Наши границы

Джули Дейс, 2020

Всё начинается красиво и хорошо. Мы думаем, что это навсегда. Вот же она – настоящая и истинная любовь. Но мы и не предполагаем, что она может обернуться тьмой, от которой не избавиться. Она медленно пожирает тебя. Каждый день ты будешь просыпаться с одним вопросом в голове, который не будет давать тебе покоя: почему? Это «почему» будет убивать тебя изнутри. Для тебя этот вопрос станет кислородом, выжигающим лёгкие. Когда-нибудь ты найдешь антидот и ослабишь эту боль, но даже такое лекарство принесёт тебе колотые раны и рубцы на сердце. Останется лишь пустота, которая окутывает разум и душу. Содержит нецензурную брань.

Глава 8

После удара, который пришёлся на мою голову, хотелось удариться ещё раз, чтобы вправить мозги на место, но, к сожалению, такой громилы в юбке на горизонте уже не было. А жаль. От меня не ускользнул обеспокоенный и сочувственный взгляд Диего, который бежал в мою сторону, когда я отключалась.

Как ему удаётся так легко накидывать маску безразличия на лицо? Как только я оклемалась и пришла в сознание — его вновь подменили на холодного и отстранённо. Единственные прозвучавшие слова:

— Ты в норме?

Мой кивок.

— Ладно.

На этом все переживания закончились. Он ушёл.

Сейчас я в норме, но удар напоминает о себе без предупреждения, когда в мозг слово тыкают иглой. Я не стала сообщать о таких нюансах медсестре, осматривающей меня, потому что с подобным встречалась в школе. Ничего страшного. Через день я уже буду свеженькой, как огурчик с чистого поля.

— Грейс! — воскликнули где-то с боку от меня, — Грейс, подожди.

Завернув лицо в сторону зова, я нашла глазами Марию, спешащую ко мне. Улыбка на её лице была точно такой же, как и те предыдущие два раза, когда я видела эту девушку. Она вообще перестает улыбаться хоть когда-нибудь? Даже не знаю, чем её можно обидеть или ввести в состояние грусти.

— Я так рада, что ты в порядке! — пропищала она и кинулась на меня с объятиями, из-за чего я немного опешила, но приобняла её в ответ. Странно обниматься с человеком, которого ты не знаешь, но, вероятно, Мария так не думает, — я сильно напугалась, когда тебя унесли без сознания.

— Судя по тому, что я тебя помню и могу говорить, то могу считать себя в полном порядке, — кивнула я, разъединяя объятия сёстры Диего.

— Тогда ты просто не можешь отказаться от сегодняшней вечеринки в честь победы! — завизжала она, запрыгав на месте.

Победы. Девочки смогли победить без меня.

Я не могу сказать, что меня беспокоит больше всего: то, что команда обошлась без меня, либо гордость, потому что им чудом свыше была дарована победа над громилами, которых каким-то образом нужно называть слабым полом. Как ту команду и слабый пол — можно поставить в одну ширинку? Они антоним данного выражения о девушках.

— Какой вечеринки? — глухо спросила я, первый раз услышав о подобном мероприятии. Да чему удивляться, я ещё не видела команду без состояния отшибленной.

— В честь вашей победы, и ты обязана там быть!

— Я не могу, — отрицательно закрутила я головой.

— У тебя нет другого выбора, Грейс, ты — капитан команды, — сверкнула она очаровательной улыбкой, — при хорошем раскладе: напьёшься и отсосешь кому-нибудь.

— Сейчас я не уверена в том, что зарядили мне, а не тебе, — поморщилась я.

— Да ладно тебе, не строй из себя девственницу со стажем, — смешно зашевелила она бровями, над чем я не удержалась и рассмеялась.

Ох, Мария, единственный человек, кому я могу это сделать — твой брат.

Конечно, я оставила эту мысль при себе, ответив:

— Я подумаю.

