Ближе к тебе

Джессика Парк, 2015

Он стал моей душой, моей вселенной. Каждый раз, когда я вижу его, мое сердце накрывает мощной волной любви. Когда мы вместе, жизнь наполняется спокойствием и легкостью. И это – невероятное счастье, которое случилось со мной после долгих лет неопределенности и смятения. Мы оба справились со своей болью. Наша связь сильнее любых испытаний. Но есть еще один парень, из-за которого мое сердце рвется на части. Прошлое до сих пор причиняет ему жуткую боль. Мы невероятно близки и понимаем друг друга с полуслова. Когда он рядом, я чувствую, как мои тревоги растворяются. Мои чувства к нему сильнее дружбы. Их сложно охарактеризовать. И кажется, он тоже любит меня.

1. Множество шрамов

По щеке покатилась слеза,

Надо правде смотреть в глаза,

Хватит за маской скрываться

И кем-то другим притворяться,

Словно с глаз пелена спадет —

Знать бы, куда это нас приведет.

Я опускаю ноги в холодную океанскую воду и открываю глаза. За долю секунды до того, как меня ослепит солнечный свет, я снова зажмуриваюсь. Солнце все еще припекает, согревая кожу и усиливая полученный за несколько часов на улице загар. Лежу спиной на причале, но дерево гладкое и податливое от старости, так что я распластываюсь на нем. Скользя рукой по доскам, узнаю знакомую текстуру. Мне никогда не надоест это место. Здесь столько всего произошло, столько открылось.

Это были и боль, и правда, но помимо этого здесь зародились и укрепились дружба и любовь.

Мэн^[2] стал моим убежищем и местом исцеления.

Тело овевает легкий ветерок, и я глубоко вдыхаю насыщенный соленый воздух. В конце августа здесь, в Бар-Харборе на заливе Френчмен, стоит идеальная солнечная погода. Однако прозрачность и глубина неба уже напоминают о скорой осени.

Я бью ногой по воде. На мгновение душу охватывает меланхолия. Осень означает, что брат Криса Эрик и их сестра Эстель вернутся в колледж Мэттьюс на последний курс, а мой брат Джеймс отправится доучиваться в Колорадо. Близнецы должны были окончить колледж еще прошлой весной, но оба сменили специальность, и им придется провести в нем дополнительный год. Я очень не хочу, чтобы они уезжали, потому что это лето было просто сказочным. Шепарды и мы с братом жили под одной крышей, в безопасности и мире.

Поэтому я отмахиваюсь от посетившей меня мимолетной грусти. Мне действительно не на что жаловаться.

Впрочем, спокойным рассуждениям о мире я предаюсь недолго. Меня внезапно окатывает ледяной водой.

— Сабин! — взвизгиваю я, закрывая лицо руками, но слишком поздно, поток воды не остановить. Наконец, протерев глаза, я сажусь и поднимаю взгляд.

— Ты ненормальный!

Но не могу сдержать смех, хотя и дрожу от неожиданности и холода. А при виде его плавок с изображением обезьянок вообще не могу остановиться.

— Ты ненормальный! — снова кричу я.

— Но ты все равно меня любишь. — Поставив большое пластиковое ведро, Сабин широко улыбается, явно гордясь своей выходкой.

Я изо всех сил пытаюсь продемонстрировать недовольство.

— Скажи, что все равно меня любишь! — требует он. — Скажи это!

Я высовываю язык и тянусь за полотенцем.

Сабин хватает его быстрее и поднимает над головой.

— Леди Блайт Макгвайр, — произносит он преувеличенно серьезно, — я предлагаю вам сказать, что вы все равно любите меня, или это полотенце отправится на корм рыбам! — Сабин размахивает им по кругу. — Как печальная жертва мафиозной вендетты!

Я встаю и начинаю подпрыгивать в отчаянной попытке схватить полотенце, но у меня ничего не выходит. Сабин посмеивается, слишком высокий для меня.

— Ладно. Сдаюсь. Я сдаюсь! Скажу! Я все равно тебя люблю.

Он подносит ладонь к уху.

— Извини. Что? Еще раз и с чувством.

— Сабин! Я замерзла! — сквозь смех говорю ему. — Я все равно тебя люблю! Всем сердцем! Со всем чувством, на какое способен очень замерзший человек!

— Победа! — восклицает он, опуская орудие шантажа.

Я подхожу забрать полотенце, но Сабин накидывает мне его на голову, а потом крепко стискивает в объятиях, чтобы я не могла пошевелиться. Чувствую, как он яростно трет мне макушку, и хихикаю, пытаясь освободиться.

