Тень Буревестника. Часть 3

Джонни Рэйвэн

Позади осталась бо́льшая часть дороги. А вместе с ней: битва с бандой головорезов, похищение, скитания по Долине Вечности, и на сладкое – сражение с лесным чудищем гианом. Неплохо, верно? Можно считать себя «счастливчиком»! Так и считает вор по имени Лео, который отправился в это путешествие, ведомый лишь одним желание – выжить. А помешать этому может загадочный магический артефакт, способный уничтожить все на несколько лиг в округе, если вор не избавится от него в самое ближайшее время…

Глава 2. О вере, скупости и правилах гостеприимства

«Ирония жизни — это когда бедняк мечтает о куске хлеба,

а богач — о втором замке. Но в душе несчастны оба.»

Джо Улыбка,

хозяин трактира «Вендетта»

Львёнок, ступая на ощупь, выбрался из тёмных сеней на улицу. Стояла ночь. Чуть прохладный и свежий воздух отрезвлял. Сине-пурпурное безоблачное небо усеивали тысячи белых звёзд, и среди них царствовала полная луна. Такие ночи бывают только в конце лета.

Вор стоял на широкой, вымощенной брусчаткой улочке, зажатой с двух сторон рядами невысоких каменных домов с покатыми крышами. Львёнок почти сразу же подумал, что находится он, скорее всего, в небольшом поселении — в крупных городах, как правило, и постройки выше, и улочки уже. Вокруг было пусто и безжизненно, но слуха коснулись отдалённые выкрики. Лео двинулся на звук и вскоре стал различать скандирование толпы:

— Пылай, огонь! Сожги дотла!

Улица упиралась в круглую площадь, которую замыкала белокаменная церковь с высоким острым шпилем. Кажется, здесь собрались все жители селения: множество людей — как мужчин, так и женщин с детьми — сгрудившись полукругом, вздымали над головами зажжённые факелы, продолжая повторять свой гневный призыв. Лео приблизился к толпе, тронул за плечо стоящего с краю старика в заскорузлой тунике. Когда тот повернулся, вор хотел спросить, что здесь происходит, но старец посмотрел прямо сквозь него. Обведя взглядом тёмную улицу, он прошипел себе что-то под нос и отвернулся. Вор хотел было обратиться ещё к кому-нибудь, но тут уже на его плечо легла чья-то рука. Обернувшись, Львёнок встретился нос к носу с бледноликим высоким человеком в чёрном плаще, застёгнутом фибулой в форме креста с рубином по центру. Алекс приложил палец к губам и, показав идти за ним, двинулся сквозь толпу.

Встав в первых рядах, Львёнок увидел, ради чего собрались жители: по центру площади находился высокий столб. К нему был привязан пленник. Под ногами находились плотные кладки из вязанок древесины и хвороста. Рядом — трое великовозрастных мужчин в богатых одеждах. Чуть поодаль нетерпеливо переминались двое факельщиков и несколько плотно сбитых мужиков, следящих за порядком. Львёнок присмотрелся к пленнику и ахнул: суд вершили над представителем народа сидхэ, тёмным эльфом. Его голова свесилась на грудь. Лицо закрывали космы спутанных, белых как снег волос.

Лео повернулся к Алексу, но тот лишь покачал головой и вновь приложил палец к губам. Затем кивнул, мол, смотри, сам всё увидишь. Один из богато одетых мужчин кивнул факельщикам, и те медленной походкой двинулись к столбу. Когда огонь перекинулся на вязанки дерева, притихшая на время толпа вновь начала скандировать:

— Пылай, огонь! Сожги дотла! Пылай, огонь! Сожги дотла! Пылай, огонь! Сожги дотла!

Их призыв звучал всё громче и громче; озлобленные и хищные, с тёмными кругами вокруг глаз, уже даже и не человеческие, а звериные лица с жадностью взирали на казнь, предвкушая крики, мучения. Красно-жёлтый отсвет окутал фигуру пленника. На груди эльфа под разодранной рубахой что-то блеснуло. Лео пригляделся и увидел камень на цепочке: круглый, чёрный, размером с куриное яйцо — он, казалось бы, впитывал свет. Лео неосознанно коснулся своего Камня, что прятался под туникой. Сидхэ резко поднял голову. На тёмном лице сверкнули янтарные глаза, и у Львёнка перехватило дыхание. Эльф смотрел прямо на него.

