Цап-царап, или Оборотни для Маши

Джейн Смит

Я была скромной провинциальной студенткой, пока не появились эти двое. Чужаки, приезжие. Притягательные мужчины от которых веет пороком и силой. Они хранят темную тайну. Я случайно о ней узнала. И теперь в опасности. Мне никто не верит и мне некуда скрыться, а ещё… …с каждым днём меня все сильнее тянет к ним обоим.

Глава 14

Подходим к моему дому, оба молчим.

Смотрю на него искоса — мешает его дурацкая шляпа, зачем она, хочется узнать цвет его волос, кажется, они темно-русые.

— Пришли, — показываю на свой подъезд, поднимаюсь на крыльцо. Рассчитываю обернуться и помахать рукой, и скрыться за дверью.

Но когда достаю ключ от домофона и оглядываюсь — замечаю рядом Ярослава.

— Я домой, — напоминаю, сжимаю ключ.

— Я знаю, — он кивает, берется за ручку двери. — Открывай.

На секунду задумываюсь, на улице светло, а в подъезде-то темень.

А на моем первом этаже ещё и закуток в подвал.

И если Ярослав зайдет со мной…

Веду плечами, крепче сжимаю брелок.

— В чем дело, Маша? — голос у него мягкий, усыпляет мою бдительность. — Провожу до квартиры.

— Не надо, — качаю головой. — Я пришла. До свидания.

— Лучше до встречи, — губы его трогает улыбка.

Губы узкие. Как у ягуара. Опять я сравниваю его со зверем.

Точно с ума сошла.

— Привет, — звучит за спиной.

Между нами протискивается соседка. Давит ключом на домофон. И дверь, пикает, открываясь. Она скрывается в темноте подъезда, на крыльце остаётся шлейф ее сладких духов.

— Пойдём, — Яр придерживает дверь.

Заторможенно шагаю внутрь.

Он за мной.

И за нами с тихим хлопком закрывается дверь, отрезая свет дня.

Вверху по ступенькам стучат каблуки.

Иду на этот звук, но меня резко хватают за руку. Пискнув, влетаю в твердую мужскую грудь. Ощущаю его ладони на лице, он сжимает, притягивая меня ближе, вплотную.

— Ты… — мой вопрос тонет в его поцелуе. Темном и жарком, и сладком, во рту вкус пломбира, до сих пор прохладный язык.

Он с жадностью сплетается со мной. Впивается в меня, под его напором упираюсь спиной в стену. В эту черноту проваливаюсь, невольно обнимаю его за шею и отвечаю, не понимаю, что со мной, во мраке как в гипнозе, мурашки скачут по коже под его руками.

Хочу ещё, сильнее, больше, хочу даже согласится поехать на трах-гору, не в подъезде ведь это делать, нужно друг от друга оторваться, обязательно, потом купить мартини, чтобы не нервничать, а сначала взять из дома плед, чтобы кутаться в него, когда сижу на капоте машины, мелкими глоточками пробую мартини и смотрю на раскинутый под ногами город.

Срочно нужно мартини.

Его руки ныряют под куртку.

Задирают футболку, под которой нет белья. И сжимают грудь.

Стону ему в рот, меня не трогали мужчины до него, до Саввы.

Он мнет грудь, умело и жадно, прихватывает пальцами соски, и я выгибаюсь, ему навстречу, целуюсь агрессивнее, словно от этого зависит наша жизнь.

Ноги подкашиваются, поднимаюсь над землёй, в этой невесомости слышу его рычание, отрывистое, он словно ворчит, завораживает меня, подманивает.

— Какая сладкая девочка, — выдыхает мне в губы.

И рывком разворачивает меня, грудью впечатываюсь в стену.

— Стой так, — хрипло требует он, когда я дергаюсь.

Запускает руку под свободную резинку спортивных брюк. Лезет под трусики. Пальцами накрывает мокрую промежность.

Он трогает влажные складки, ласково, поглаживает меня, всхлипываю откликаясь, не соображаю ничего, хочу его пальцы и ещё поцелуев, растекаюсь по стене.

В мое помутнение врывается громкий щелчок замка, скрип железной двери.

На площадку падает свет из коридора.

Жмурюсь, пытаюсь проморгаться.

Это моя квартира. Открыта.

А на пороге стоит Савва.