе. Эмма не пахнет цветами или фруктами. Она пахнет нежностью. Особой нежностью.

— Я неправильно выразился.

Она ничего не говорит в ответ, но её палец застывает на пачке балерины.

— Есть, — исправляюсь я.

Подхожу к ней и убираю карамельные волосы за ухо, чтобы видеть лицо.

— Ты сама её купила?

— Что?

— Шкатулку.

— Алестер подарил.

— Она напоминает тебя.

— Почему?

— Не знаю, наверно, потому что ты такая же мягкая.

— Ты предпочитаешь другое?

— Я не знаю, что предпочитаю. Я не был в отношениях, но не был бы тут, если бы предпочитал грубость.

Эмма поворачивает голову и смотрит в мои глаза.

— Не был в отношениях?

— Я предпочитал работать над собой.

Она выгибает бровь, и я поднимаю уголки губ.

— Не в том смысле. Просто не хотел отношений. Если бы я валял дурака, не был бы тут.

Коротко улыбнувшись, Эмма кивает и убирает руку со шкатулки.

— Я дал слово Алестеру.

— О чём?

— Что не зайду дальше положенного.

— И что это должно значить?

Пожимаю плечами. Я и сам слабо понимаю, что значит заходить дальше положенного. Касание или поцелуй — уже дальше? Или секс — это ещё не дальше положенного? Я не понимаю, должен ли, но понимаю, что хочу. Смотря в её глаза, я уже не понимаю и не помню всего, что обещал.

Поглаживаю большим пальцем подбородок девушки и вздыхаю. Я зря пришёл вечером и зря это сделал сейчас.

— Я соврал.

— О чём?

— На счёт последнего.

Тянусь к ней и касаюсь губ. Эмма отвечает сразу. Её ладонь ложится на мою и скользит вдоль руки, поднимаясь к плечу, а следом к затылку. Она удерживает её на месте несколько секунд, после чего запускает пальцы в мои волосы. Больше не в силах держаться на расстоянии, притягиваю её ближе и веду по талии, с которой сползаю на открытый участок бархатной кожи. Вряд ли я способен совладать с желанием, прожигающим кожу.

Перехожу к шее, и Эмма выпускает воздух из лёгких, склонив голову набок, чем только способствует продолжению. И как бы я не хотел этого продолжения, должен остановиться. К собственному ужасу, понимаю, что не могу. Путаюсь в волосах девушки и оставляю поцелуи на её шее и плечах.

— Ты должна сказать нет, — хриплю я, всё ещё находясь в сознании.

Эмма издаёт непонятный хмык, который отзывается где-то в области паха, а когда прикусываю нежную кожу, она цепляется за плечи и издаёт стон. Он и приходит на помощь. Разрываю поцелуй и отступаю назад.

Её губы покрасневшие и опухшие, в глазах блеск, а на шее красные следы, в дополнение к которым лямка скатилась с плеча. Если у неё такой вид, то у меня он ещё хуже. Чувствую, как тарабанит пульс на шее и джинсы становятся слишком тесными.

— Тебе лучше уйти, — тихо шепчет она.

Киваю, пятясь назад, но не могу оторвать от неё глаза.

— Но я не хочу, чтобы ты уходил… — добавляет Эмма. — Пожалуйста, не уходи.

— Хотя бы переоденься, — говорю я, закрыв за собой дверь.

Тяжело выдыхаю и падаю лбом на деревяшку, разделившую нас.

Моё терпение вдруг собралось в воздушном шаре, который готов лопнуть. Ещё никогда я не был так близко к тому, чтобы потерять контроль. Теперь я понимаю Мэйсона, который ходит по тонкой грани того, чтобы не уволочь за собой Трикси в любую секунду и в любое место. Понимаю отца, который вертится вокруг мамы, где бы она ни была. Отдаю отчёт тому, как часто Ди старается находиться рядом с Мэди. Я стал точно таким же зависимым от кого-то, и это страшно. Я больше не думаю на трезвую голову, я под покровом дурмана, которым является другой человек. Головой понимаю, что лучше держаться подальше, но тянусь душой. Уже какой раз, я осознаю, что нахожу дорогу к ней. Я вляпался, как говорит Мэйсон.

Не знаю, сколько стою за дверью, но явно не минуту и не две.

— Эмма? — спрашиваю я, не решаясь войти в комнату.

Дверь приоткрывается, показывая девушку. На ней больше не то платье. Она заменила его на пижамные штаны и майку тем же цветом, что платье.

— Я думала, ты ушёл…

— Так было бы правильно, но я идиот.

Она открывает дверь и впускает меня внутрь, возвращаясь в расстеленную постель. Я не решаюсь присоединяться к ней, оставаясь на месте. Наблюдаю за Эммой, которая залезла под одеяло и теперь смотрит на меня.

— Ты хочешь проверить меня на прочность?

— Могла бы, — соглашается она. — Чего ты хочешь?