— Пылай, огонь! Сожги дотла!

Вдруг из толпы выскочила девушка, побежала прямо к пленнику. Взлетев по горящей кладке, она бросилась к эльфу, приникла всем телом, и огонь тут же взметнулся к тёмному небу. Толпа взорвалась экстазом. Громко, свирепо, оглушающе. Лео вжал голову в плечи, испугался, посмотрел по сторонам. Вокруг творилось безумие. Двое мужчин в богатых одёжках, сцепившись, боролись на земле рядом с кострищем. На площадь выскочил молодой парнишка, тоже бросился в костёр, видимо, пытаясь спасти девушку. Сквозь вопли людей прорывался одинокий, полный боли вой. Огонь пожирал мечущееся фигуры. Даже сквозь стену пламени Лео видел янтарные глаза эльфа.

Вор повернулся к Алексу, но увидел лишь оскаленные лица. Он попытался протиснуться сквозь людей, но его не пропустили. Неожиданно Лео понял, что все они смотрят прямо на него. Люди придвинулись. Лео отступил, попытался отойти, но его зажали в кольцо. Львёнок закричал, бросился вперёд пытаясь прорваться; кто-то перехватил его руку, затем и вторую. Вор взревел, в ужасе задёргался, забился в истерике, но хватка толпы была крепкой. Его подняли в воздух, потащили к костру. Треск пламени становился всё громче, ближе. Лео уже чувствовал спиной невыносимый жар. И, как бы он не надрывал глотку, его вопли тонули за голосами людей:

— Пылай, огонь! Сожги дотла!

Львёнка швырнули в костёр, и стена пламени сомкнулась над ним.

Утро выдалось мрачным. Пускай Лео впервые за долгое время провёл ночь на мягкой кровати, увиденный сон основательно подпортил ему настроение. Да ещё и выспаться не дали, так как слуги разбудили гостей едва ли не с первыми петухами. Спустившись к завтраку, вор встретил сонных и зевающих товарищей и занял свободное место за длинным столом.

Трапезный зал, несмотря на небольшие размеры Арангатского замка, выглядел вполне богато: высокий сводчатый потолок, утеплённые деревянными настилами стены, широкие окна, мебель из добротного дуба. Помещение для пиров и светских приёмов украшали богато расшитые гобелены (в основном, рыцарских мотивов) да длинные вертикальные штандарты цветов зелени и серебра с изображением герба дома Кудроу — щит и виноградная лоза. Дурное настроение вора быстро поднималось: судя по местному убранству, жили здесь вполне богато, а значит, и кормили соответственно. Правда, Лео опасался, что их с Завалоном могут выгнать, когда граф увидит, кто сидит за его столом. И повезёт, если в помещения для слуг, а не на псарню! Однако Юргант клятвенно заверял, что граф Награнский не похож на типичного представителя дворянского общества. Как вскоре выяснилось, потчевать их собирались не раньше, чем пожалует его сиятельство. А тот, судя по всему, не торопился встречать гостей.

Шло время. В конце концов со стороны лестницы послышались энергичные и громкие шаги, а затем двери зала распахнулись: в помещение буквально влетел хозяин замка.

— Не извольте серчать, гости дорогие! — воскликнул он с порога, не сбавляя шага. — Морить вас голодом никто не собирался, но перед завтраком мне надо было помолиться.

Окинув гостей мимолётным взглядом, граф занял место во главе стола. Совиан Кудроу оказался невысоким и коренастым, пожилым мужчиной. Его голову венчала плешивая макушка, окружённая длинными седыми волосами. На бледном лице выделялся ярко красный нос. Аккуратная бородка и пронзительно живые светло-зелёные глаза удачно гармонировали с оливковым дублетом, что обтягивал внушительное пузцо хозяина.

