(Не)реальный

Джина Шэй, 2019

Влюбиться в мужчину по интернету? Какая наивность! Рвануть к нему "на отпуск" через полстраны? Глупость несусветная! Оказаться с ним в постели на первом же свидании? Как легкомысленно! Вот только когда у тебя только две недели с парнем, в которого ты уже год по уши влюблена – не до приличий. Аленке нечего терять. До тридцати совсем не много, и она не замужем. Из этих отношений ничего не выйдет – это точно. Такие, как Макс не влюбляются в серых мышей. Но на две недели… На две недели она позволит себе эту страстную сказку. С ним – с мужчиной, перед которым совершенно невозможно устоять… Содержит нецензурную брань. И немного связывания!

6. Ненасытные

— Что тебе, мало?

Пальцы Макса легли на клитор Аленки, нежно его натирая. Аленка чудом не взбрыкнула — ощущений оказалось, внезапно, слишком много. Удовольствие от стимуляции клитора и от медленно проникавшего внутрь Аленкиного лона члена были такими разными, такими контрастными, что Аленка могла сорвать голос, вскрикивая так, как сейчас. Громко, надсадно, так, чтобы соседи за стенкой вымерли от зависти эффективнее, чем тараканы от дихлофоса.

— Макс… Макс… — рвалось с губ, измученное, умоляющее. И нет, мольба там была вовсе не о снисхождении, напротив — лишь бы не вздумал остановиться. Хотя раз уж начал, передумает вряд ли. Оставалось только сгорать, стонать, прикусывать губы, сжимать собственные пальцы на запястье Макса, да нетерпеливо двигать бедрами, вынуждая мужчину чуть ускорить ритм. Стало еще горячее, будто Аленку уже жарили на раскаленной сковороде.

Как-то раз, когда речь зашла о том, что Аленкин сексуальный аппетит как-то обычно оказывается неудовлетворен, и что она всерьез предполагает в себе нимфоманию, Макс лишь посмеялся, заявив, что сколько «нимфоманок» на его пути ни попадалось, все к исходу ночи обычно становились всего лишь усталыми затраханными женщинами. И Аленке казалось, что это он хорохорится, но блин, если Макс натягивал всякую, кто попадал к нему в постель… То Аленка отчаянно всем тем «затраханным» завидовала.

— Сладкая моя… Солнечная… — хрипло выдохнул Макс и даже парой этих вот слов заставил сердце Аленки облиться медом. Даже сейчас он трахал Аленку — Санни, Солнечную, как порой звал её в личке именно Макс, не кого-то еще, и ни о ком другом он не думал. Боже, как это было охренительно. Хотелось скулить и довести этого несносного мужика до оргазма. Хотя Макс-то точно должен был довести Аленку раньше. У неё не было шансов сопротивляться. Макс выжимал Аленку досуха, до дна, она действительно ощущала ту феерию, которую обычно описывали в женских романах, всегда описывая секс. А Аленка еще закатывала глаза, читая про те многочисленные оргазмы женщины. Не верила. А зря…

Что там говорила та же Камасутра про совпадение «признаков»? Аленка могла поверить, что вот сейчас у неё с Максом случилось то самое-самое лучшее совпадение, которое только могло быть из всех возможных. Интересно, так ли хорошо Максу? Для удовлетворения этого любопытства пришлось заставить себя слушать — а то ведь уши от количества впечатлений забило плотной ватой. Макс тоже стонал. Тихонько — со всяким толчком внутрь Аленки, но так, что никакого сомнения в том, что ему было хорошо, в Аленкиной душе не осталось. И от этого все изнемогающее от удовольствия Аленкино существо будто покалывало иголочками в подушечки пальцев. Пусть эти отношения не надолго, пусть ей придется потом разжать руки, нацепить на лицо улыбку пошире и оторвать себя от Макса, хотя даже сейчас, уже сейчас, Аленка, кажется, всей душой к Максу прильнула, практически приросла. Это будет больно. Но… Больно — это как раз привычно. Больно от расставания лучше, чем тоскливо от разочарования. И вообще, Яковлева, с какого хрена ты опять потекла мыслями не в ту сторону, тебе что, сейчас заняться нечем? Кончай тогда, ты уже вот-вот!

