Квартира в строящемся доме

Джерри Джерри, 2020

Свобода смеяться – это то, с чем мы рождаемся. Ее нельзя удалить хирургическим путем, отбить в драке, отсудить или украсть. Свободой смеяться можно пользоваться всегда и везде. И если вдруг кажется, что сейчас это неуместно, ведь вокруг такое творится – значит, самое время. «Квартира в строящемся доме» – это сборник рассказов. Книга публикуется в авторской орфографии и пунктуации

Компромисс

— Мы перестали ценить простые радости: сыр и вино в холодильнике, свежий хлеб с хрустящей корочкой…

— Свежий хлеб вреден для желудка. Хлеб надо есть после того, как он полежит день-два.

— И не хлеб это вовсе, а сдоба, вы видели сколько туда сахара бросают? И яйца, и дрожжи эти… Вы вообще знаете, что все подростковые прыщи — из-за дрожжей? Есть можно только бездрожжевой хлеб!

— И только на муке грубого помола!

— Лучше на ржаной. Все застои и газы выводит из кишечника.

— Хммм. Ну хорошо. Мы перестали ценить простые радости: сыр и вино в холодильнике…

— Вино? Вы называете эту подслащенную воду вином?

— Нормальное вино вызревает минимум пять лет!

— Вы с коньяком путаете, уважаемая.

— Что я путаю, да я все знаю, да я это вино всю жизнь вызреваю! И вообще — вино вредно! Эта ваша пропаганда алкоголизма…

— Ладно-ладно, извините! Мы перестали ценить простые радости: сыр в холодильнике… Как-то странно звучит. Ну, ладно: простые радости — сыр в холодильнике.

— Где вы сыр у нас на прилавках видели? Это сырный продукт, а не сыр! Вы вообще сыр нормальный пробовали? Вы бывали в Италии, например, или Греции, пробовали тамошний сыр?

— Уважаемая, ну что вы разоряетесь, у нас тоже встречаются неплохие сыры. Российский, например.

— Сыр − это отрава! Вы знаете, что у большинства людей на Земле непереносимость лактозы? Особенности строения кишечника у людей не предполагает употребления молочных продуктов, потому что они вызывают брожение, гниение и офигение, а также создают благодатную почву для вредоносных бактерий…

— Хорошо, хорошо, хватит, я понял! Мы перестали ценить простые радости!

— А радости бывают сложными?

— Как вам не стыдно говорить о радости, когда в мире столько детей-инвалидов и бездомных котиков?

— У вас сердце вообще есть? Вас мать родила или камень?

— Окей. Мы перестали ценить.

— Уважаемый, формулируйте ваши мысли как-то более четко. Вот вы пишете: «Мы перестали ценить». И точка. Точка, уважаемый»! А что мы перестали ценить? Почему? Когда и в каких обстоятельствах мы перестали ценить? Добавьте интриги, добавьте жизни в вашу мысль, что ли!

— Мы… перестали… ценить… енотов? — неуверенно.

— Нет, ну вы поглядите на него, а! Он не знает, что ценить надо! Труд матери ценить надо! Землю родную! Вот вместо того, чтобы сидеть тут и буковки свои глупые писать, стал бы на колени и поцеловал родную землю!

— Взасос? — с ужасом.

— А хоть бы и взасос!

— Мы перестали ценить труд матерей и родную землю, — с черным ртом после поцелуя с родной землей взасос.

— Знаете, уважаемый, я тут стоял, смотрел, как вы то пишете, то не пишете, то людей слушаете. Я не хочу показаться навязчивым, но вы лучше совсем не пишите, хорошо? А то вот вы пишете: «мы перестали ценить труд матерей и родную землю». Но это же ба-наль-щи-на! Об этом писано и переписано! Разве сможете вы сюда добавить хоть одно новое слово, хоть одну новую мысль, оттенок, привкус? Разве сможете вы…

— Я перестал ценить жизнь! — с надрывом.

— Вот умеют же люди сделать драму из ничего, а!

— Да у меня депрессия еще с прошлой жизни длится!

— А меня вообще поезд переехал! Читал про Айболита, который зайчику ножки пришил? Так он у меня их прежде отрезал!

— Эти миллиеналы вечно с жиру бесятся!

— Жалуется он, посмотрите только, а! Да я в твои годы уже пять детей имел и семь внуков! Да я в твои годы…!

*молча застрелился*

— Истеричка, − сплюнули с презрением и ушли.