Следом вошёл человек, абсолютная противоположность графу: высокий, темноволосый и, как жердь, худой. На синей мантии, в которую он был облачён, красовался вышитый серебряными нитями знак Ордена магов. Лицо сухое, морщинистое, с большим орлиным носом и холодными, колючими глазами. Человек представился магистром Фарелом, придворным чародеем его сиятельства.

Как только чародей сел по правую от графа руку, в зал, словно по команде, стали заходить слуги с подносами и кувшинами. Вскоре стол заполнился едой и питьём. Были здесь и тёплые — только из печи — караваи, и холодные паштеты, и горячие колбасы с пряными окороками, и мясные пироги, и пахучие сыры, и гроздья винограда, яблоки в патоке, и сушёные сливы, курага, орешки в сахаре, изюм. Запивать добро предстояло ягодным вином, тёмным пивом, миндальным молоком и жидким мёдом.

Львёнок обратил внимание на то, что слуги расставляли блюда так осторожно и тщательно, словно бы за каждым стоял надзиратель с кнутом. Когда же один из чашников — молодой светловолосый парнишка — случайно переполнил графский кубок и пролил вино на дорогую жаккардовую скатерть, лицо хозяина перекосило от ярости.

— Ты что, ослеп совсем, балда?! — рявкнул он, съездив кулаком по столу. Когда звон утих, зал погрузился в тишину. Все слуги застыли на местах. Львёнок заметил, что многие втянули головы в плечи и, в отличие от гостей, старались смотреть куда угодно, но только не на графа. Совиан Кудроу обвёл всех диким взглядом и захлопал глазами, будто только что проснувшийся человек. Гримаса гнева медленно сползла с его лица, что тень со двора в полдень.

— Прошу прощения. Просто это, кхм… моя любимая скатерть, — с натянутой улыбкой пробормотал он и повернулся к слуге. — Но ничего страшного, её ведь можно отстирать, верно? Ступайте, вы явно утомились.

Чашник согнулся в низком поклоне и, бормоча извинения, поспешно удалился. Оставшиеся слуги с явным облегчением продолжили прислуживать.

— Итак, гости мои дорогие! Налетайте, да не забудьте по возвращении в столицу рассказать, как вас радушно приняли в моей скромной обители, — сказал граф, осенив ломящийся стол знаком Сигны. — Кушайте до тех пор, пока пупки не развяжутся. Ну, а как развяжутся, так мы их по новой закрутим и продолжим.

Львёнок, впервые оказавшись в замке, да ещё и за одним столом с благородным дворянином, чья родословная, неверное, уходила в тридесятое колено и зарождалась где-то во времена Бобового Короля², поначалу чувствовал себя страшно неуютно. Странно это — сидеть и ждать, когда слуги положат на тарелку то, на что укажешь, или нальют то, чего прикажешь, будто он сам всего этого не может сделать. Лео даже не удивился бы, начни слуги кормить гостей с рук. Но главное — вору никак не давали покоя мысли о том, сколько здесь еды и какое количество людей можно всем этим насытить.

Пока за столом стояло чавканье и причмокивание, а за ушами раскатисто хрустело, Львёнок замечал, как чародей Фарел несколько раз наклонялся к лорду и что-то шептал ему на ухо, отчего хозяин замка недовольно хмурился. Также от цепких воровских глаз не укрылось и то, каким плотоядным и вожделеющим взглядом одарял граф молоденьких служанок, когда они оказывались рядом, и каким он становился печальным, когда те отходили. Наконец голод был утолён, и Юргант от лица всех поблагодарил графа за радушный приём, после чего перешёл к важным вопросам:

— Мы благодарны за приём, ваше сиятельство, но время не ждёт. К сожалению, обстоятельства сложились так, что мы вынуждены просить вас о помощи.

— О помощи? Как неожиданно! Что ж, господа хорошие, разве могу я отказать добрым друзьям его высокопреосвященства? Только скажите! — Граф откинулся на спинку кресла, сплетя на груди пухлые пальцы и растянув рот в довольной кошачьей улыбке. — Так чем же могу быть полезен?

