Селеста между строк

Джессика Парк, 2014

«Королева необитаемого острова» – такой бы титул дала себе Селеста. Для нее каждый день в школе – новое испытание на храбрость и силу духа. Слишком умна для пустых разговоров, слишком чувствительна… Кажется, что она все делает не так и тяжело сходится с людьми. Может, учеба в колледже поставит точку в этой дурацкой главе? Читать серьезные книги и писать научные работы – вот ее конек. А может, ее спасательным кругом станет Джастин Милано, второкурсник колледжа Бартон, будущий архитектор и классный парень. Очаровательный и милый. И почему-то вдруг она ему интересна. Вместе они смогут говорить обо всем на свете. Совершать глупости и смеяться над ними. Отмечать праздники, которых не существует. И нарушать любые правила. Ведь любовь дает силы, чтобы посмотреть в глаза любым неприятностям. И даже разрушенное чувство можно спасти. Ничего не кончено, пока есть надежда на прощение…

Глава, в которой мы знакомимся с героем

Вместо того чтобы повернуть в сторону дома, Селеста припарковала машину на улице Маунт-Оберн, спряталась за солнечными очками и пошла по мощеным тротуарам куда глаза глядят. Площадь Гарвард-сквер, заключенная между территорией колледжа и рекой Чарльз, была тем местом, где она всегда ощущала себя комфортно. Селеста взяла флаер у какого-то человека, рекламировавшего парикмахерскую, а потом еще один у парня в обтягивающих ярко-голубых штанах, который искал вокалиста в свою группу. Смяв обе бумажки в комок, она сунула их в карман.

Селеста шла и шла, позволив себе ни о чем не думать, потому что иногда она могла позволить себя закрыться от мира. Инстинкты вели ее вперед, пока она не обнаружила, что сидит на скамейке лицом к реке. Это была ее скамейка. Именно сюда Селеста приходила в поисках утешения.

Это место было для нее источником бесконечной боли и в то же время глубокого исцеления. Однажды в середине зимы здесь произошла автокатастрофа, в которой погиб Финн. Не проходило и дня, чтобы Селеста о ней не вспоминала. Эрин тогда боролась с тяжелой депрессией, которая затуманивала ее разум. В тот день она села в машину, видимо, совершенно не понимая, что делает. Селеста возвращалась домой с урока фортепиано и стала очевидцем аварии, что потрясло ее до глубины души. Она увидела осколки стекла, разлетевшиеся по дороге и тротуару, погнутый капот и — самое страшное — тело брата, безжизненно лежавшее на оледенелом снегу. Он запрыгнул в машину в последний момент, надеясь остановить маму, и сидел на заднем сиденье без ремня безопасности.

Место гибели брата всегда внушало Селесте чувство безопасности. Здесь она словно возвращалось в ту пору своей жизни, когда все было проще. Когда она ощущала счастье. Она вздохнула. Селеста не знала, как ей дотянуть до конца этого года, а потом еще и пережить колледж.

Финн никогда не пасовал перед трудностями. Совсем наоборот. Он бросал себе вызов за вызовом и несся вперед на полной скорости — это было определяющее качество его характера. Он бы расстроился, узнав об ее отчаянии. Но стоило ей представить, что Финн рядом — помогает ей, ободряет, подталкивает к цели, — возможно, она смогла бы окончить школу и взяться за колледж.

Селеста приказала себе остановиться. Она понимала, что ступила на опасную территорию. Если она снова начала представлять, будто ее погибший брат стоит рядом с ней, дела ее были плохи. Она почти три года всюду носила с собой картонную фигуру Финна в полный рост, и за это время кое-что узнала о нарушениях поведения, вызванных сильным стрессом. Сейчас Картонный Финн, слава богу, тихонько лежал на чердаке в сложенном состоянии.

На голубое небо начали надвигаться облака, и Селеста вздрогнула от октябрьского ветра, подувшего с реки. Но, несмотря на это, она не двигалась с места, продолжая смотреть, как гребные лодки скользят по поверхности воды.

— Селеста?

Она подскочила на месте.

— Мэттью! Что ты тут делаешь?

Он присел рядом с ней.