— Хорошо, что ты не читаешь мои мысли.

Стягиваю футболку и слышу её усталый выдох, на который задаю немой вопрос.

— Ты можешь делать это менее… сексуально? — спрашивает она.

— Что?

— Снимать футболку.

— Я просто снял футболку, а не разорвал её.

— Это было слишком.

— Господи, серьёзно? — смеюсь я. — Я всегда так её снимаю, не через ноги же.

Эмма слабо улыбается, а я метаюсь снимать джинсы или нет. В конечном счёте, ложусь в них, чтобы оставить ещё одну преграду между нами. Соблазн слишком велик, а моё терпение вдруг стало размером с ушко иглы.

Убираю волосы с её лица и переворачиваюсь набок, находясь с ней на одном уровне.

— Ужасно тесная и неудобная кровать, — с улыбкой, говорю я.

— Потому что ты лёг на краю, — улыбается Эмма. — Ещё немного, и ты провалишься к соседям.

— Ещё немного и я…

— И ты?

— Сделаю то, о чём мы оба пожалеем.

Эмма переводит взгляд на мои губы, а после прогуливается ими по груди. Её взгляд останавливается, а палец касается моей кожи. Она обводит татуировку на левой стороне и вновь поднимает глаза.

— Что это значит?

— У треугольника много значений.

— Например?

— Прошлое, настоящее и будущее; разум тело и дух; мысли, чувства и эмоции.

— А для тебя?

— Теперь он ассоциируется с другим.

— С чем?

— Тебе лучше не знать.

Закусив губу, Эмма согласно кивает и закрывает глаза. Я же думаю, что теперь этот треугольник означает задницу, в которую я попал. Этой мой треугольник, где есть я, она и Картер. Возможно, есть кто-то ещё, но самый худший тот, где есть мы. Картер не даст мне спокойно жить. Особенно сейчас. Он взбешён и это вполне понятно. Я до последнего думал, что Эмма лишь причина зацепить меня. Я ошибся. Она нравится ему так же, как мне. Я не понимаю, как такое могло получиться; как нам может понравиться одна девушка, но ещё более ужасней то, что я не знаю, чего от него ожидать. Это явно не принятие и не спокойствие. Теперь он достанет меня везде.

Открыв глаза, я окидываю взглядом комнату и понимаю, что это было самой глупой идеей из всех тех, что посещали мою голову. Я не выпил столько, чтобы забыть, но прекрасно понимаю, где нахожусь и у кого. Эммы уже нет в кровати, а на экране телефона, который достаю из кармана светится пять утра. Будильник в мою задницу, вероятно, вшили с рождения. Я не залазил к ней под одеяло, но сейчас нахожусь именно под ним. Сомневаюсь, что притянул его самостоятельно, и из-за одной мысли, что о такой мелочи позаботилась Эмма лучше не становится.

Покидаю кровать и натягиваю футболку. Не в моём характере смываться вот так, тем более от неё, но я не вижу другого выхода. Я не могу ждать, потому что ещё необходимо добраться до арены с катком. День будет тяжёлым.

Ароматы кофейных зёрен бьют по лицу, когда открываю дверь и застываю в пороге. Кружка в руках Эммы тоже застывает у её рта. Она пробегает по мне взглядом, я делаю это в ответ. Ничего не поменялось, на ней та же пижама, разве что на лице отсутствует косметика, а волосы влажные.

— Я сварила кофе, — говорит она. — Не знаю, будешь ты или нет… я всё равно оставила.

— Спасибо, — вздыхаю я, пробегаясь пальцами по волосам.

Эмма смотрит на дверь, из которой вышла вчера в полотенце, после чего переводит взгляд на меня.

— Ванная там.

— Спасибо, — да, вероятно, лучшее подобранное слово для сегодняшнего утра.

Холодная вода бодрит, хотя, вряд ли я могу уснуть сейчас. По крайней мере, не в этой квартире и не в компании Эммы, как бы ни хотелось. Я удержался один, два, но третий может обернуться по масштабности с катастрофу. Я не могу ручаться за себя. Больше не могу. Рэн смотрел в воду, когда встречал меня фразой:

— Возможно, тут ты встретишь свою любовь.

Он даже не представляет, как был близок. Конечно, о любви говорить рано, но и об отсутствии чувств тоже.

Когда выхожу из ванной, кружка с кофе ждёт меня, а рядом с ней тарелка, на которой яичница. Как долго я отсутствовал? Почему она просто не выставит меня за дверь? Почему готовит для меня завтрак в пять проклятых утра? Почему подтягивает одеяло, когда уходит? Что я сделал так или не так?

— Я конфискую это, — раздаётся голос Алестера, как только открывается дверь соседней спальни.

Он проходит мимо меня и занимает стул, тут же набрасываясь на еду. Мне это кажется вполне заслуженным, чего не сказать по хмурому лицу Эммы. И видя её недовольство, Алестер делает заявление:

— Я попросил присмотреть и довезти домой, а не ехать с ней домой и ложиться в кровать.

