Раб моих желаний

Джоанна Линдсей, 1991

Лорд Уоррик де Шевиль не привык сносить унижения от женщины. Тем более не намерен он прощать оскорбление, которое, пусть не по своей воле, нанесла ему прекрасная леди Ровена Беллем, использовавшая связанного, беспомощного Уоррика как племенного жеребца – для продолжения рода. Лорд де Шевиль клянется безжалостно отомстить Ровене. И наконец она – в его власти. Но страсть, бешеная, испепеляющая, всепоглощающая, сильнее жажды отмщения, а любовь – превыше ненависти и вражды…

Глава 3

Ровена открыла глаза и недоуменно огляделась, не поняв сразу, где находится. Но уже через несколько мгновений память вернулась, а вместе с ней и черная тоска. Она не помнила, как и когда заснула. Вероятно, было уже далеко за полночь. Теперь же она дрожала в ознобе, словно вся кровь внезапно превратилась в лед.

Сквозь узкое оконце едва проникал серый свет. В очаге горел огонь, свеча на столе разливала мягкое сияние. Кто развел огонь, зажег свечу и раздвинул полог кровати? Если Жильбер посмел…

— Намереваешься валяться в постели, пока священник не выйдет из терпения и не явится сюда сам?

— Милдред! — охнула Ровена.

— Да, крошка моя.

Ровена вскочила и только сейчас узрела служанку, восседавшую на сундуке, которого еще вчера здесь не было. Ее собственный сундук и собственная служанка!

Милдред была при ней, сколько Ровена себя помнила, а до ее рождения служила леди Энн. Ее можно было бы назвать карлицей, не будь она такой круглой и пухленькой. По правде говоря, Милдред весьма любила поесть. И была так предана Ровене, что выпросила у Хьюго позволения отправиться за молодой хозяйкой в изгнание. Сорокапятилетняя женщина с каштановыми седеющими волосами и излучавшими тепло карими глазами заменила девушке мать.

— Как ты здесь оказалась? — допрашивала Ровена, осматриваясь вокруг.

— Перед тем как увезти тебя, Жильбер приказал, чтобы все вещи были сложены и доставлены сюда. Эти олухи решили было оставить меня в Кемле, но я их быстро привела в чувство!

— Значит, он уже тогда был уверен в моем согласии! — горько пробормотала Ровена.

— Я сподобилась увидеть ту старую развалину, которая предназначена тебе в мужья. Как ты могла?!

Девушка сердито смахнула выступившие на глазах слезы.

— Жильбер стал избивать маму, — дрожащими губами вымолвила она, — и не унимался, пока я не согласилась.

— Ах, мой ягненочек! — вскричала Милдред и, вскочив с сундука, прижала Ровену к пышной груди. — Я так и знала, что он настоящее чудовище, не лучше своего родителя. На языке мед, а под языком лед, вот что я вам доложу! Недаром он все крутится у твоих юбок!

— Господи прости, как я его ненавижу! Для Жильбера самое главное — повыгоднее меня продать!

— Истинно так! Они уже готовятся к войне. К завтрашнему дню замок почти опустеет. Все рыцари и около тысячи солдат встанут под знамена Жильбера. И старик пообещал золота, чтобы нанять еще столько же. Не пройдет и месяца, как к тебе вернется все, что захватил Фокхерст, этот северный дракон.

— Ко мне? Ошибаешься! — взорвалась Ровена. — Думаешь, Жильбер когда-нибудь отдаст мне мои земли? Он получит их с помощью Лайонза, а когда тот сдохнет, я вновь стану его узницей. Братец не задумываясь снова выдаст меня за какое-нибудь чучело, чтобы набить себе кошель.

— Так вот оно что! — негодующе воскликнула Милдред.

— Он не постеснялся мне в этом признаться! Ну а тем временем мне следует как можно скорее понести от Лайонза, чтобы богатые земли не ушли из рук Жильбера, — хрипло рассмеялась Ровена. — Как по-твоему, Милдред, способен такой глубокий старик зачать младенца?

— Если верить мужчинам, несомненно, — фыркнула горничная, — но клянусь, это невозможно! Вчера вечером я наслушалась историй о том, как здешний лорд во что бы то ни стало старается заполучить сына, который мог бы заменить тех, что погибли на войне. Представляешь, только за последние несколько лет этот сморчок женился четыре раза! И это не считая тех шестерых несчастных, которых он уморил!

— Что с ними со всеми случилось?

— Как я уже сказала, шестеро умерли по разным причинам, но слуги утверждают, что он их всех прикончил. А остальных попросту выгнал, поскольку ни одна не оказалась способной дать ему наследника.