— Нам нужны свежие лошади.

— Гм, гм. Лошади значит. Так, ладно. Что ещё?

— Припасы в дорогу. Воды, еды, кремня, бечевы и тёплых плащей.

— Припасы. Плащи. Хорошо. Ещё что-то?

— Пожалуй, всё, — благодарно улыбнулся Юргант, но тут же хлопнул себя по лбу. — Ах, прошу прощения, совсем забыл! И ещё хотелось бы разузнать о дальнейшей дороге, если вам будет не сложно направить нас.

— А напомните, куда вы путь держите?

— В Серые Холмы, — ответил монашек. — Насколько я понимаю, это место относится к вашим владениям?

— Правильно понимаете, молодой человек. Серые Холмы входят в состав графства Награн. — Совиан, не глядя на гостей, смахнул с плеча невидимую пылинку и продолжил:

— Однако же на деле, пускай я и являюсь сувереном тех земель, моя власть в Холмах по большей части номинальная, ибо мой дед ещё во времена царствования короля Дэйральда подарил тамошним жителям неприкосновенность во многих вопросах земельного права, в том числе и внутреннего самоуправства. — Судя по яркому выражению досады, промелькнувшему на графском лице, этот факт приходился ему не по душе. — В Холмах с моим мнением, конечно же, считаются, но местная власть практически полностью сосредоточена в руках старейшин. Там проживают крайне религиозные йомены.

На этот раз досада проступила на лице Юрганта.

— То есть вы с ними не поддерживаете никаких связей?

— Отнюдь! — ответил граф. — Раз в полгода, по договорённости, я посылаю туда небольшой отряд, чтобы обменяли шерсть, кожу, сталь и ткани на изделия их ремесленников. Всем остальным жители Холмов обеспечивают себя самостоятельно: от возделывания земли и строительства домов, до набора следящих за порядком дружин и формирования собственного судебного порядка.

— Значит ли это, что туда не заезжают ни купцы, ни караваны? — удивился Стефан.

— Так точно, — лениво растягивая слова, ответил за графа придворный чародей Фарел, одаривая собрата по ордену холодным и мрачным взглядом. — Они не привечают путников, у которых нет сопроводительных бумаг, подписанных его сиятельством. Это одно из не попираемых прав их независимости. Поселения Серых Холмов являются закрытыми от внешнего мира коммунами. Можете даже считать их определённого вида анклавами³. С любым, кто заявится туда без графского разрешения, жители деревень вправе обходиться по своему разумению. А люди там живут далеко не самые радушные, уж поверьте на слово.

— Наверное, тому есть определённая причина? — в тон ему поинтересовался Стефан.

— Наверное, есть, — фыркнул граф, кривя в насмешливой улыбке пухлые губы.

— И какая же? — посмел тихо спросить Лео.

То, как переглянулись хозяин замка и придворный чародей, очень ему не понравилось — словно мальчишки, которые подвесили ведро с чем-то гадким над дверью и теперь ждут не дождутся, когда кто-нибудь её откроет.

— Да, конечно, причина, — наконец ответил Совиан. — Серые Холмы — закрытая область, так как большая часть местных являются последователями пути Воздающего Ока.

Лео ничего не понял. Завалон был погружен в свои мрачные думы. Однако вот Стефан и Юргант заметно скисли. Вор, приободрённый тем, что его не только замечают, но и слушают, решился задать вопрос:

— Может кто-нибудь объяснить, что это значит?

— Да, — вздохнул монашек. — Путь Воздающего Ока — одно из ответвлений аосизма. В основе сигнаритской церкви лежит трикветритизм, то есть вера в три грани божественной мудрости. Постулаты новой веры ещё на заре богов-протекторов были принесены людям мессией в трёх Книгах. Каждая из них олицетворяла одного из новых богов нового мира: Первая — Дэуса Всезащитника, Вторая — Аоса Всесудью, и Третья — Эоса Всецелителя. У нас на севере самым распространённым учением считается каноничный дэусизм, где Судья и Целитель стоят наравне божественного треугольника, а верхний угол попирает Защитник. Основы современного дэусизма черпались из Первой Книги. Однако же аоситы, трактующие содержание книг иначе, чем мы, считают «Первой» книгой ту, которую мы называем «Второй» — то есть книгу, несущую людям законы Судьи. Соответственно, во главу троебожия они ставят Аоса, а не Дэуса.

