(Не)реальный

Джина Шэй, 2019

Влюбиться в мужчину по интернету? Какая наивность! Рвануть к нему "на отпуск" через полстраны? Глупость несусветная! Оказаться с ним в постели на первом же свидании? Как легкомысленно! Вот только когда у тебя только две недели с парнем, в которого ты уже год по уши влюблена – не до приличий. Аленке нечего терять. До тридцати совсем не много, и она не замужем. Из этих отношений ничего не выйдет – это точно. Такие, как Макс не влюбляются в серых мышей. Но на две недели… На две недели она позволит себе эту страстную сказку. С ним – с мужчиной, перед которым совершенно невозможно устоять… Содержит нецензурную брань. И немного связывания!

9. Солнечная кошка

Санни. Его — Макса Ольховского — солнечная, страстная кошка лежала сейчас в его руках и пыталась отдышаться. Кляп Макс снимать не спешил, да и руки освобождать тоже. Он выиграл — да. Ну, кто бы сомневался, что он в этом раунде выиграет… Вообще, Аленка продержалась даже меньше, чем Макс ожидал. И это было охренительно — доводить девушку до оргазма всегда было охренительно приятно. Что могло быть прекраснее ощущения, когда женщина в твоих руках корчилась, кричала от наслаждения? Что еще лучше докажет тебе, что ты можешь заставить свою женщину испытать это удовольствие. Это ли было не лучшим доказательством мужской интимной состоятельности? Не отсюда ли росла гнилая манера — не кончать, так имитировать? Чтобы подмахивать самолюбию всяких ленивых кретинов.

Нет, Макс Аленку в имитации не подозревал, тут реакция была такая — ни с чем не спутать. И враз ослабшее тело, и инстинктивно сжатые бедра… Она бы орала — если бы он ей это разрешил. Но он не разрешил — и она кончила даже так, связанная, с кляпом во рту. Макс сейчас себя ощущал как никогда отлично — хозяином положением, её хозяином — этой вот связанной сладкой девицы, от которой не хотелось отрываться.

Пальцы скользили по голой коже нежного животика.

— Красивая моя… — шепнул Макс, и девушка — явно польщенная — чуть шевельнулась, выгибаясь, прижимаясь задницей к его паху. Сладкая. Её снова хотелось отодрать. Без повода. Не отрывая рук от этих мягких грудей. Еще бы отнять губы от этой открытой шеи. Гладкой шеи, пропахшей чем-то сладким, будто каким-то печеньем — очень подходящий, кстати, это был запах. Нет, никак не вышло оторвать губы — получилось лишь спуститься ниже — на спину, от лопаток спускаясь к талии. Девушка от его поцелуев слегка вздрагивала, чуть подергала запястья. Как же хорошо это было — ощущать её в своей власти. Молодец Макс, что вчера взял отгул на работе. Знал же, что так и будет! Еще бы завтра отодраться от нее. Невозможно же. Она вот так, сходу, позволила себе связать руки, согласилась взять в рот кляп… Что она могла еще Максу позволить? Могла ли пойти на большее? Впрочем, об этом было слегка несвоевременно думать. Сейчас думать надо было о том, чтобы и самому получить удовольствие перед завтраком.

Ну что, готова ли? Макс скользнул пальцами к девичьему треугольнику — влажному, жаркому. Аленка же, как нарочно, снова вильнула задницей. Такой аппетитной задницей… К которой хотелось прикасаться губами… и не только губами…

Макс прикусил свою страстную нахалку за ягодицу. Девушка вздрогнула от этой слабой боли, сжала ножки — ну все, терпеть не осталось никакой мочи.

