Игра за линией поля

Джули Дейс, 2022

Трэвис – одно имя заставляет мой желудок скрутиться крепким морским узлом. Звезда школьной футбольной команды. Любимчик моих родителей. Желанный женский трофей. Мой первый опыт. Я искренне радовалась, что нас поделили по разным сторонам страны.Так я ещё никогда не ошибалась.Трэвис остаётся звездой, сменилось лишь место.Теперь он чертов мистер Популярность университетской футбольной команды. И мы снова должны столкнуться. Мы ходим по одним и тем же коридорам. Сидим в одной аудитории. Обедаем в одном помещении. Выполняем одинаковые работы. Отныне мы ближе, чем раньше. Кажется, я готова дышать напалмом, чтобы не мучиться, потому что он снова готов ворваться в мою жизнь и напомнить обо всех совершенных ошибках.

Глава 12. Одри

— Это мне?! — не скрывая восторг, спрашиваю я, удерживая мобильник между ухом и плечом.

Мелодичный смех Митча мурашками расползается по коже.

— Всё тебе.

Из груди поднимается счастливый визг, который тонет вместе с носом в цветочных бутонах. Я обнимаю круглую коробку, половина которой цветы, а вторая клубника в шоколаде. И то, что она в шоколаде — мелочь. Митч не знает, что я не приверженица сладкого. К сожалению, мне не досталась сверхспособность лопать сладкое и оставаться стройной, а вот понюхать булочку и после ещё год плакать из-за цифр на весах — это про меня.

Я мечтательно вздыхаю.

— Имей в виду, я могу привыкнуть и тогда запросы начнут расти.

— Всё зависит от их адекватности. Меня не пустят в космос за звездой. Могу попробовать, но сомневаюсь в успехе.

— Сойдёт, — улыбаюсь я. — Обойдусь без звёзд.

— Тогда всё под контролем. У меня предложение, и я не знаю, как ты отнесёшься.

— Говори.

— Сегодня благотворительный вечер, я бы хотел, чтобы ты пошла со мной.

Я прищуриваюсь, теребя шёлковую ленточку вокруг коробки.

— И всё?

— Да.

— Сколько у меня времени?

Митч берёт несколько секундную паузу.

— Два часа.

Мне приходится сильно закусить губу, потому что эти два часа должна была потратить на подготовку и пробы. Я не могу отсиживаться и ждать, пока меня заметят. Хочешь получать предложения и быть на счету — начинай действовать. Вот, каковы были планы.

Я не в силах разорваться, желая всего и сразу, но выпаливаю раньше, чем думаю:

— Хорошо.

— Тогда заеду к шести, — в голосе Митча проскальзывают бодрые нотки, отрезая все пути обратно.

Я бубню что-то наподобие «созвонимся» и бросаюсь к шкафу.

Джинсы, блузка, туфли и помада — весь арсенал, благодаря которым можно добиться мирового успеха и даже симпатии со стороны комиссии. Волосы оставляю в лёгкой небрежности, перебросив на одну сторону и стараюсь улыбнуться отражению как можно очаровательнее. Улыбка — лучшее из оружий.

Я поворачиваюсь к Лав, которая всё это время наблюдала за мной с толикой замешательства.

— Ну, как? Сойдёт для программы новостей?

В зелёных глазах появляется одобрение, а на губах намёк на улыбку.

— Я бы хотела быть уверенной и красивой, как ты, — тихо говорит она, придвинув ноутбук ближе.

Я окидываю её недоверчивым взглядом.

— Знаешь, я думаю, что ты красивая, просто боишься быть в центре внимания из-за чужого мнения. Тебе стоит бороться со страхом. Самообман уничтожает самооценку получше чужого мнения. И в первую очередь, избавься от всех мешковатых футболок, они убивают фигуру.

— Ты… — она поджимает губы, словно боится договорить, но я, кажется, догадываюсь и поэтому подсказываю:

— Помочь?

Она отрывисто кивнула и сжалась в одной из тех самых мешковатых футболок.

— Хорошо, но не сегодня.

Я хватаю сумочку и вылетаю из комнаты, а спустя мгновение — из кампуса.