— Встречаемся в восемь у кампуса, — широко улыбалась она, зашагав в сторону, откуда пришла, — никаких возражений!

Смотря вслед Марии, я не совсем понимала, когда успела дать своё согласие. Видимо для неё, оно было чистой формальностью.

Какие же они разные, буквально две противоположности. Мария — озорная, весёлая, бесстрашная, не обидчивая и жизнерадостная, в то время как Диего — закрытый, холодный, равнодушный, одним словом — тайна, покрытая мраком. Диего говорил о том, что у него есть брат, только его — я ещё не наблюдала. Судя по тому, что он боится ответственности в виде ребёнка, но имеет законную жену — парень странный. Женился, но поджимает булки из-за беременности собственной жены. Кто ещё есть в его семье? Уж не брат ли та золотая середина в их семье, потому что характер Диего и Марии виден невооружённым глазом.

— Принцесса, — возникла на моём плече рука, и я заочно знала, кому она принадлежит так же, как и упоминание ласкательного имени. По этой причине я закатил глаза.

— Чего тебе?

— Хочу предложить скоротать время, возможно, что даже очень приятное для тебя, а после и для нас.

— Не будь я вежливой, то послала бы тебя нахрен.

— Ты уже это сделала, — усмехнулся Оливер у моего уха.

Скинув руку с плеча, я искоса посмотрела на пошлую улыбочку, дарованную мне.

— Оливер, я лучше полижу асфальт, чем потрахаюсь с тобой.

— Детка, ты зря отказываешься, — расплылось его лицо в ещё большей улыбке, когда я зашагала в нужном направлении.

Закатив глаза на очередную реплику своего секс-преследователя или же претендента на данную должность, я покинула стены университета в направлении кампуса.

Но и тут меня поджидала неудача.

Поцелуй Алана в щёку был таким же быстрым, как человек, который должен развести пиццу за час, иначе оплатит её сам.

Мой лучший друг теперь метит на должность моего парня. Я что, обнюхалась кокаином и сейчас мне всё мерещится?

— Привет, — улыбался он, шагая рядом и пытаясь поймать мою ладонь, которой я то и дело поправляла волосы, чтобы не позволить ему это сделать.

Нет, он не метит. Он уже считает, что занимает данное место в моей жизни. Когда я проспала этот момент?

— Привет, — невнятно пробубнила я, очередной раз заправляя волосы за уши. Клянусь, таким образом девушка даёт понять, что смущается, тем самым парень может легко додумать, что она испытывает к нему чувства.

Я ничего не испытываю, хотя мне очень хочется обратного. Чёртово сердце.

Какого это: целовать человека, который является твоим лучшим другом практически всю жизнь!? Он знает всё. Господи, он знает намного больше, чем необходимо, даже моего первого парня и как всё было. Он что, терпел и не показывал вида? Не может же человек, испытывающий чувства к другому — выслушивать весь его бред и не ощущать покалывания в сердце.

— У тебя месячные? — тихо спросил Алан.

— Господи, Алан! — воскликнула я, кинув в него взгляд, наполненный ужасом.

Он даже знает мой цикл.

И он прав: где месячные? Всю неделю я лишь мысленно убивала Диего, который очередной раз взял меня на столе и показал равнодушие после секса.

— Но у тебя должны были начаться вчера, — пожал он плечами, вгоняя меня в краску, которую я никогда не испытывала в его обществе.

— Хватит обсуждать эту тему, — процедила я.

— Хорошо, — сказал Алан, и меня жутко выбесило его хорошо, поэтому я сверкнула глазами в сторону друга, дав понять, что пребываю не в самом лучшем расположении духа.

Проводив меня до самой двери, Алан снова оставил поцелуй на моей щеке и помахав рукой на прощанье, скрылся за ближайшим углом.

Войдя на порог, я закрыла дверь и прижалась ней спиной. Всё зашло слишком далеко, стало ещё более запутанней. И самое главное, что я позволяю расти и путаться этому клубку дальше.