— Я тебя убью, — выдавливаю сквозь смех.

— Бедняжка, — приговаривает он, — насквозь промокла! Жутко замерзла! Твой момент приятного одиночества так грубо нарушили! И кто мог сделать такое? Давай-ка тебя вытрем.

Сабин начинает тереть полотенцем лицо, а затем забрасывает мне на спину, прижимает меня к себе и яростно трет вперед-назад, вращая меня из стороны в сторону. Сейчас он слишком силен для меня, нечего и думать об освобождении, поэтому я смиряюсь и позволяю парню дурачиться.

Наконец, он останавливается, и я ошалело смотрю на него.

— Сабин?

— Да, миледи?

— Тебя два.

— Счастливица! — Он прижимается ко мне лбом. — О, а что ты будешь делать с двумя Сабинами?

— Я едва выдерживаю и одного.

Сабин вытирает полотенцем мне щеку.

— Пропустил капельку.

Я дрожу, и он покрепче притягивает меня к себе. Объятия Сабина мне всегда приятны. Сегодня его грудь горячая от солнца, и это очень помогает согреться.

За прошедший год он прилично скинул вес, и теперь я замечаю, что парень не настолько крупнее меня, как был раньше. В какой-то мере я даже скучаю по его огромному животу. Конечно, он выглядит гораздо лучше, но мне явно не хватает его прошлой мягкости.

Примерно раз в месяц Сабин соглашается на пробежку, но почти всю тренировку ворчит и стонет. Наше совместное преодоление части Бостонского марафона прошлой весной, похоже, не мотивировало парня заниматься этим регулярно. И все же я чувствую, что он становится более подтянутым и мускулистым благодаря летним работам по дому с Джеймсом и тому, что Крис уговорил его качаться вместе. Мой брат, будущий архитектор, переделал одну из ванных комнат, и Сабин с головой ушел в разбивание плитки, вытаскивание старой ванны и перенос материалов вверх и вниз на второй этаж.

Я кладу ладонь ему на бицепс и легонько сжимаю.

— А ты становишься более накачанным, Саб.

— Знаешь, я очень сексуален. До тошнотворности. Не представляю, как другие парни выдерживают мое присутствие, ведь моя мужественность просто зашкаливает.

Он отступает назад и изображает шаблонные позы культуристов.

Смеясь, я качаю головой, но Сабин действительно хорошо выглядит. Его черные волосы спадают на лицо, а зеленые глаза сверкают. Хотя он не совсем готов стать моделью для показа нижнего белья, но изменения в его теле очевидны. Парень выглядит здоровым, и даже его лицо немного похудело. Оказывается, у Сабина есть скулы.

После десятой позы я подхожу ближе, касаюсь его щеки и потираю густую щетину.

— Ты когда-нибудь сбреешь это, чтобы мы могли увидеть твое милое личико?

— Тогда я стану слишком горяч. Небритость сводит к минимуму мои чары. — Он трется о мою руку и ухмыляется.

Наверное, широкие бакенбарды и постоянная щетина ему идут.

— Не шути, Саб. Я действительно тобой горжусь. — Теперь моя очередь обнимать, и я обхватываю его за талию. — Я так рада, что ты остаешься с нами. Я бы не вынесла, если бы вы все уехали. — И крепко стискиваю парня.

Для меня он очень ценный источник утешения и гарант стабильности. Не умея выразить свои чувства, я стараюсь напоминать ему об этом как можно чаще. Однако мне все время кажется, что моя благодарность недостаточна.

Нет правильных слов или фраз, чтобы выразить, что он стал неотъемлемой частью моей жизни. Невозможно передать, как я беспокоюсь о нем, как радуюсь ему, как оживаю в его присутствии. Ужасно, но мама Сабина умерла много лет назад, и у него нет девушки или других близких друзей. Он совсем молодой парень, и я не могу не чувствовать, что кто-то должен присматривать за ним, любить, восхищаться и заботиться.

Поэтому сейчас я говорю единственное, что приходит в голову.

— Ты мой лучший друг, Сабин. Мне кажется, что ты всегда им был, даже до нашего знакомства.

Он мгновение молчит, а затем кладет подбородок мне на макушку.

— Ты тоже моя лучшая подруга. Как же иначе.

Я глажу его по спине и опускаю руки на талию. У него действительно есть талия, и я почти очарована новым обликом своего друга.

— Ты так много сделал после реабилитации…

— Боже, не называй это реабилитацией. Отвратительное слово. Скажем, я в санатории восстанавливал силы, как знаменитости.