— Да решил прогуляться по воде и совершить еще парочку старых добрых чудес. Обычные развлечения, знаешь ли.

— Разумеется. Только вот ветер крепчает. Я надеюсь, беспокойные воды не помешают тебе осуществить свой план.

Селеста сама услышала, как невесело прозвучали ее слова. Она слишком устала.

— Мне не нравится твой голос.

Мэтт внимательно посмотрел на нее. Селеста попыталась отвернуться, но он потянулся к ее лицу и, приподняв солнечные очки, стал ждать, пока она встретится с ним взглядом. Как же Селеста не любила, когда на его лице появлялись это беспокойство и явная тревога, не обернется ли ее состояние новой катастрофой. Мэтт неловко провел пальцами под ее глазами, а потом по ее щекам.

— Мэттью, прекрати сейчас же! Со мной все абсолютно нормально. — Она надеялась, что ее голос звучал убедительно. — Я, видимо, до сих пор потею после йоги.

— Не знал, что ты увлекаешься йогой.

— А я увлекаюсь. Или увлекалась. Видимо, йога все-таки не станет для меня полноценным образом жизни. А тебе совершенно невозможно уследить за всеми моими занятиями, — поспешно добавила она. — Сейчас у меня насыщенная пора жизни — и в социальном, и в академическом аспектах. На самом деле мне уже пора идти, потому что у меня еще много дел, а сейчас уже, наверное, четыре часа, если не больше.

Она встала.

— Тебя довезти до дома?

Мэтт склонил голову набок, и его глаза заслонила светло-каштановая челка. Селеста видела, что эта лавочка тоже вызывает у брата много эмоций. Они оба немного помолчали.

Наконец Мэтт ответил:

— Да, давай. Только сначала я куплю тебе чашку горячего шоколада. Договорились?

— Будь мне пять лет, эта инициатива показалась бы мне прекрасной.

— Тогда выберем другой напиток. — Мэтт встал и засунул руки в карманы. — Давай немного пообщаемся.

Селеста ответила не сразу. Ей было трудно отказать брату, и его присутствие уже немного ей помогало.

— Я с радостью приму твое приглашение.

Они молча прошли по улице Джона Кеннеди, а потом нырнули в шумную толпу, которая в любой выходной день заполняла Гарвард-сквер. Когда они подошли к витрине магазина «Любопытный Джордж», Селеста остановилась.

— Как же я раньше любила эти книги… — произнесла она.

— Пфф. А я всегда считал, что Человек в желтой шляпе — высокомерная скотина.

— Мэтти! — возмутилась Селеста. — Это не так! Он заботился о проказливой обезьянке. Естественно, что мог время от времени вспылить. Более того, он всегда приходил Джорджу на выручку.

— Если, говоря о заботе, ты имеешь в виду то, что он похитил обезьянку Джорджа, который жил счастливой жизнью с родителями, и нелегально увез его из джунглей, а потом попытался заточить в зоопарке, тогда да — Человек в желтой шляпе был блестящим примером заботливости. А где он вообще работает, этот человек? Готов поспорить, что в какой-нибудь преступной сфере. Иначе откуда у него деньги? И пафосные желтые машины? Зачем он подбирает шляпу под цвет машины? Или… машину под цвет шляпы? Что появилось у него раньше? — Мэтт покачал головой. — Так много вопросов…

Селеста шлепнула Мэтта по руке.

— Ты безнадежен.

— Похоже, к этому выводу приходят все.

Они перешли через дорогу на Брэттл-стрит, и Селеста спросила:

— Зачем ты так говоришь? Ты вовсе не безнадежен. Совершенно наоборот.

— Да просто так. Извини. Не обращай внимания.

Мэтт замедлил шаг, рассматривая витрины книжного магазина. Селеста тоже приостановилась, чтобы подождать его, и принялась разглядывать разношерстную толпу, наполнявшую площадь. Ей нравилось, что здесь все могли чувствовать себя легко и свободно, даже она. Тут не существовало никаких правил, и даже для самых чудаковатых чудаков находилось местечко. Взять хотя бы бездомного мужчину, который разъезжал по площади на моноцикле, зачитывая стихи из Библии — на него никто даже не взглянул. Скейтбордисты, профессора, хиппи, бизнесмены… На тебя не смотрели косо, какой бы индивидуальностью ты ни обладал и к какому стереотипу ни относился. Кембридж был для Селесты родным домом. Как же она уедет отсюда в следующем году? Возможно, ей стоит поступить в Гарвард и остаться здесь. Тогда ей и общежитие не понадобится.