— Это уже не твоё дело, — ворчит Эмма, но её брови поднимаются, когда я следом за ней говорю:

— Ты прав.

— Что значит прав? — морщится она, смотря на меня.

— Я дал слово, что присмотрю и доставлю домой. Других просьб не было.

Поднявшись со стула, Эмма сначала смотрит на меня, после чего на Алестера, который перестал уминать завтрак и остановился. Она ничего больше не говорит, только небрежно бросает кружку в раковину и проходит мимо, захлопнув дверью своей спальни.

— Мы вляпались из-за тебя, — выдыхает Алестер, положив вилку на стол. — Думаешь, стоит возвращаться к ней, если не готов дать больше?

— Это получается непроизвольно.

Алестер откидывается на спинку и скрещивает руки под грудью.

— Парень, если не можешь, не надо мучить. Либо исчезни, либо дай ей то, что она хочет. Серьёзно, это последний раз, когда ты рядом с ней. Ни ты, ни кто-то другой не будете морочить ей голову, дерьма достаточно без вас. Я её парень не потому, что это надо мне. В первую очередь, это ради неё.

— Алестер! — резкий голос Эммы из комнаты, заставляет замолчать нас двоих.

— Думаю, мы услышали друг друга.

Согласно киваю, потому что не могу возразить и противостоять против правды. А Алестер прав.

— Кофе? — интересуется он.

— У меня другой пинок под зад и заряд кофеином с утра.

— Новый тренер?

— Да.

— Увидимся, — кивает Алестер.

Как можно скорей покидаю квартиру и выхожу на улицу, чтобы проветрить голову.

Я не знаю, жалею ли, что остался или всё в точности наоборот, ведь поступив иначе, я бы не услышал Алестера. Его слова не делают меня слабым и тем, кто не может сказать что-то против. Я не вижу смысла лгать ему и самому себе. Всё, что теперь мучает меня, его последние, крайне важные слова:

— Дерьма достаточно без вас. Я её парень не потому, что это надо мне. В первую очередь, это ради неё.

Если ради неё, то зачем и по какой причине? Чтобы не подпускать кого-то вроде Картера? Вряд ли Эмма не способна дать отказ. Очень даже способна. Мне бы тоже хотелось его получить, хотя, понимаю, что он вряд ли сможет остановить человека, сильно желающего чего-то. А я желаю её. Только теперь всё иначе: Алестер больше не дружелюбен, он изъясняется достаточно точно и категорично. По крайней мере, я его понимаю. Мне легко поставить на их место Мэйсона и Мэди, между которыми тоже что-то есть, что они скрывают ото всех. Мэйсон не подпускал никого к Мэди, Алестер делает это с Эммой, только вряд ли дело в излишней заботе. Что первые, что вторые что-то скрывают, и я не знаю, должен ли вмешиваться. На моих плечах уже имеются чужие тайны.

Ступаю на лёд, сразу натыкаясь на Картера, который метает в меня невидимые ножи. Даже если он был с кем-то этой ночью, его явно не заботит прошлое. Скорей, он уже забыл и вспомнил про меня и Эмму. Он молчит, Рэн напряжен, и не зря. Как только начинается тренировка, Картер делает всё, чтобы выбить меня из колеи. Весь гнев он направляет на меня. И даже тогда, когда тренер делит нас на две равные половины, он остаётся в моей команде, а Рэн в другой, Картер продолжает. Он вставляет мне палки в колёса, пасуя так, что клюшка едва не трескает пополам. Почти невзначай, он может толкнуть, проехав мимо, хотя мы не должны быть близко друг к другу. К полному краху, я и Картер — нападающие, между нами есть центральный, хотя, он лишь занимает место между двух огней. Стараюсь оставаться спокойным, но осознаю, что теряю контроль. В конечном счёте, всё завершается тем, что мы ломаем ход игры, и тренер в ярости останавливает её. Мы в заднице. Это понимает каждый. Мы как минимум в команде проигравших, потому что сосредоточились на собственной войне, а не на забивании шайб.

— Этого больше не повторится, — твёрдо заявляет тренер. — Оба отстранены.

Как только эти слова слетают с губ мужчины, небеса обрушиваются на плечи, я едва держусь, чтобы не зарядить Картеру на том самом месте, где стою. Но осознаю, что поддерживал войну. Я по собственной глупости потерял то, чего добивался не год и не два. В итоге, всё, что могу — перешагнуть порог раздевалки, отбросить клюшку в сторону и осесть на лавочку, хватаясь за голову. Этого просто не может быть. Я не знаю, как принять реальность. Отказываюсь верить. Не понимаю, как должен вернуть всё обратно. Случилось то, чего я боялся больше всего. Мой самый страшный сон стал явью. Я больше не в команде.