Макс не стал переворачивать Аленку на спину, он всего лишь потянул бедра девушки чуть вверх. Приподнятая попка девушки выглядела очень аппетитно. Отличный «завтрак». Ладонь Макса заставила Аленку чуть-чуть раздвинуть ноги, и он наконец-то засадил… Мир аж вскипел от этого удовольствия. И Санни — его сладкая малышка — снова сжала ножки, и в тесном лоне стало еще уже. Господи, какой же это был кайф…

Макс любил эту позу — он вообще находил женское тело ужасно эстетичным, а вот сейчас все изгибы были выставлены в самом выгодном ракурсе. Макс любил и зашкаливающую тесноту девичьей щели — от неё и вовсе хотелось полыхнуть — ярко, безумно, выжигающе. Чтобы дотла выжечь эту невозможную женщину, которая так легко поддавалась Максу. Чтобы больше она никогда и ни о ком не думала. Только о Максе…

И все-таки что это? Почему Макс сейчас будто пытался взорваться с каждым толчком в нежное, бархатистое девичье нутро? Почему будто в раскаленных вспышках на темных небесах его души сейчас вспыхивали новые и умирали старые звезды? Ведь не мальчик же уже, далеко не мальчик. И это не первый его секс, и не первая женщина — почему же именно с ней настолько хорошо, что ни в коем случае не хочется останавливаться?

Макс чувствовал себя сейчас подростком, ему казалось, что он может кончить в любой момент, шевельнись лишь Аленка, вильни она лишний раз бедрами, ощути Макс еще больше отдачи. Он и так-то понял, что Аленке он нравится — иначе с чего бы позволила это все, еще капля взаимности — и удовольствие стало бы практически нереальным. Макс бы поверил, что он Аленке нравился, не просто как любовник для псевдокурортного романа.

Ничего не было для мужика упоительней, чем женская взаимность. Чем осознание, что вот это вот, сказочное, сексуальное, яркое, обаятельное создание хочет не кого-нибудь — а тебя. Ничего так страстно не желал Макс, как заставить эту горячую, почти до неприличия раскрепощенную девицу остаться здесь, в Москве, рядом с собой. Стать для неё единственным, раз и навсегда, чтоб ни помыслом, ни движением она больше нигде удовлетворения своим потребностям не искала. Только Макс — уж он-то бы постарался, чтобы Аленка никогда не была «голодной». Он бы трахал её ночами, до изнеможения — а утром добавлял бы, в качестве «аперитива» к завтраку.

Господи, ну как же хорошо. Какая ж охренительная девица… Как же приятно было, сжав ладонями её бока, насаживать её на собственный член. Ощущать, как она вздрагивает, сжимается вокруг его плоти. Каждая секунда — сладкая как мед, и в этот мед хотелось влипнуть раз — и навсегда.

Санни… Санни… Санни…

В душ Аленка и Макс пошли вместе. Не чтобы тут перепихнуться, как в какой-нибудь мелодраме, а чтобы целоваться под «дождем» теплых водных струй. Нужно было насытиться Аленкой хоть малую толику. Взять от неё тот максимум, что был возможен. Потому что завтра Максу предстояло от Аленки оторваться как минимум на рабочий день.

Ох, Ольховский, ты вообще представлял, что так потеряешь голову? Просто — как сопливый малолетка. В твои-то чудные тридцать три. При том, что ты вроде как Санни по-настоящему-то и не знал, лишь только в теории… Ну, вот и была задачка на эти две недели. Сравнить теоретическую Аленку с практической, и если примерно совпадут образы — добиться от неё взаимности. Чтобы она сама не захотела уезжать.

Было жарко. Было чертовски жарко. И чертовски сложно было остановиться, оторваться от этих сладких губок, но ради того, чтобы лишний раз рассмотреть Санни, Макс превозмог инстинктивный порыв. В конце концов, он реально собирался дать Аленке передышку. Небольшую такую передышку.

— Ты дашь мне хоть голову вымыть или нет? — хихикнула Аленка, и Макс понял, что уже уткнулся губами в её плечо и ловит языком сбегающие по коже капли.

— Нет, а что я, по-твоему, делать буду в это время? — усмехнулся Макс, а потом протянул руку к тюбику шампуня и выдавил порцию этой хрени себе на ладонь.

Нет, если за собой не следить, если не занять себе руки, то все-таки Макс Аленку снова нахлобучит. Прямо тут и довольно скоро. И он, конечно бы, и рад дать себе еще одну разрядку, но таким манером и до смерти можно ж было затрахать… Наверное…

Идея оказалась хороша. Девушка аж замерла, когда Макс начал вспенивать шампунь на её волосах. И сам Макс мог и полюбоваться ею, и занять свои руки, которые так и порывались к лобку, покрытому влажными темными кудрями. А чего Макс не хотел — так это спугнуть девушку своими «аппетитами». Тем более что в отношении её, казалось, что аппетит утраивался.