Но тут мимо нее прошла компания студенток, которые улыбались и весело болтали между собой; на одной из них был гарвардский пиджак. И Селеста снова вспомнила, что даже в колледже — даже в Гарварде — ей не удастся избежать социальных условностей. Ведь студенчество — это не только учеба в замкнутом пространстве аудитории.

Занятия йогой не задались с самого начала, но нужно было придумать что-то другое. Селеста должна была кардинальным образом измениться, прежде чем поступать в один из университетов Лиги плюща.

— Слушай, — заговорил Мэтт. — На углу Черч-стрит есть одна чайная. Мне кажется, нам стоит попить чая.

— Я не люблю чай.

— Я тоже.

Мэтт стремительно зашагал сквозь толпу. Селеста ускорила шаг, чтобы не отстать.

— Тогда по какой причине нам следует пить чай?

— Потому что у тебя явно британские корни.

— Я полагаю, ты делаешь отсылку на особенности моей речи. — Она шмыгнула носом и повыше подняла голову. — Но это совсем не забавно.

— А по-моему, все-таки забавно. Моя сестренка явно родом из Викторианской эпохи.

— Человеку сложно изменить свои привычки.

— Тогда не изволишь ли испить со мною чая?

— Хорошо. Но я рассчитываю на то, что там будут подавать классическое английское песочное печенье и булочки с изюмом. Или даже шоколадный пудинг.

— Вот видишь! Говорил же, что тебе понравится чай!

— Ничего подобного. Скорее всего, мне нужно приготовиться к черствым лепешкам и безвкусному горячему напитку, так что вместо шикарного пиршества я буду наслаждаться общением с тобой.

— Тогда у тебя точно проблемы.

Они быстро дошли до чайной, и Мэтт придержал для Селесты дверь.

— После вас, миледи. Мне бы хотелось услышать, как вы съездили в Йель на прошлых выходных.

Грея руки о чашку с чаем, Селеста коротко пересказала брату свои впечатления от Йельского университета. Там был… Йель. Как он мог ей не понравиться? Красивая территория, образование высшего уровня, высочайшие требования, профессиональные, умнейшие преподаватели… В общем, все, что так любила Селеста. Или то, что ей полагалось любить?

— По твоему рассказу кажется, что тебе не очень там понравилось.

— Мне понравилось, — сухо отозвалась Селеста. Она изо всех сил старалась изобразить энтузиазм, но это давалось ей с трудом. — Я… я просто не хочу возлагать на этот колледж большие надежды, чтобы не расстраиваться, если меня не примут.

— Селеста, ты о чем? Тебя пригласили на собеседование. Ты точно поступишь.

— Но есть и другие варианты, которые стоит рассмотреть. Я работаю над таблицей, в которой тщательно сравниваю разные колледжи. Посмотрим, какой из них завоюет наивысший балл. Еще есть Дартмут. Гарвард… вот. Какие были еще кандидаты? Не помню. Дурацкие колледжи… — она осеклась.

— Что происходит? — Мэтт наклонился к ней поближе. — Кто ты и что ты сделала с моей сестрой?

— А? Ой… господи. — Селеста покачала головой и улыбнулась. — Не знаю, что сейчас на меня нашло. Все эти учебные заведения являются высококлассными. Я буду рада поступить в любое из них.

— Конечно, Гарвард — это Гарвард, но тебе не нужно оставаться дома. Поверь мне. Беги отсюда, пока можешь. — Мэтт подмигнул сестре. — Я правда не знаю, какой колледж подойдет тебе лучше, чем Йель. И он не очень далеко отсюда, так что я смогу приезжать в гости и позорить тебя перед друзьями. — Он легонько толкнул Селесту локтем.

— На самом деле, я буду рада, если ты сможешь приезжать, Мэттью.

Она не знала, что добавить. Йель, университет Пенсильвании, Принстон, Корнельский университет… Все они спутались в голове Селесты в большой университетский комок.