Внутренний голос был прав, оргазм подступал к Аленке быстрым маршем, и все сильнее Аленка забывалась, все яростней елозила задницей, насаживаясь на член Макса, все сильнее гудело в ушах, все острее становилась эта сладкая мука.

— Ма-а-акс… — выдохнула уже из последних сил, когда на тело навалилась слабость, когда и ноги, и руки вдруг резко «поватнели», когда удовольствие от очередного толчка впилось в тело особенно безжалостно, выкручивая из Аленки остатки сил. Уткнулась лицом в подушку, ощущая, как тихонько подрагивают ноги, как потихоньку между ног теряется чувствительность. Кожа была влажной от пота. Давненько Аленку прям вот так не загоняли, хотя что там — не очень активно и подмахивала, вот если сверху — вот там «пропотеть» и вымотаться удавалось сильнее.

Макс лежал, не выпуская Аленку из теплой хватки, и неутомимо продолжал тихонечко в неё толкаться. Вопреки ожиданиям Аленки — он не ускорялся, чтобы кончить побыстрее.

— А ты? — тихо выдохнула Аленка, и Макс фыркнул, скользя пальцами по животу Аленки, вырисовывая на ней неведомые буквы, и вслед за его пальцами по коже Аленки будто бежали крохотные искорки.

— Можно подумать, мне обязательно куда-то спешить, — усмехнулся он, — я тебе обещал, дорогая, что отделаю тебя так, что ты обкончаешься?

Упс…

— Решил сдержать слово? — ухмыльнулась Аленка, чуть выгибаясь и выпячивая задницу, так, чтобы Максу обострить ощущения.

— Как будто я собирался от этого как-то уклониться, — ладонь Макса, его губы скользили по телу Аленки, по чувствительной кожи груди, по голым плечам, по шее легко, ласково, нежно, заставляя Аленку напрячься, снова пробуждая в ней голодное тепло. Телу Аленки не нужно было долго объяснять, что от него хотят, оно довольно быстро отходило после оргазма. И пяти минут не прошло, как голова снова начала слегка кружиться.

— Хорошо же, — Аленка улыбнулась, а затем самым свинским образом отодвинулась от Макса, оставаясь собственно без члена внутри себя. Это было сложно, это было практически болезненно, но все-таки.

— Сейчас позу выберу я, не возражаешь? — улыбнулась Аленка, поворачиваясь к Максу и глядя на него сквозь слегка прищуренные ресницы.

— Дерзай, — показалось ли Аленке, или в сумраке, сгустившемся в её номере, глаза Макса заинтересованно блеснули?

Вообще, показать мужику свою любимую позу в сексе было равносильно тому, чтобы вскрыть перед ним если не все свои карты, то, по крайней мере, часть. Умный мужик бы сразу сделал выводы, не только об уровне твоей активности в постели, но и о ряде черт характера. Это вроде как был вполне отчетливый намек. Правда, как это часто оказывалось, намеки понимали не все. И даже не «не все мужики», никакого сексизма. Намеки, в принципе, плохо понимало большинство людей. Так что, что уж там Макс поймет — его дело. Аленка же отважно его бедра седлала «задом наперед».

«Перевернутая наездница» была отличной позицией. Во многих смыслах. Аленка кайфовала от того как легко могла контролировать проникновения в свое тело, подстраиваясь так, чтобы член задевал самые чувствительные точки, чтобы конвульсии удовольствия, растекавшиеся по телу, были совершенно беспощадны. Чтобы слабость от всякого движения бедрами была более сильной. Чувствовать себя слабой от удовольствия — что могло быть лучше?

— Ты хороша с любой стороны, да? — с ощутимой улыбкой в голосе поинтересовался Макс, пока Аленка, осторожно приподняв бедра, направляла член в положенное для него место.

У позы была удобная сторона и для мужчины. Ну скажите, какой мужчина не находит привлекательной женскую задницу? А если в качестве бонуса к этому прилагался и вид на женское естество, на тесную щель, в которую проникал член самого мужика? Инстинкт завоевателя в них в эти минуты корчился в судорогах удовольствия. В общем, не поза то была, а джокер, и ничем она не уступала пресловутой «догги-стайл».