Стефан, кивнув, добавил:

— Так случилось не сразу, а после череды расколов в высших рядах Церкви, благодаря чему современный сигнаризм делится на три ветви: дэусизм, аосизм и эусизм.

— Ну а каждое из учений подразделяется ещё на несколько путей, — не прекращая противно улыбаться, кивнул граф. — И путь Воздающего Ока считается самым строгим из ответвлений аосизма. Данное течение веры в богов-протекторов получило наибольшее распространение в королевстве, которое основали бежавшие из Семирии переселенцы после Великого Катаклизма.

Львёнок, всё ещё непонимающе глядя на Юрганта, пожал плечами.

— Речь идёт о Священном Атеросе, где Воздающее Око возведено в культ, — мрачно пояснил Стефан. — В этом королевстве магию считают причиной всех человеческих бед, чародеев до сих пор сжигают на кострах, и туда воспрещён въезд всем нелюдям без исключения, независимо от их расы, пола и вероисповедания. Короче говоря, с жителями Серых Холмов у нас могут быть очень большие проблемы.

Чародей Фарел громко хмыкнул, словно подтверждая его опасения.

— А точнее, с нами попросту откажутся разговаривать — в лучшем случае. О худшем даже не будем думать, — заключил Юргант и повернулся к графу. — Ваше сиятельство. Учитывая то, что вы, как никто другой, понимаете наше затруднительное положение, я повторно взываю о помощи. Нам, помимо провианта и лошадей, необходимо ваше сопроводительное письмо.

— И ещё кое-какие магические компоненты, — тихо добавил Стефан, глядя на придворного чародея, — которые я одолжу у моего собрата. Разумеется, с вашего позволения.

Фарел состроил такую гримасу, словно он, прогуливаясь по цветущему лугу, неожиданно обнаружил отхожую яму.

— И какие же именно?

— Семена крушины, молотый конский каштан, любой амулет с солярным символом и несколько камней чароита.

Фарел шумно втянул носом воздух и прищурился. Граф уже открыл рот, чтобы ответить, но придворный чародей опередил его:

— Интересно. А вы, коллега, подумали о том, что мы живём в отдалённом от цивилизации, совершенно глухом месте? Что поставки из Башни Касадира⁴ бывают раз в несколько месяцев, и каждый из редких компонентов выдаётся мне в строго ограниченном количестве? А после использования я обязательно должен отчитываться Ордену. До чего же легко не думать о таких мелочах, наслаждаясь роскошной жизнью в столице, верно?

Лицо Стефана изменилось, как при взгляде на ребёнка, который начал капризничать, когда ему сказали идти спать — словно другого ответа он и не ожидал. Меж тем Фарел продолжил шипеть, гневно раздувая ноздри:

— Но позвольте напомнить: мы не в Миротауне! Здесь жизнь другая, по другим правилам. У нас нельзя просто так войти в любой понравившийся дом и попросить всё, чего душа пожелает. Да-да, уважаемый коллега. Вы там — в столице — не думаете о таких вещах, однако тем, кто живёт здесь, приходится!

Даже граф удивлённо покосился на придворного чародея. Однако Фарел в очередной раз что-то прошептал ему на ухо, и хозяин замка тут же гневно насупился.

— Вот именно! — неожиданно взвизгнул он, потрясая пухлым пальцем. — Нам, может, эти компоненты ещё для лекарств нужны, хвори лечить всяческие. А вы непонятно на что их изведёте.

Одобрительно кивнув, Фарел обвёл гостей взглядом, полным пренебрежения — как обожравшийся муравьед смотрит на очередной муравейник — и ответил преисполненным яда тоном:

— Увы, к глубочайшему моему сожалению, я вынужден вам отказать, коллега.