— Вероятно, поездка ко мне станет для тебя поводом расширить географию путешествий.

— И куда, разреши поинтересоваться, ты предлагаешь мне поехать?

— Почему бы тебе не исследовать нашу великую страну? Скажем, Западное побережье. В Калифорнии прекрасная погода стоит без преувеличения круглый год.

— Селеста… — предостерегающе начал Мэтт.

— Это всего лишь предложение. Я полагаю, что тебя особенно привлекает Лос-Анджелес.

— Чувствую, что ты собираешься завести очередной разговор о Джули, так что сразу попрошу тебя остановиться.

— Мы с Джули до сих пор обмениваемся е-мейлами, — сказала Селеста. — И эсэмэсками. Почему ты не хочешь последовать моему примеру?

Мэтт даже не пытался спрятать раздражение.

— Ты знаешь, что мы расстались. Следовательно, у нас нет причин присылать друг другу трогательные сообщения.

— Я и не утверждала, что ваше общение должно быть трогательным.

Мэтт скрестил руки на груди.

— О чем же мы, по-твоему, должны говорить? Болтать о повседневных глупостях? О погоде? Я буду писать: «Здесь, как всегда, холодно и ужасно», — а она ответит: «А у нас, как всегда, солнечно и прекрасно». Тебе такое понравится? Потому что мне — точно нет.

— Я не хотела опечалить тебя, Мэттью.

Селеста почувствовала себя ужасно. Она знала: Джули — больная тема для Мэтта. Тем не менее она не теряла надежду, что они восстановят отношения. Селесте очень нравилась пара, которую они образовывали, и она тяжело восприняла их расставание.

— Ты мог бы прислать ей свою фотографию в этой футболке. Она бы точно назвала ее «ботанской».

Мэтт опустил глаза и, к радости Селесты, нехотя улыбнулся.

— Видишь? Это бы ее посмешило. «Атом — жадина. Он не делится». Правда, забавная надпись? В общем, вы могли бы поддерживать дружеский диалог.

— А что потом? Все закончилось, Селеста. Закончилось уже давно.

— Но меня заботит то, что ты живешь в одиночестве и ни с кем не встречаешься. У тебя ведь не было девушки после Джули, так? Уже прошло два года, Мэттью. Это очень долго.

Мэтт бросил на нее злой взгляд.

Селеста тоже скучала по Джули. По Джули, которая ворвалась в их жизни, когда Селесте было тринадцать. По Джули, которая завоевала их сердца и помогла спастись от горя, охватившего их после смерти Финна, а потом парализовавшего их и мешавшего двигаться дальше. Эта боль едва ли не уничтожила всю семью Селесты, но Джули своим присутствием один за другим развязала узелки, которые удерживали их на месте. И за это время Мэтт в нее влюбился. Безумно влюбился. Но потом все закончилось.

— Ты теперь взрослый человек, Мэттью.

— Господи, что? — вскрикнул Мэтт и замахал руками. — Как? Как это произошло? Когда? Это несправедливо!

Селеста закатила глаза.

— Ты ужасно забавный. Я знаю, что озвучила очевидный факт, но в твоем возрасте уже полагается встретить любовь всей своей жизни. Меня расстраивает, что у тебя ее нет.

— В моем возрасте? Ты в курсе, что мне пока не сто лет? Они уже не за горами, но у меня еще есть время, прежде чем взяться за костыли.

— Пожалуй, действительно есть. Но оно, как известно, не стоит на месте — я говорю тебе это как человек, который не испытывает любви к избитым выражениям.

— Селеста… — Он вздохнул. — Я не хочу об этом разговаривать. Давай не будем, пожалуйста.

— Я прошу прощения. Искренне. Мы можем вернуться к обсуждению моего университетского будущего.

Две кружки чая спустя брат и сестра снова вышли в осенний холод. Уже темнело, и улицу освещали фонари и неоновые вывески. Селеста взяла Мэтта под руку.

— Мэтти? — мягко произнесла она.

— Да?

— Спасибо тебе.

Он опустил взгляд на ноги.

— Меня не за что благодарить.