Быстро двигаться у Аленки не получалось. Всякий раз, когда она опускалась на член Макса, — у неё из ушей хотела вылиться раскаленная радуга. Так охренительно еще не было ни с кем, это Аленка уже за этот вечер поняла. Никогда еще она не заводилась на второй раз так быстро, да и вообще в принципе обычно Аленке для настройки было нужно куда больше прелюдий. А сегодня она готова была на Макса напрыгнуть чуть ли не после поцелуев посреди Сухого фонтана. И голова кружилась, и трусы казались невыносимо раскаленными. Наверное, она еще никогда не влюблялась так глубоко, не была очарована всем мужиком, всем его несносным существом, а не только лишь глазами или кубиками пресса.

Сейчас — все было именно так. Именно поэтому всякий вскрик Макса, сорванный с его губ, заставлял сердце в груди ликующе подпрыгивать. Ему было с Аленкой хорошо. Настолько хорошо, что он сам забывал про свое желание оттянуть собственный оргазм и, стиснув ладонями бедра девушки, натягивал её на свой член. Заставлял её кричать от этого раскаленного удовольствия, с каждой секундой все сильнее, все откровеннее.

О, наконец-то постучали в стенку. Звукоизоляция в гостинице было дерьмовая, хотя иного Аленка и не ожидала — сама гостиница была не класса «люкс». На что хватило сбережений провинциальной программистки, то и оплатила.

В отместку стучащим, Аленка начала двигаться резче — и орать еще громче. Завидуйте молча, хреновы зануды: ночью, в своем номере — отдыхаю как хочу и сколько хочу. И с кем хочу — раз уж удача решила улыбнуться.

Ей-богу, вот правду писали всякие горе-психолухи, сколь бы ни подтачивала уверенность в себе паскудная самооценка, наглость действительно была вторым счастьем. Сделай первый шаг к интересующему тебя мужику, покажи, что ты совсем не против, чтоб он тебя завоевал — хотя бы на эту ночь. С тебя не убудет, и время проведешь с пользой. С большой такой пользой. Ох-х… с какой большой пользой. Все-таки «не в размерах счастье» придумали какие-нибудь закомплексованные балбесы. Нет, наверняка удовольствие можно было получить практически в любом случае, но вот такого фееричного совпадения, как сейчас у Аленки, еще не было. И нет, не было больно — как если бы вдруг оказалось «слишком много». Все было как раз. Тютелька, мать её, в тютельку. Так, как и надо, чтобы не уговаривать себя кончить в течение минут, этак, сорока, отнюдь. Аленка ухайдокалась минут за восемь, и это она еще долго продержалась. Кончать сверху было оглушительно кайфово, внутри груди будто лопнула и растеклась по всему телу, в каждый маленький капилляр сконцентрированная, раскаленная как пески пустыни жара. Аленка, чуть-чуть умирающая, хныкающая от переизбытка удовольствия, ощутила себя инфузорией — без ручек, без ножек, одной лишь бессильной студенистой массой, стремящейся от усталости растечься по простыне. Ах, кто бы ей дал еще растечься…

Макс своей хватки на Аленкиных бедрах не ослабил. Даже сместил ладони выше, на талию и начал двигаться в скором, слишком скором для находящегося снизу мужика ритме. Продолжая подталкивать тело Аленки к себе. Аленка скулила — всякий толчок его члена внутри неё даже при теряющейся чувствительности все равно чувствовался острым, плотным, заставляющим ощущать каждую клеточку, каждую точку Аленкиного тела. И это было ужасно приятно, хотя бы даже эмоционально, потому что сейчас Макс явно находился на грани. Этот обаятельный, классный мужик — безумно заводящий Аленку одним лишь выражением глаз, — трахал её и готов был кончить вот-вот. И кончил, с хриплым глухим стоном, лишь одним толчком члена выбив из Аленки последний вдох. Позволил, наконец, ей рухнуть на простыню рядом с собой, чтобы здесь она, охреневая от происходящего, таращась в потолок и пытаясь пересчитать точки, кружащиеся перед глазами, услышала.

— Два-один в мою пользу…