— Значит, если я не рожу сына, через год он и от меня отделается! Неудивительно, что Жильбер уверял, будто я скоро избавлюсь от Лайонза.

— Да эта тварь не протянет и нескольких месяцев, если хочешь знать! Ему уже лет пять как полагается гнить в могиле. Непонятно, почему он все еще коптит небо! Должно быть, продал душу самому дьяволу!

— Тс-с-с, — прошипела Ровена и набожно перекрестилась, хотя в душе была согласна со служанкой. Ей и самой показалось, что Годвин походит на ожившего мертвеца.

— Ты в самом деле намерена выйти за него? — осведомилась Милдред, пристально вглядываясь в свою госпожу.

— Можно подумать, у меня есть выбор.

— Конечно, есть. Проще его удушить, и конец.

Ровена, в которой при первых словах Милдред было пробудилась надежда, упрямо тряхнула головой:

— По-твоему, я сама об этом не думала? Просто боюсь, что Жильбер не перенесет такого крушения своих планов и выместит злость на маме. Изобьет ее до смерти! Я слишком боюсь рисковать.

— Ты, пожалуй, права, — согласилась Милдред, горячо любившая леди Энн. — Ничего, можно пустить в ход мои травки. Тебе ни к чему отдавать свое тело на поругание старому распутнику. Пара пустяков лишить его мужской силы…

Но Ровена нетерпеливо отмахнулась:

— Только кровь на простынях удовлетворит Жильбера. Ему нужны доказательства.

— Кровь… возможно, но не обязательно твоя.

Ровена не подумала об этом. Значит, ни к чему терпеть прикосновение сморщенных крючковатых пальцев, ощущать гнилостное дыхание, терзаться отвращением, которое навеки искалечит ее душу!

Она поежилась и мучительно вздохнула. Нет, хватит предаваться мечтам о том, что могло бы быть, придется пить эту горькую чашу.

— Вероятно, лорд Годвин и стоит одной ногой в могиле, но это не означает, что он глуп. И если не вспомнит, что лишил меня невинности ночью, наверняка захочет повторить все сначала. Предпочитаю скорее вынести этот ужас в темноте, чем при свете дня. По крайней мере не увижу эту мерзкую рожу!

— Хорошо, родная. Я сделаю питье для тебя. Ты не заснешь, но словно отупеешь и выдержишь все, что станет вытворять эта свинья.

Девушка нахмурилась. Вряд ли так уж хорошо лежать бесчувственной куклой и позволять делать с собой все, что взбредет в голову Лайонзу. Она и так очень беспомощна. Наверное, с Годвином лучше держаться настороже.

— Как долго действует твое снадобье? — задумчиво спросила она.

— Несколько часов. Достаточно, чтобы он все успел сделать.

— А если Годвин по ошибке выпьет все сам?

— Во всяком случае, вреда не будет. Если сможет овладеть тобой, значит, так тому и быть. Правда, наутро он ничего не будет помнить.

Ровена бросилась на постель и застонала:

— Стало быть, мне придется терпеть еще и утром?!

— Ну почему ты вечно предполагаешь худшее? Я подмешаю зелье в вино, заранее налью в твой кубок и оставлю в спальне. Постарайся выпить все до последней капли, как только ляжешь. Никто тебя не остановит, все понимают, что невеста нуждается в подкреплении сил.

— Тогда я согласна. Все лучше, чем…

Но тут в дверь громко постучали. Ровена ожидала увидеть Жильбера, но в комнату ввалилось множество слуг. Они несли лохань и ведра с водой, а также поднос, на котором лежали ломоть хлеба и кусок сыра. Процессию замыкали служанки, державшие на вытянутых руках подвенечное платье из кремового атласа. Ровену известили, что если у нее нет ничего подходящего, лорд Годвин просит надеть этот наряд.

Из перешептываний служанок Ровене удалось узнать, что платье носили две последние жены Лайонза. Как омерзительно скуп этот негодяй! И уж конечно, ему абсолютно безразличны ее чувства.

— Почему нет! — неожиданно вырвалось у нее. — Бедняжкам удалось вовремя избавиться от такого мужа! Может быть, платье и мне принесет удачу!

В комнате воцарилась гробовая тишина. Ровена проклинала себя. Неужели не могла сдержаться?! Что теперь будет!

Но оказалось, что служанки просто-напросто потрясены подобной откровенностью. Вскоре кто-то из них пришел в себя. Послышался нервный смешок, за ним другой, и Ровена с облегчением поняла, что приобрела неожиданных союзников, ненавидевших хозяина столь же сильно, как она сама.