Безумные каникулы Фредди

Дженни Пирсон, 2020

Смешная и остроумная книга замечательной английской писательницы Дженни Пирсон с потрясающими иллюстрациями известного художника Роба Биддальфа. Что делать, если остался совсем один? Ну почти совсем один, если не считать папы со сломанной ногой. Может быть, в компании лучших друзей отправиться на другой конец страны, в Уэльс, на поиски родного отца, о чьем существовании ты даже не подозревал все эти годы? Именно так и поступает Фредди Йейтс. Его товарищи Бен и Чарли с радостью поддерживают его во всех начинаниях. Что же из этого выйдет? Куча приключений, веселых и ужасных, участие в безумных конкурсах, гонки по пересеченной местности, стрельба, поджоги, разбойные нападения и самые настоящие чудеса! Но никакие трудности нипочем, если с тобой твои лучшие друзья, а овца Шейла всегда готова прийти на помощь.

Глава 6

Кажется, это уже начало нашего путешествия

Из-за волнения, которое шипело и бурлило в животе, я проснулся в несусветную рань. Попытался уснуть обратно, но куда там. Поэтому я встал и положил в рюкзак свои самые лучшие трусы-«боксеры». Помню, еще подумал, что к моменту, когда я их надену, я буду уже знако́м с Аланом Квакли. Любопытно, что первые мужские трусы появились семь тысяч лет назад (!) и имели форму кожаной набедренной повязки. Теперь кожаного белья никто не носит, потому что обильное потоотделение чрезвычайно неприятно для нижней половины туловища.

Я на цыпочках прокрался через гостиную, которая после «незадачи» превратилась в папину спальню. Папа лежал на диване, лицо его было озарено голубым светом с телеэкрана. Я знал, что надо позавтракать, хоть меня тошнило от волнения, и уже потянулся за шоколадным печеньем «Поп-Тартс», но, вспомнив письмо Бабс, сделал выбор в пользу цельнозерновых хлопьев «Уитабикс».

В семь с минутами я решил, что уже вполне можно отправляться на автобусную остановку возле дома Бена. Я не знал, стоит ли будить папу. Стоял над ним и смотрел, как поднимается и опадает его грудь. Он выглядел так мирно, так безмятежно, что мне захотелось обхватить его руками, как раньше, когда я был маленький…

Это был очень милый и трогательный момент — до тех пор, пока папа вдруг не подскочил и не замахнулся на меня костылем. От неожиданности я чуточку намочил свои «боксеры».

Я заорал. И он заорал. Мы оба заорали.

— Фред! Какого черта?! Я думал, к нам забрался вор!

— Я смотрел, как ты спишь!

— Матерь Божья, с какой стати ты это делал, сын? У меня чуть инфаркт не случился!

— Но это же ты размахался костылем!

— Фред, смотреть на спящего — это что-то из фильмов ужасов. Никогда больше так не делай.

Это прозвучало убедительно.

— Хотел попрощаться. Я иду к Бену.

Папа поскреб свою щетину. Он с каждым днем зарастал все сильнее.

— А который час?

— Начало восьмого.

— Ради блага всех живых существ, Фред, зачем ты вскочил в такую рань?

— Не такая уж и рань.

— Для меня — рань.

Тут он был прав. С тех пор как папа перестал ездить на работу, он редко вставал раньше одиннадцати.

— Когда вернешься? — спросил он.

— Завтра вечером.

Он потянулся, раскинув руки, и издал зевок, похожий на рев разъяренного динозавра. Папа всегда очень шумно зевает.

— Будь хорошим мальчиком, сделай мне перед уходом чашечку чаю.

Я принес ему чай, и он сказал, что мама мною гордилась бы. Я бы записал это в блокнот, но такая запись там уже была. Папа пьет много чая. Честно говоря, он пьет только два напитка — чай и пиво.

— До свиданья, пап.

— Развлекайся на здоровье. Веди себя хорошо.

Я замешкался у двери. Момент получался не такой торжественный, как я представлял.

— Я люблю тебя, пап. И я скоро вернусь, обещаю. Не волнуйся, ладно?

Папа наморщил лоб:

— Фред, с тобой все в порядке?