— Ладно. Однако тоже учтите, уважаемый коллега, — усмехнулся Стефан, выделив это слово, и скрестил руки на груди, — что ваш ответ напрямую нарушает указ орденского кодекса «О взаимопомощи страждущим собратьям». Особенно в то время, когда мы выполняем важное поручение. И будьте уверены, я непременно извещу об этом совет по возвращении в Миротаун. Отдельным рапортом.

— Не посмеешь, — прошипел Фарел, вскакивая со стула. — А даже если и посмеешь, то совет встанет на мою сторону, когда услышит все доводы и причины…

— Посмотрим, — отчеканил Стефан, глядя ему в глаза.

Лицо Фарела побагровело, но спеси в глазах поубавилось. Он взял себя в руки, расправил мантию и, опустившись на стул, степенно произнёс:

— Я не могу идти против воли моего лорда. Если он позволит, я, конечно же, предоставлю нужные вам компоненты. Но в данный момент они все необходимы его сиятельству.

Граф, который в этот момент строил глаза подливающей ему вино служанке, даже не отреагировал. И как только придворный чародей ткнул его локтем в бок, запричитал:

— Да-да, нужны, ещё как нужны! Для здоровья нужны, для лечения. Ничем не можем помочь.

— Жаль, — пожал плечами Стефан, гаденько улыбаясь придворному чародею. — Значит, придётся всё же отчитаться перед советом. Сначала мне, а потом уже вам, коллега. Мы вернёмся в Миротаун к началу осени, а вызовут вас на очную ставку, скорее всего, к концу. Путь туда и обратно выйдет долгим. Советую запастись тёплой одеждой.

Лео, наблюдая за игрой «кто кого ядом переплюнет», искренне удивился спокойствию Стефана. Фарел, как ни старался, не смог совладать с лицом, на котором разыгрывалась нешуточная баталия между яростью и смирением. Наконец второе победило.

— Быть может, мне всё же хватит запасов, чтобы удовлетворить и ваши, и наши потребности. Остальные вещи, которые вы просили, господа, находятся в распоряжении его сиятельства.

Львёнок, даже не глядя под стол, буквально видел, как Фарел наступил Совиану на ногу, отчего лицо старого графа на мгновенье исказила гримаса боли.

— Ах, да, да! — забормотал граф. — Ничем не можем помочь. Голова каждой лошади на счету, я вынужден постоянно отправлять конные разъезды, сохраняя дороги на моей земле в безопасности.

Львёнок чуть не выпалил, что они, пока добирались до Арангата, ни одного разъезда в глаза не видели, но вовремя сдержался. Меж тем хозяин замка продолжал:

— Что же до вашей просьбы о письме старейшинам Серых Холмов, то я не имею права поступать так опрометчиво. Приверженцы Воздающего Ока крайне ревностно охраняют свои границы и не терпят никакого вмешательства извне. Я и так совсем недавно посмел нарушить их покой — опять же, по просьбе его высокопреосвященства — пропустив в Холмы человека Церкви.

Львёнок и Стефан переглянулись. Судя по всему, речь шла именно о том чаровнике, за которым они и ехали.

— И я совершенно не желаю в очередной раз принимать у себя глав деревень и выслушивать их утомительное брюзжание о том, что по моей воле на их территорию заносит всех, кого ни попадя. А ведь мне даже ответить нечего! Так что, пока я не узнаю причину вашей поездки в Холмы и не решу, что она достаточно веская, я не стану вам помогать. Вы, конечно, можете продолжить движение и без моей бумаги, но исключительно на свой страх и риск.

Юргант оглянулся на товарищей, словно бы в поисках поддержки, но ни растерянный Лео, ни хмурый Стефан, ни мрачный Завалон ничем не могли помочь. Вздохнув, монашек умоляюще взглянул на графа.

— Ваше сиятельство. Мы едем за тем человеком, которого вы недавно пропустили в Серые Холмы.

— Он какой-то преступник?

— Нет. Простите, но больше я ничего не могу вам сказать.