За время пути едва ли не попадаю под машины. Дважды. Все сигналят и выкрикивают грубости на которые никак не реагирую. Знаю, это моя вина, и лучше бы за время короткой прогулки собраться с мыслями и показать ту, кто подойдёт на роль ведущей, нежели ту, что не может и двух слов связать. Мне нужно это место. И мне нужно показать себя на все сто, а не облажаться, что сейчас очень даже в моих силах.

Взгляд устремляется к полю, мимо которого следую и к знакомой фигуре в толпе парней.

В горле пересыхает.

Я заставляю себя отвернуться, но, когда делаю это, глаза возвращаются и продолжают пялиться.

Проклятие!

Трэвис расставил кулаки по бокам и свёл брови, слушая, полагаю, капитана. Мне открывается лишь одна сторона его лица, но всё равно замечаю сосредоточенность и собранность, которые он обычно выражает, как будто легко может переключиться от безудержного смеха к каменному выражению. Во мне горит зависть, потому что я не такая. Чтобы остыть, обычно приходится вымещать гнев на любом из попавшихся предметов, даже если придётся избить стул. Такое уже было. Я знаю, о чём говорю. И с недавних пор прогуливаюсь по кварталу или всемирной сети, в поисках чего-то привлекательного. Того, где можно выпустить пар. Айкидо, например. Хороший способ бить кого-то и не попадать в неприятности. А я очень люблю неприятности.

Я увеличиваю шаг, изучая самую простую футболку, обтягивающую его рельефное тело. Чертовски плохая идея это делать.

Огромный минус Трэвиса в его привлекательности, о которой он тоже осведомлён. Второй минус — загадочность. Хочется разгадать, узнать его, получить ответы, но я имею опыт и знаю, что результат не понравится. Именно в данную секунду напрашивается вывод, что когда-то меня шибануло не так уж и хорошо, если пялюсь сейчас. Но ведь это не запрещено? Все мы время от времени можем смотреть в сторону Феррари, но это не означает, что пойдём и купим её. Какой бы красивой не была машина, внутри неё индивидуальный характер. Характер Трэвиса желает лучшего. Он такой же скверный… как, ладно-ладно, мой.

К счастью, успеваю отвернуться до того, как почувствую его взгляд на затылке. Небеса сейчас распевают Аллилуйя, и я готова подключиться к псалмам.

Я быстро перебираю ногами по насыщенному светом коридору, вдоль которого расположились белоснежные колонны, на расстоянии между ними успеваю зацепить картины, в основном это постеры фильмов. Каблуки туфель стучат по тёмно-синей плитке под ногами, эхом отражаясь в стенах, под их ритм подстраивается клокот сердца. В конце концов, подходя к двери, жизненно важный орган ощущаю в горле. Лав явно поторопилась с выводами, завидуя уверенности, которую не испытываю сейчас. Меня одолевает страх и нервозность, а это худшие спутники на прослушивании. Не представляю, как Ви смогла что-то выдавить настолько хорошо, что получила роль. Сейчас хочется закрыть глаза и открыть уже тогда, когда всё пройдёт. Нельзя облажаться. Как бы сильно ни хотелось, но не будет второго шанса произвести первое впечатление. Это же грёбаная мечта быть в числе школы искусств Тиш. Мне откроются двери во многие компании, если буду в числе студентов, участвующих во вне учебных кружках. Сейчас тот самый случай, когда сдохни, но сделай.

Выполняю дыхательное упражнение и переступаю порог, попадая в помещение со столиками, за которыми ерундой страдают такие же желающие, как я.

Отлично, стоит вспомнить, что такое конкурентоспособность. Я едва ли не свернула шею, чтобы попасть в школьную группу поддержки, а тут придётся задействовать только улыбку и связную, чётко поставленную речь, без прыжков, шпагатов и помпонов.

Я падаю за один из столов и достаю телефон, прося поддержки у лучшей подруги. Она должна прилететь со дня на день и это как бальзам на душу.

Ви отзывается спустя минуту, отправляя собственную фотографию с лучезарной улыбкой на фоне доставшейся тёткиной мини квартиры.

Из меня вырывается сдавленный писк, на который обращают внимание окружающие.

Я подавляю желание подпрыгнуть до потолка и пишу: Получается, мы не увидимся ближайшие сутки.