Алена была красивая. На самом деле. У неё была на редкость красивая улыбка, изящные тонкие губы, выразительные глаза… Лицо у неё было очень открытое, эмоциональное. Такая девушка в принципе не должна была уметь врать. И это было чрезвычайно ценно.

Аленка не шевелилась не долго, потянулась за гелем для душа, и уже скоро её скользкие от геля ладони заскользили по телу Макса. Намыливала, поглаживала, а сама смотрела внимательными глазищами в лицо Максу, выискивая реакцию. Будто боялась, что он сочтет это нарушением личного пространства. Дурища. Вот здесь, сейчас, когда они друг к дружке прижимаются — голые, мокрые, скользкие, — между ними было столь мало, что беспокоиться о каких-то там непрошенных прикосновениях было немного странно. Нет, правду она говорила — опыт отношений у неё был чрезвычайно долбанутый, раз она такими вещами парилась. Интересно, что там за парень был такой, настолько обкуреный? В личном общении Санни обычно отделывалась ужасно невнятными отговорками, и было ясно только, что да — отношения длились несколько лет, а потом внезапно прекратились. И с той поры — причем уже года два как — Аленка жила в режиме «только для себя», одними лишь недолгими связями. И вот это Максу и предстояло перебороть. Эту её боязнь. А с учетом того, что у Макса и у самого был не один скелет в шкафу, и Аленку еще как-то с ними надо было познакомить — это была и непростая задача, и еще не пойми — нужная ли кому-то кроме Макса. Он по-прежнему для Аленки был только в выборке «любовник, от которого грех отказаться». Да, сам себе в осознании привлекательности и интимных достоинств Макс не отказывал, но с чего бы Санни вдруг им увлеклась на полном серьезе? Да — общие интересы в виде писательства, да — схожие взгляды на жизнь и отношение к тому же сексу, но и… Все, блин. Было, честно говоря, не очень ясно, какая она в жизни, обычной, обыденной, чего от неё ждать, на что рассчитывать, а чего избегать. Впрочем, это ж никогда не было ясно, когда речь шла об отношениях. Нужно было просто начать делать что-то кроме того, чтобы Аленку нахлобучивать. Что-нибудь, что могло заинтересовать женщину. Хоть это самого Макса и не очень интересовало… Но оно того стоило. Как стоило и касаться невесомо, нежно, трепетно по Аленкиной коже сейчас, размазывая по ней мыльную пену. А Аленка глядела на него, явно ужасно удивляясь, что Макс дальше петтинга не заходит. И губы Макса сами разъезжались в довольной улыбке. То-то и оно, милая, что у меня есть не только член, и ценю я не только моменты, когда в тебя засаживаю. Тем более, что уж засадить я тебе за две недели еще успею не один раз, и даже не по одному разу за день. Буду трахать без расчета на то, что ты решишь остаться. Возьму от тебя все, что смогу. И дам — тоже все, что смогу дать. А там… А там — посмотрим.

Именно в результате этих двух недель Макс Ольховский, в некоторой среде известный как прожженный Казанова, уверен не был. Очаровать какую-нибудь дуреху было несложно. Улыбнись, подари какую-нибудь цацку, своди в дорогой ресторан, прокати на машине — кожаный салон и престижная марка творили чудеса. Вот только примени этот набор приемов — а потом отведи к себе, сними рубашку, поиграй грудными мышцами, и все… Девочка будет готова. Вот только если подкатить вот так к Аленке… То в её глазах он непременно скатится до уровня пафосного мажорящего идиота. А хотелось оставаться собой — не кубиками пресса, не владельцем крутой тачки — а собой. Потому вроде, как и хотелось… не торопиться выпендриваться.

— Тебе дать время помыться? Или со мной выйдешь? — улыбнулась Аленка, смыв с головы шампунь.

— Да нет, пожалуй, подожди минут десять, — улыбнулся Макс. С Аленкой было тепло, но она выскользнула из его объятий и отдернула шторку душевой. Укутала голову в полотенце, завернулась во второе и выскользнула из санузла. Сбежала. Ну, ничего, это ненадолго…