— Простите, но в таком случае, я тоже больше ничего не могу вам дать, кроме того, что уже дал, и того, что должен по закону. Ваше магичество, — произнёс напыщенно граф, повернувшись к Фарелу, — будьте добры, проводите вашего собрата к своим хранилищам и снабдите его всем, чем потребуется.

— Конечно, ваше сиятельство, — сухо ответил придворный чародей и поднялся из-за стола. Стефан наклонился к Юрганту и тихо ему что-то сказал, отчего глаза монашка заметно округлились. Затем оба чародея вышли из зала.

— Что же до вас, мои дорогие, — граф, натянув вежливую улыбку, повернулся к оставшимся гостям. — Думаю, уже очевидно, что друзьями нам не стать, посему я искренне надеюсь, что вы покинете мои владения сразу же, как вернётся ваш друг. А по возвращении в столицу его высокопреосвященство будет знать, что мы сделали для вас всё, что было в наших силах.

— Прошу прощения, — пробормотал раздражённо Юргант, — но мне кажется, если бы вы сделали всё, что было в ваших силах, мы бы уже давно отправились дальше на свежих лошадях, с припасами и письмом. А не выклянчивали подачки, словно нищие — милостыню…

Граф врезал кулаком по столу, да так сильно, что один из кувшинов опрокинулся. Жаккардовая скатерть быстро темнела, впитывая красную лужу.

— Молодой человек, — прорычал Совиан Кудроу, испепеляя церковника взглядом, — ради Дэуса, поимейте совесть! Я радушно и по всем законам гостеприимства привечаю вас у себя в замке, позволяю воспользоваться баней, выделаю лучшие комнаты, снабжаю новой и чистой одеждой, усаживаю за свой стол и позволяю откушать вместе со мной, не делая исключений ни для кого из вашей пёстрой свиты. — Граф скосил глаза на вора и варвара. — И при этом я как честный сигнарит безукоризненно выполняю просьбу его высокопреосвященства. А именно — не задаю лишних вопросов, хотя мог бы и на порог вас не пускать! Я не спросил, откуда вы объявились в моем графстве, не поинтересовался, как же так вышло, что ученик самого Белого Кардинала, представитель Ордена магов, воитель с далёких островов и совершенно не обученный столовому этикету простолюдин собрались вместе, явно ведомые одной целью. Я делаю то, что делает истинно преданный последователь и приверженец Их мудрости — помогаю. И за это я всего лишь прошу озвучить причину нарушения границ моих земель. И что же я слышу в ответ? Упрёки в скупости?! По мне, так ваше поведение насквозь пронизано вопиющей дерзостью!

Побагровевший граф пригладил растрепавшиеся волосы, покачал головой и продолжил:

— Прошу простить меня за повышение голоса. Однако я начинаю думать, что впредь мне не стоит быть таким великодушным хозяином… Или же вы не настолько чисты в своих побуждениях, насколько стараетесь выглядеть. Теперь же, я оставлю вас, господа.

Юргант, залившись краской, молчал. Совиан Кудроу уже поднялся из-за стола и двинулся к выходу, когда монашек его окликнул:

— Ваше сиятельство. Позвольте мне совершить с вами прогулку… наедине.

— Извините, но с какой стати?

— Дело в том, что… у меня есть особый… дар. Думаю, вы знаете, кто такие Светочи и чем они славятся. Так вот… благодаря моему дару я могу помочь вам… с вашей… маленькой проблемой. Которая не позволяет вашему сиятельству полноценно наслаждаться жизнью.

Лицо графа окаменело. Он долго стоял, придерживаясь рукой за стену, глядя на Юрганта во все глаза. Затем очень тихо ответил:

— С радостью приму ваше предложение.

Примечания

2

Бобовый Король — выдуманный персонаж, которого упоминают, когда хотят подчеркнуть давние времена.

3

Анклав — часть территории одного государства внутри другого государства.

4

Башня Касадира — четвёртая и самая новая из башен Ордена магов. Была возведена во времена восстановления Касадира после Пятой Северной Войны. Первая находится в Миротауне, вторая — в Альвинготе, третья — в Артогарде.