Наверное, я сказал слишком много. Он-то считал, что я всего-навсего иду к Бену. Я уж подумал, что выдал себя, но тут он продолжил:

— Прости. Конечно, с тобой не все в порядке. Я знаю, как тебе плохо без Бабс. И какое унылое лето тебе предстоит, раз я тут у тебя прикован к дивану…

Мне пришлось плотно сжать губы, чтобы не выложить, что вообще-то я намылился тайком съездить в Уэльс и разыскать Алана Квакли. Я привык рассказывать папе обо всем — но не мог же я рассказать ему, что намерен подстраховаться и обеспечить себе запасного папу. Вдруг бы он меня не отпустил?

А, ну и, конечно же, я не решался причинить ему такую боль.

* * *

Я с удивлением обнаружил, что Бен уже на остановке, хотя до прихода автобуса было еще целых полчаса.

— Бекки хотела, чтоб я с ними занимался какой-то там глубинной медитацией напополам с йогой. Пришлось делать ноги, — объяснил он. — Она заставила папу натянуть такую штуковину из лайкры.

Я скорчил рожу. Поверьте, папа Бена в чем-либо в обтяжку — то еще зрелище.

— Спасибо, я в курсе! Это был практически купальник. Как только он в этом купальнике сел на корточки, я и свалил.

Со стороны Бена это было разумным шагом. Человек не обязан смотреть на такое. Это не для слабонервных.

— Так что, они поверили, что ты остаешься с ночевкой у Чарли?

— Легко. Хотя, по-моему, папа вообще не услышал. — Бен смотрел куда-то мне за плечо. — Кстати, о Чарли…

Да, к нам подгребал Чарли: в каждой руке — по батончику «Марс», под мышкой — гипоаллергенная подушка.

— Ты что, не наелся? — спросил Бен.

— Это подготовка. Наедаюсь впрок к отъезду клана Андерсонов в «Голодный экстаз».

К приходу автобуса Чарли расправился с обоими батончиками, а на остановку заявилась стайка бабулек из книжного клуба, который посещала Бабс. Я испугался, что они что-то заподозрят и начнут выспрашивать, куда это мы собрались, — но они нас даже не заметили, поскольку оживленно обсуждали утренние занятия зумбой. Но потом одна старушка по имени Дорин все-таки меня узнала. После этого всю дорогу в автобусе бабули вздыхали, и смотрели на меня грустными глазами в морщинках и говорили, что Бабс была чудесным человеком. Особенно расхваливала ее Дорин, а потом дала нам по двадцать пенсов и велела не тратить все сразу. Мне вспомнилось, что Бабс отзывалась о Дорин вовсе не так хвалебно. Однажды, когда они поссорились в «Маркс энд Спенсер» из-за скидочной ветчины, Бабс сказала что-то вроде: «Она бы и у черта из пасти последний кусок вырвала, эта Дорин».

Когда мы добрались до железнодорожной станции, меня вдруг начало трясти. Папа лежит дома, практически одноногий, и некому подать ему чашку чаю, а я веду себя не как хороший, заботливый сын. Как предатель — вот как я себя веду.

Но когда я об этом заикнулся, Бен снисходительно бросил:

— Как-нибудь переживет твой папа одну ночь без своей чашечки чаю.

Потом он велел нам ждать у мусорных баков и не отходить от них ни на шаг, пока он покупает билеты. Бен говорил командирским голосом, словно отдавая приказ. Думаю, ему приятно было в кои-то веки покомандовать. Я чуть было не высказал вслух, что об этом думаю, но вовремя сообразил, что источник средств лучше не злить.

На нужный поезд сели без приключений — не считая того, что Чарли застрял в воротцах турникета. Он опустил свой билетик, но протиснуться не сумел. Охранник сказал:

— Тринадцать лет тут работаю и никогда еще такого не видел.

Чарли горделиво приосанился.

Когда двери поезда закрылись и вокзал стал удаляться, меня затрясло уже по полной программе.

— Может, выскочим на следующей и вернемся?

Бену эта идея не понравилась. Он сказал очень строго:

— Мы едем в Кардифф, Фредди. И не думай, что это только ради тебя.

Я даже растерялся немного. Я-то как раз думал, что ради меня. Но оказалось, что Бен так же сильно стремился сбежать от своей семьи, как я — найти свою.