Печальный эмоджи в конце предложения ставится автоматически. На ожидаемый вопрос, издаю тяжёлый вздох и набираю: Потому что ты всё это время будешь занята Максвеллом, а у меня вечером что-то вроде свидания и общественного мероприятия.

И я снова получаю вопрос, потому что ещё недавно на сегодняшний вечер не было грандиозных планов. Коротко рассказываю о предложении Митча и успеваю отправить, прежде чем услышу своё имя.

Вскидываю голову и вижу мужчину возрастом двадцати пяти. Он выглядит так, словно является студентом и в то же время окончившим университет. Возможно, ни в одном из предположений не ошибаюсь, студентом можно быть в любом возрасте, в распоряжении не только бакалавриат, но магистратура и аспирантура. Его миндалевидные глаза оливковым цветом устремляются в мою сторону, как только отрываю задницу от стула. Они оценивающе скользят по моему телу, порождая неприязнь. Я ненавижу, когда оценивают телосложение, но не в силах влиять на мужские повадки пещерных людей.

Он поправляет ворот рубашки постельного голубого оттенка, как будто она и так не на месте, после чего жестом приглашает подойти.

Именно его интерес заставляет выпрямить спину и забыть о страхах. Некоторым стоит наглядно показать, что у девушки имеется не только вагина, в которую можно сунуть член, но и мозги, которыми она умеет пользоваться.

Приглашение проходить так и не получаю.

Мне вручают лист с тремя новостями-анонсами.

— Пятнадцать минут на подготовку, — сообщается мне.

Улавливаю нотки высокомерия в голосе и мысленно называю парня Мистером Мудаком в рубашке. И, безусловно, в тех же мыслях посылаю его в задницу. Если первое впечатление можно произвести повторно, то он заочно завалил вторую попытку. Но вариантов не так уж и много. Я обязана научиться держать лицо и сохранять невозмутимость. Боже, это будет сложно. Уже известно, что я не всегда могу спрятать язык за зубами, когда дело касается мудаков, лучше сразу рубить топором.

Я возвращаюсь на прежнее место и абстрагируюсь от внешнего мира. Существует только текст, который необходимо отточить и получить за это бурные овации.

Университетские новости не такие уж и сложные в чтении. Не были вручены слова, о существовании которых раньше не имела понятия, поэтому память начинает работать режиме нон-стоп. В конце концов, к поставленному времени готова попросить сигаретку и закурить. Накатывает волнение, орошает тем самым адреналином, по которому скучаю. Я буквально чувствую, как кровь носится по венам, предвкушение чего-то неизведанного, сладостью крутится на кончике языка. Я далеко не консервативный человек, мне всегда требуется что-то новое. Папа гордится подобной чертой моего характера. Он говорил, что не нужно перенимать выражение «не умеешь — не берись». Наоборот, не умеешь — берись и изучай.

Он чертовски прав. Я умру со скуки из-за стабильности. Мне нужно балансировать на грани провала и успеха, в этом заключается жизнь: взлёты и падения. Американские горки. Качели. Неизвестность. Тернистость.

Уже знакомое лицо появляется в поле зрения, приглашая внутрь.

Я чувствую себя готовой свернуть горы и попросить ещё одну сигаретку после этого.

В просторной студии нахожу ещё четверых таких же парней и все они не отличаются ничем от первого, разве только оттенками рубашек.

Чёртово везение!

Это будет легко, если случайно не наступлю на их тонкое мужское эго.

Обнажаю одну из припасённых вежливых и в то же время очаровательных улыбок, на которые только способна. Улыбайся, — как говорил папа, — это введёт противника в заблуждение. Мой отец, может быть, человек мира, гармонии и всего того, что таится в радужном мире хиппи, но я всё равно склонна доверять его подсказкам и наставлениям. Они всегда работают.

Моя улыбка становится настоящей, когда вспоминаю кулон с символом пацифик, который подарила ему ради забавы и который он хранит по сей день. Папа способен заменить на посту Иисуса, чтобы тот взял отпуск и ни о чём не беспокоился. Удивительно, что у него родилась я, возможно, это заслуга мамы, которая более строга к моим выходкам. От неё никогда не получаю снисхождение.