— Эй. В реабилитации нет ничего плохого.

— По сути, это и не реабилитация. Это была тяжкая интенсивная терапия.

— Ну, ты же не пил с тех пор, как уехал. Подходит под определение «реабилитации».

— Моей настоящей проблемой был не алкоголь, сладкая. Мне сказали, что он всего лишь неудачная попытка бороться. Избавлял от необходимости что-то менять и копаться в себе. Скучная психологическая муть. — Сабин делает паузу. — И можно больше это не обсуждать? Я сделал то, что должен был, и теперь все закончилось. Жизнь наладилась.

Я не собиралась начинать этот разговор. Его прошлое, прошлое любого человека… у нас негласное правило не говорить об этом. Есть детали, которыми Сабин не может заставить себя поделиться со мной, и я это понимаю. Хочется, чтобы у него оставалось личное пространство и свои секреты, если от этого легче.

Знаю, что Сабину стыдно, и стараюсь не лезть слишком сильно в душу. Кажется, у него выходит справляться с травмой детства, а потому я не настаиваю. Но кроме того, я желаю, чтобы он знал: я горжусь им, горжусь тем, сколько ему удалось преодолеть.

— Прости. Я просто хотела напомнить, как сильно тебя люблю и рада, что ты переехал сюда.

Мы стоим в тишине и слушаем ласковый плеск волн после прилива.

— Этой осенью мы сможем отправиться собирать яблоки, прыгать по кучам листьев и… и… делать всякие штуки с тыквами.

— Делать штуки с тыквами? — переспрашивает он с тихим смешком.

— Ну, знаешь, вырезать рожи, печь тыквенный хлеб, разбивать их. Смотря что ты предпочитаешь.

— Хорошо. — Он целует меня в макушку.

— Да и наверняка ты станешь по ночам исчезать с очередной туристкой и по утрам прокрадываться домой. Я буду печь тебе блинчики, стараясь не услышать лишних подробностей, а потом читать лекции о глупости отношений на одну ночь.

— А я скажу, какие они красивые и сексуальные, что и добавлю в свои отзывы на Yelp.

— Заткнись. Ты заслуживаешь большего, чем писать отзывы на Yelp. Zagat лучше подойдет. — Я сжимаю его талию. — Серьезно, посмотри, какой ты стал подтянутый. — Кладу ладони ему на грудь. — А эти мышцы! — Я поднимаю руки и обхватываю его за шею. — Боже, мой лучший друг просто красавчик!

— Блайт… прекрати… — начинает Сабин, в этот момент явно смущенный, хотя для него это не свойственно.

— М-м-м?

— Блайт, не надо… — он берет мои запястья и немного ослабляет хватку, — просто… ты не можешь…

Я поднимаю взгляд и вижу, что его лицо посерьезнело.

— Что? Что такое? — Он криво улыбается, убирает выбившуюся прядь волос мне за ухо, но не отвечает. — Саб, что такое?

Внезапно он резко меня переворачивает и кричит:

— Ты не можешь помешать мне сделать бомбочку!

А потом отпускает меня и спрыгивает с края причала, подогнув колени к груди.

Он похудел на несколько фунтов, но это вовсе не означает, что Сабин маленький, а потому я снова вся мокрая от разлетевшихся во все стороны брызг.

Мой пес Джон заливается отрывистым лаем и несется мимо меня с дока прямиком к Сабину.

Хотя я не фанат ледяной воды, но все равно раз в несколько дней проплываю пару кругов. Однако Джон плавает гораздо чаще. В основном потому что Сабин как минимум по часу в день играется с ним, снова и снова бросает теннисный мячик в океан, чтобы Джон приносил его обратно. Моя немецкая овчарка обожает плавать с Сабином, и это утомляет ее так же сильно, как и пробежки со мной.

Я подношу ладонь к глазам и наблюдаю, как Джон гребет к Сабину, который теперь плавает на спине, лениво шевеля ногами и руками, дрейфуя на волнах.

— Если приложить капельку воображения, этот белый купальник станет практически прозрачным, — доносится до меня чей-то голос.

Я смеюсь.

— Вовсе нет.

Разворачиваюсь на пятках и стараюсь не выглядеть как глупая влюбленная девчонка. Хотя я уверена, что влюблена, и не имею ничего против.

По ступенькам дома к пляжу медленно спускается Крис. Часть меня порывается кинуться ему навстречу, а вторая просто хочет наблюдать за ним. Не важно, что мы живем вместе, что я с ним каждый день. Несмотря ни на что я все так же бурно реагирую на его появление, испытывая, как сердце каждый раз накрывает мощной волной любви.