— Это не так. — Она положила голову на плечо брата и сильнее прижалась к его руке. — Я подозреваю, что незнакомцы могут принять нас за пару, состоящую в романтических отношениях. Но мне нравится держать тебя под руку, поэтому я не возражаю.

— Что ты такое говоришь, — усмехнулся он. — Хотя этот вечер — самое близкое к свиданию, что у меня было за последнее время.

— По крайней мере, в твоей жизни были свидания. А мне еще не представлялось такой возможности.

— У тебя все впереди, я гарантирую.

— Нет. Не думаю, что это так. Я уверена, что романтика никогда не станет частью моей жизни. Я не вызываю у парней интереса.

— Селеста, прекрати. Не волнуйся сейчас о свиданиях. Так как я твой брат, мне отвратительна сама мысль об этом, но ты красивая девушка, и мальчики должны виться вокруг тебя. Ты наверняка просто ответственно подходишь к этому вопросу. Так и должно быть. И, если честно, я думаю, тебе не стоит начинать ни с кем встречаться, пока тебе не исполнится сорок.

— Это не имеет значения. К счастью, я могу похвастаться интересными и надежными товарищами. Серьезно. Это невероятно — иметь свою собственную компанию. — Селеста внутренне поморщилась. Это была совершенно отвратительная ложь, но, похоже, Мэтта она успокоила. — А что касается отношений, даже если моя внешность и привлекает парней, их вскоре отталкивают другие мои качества. Эксцентричные особенности, которых у меня множество, не всем кажутся сексуальными и романтичными. И я могу понять, почему.

Мэтт остановился и заглянул Селесте в глаза.

— Послушай меня. Не бери в голову, что кажется всем. Важна только та любовь, которая не знает границ. Вот и всё.

— Как была у тебя?

Он замолчал. От этого вопроса ему явно стало не по себе.

— Мне так казалось.

— Но этого было недостаточно. Недостаточно, чтобы ты сделал все, что в твоих силах, чтобы сохранить свои отношения.

— Перестань.

— Но это правда. Иначе вы были бы вместе. Я знаю, как безумно ты ее любишь. До сих пор. Но, видимо, это не имеет значения.

— Тут другая ситуация. Обстоятельства изменились. Она получила чудесную работу в Лос-Анджелесе — университет Калифорнии предложил ей участие в программе студенческого обмена. Она не могла не поехать. Сама подумай, она заведует составлением учебных планов для разных стран и общается с представителями университетов по всему миру. Это чудесная должность, и она ее заслужила. А мне нужно было остаться здесь, чтобы окончить МТИ.

— Вот именно. Ты сам опроверг свои слова. Если вы с Джули не смогли преодолеть такое простое препятствие, как расстояние, я определенно не смогу справиться с гораздо более катастрофическим набором проблем.

— Расстояние — это не так просто. И что в тебе такого катастро…

— Постой! Калифорния! — Селеста замерла на месте, и Мэтта отбросило назад.

— А?

Селеста обвела улицу взглядом.

— Я только что кое о чем вспомнила.

Прямо напротив находилось кафе «Пограничье». На часах была половина шестого, так что встреча Бартона с абитуриентами уже началась. В любом случае, она не собиралась туда заходить. Черч-стрит наводняла толпа людей: все шли в свой любимый ресторанчик или бар, а напротив кинотеатра начала образовываться очередь. Селеста повернула голову, чтобы лучше рассмотреть кафе за спинами прохожих. Рядом с ним стоял молодой человек в ярко-голубой толстовке с капюшоном и придерживал дверь для входивших и выходивших посетителей, причем проворачивал это с таким достоинством, что Селеста помимо воли почувствовала укол любопытства. Каждый раз, когда этот парень тянулся к ручке двери, он отвешивал гостю театральный поклон, быстро поворачивался вокруг своей оси и делал широкий жест второй рукой. Гости были в восторге.

— Вывеска слегка аляповатая, как думаешь? — пробормотала она.

— Какая еще вывеска? — переспросил Мэтт.

— У этого ресторана. Я никогда не замечала. Меня пригласили на встречу, которая здесь проходит, но я вежливо отказала.