Занимаю кресло за столом в виде полумесяца и спокойно реагирую на яркий свет и камеру. Пару месяцев назад я выходила на сцену с кучей зрителей в зале, способны ли меня напугать четыре человека с членом между ног? Вряд ли. Я была в короткой юбке чирлидерши в кругу напичканных тестостероном парней и выжила. Я прошла огонь, воду, медные трубы и ежедневные шутки с сексуальным подтекстом. Некоторые даже понравились, поэтому поднимаю табличку с оценкой десять из десяти.

Без запинки и волнения произношу всё то, что было на листочке и с лёгкостью пёрышка завершаю «эфир».

Хочется расплакаться от гордости за саму себя. Меня распирает на части и к собственному удивлению, не задумываюсь о том, прошла ли пробы. В эту секунду важно лишь то, что справилась и справлюсь ещё тысячу раз. И, конечно, каждого награждают крылатой фразой «мы примем решение» или «мы вам перезвоним». Я не исключение. И мне плевать.

Я покидаю стены студии и уже на выходе врезаюсь в мужскую грудь, витая в облаках. Отшатываюсь назад и окрылённость как рукой снимает.

Его глаза насыщены чистотой светло-серого, а это означает нейтральность. То же самое, что сравнить с голубым небом без единого облачка. Белая футболка в некоторых местах грязная и практически вся влажная. Глупее и не придумать, ведь он был на тренировке. Разве были сомнения, что Трэвис не вернётся в прежнюю футбольную гавань? Нет. Он там как рыба в воде.

Я возвращаю взгляд от его груди к лицу.

По-хорошему стоило бы делать ноги, но я не всегда слушаю голос разума, поэтому выпаливаю:

— Уже успел сломать чьи-то кости или сегодня это не в твоих планах?

Усмешка украшает его губы, в глазах сияет озорной блеск, а не серебристые клинки. От него веет потом и парфюмом, и я почему-то нахожу в этом аромате что-то притягательное, знакомое. Ладонь чешется запустить пальцы во влажные и растрёпанные волосы. Совсем из ума выжила, если ощущаю всё это к Трэвису. Не позволяю себе углубляться и не дожидаюсь ответ, тут же выдаю следующее:

— Ух ты, да ты в хорошем настроении. Полагаю, потому что всё-таки отнял чью-то кость и теперь можешь возродить тёмного Лорда. Пришлёшь приглашение на кладбище?

— С чего ты взяла, что я в хорошем настроении? — растягивает Трэвис, смотря на меня без обычной снисходительности.

— По глазам вижу.

Я обхожу его массивную фигуру и направляюсь к выходу из здания, а лучше бы бежала и торопилась на встречу с Митчем. Дополнительно корю себя за то, что ляпнула про глаза. Не о тех глазах, волосах и тем более аромате должна думать. Но ничего не могу поделать, всё работает на уровне подсознания. Я не в силах дать логическое объяснение за притяжение к нему, оно нежеланно и с ним можно бороться.

— Думаешь, что знаешь меня? — бросает вдогонку Трэвис.

— Нет и не хочу, — не оборачиваясь, отвечаю я.

— Ох, ну, да-да.

Я уже на верном пути свернуть за угол, как слышу:

— Твои глаза тоже о многом говорят. Ты читаешься как открытая книга, Одри. В тебе нет загадки.

— Купи сборник головоломок и отведи душу. А лучше найди загадку.

— Слова истиной истерички, — смеётся он.

Показываю средний палец и скрываюсь за углом, но всё равно слышу его громкий голос.

— Оставь при себе. Понадобится сегодня вечером, когда очередной раз будешь думать обо мне.

— Мудак, — проговариваю себе под нос.

Сквозняк отвешивает пощёчину, когда резко открываю дверь и выхожу на улицу. Хочется, чтобы холодный ветер остудил пылкий нрав и адреналин, который вновь ощутила благодаря перепалке с Трэвисом, но знаю, что это всего лишь надежды. На фоне испытываемого ругаю себя за то, что не вышла из студии несколькими минутами позже, в таком случае столкновение с Трэвом можно было избежать. Мне не нравится тот слабый трепет, который чувствуется после или рядом с ним.

Не нравится быть причиной крушения поезда? — на зло вспоминает разум.

Я хмурюсь и прибавляю шагу, но убежать от мыслей никогда не получалось. Они догоняют и продолжают насмехаться голосом Трэвиса. Вечер пойдёт насмарку, если продолжу в том же духе.