Я не чувствую прохлады бриза. Сейчас я ощущаю лишь, что Кристофер Шепард моя душа и вселенная.

Послеполуденное солнце освещает его лицо, и даже лай Джона и вопли друга не могут отвлечь меня от этого зрелища. Крис еще загорелее Сабина, и свободная белая рубашка с джинсами смотрятся на нем чертовски сексуально. Он засовывает руки в карманы и почти застенчиво смотрит на меня.

Большую часть времени он излучает уверенность. Крис имеет право быть самоуверенным. Я обожаю его таким и всячески поддерживаю. Тем не менее иногда бывают моменты, когда даже со мной Крис ведет себя нервно и нерешительно. На лице застывает вопросительное выражение, словно ему требуется подтверждение того, что я все еще увлечена им.

Ответ всегда положительный.

Промелькнувшая на несколько секунд неуверенность, которую он не смог скрыть, на самом деле не из-за меня. Это последствия его прошлого, которое не способствует укреплению веры в себя. В проблеске тревоги я вижу маленького одинокого мальчика, который взял на себя защиту своих братьев и сестры от больного жестокого отца. Мальчика, который отчаянно боится потерпеть неудачу. Ему страшно, что его не полюбят и не примут, потому что он достоин лишь ярости и бредней шизофреника.

Я все еще пытаюсь склеить кусочки личности, которую люблю. Крис замечательно справляется, но даже он, с его бесконечным запасом силы и мудрости, не смог бы пережить такое, не получив шрамов.

Шрамов много, и они глубокие.

Однако вместе мы преодолеваем все: и его прошлое, и мое. Когда Крис находится всего в нескольких ярдах, я не могу не броситься в его объятия. Обхватываю ладонями его лицо, провожу пальцем по губам, изучаю парня, словно мы не виделись месяц, а не несколько часов.

— Ты в порядке? — с любопытством интересуется он, улыбаясь.

Я медленно киваю и не отрываю от него взгляда. Меня снова захлестывает волна восторга от того, что мы вместе, от того, насколько важно для нас быть парой.

— Мы же это сделали, да?

Крис понимает меня гораздо лучше всех остальных, а потому кивает в ответ.

— Да, Блайт, мы побороли сердечную боль и послали ее ко всем чертям.

Сила этой правды притягивает наши губы вместе, и я целую любовь всей моей жизни с еще большим чувством и значением, чем ожидала. Глаза обжигает слезами, а грудь сдавливают эмоции. Вкус его губ и ощущение его объятий, когда Крис прижимает меня к себе, кажется, отгораживают от всего мира, и я позволяю себе раствориться в нем.

А потом Крис замедляет поцелуй, сжимая меня в объятиях, пока я не откидываюсь назад и не запрокидываю голову.

Он проводит рукой по моей груди и улыбается.

— Как я и сказал, практически все просвечивает…

Я смеюсь и хватаю его за руку, чтобы выпрямиться. Он поворачивает меня спиной к себе и замечает в воде Сабина. Мне нравится, как тот дрейфует, спокойный и расслабленный.

— Кажется, наш мальчик научился лежать на воде, — замечаю я. — Нельзя утонуть, если умеешь держаться на воде.

Крис несколько минут молчит.

— Наверное. Но вода сегодня уж больно холодная. Возможно, будет шторм. — Он потирает мои плечи, и его дыхание касается моей кожи. — Во время шторма тяжело держаться на плаву.

Он прав, но я ждала более оптимистичного ответа. Поэтому поднимаю подбородок и оборачиваюсь.

— Давай просто наслаждаться моментом, хорошо?

Крис тихонько усмехается.

— Хорошо.

Когда я вновь нахожу взглядом Сабина, то испытываю облегчение. Словно боялась, что он мог утонуть, пока я не смотрела. Даже с такого расстояния видно, что он наблюдает за нами. Я слегка взмахиваю рукой, и парень машет в ответ, начиная грести в противоположную сторону.

Ожерелье, которое теперь всегда на мне, нагрелось на солнце и обжигает кожу. Я перебираю пальцами первые буквы имен Кристофера, Эстель, Эрика и моего, пока не нахожу «С» Сабина.

Серебряная подвеска ощущается как обычно, но я потираю ее между пальцами, удостоверяясь, что она на месте.

Подвеска со мной, а значит, и Сабин тоже.

Джон плывет к берегу, отряхивается и подбегает к нам с Крисом.

Мы все наблюдаем, как Сабин остается наедине с океаном.

Примечания

2

Мэн — штат на северо-востоке США, часть Новой Англии.