— Дерьмовый день? — спросила Саманта, на что я распахнула глаза от неожиданности, потому что не заметила её присутствия.

— С каждым днём хуже и хуже. Чёртова вечеринка должна принести хоть каплю веселья.

— Ты идёшь?

— Мне не оставили выбора, — вздохнула я, отстраняясь от двери и следом упав лицом в подушку.

Видимо Саманта очень доходчивая, потому что не стала устраивать мне допрос с пристрастием, пытаясь выведать причину бесконечных расстройств в моей жизни. Серьёзно, я жду того момента, когда меня уже объявят приёмной.

Уткнувшись носом в ткань, я буквально пыталась задохнуться и лишить себя жизни хотя бы на пару часов. Примерно так же, как меня вырубили на поле. Прекрасные часы без головняков.

— Грейс, — поглаживала тёплая рука моё плечо.

Я уже было хотела вымолвить имя Диего, но успела прикусить язык, увидев фигуру Саманты, склоняющуюся надо мной.

— Сколько время? — распахнула я глаза, переведя взгляд на окно, где уже заметно стемнело.

— Четверть восьмого.

— Твою мать! — соскочила я с кровати, подхватывая полотенце и одежду, в которой собиралась быть сегодня на вечеринке.

Под душем я ополоснулась так быстро, как только могла, два раза порезав ногу бритвой на одном и том же месте, а лучше бы полоснула шею. Это всё непонятная магия университета, где я ещё никуда и никогда не пришла вовремя. Сейчас мне кажется, что я даже опоздаю на собственные похороны.

Расправив на теле утонченное белое платье с закрытыми руками и грудью, но открытыми ногами, я наспех высушила волосы и встряхнула ими, придавая прикорневой объём и лёгкую небрежность, разбросанную по плечам.

Саманты в комнате уже не было, вероятно, ускользнула к Полли, которая наверняка будет на вечеринке. Я до сих пор помню улыбку этой сучки, направленную мне в ту секунду, как глаза погрузились во тьму. Она специально сделала пас, тем самым бросив меня под гусеницу танка. Как-нибудь, я отплачу ей той же монетой, эта сучка уже доконала меня. Пора перестать жалиться над ней и включить стерву, которая легко сотрёт её в пыль по щелчку пальцев.

Шагнув в туфли, я подхватила телефон и побежала на выход, потому что время перевалило за восемь, показывая, что я уже опоздала на две минуты.

Одно могу сказать точно: бегаю я на шпильках ничем не хуже, чем в бутсах. Мне даже удалось снести с ног парня, вошедшего в двери. Чудом он успел отклонить голову назад, в ином случае — косяк дерева мог ровно пройтись по его милому личику.

— Решила заморозить меня? — заулыбалась Мария, увидев меня, трусцой бегущую в её направлении.

— Отключилась на несколько часов, — вздохнула я, остановившись около Марии, пытаясь выровнять дыхание. Чёрное платье на её теле — было будто изрезано и более открыто сверху, чем моё. Хотя длинна оставалась одинаковой.

Добравшись до дома братства буквально в квартале от кампуса, мы вошли в открывшуюся перед нашими лицами дверь, из которой выскочил какой-то парень и поскакал по траве, будто годами сидевшего заложника, выпустили на волю.

Проводив его взглядом, я направилась за Марией, которая не стала наблюдать за придурковатым парнем, скачущем на газоне. В руках моих тут же оказался стаканчик, который вручила моя вечерняя подруга.

— За Грейс! — заорала толпа, из-за чего я распахнула глаза и оглядела людей в доме, взгляды которых были направлены на меня.

— Не делайте вид, будто я не отключилась, — закатила я глаза и осушила стаканчик до дна, после чего, посмотрела на девочек, особенно на Полли, лицо которой помрачнело, когда мы встретились глазами. Сучка явно понимает, что вина полностью на её плечах, — это ваша победа.