— Ты прожила здесь всю жизнь и никогда не замечала кафе «Пограничье»? Я плохо тебя воспитал, сестра. Хочешь, купим там что-нибудь на ужин? Меня вдруг охватило страстное желание съесть пиццу. Или десяток пицц.

— Что? Сейчас? Нет, определенно не хочу.

Но она никак не могла отвести глаз от парня, стоявшего у дверей. Несколько секунд он переминался с носка на пятку, а потом подпрыгнул в воздух и приземлился как раз вовремя, чтобы выпустить из кафе трех девушек, а потом по-солдатски отдал им честь и промаршировал рядом с ними до угла здания, преувеличенно высоко поднимая ноги. Девушки захихикали, а парень бросился обратно к своему посту.

— Эй, есть тут кто-нибудь? — Мэтт помахал рукой перед ее лицом. — Селеста? Что мы будем делать? Если мы ничего не покупаем, пошли домой. Уже холодает.

— Да, конечно. Пойдем…

Но она не могла отвести глаз от парня.

— Давай перейдем здесь. — Она зашагала через дорогу, потянув Мэтта за собой. Перед ними резко затормозило такси.

— Да-да, все хорошо. Я не возражаю, если нас собьет такси. Нисколько. Субботними вечерами в больницах очень весело, — проворчал Мэтт. — Никаких очередей.

— Да-да, там очень весело, — отозвалась Селеста, слушая брата вполуха.

Они медленно приближались к ресторану, когда парень в толстовке встретился с ней взглядом. На мгновение — всего лишь на мгновение — он замер и наклонил голову набок. Его светло-каштановые волосы взметнулись в сторону, и это показалось Селесте красивым. Как будто прочитав ее мысли, парень провел рукой по голове и улыбнулся ей. На его лице проступила несмелая надежда. На что именно он надеялся, Селеста не имела понятия — скорее всего, на то, что его красивая внешность очарует ее и поможет ему привлечь еще одного посетителя. У него были небольшие бакенбарды. И широкие глаза нежно-голубого оттенка. На гладкой бледной коже от холода проступил румянец. Он производил впечатление энергичного, свободного и доброго человека. Селеста была вынуждена признать, что, если бы в этом кафе сейчас не проходила встреча с потенциальными абитуриентами Бартона, он бы мог ее убедить.

— Пойдем уже! — Мэтт потянул Селесту за руку. — Нельзя взять и замереть на середине перекрестка!

Тут она поняла, что они успели перейти на ту сторону, где стоял ресторан, и теперь замерли на переходе через Палмер-стрит, потому что она никак не могла отвести глаз от парня в толстовке.

— Да, это небезопасно. Нужно двигаться дальше.

Мэтт еще раз дернул ее за руку.

— Да-да, иду. — Ее голос был едва слышен.

А потом — как показалось Селесте — необычайно плавным движением парень опустился на колено и отвел руку в сторону, жестом приглашая ее войти. Селеста покраснела и легонько покачала головой, после чего повернулась к нему спиной и наконец перешла через дорогу.

Но ступив на бордюр, Селеста вдруг выронила руку Мэтта и оглянулась. В следующую секунду она завела ногу за ногу и сделала идеальный реверанс. Это движение не было обдуманным — в Селесту как будто вселился кто-то, обладающий навыками флирта.

Она подпрыгнула на месте и, в ужасе прижав ладонь ко лбу, бросилась вперед.

— Черт побери, Мэттью!

— Господи боже, что происходит? Ты что, только что сделала кому-то реверанс?

Мэтт попытался посмотреть назад, но Селеста положила руку ему на висок, не давая обернуться.

— Это все твоя вина! Зачем ты заговорил про Викторианскую эпоху? Посмотри, что я наделала! Как это отвратительно и… и… абсурдно!

Она помчалась вперед.

— Ты должен отдавать себе отчет в том, как тебе повезло, что я все-таки подвезу тебя до дома!

— Мы совершим это путешествие на карете или…

— Это нисколько не забавно!

Но все-таки, несмотря на дурацкий реверанс, Селеста ощущала эмоциональный подъем после встречи с парнем в голубой толстовке и черном пиджаке. С парнем, у которого были развевающиеся волосы и потрясающие бакенбарды.

С парнем, который опустился перед ней на одно колено — пусть и всего лишь на мгновение.