— Победа наша благодаря тому, что ты измывалась над нами на поле ежедневно, — улыбалась Донна, подойдя ко мне и обняв, — я рада, что ты жива. И я отомстила ей за тебя.

— Отомстила? — вылупила я глаза, переживая за то, что Донну могут исключить на несколько игр, либо же вовсе из команды.

— Типа того, — кивнула она, — я могла оставить ей косоглазие, петляя по полю. И её отстранили на следующую игру с нами.

— Отлично, мой следующий мяч впишется в её физиономию, как только она появится у меня на глазах, — и второй в лицо Полли, но продолжение я добавлять не стала, а лишь улыбнулась и подхватила второй стаканчик с алкоголем.

Взметнувшиеся красные стаканчики в воздух, опустошились со криками «за победу» и «за кисок». Втрое, конечно, принадлежало парням с братства, у которых член вместо мозга.

После третьего стакана, в голове тараканы уже начали готовить план дальнейших действий. Но первым они выбрали танцы. Сумасшедшие танцы: на столе, полу, диване, столешнице. Этот дом — рассадник бактерий и венерических заболеваний, как и любое подобное братство университета.

Мария от меня не отставала, даже больше: она была на шаг впереди. По её талии, плавно двигались мужские руки, и она не торопилась их скидывать. Я не дам ей посетить кровать какого-нибудь идиота с хламидиозом. Сколько бы не было во мне алкоголя сегодня, я чувствую, что отвечаю за голову сестры Диего. И не только за голову.

Воспоминания его касаний — моментально вспыхнули в голове. Закрыв глаза, я двигалась в танце, представляя, как его сильные руки обвивают мою талию и привлекают к себе, пока разум постепенно начинает дурманить аромат парфюма, едва уловимого табака и тот самый запах, который принадлежит ему после секса.

Выпитое спиртное дало о себе знать не только в сознании, но и в физиологическом плане. Ухватив руку, Марии, я потащила ее на второй этаж, где обычно можно найти туалет. Желательно, если он будет свободным. Одну я её не оставлю. Нет уж, увольте. Потом не найду эту девушку и через год. Скажут, что последний раз её видели со мной. В итоге: Диего сломает мой позвоночник или найдёт что-нибудь поизворотливее.

Дёрнув первую ручку — я наткнулась на неудачу, потому что она оставалась закрытой. Следующая — поддалась легче, но не позволила себя открыть.

— Скорей всего, эти парни сломали её сто лет назад и годами перекидывают друг на друга ответственность за её восстановление, — пожала плечами Мария, отодвинув меня в сторону и дёрнув ручкой так, что она могла отлететь и восстановлению бы уже не подлежала, — я же говори…

— Что? — сделала я шаг в комнату за ней и застыла.

Спина. Слишком знакомая спина, закрывающая тело какой-то шлюхи.

— Да вы охренели! — взревел Диего, но, когда повернул голову, его губы вытянулись в тонкую ниточку.

Проглотив ком, я попятилась назад, но наткнулась на чьё-то тело, шедшее мимо. Мужские руки вмиг оказались на моей талии, пока я не могла отвести взгляд с Диего, который вновь нацепил маску равнодушия.

— Принцесса, я уже считаю, что происходящее между нами не является совпадением, — промурлыкал довольный голос Оливера, чьи руки покоились на моей талии.

— Боже! — запищала наконец-то Мария и выскочила из комнаты, захлопнув дверь с широко распахнутыми глазами, в тот момент, как Диего заорал «стоять».

Когда она полетела к лестнице, я вырвалась из хватки Оливера и рванула за ней.

Если Мария бежала от смущения из-за увиденного, то я бежала из-за другого — от человека, который вчера усадил меня на стол в тренерской и на нём же взял. Сегодня он делает это с другой.

— Обе стоять! — раздался грубый голос за нашими спинами, от которого наши ноги обоюдно приросли к асфальту.

Я просто застыла, не найдя в себе силы повернуться в его сторону, хотя спиной слышала и чувствовала приближающиеся шаги. Мария переняла мою позицию, и тоже не двигалась с места. Если бы сейчас из-за угла выехала фура, то легко могла оставить пару лепёшек в виде нас.

— Какого хрена ты тут делаешь? — гневно заговорил Диего, что пробудило во мне силы повернуться к нему лицом.

— Моя команда выиграла первую игру, — ответила я.

— Не ты, — фыркнул Диего, дав мне невидимую пощечину, — я к тебе обращаюсь, Мария!

— Пришла на вечеринку, — наконец заговорила она, завернув к нему лицо, вслед за мной.

— Ты меня плохо понимаешь? Тебе мало того, что уже есть? — повысил он голос, терзая её тёмным взглядом, в котором не было никакой эмоции, лишь злоба.

— Что ты несёшь!? — закричала она, — я не могу прийти вечеринку?

— Не можешь, блядь! — заорал Диего в ответ так сильно, что на моём лбу, проявились первые капли пота.

— Не указывай мне, что я должна делать, — не стала медлить Мария, — я не маленькая девочка!

— Мне плевать! — продолжал орать Диего, когда сестра начала всхлипывать, — ты сейчас же поедешь домой. Я лично усажу тебя в такси.

— Я никуда не поеду! — закричала она. Ещё с минуту они смотрели друг другу в глаза, испепеляя одним лишь взглядом.

Первая слеза скатилась по лицу Марии:

— Почему ты так поступаешь? Почему ты делаешь это с собой, Диего? У тебя был шанс на нормальную жизнь, — кивнула на меня она и резко выплюнула со всей злобой: — но ты и его потерял!

— У меня есть отношения, — запротестовал Диего, защищаясь.

Мария посмотрела на Диего со всем призрением. Развернувшись, чтобы уйти, она кинула ему напоследок:

— Засовывание члена в девушку не является отношениями. Ты болен, Диего. И мне тебя очень жаль, но ты должен понять, что то, чем ты занимаешься, тебе не поможет, — оставив последнее слово за собой, она убежала в обратную сторону от братства, вытирая слезы на бегу.

Кажется, ей гораздо хуже, чем мне.

Отрывки ее слов крутились в моей голове, но размышлять о их значении, сейчас не было времени.

Диего стиснул челюсть и со всей накопившейся злобой посмотрел на меня:

— Что ты, блядь, забыла с моей сестрой?

Смотря на него с ужасом, я не могла и моргнуть. В глаза будто вставили зубочистки, которые помогали слезному отделению постепенно начинать крутить механизм, помогающий им выйти наружу.

— Почему ты так поступаешь? Зачем этот метод кнута и пряника? — проигнорировала я его вопрос.

— Метод кнута и пряника? Боже, Грейс, — злобно рассмеялся Диего, но взгляд карих глаз продолжал оставаться холодным, — ты же не думала, что если мы потрахались пару раз, то теперь я стал тебе чем-то обязан? — рявкнул Диего, награждая меня пустым взглядом.

— К сожалению, я именно так и думала, — эхом ответила я.

Он прав. Никто никому ничего не обещал, но почему тогда моя душа рвётся на части, как и сердце, покрывшееся корочкой льда, которая начала трескаться?

Диего достал пачку сигарет из кармана штанов, вытащил одну и поджёг. Втянув в себя дозу никотина, он выпустил дым и последний раз посмотрел на меня перед тем, как удалиться в том же направлении, куда ушла Мария.

— Мы просто трахались, Грейс. Потому что ты этого хотела, ты смотрела на меня своими глупыми глазками, жадно раздевая и придумывая фантазии о свадьбе и пятерых детях. А я не хотел этого, я не хотел ничего, связанного с тобой. И до сих пор не хочу, — он сплюнул и не оборачиваясь ушёл.

Я начинаю ненавидеть тебя, Диего Фуэнтес.