Вот вам венок, леди

Джеймс Хэдли Чейз, 1940

На счету у Рене Реймонда, известного во всем мире как Джеймс Хэдли Чейз, английского писателя и классика детективного жанра, несколько десятков произведений, больше половины из которых было экранизировано. Роман «Вот вам венок, леди» создан на заре литературной деятельности. Действие разворачивается в небольшом американском городке. Шантаж и похищения, стрельба и драки, наемные убийцы и таинственные красотки, немного «нуара» и немного юмора – поклонники «крутого детектива» не будут разочарованы.

Глава пятая

Я заявился в «Хоча-клаб» лишь поздно вечером. После того как уехала Марди и внезапно появился Кац, я побродил по городу и пошевелил мозгами. Это ничего мне не дало, но я подумал, что, может быть, подожду немного, прежде чем засветиться перед Спенсером. Ради заработка я сходил на бейсбольный матч, вернулся домой, написал о нем, отправил статью по почте в спортивную газету, которая брала у меня материалы, и отправился поужинать.

К тому времени, как я покончил со своими делами, было уже около десяти часов. Вечер был жаркий, со звездами и полной луной. Я решил пойти в клуб и посмотреть, не попадется ли мне подружка Весси.

«Хоча-клаб» был одним из тех шикарных кабачков, которые выглядят что надо, хотя на самом деле они довольно занюханные, если к ним присмотреться. Я сел за столик в углу, заказал большую порцию виски и углубился в газету.

Здесь было людно и не все дамы были такими, какими им следовало быть. Я зацепился языком с двумя из них, но когда они поняли, что я пас, то отвалили. Я просидел около получаса, но так как не увидел никого, кто действительно заинтересовал бы меня, то стал задаваться вопросом, какого черта я тут делаю.

Наконец я знаком позвал официанта. Это был высокий, жалкого вида парень с большими водянистыми глазами и синюшного цвета подбородком.

Я достал из жилетного кармана банкноту в пять долларов и начал поигрывать ею. Его взгляд с интересом сосредоточился на ней.

— Послушай, приятель, — сказал я, — я ищу даму, которая довольно часто сюда приходит. Может быть, ты скажешь мне, где ее можно найти.

Не отрывая глаз от банкноты, он произнес:

— Конечно… кто она?

— Ее зовут Блонди, — ответил я, — и она работает где-то поблизости.

На его лице появилась сальная улыбка. Я видел, что для него это несложная задачка.

— Конечно, — сказал он, — я ее хорошо знаю. Она была здесь. Думаю, она сейчас работает.

Я подтолкнул к нему банкноту, и он быстро взял ее.

— Где мне ее найти? — спросил я.

— Угол Десятой улицы.

Я встал.

— Спасибо, приятель, — бросил я.

Он пожал плечами.

— Дамочка что надо, — сообщил он, забирая мой бокал.

Я помолчал, а потом сказал:

— И я такое слышал. Это мой первый заезд. Легко ее найти?

— Легко, конечно, — заверил он меня. — Высокая дама в черном. — Он слегка усмехнулся. — Крутая блондиночка, с такой не соскучишься.

Я вышел на улицу. Высокая дама в черном. Меня охватило возбуждение. В данный момент не следовало ни о чем думать, надо было подождать и увидеть эту даму собственными глазами.

На углу Десятой улицы, когда я туда явился, никого не было. Вся улица была погружена в полумрак. Уличные фонари стояли далеко друг от друга, и ни в одном из магазинов не горел свет. Я подумал, что это довольно скверное место для промысла, но, возможно, ей было виднее.

Я встал на углу и закурил сигарету. Я простоял там минут пять. Я знал, что прошло пять минут, потому что то и дело смотрел на часы.

А потом, когда я уже начал терять терпение, из мрака вышла она. Прежде чем увидеть ее, я услышал медленный стук деревянных каблуков и застыл, бросив сигарету в канаву. Я смутно видел, как она не спеша приближается ко мне — высокая темная фигура в черном.

Я повернулся к ней вполоборота, чтобы она не ошиблась в моих намерениях. Я смотрел на белое пятно ее лица, с нетерпением ожидая, когда смогу разглядеть ее черты.

Она увидела, что я жду ее, и замедлила шаг. Одна рука потянулась к бедру, и она слегка вильнула им, неторопливо приближаясь ко мне.

Когда она оказалась рядом, я почувствовал запах ее духов. Тот же дурманящий запах, что и в моей спальне. Мрачное вдохновение охватило меня — это была та сама дама, которая опустила меня на пять тысяч.

— Привет, — сказала она, остановившись рядом. Она была почти такого же роста, что и я, и ее большая черная шляпа затеняла ей лицо. Я мог разглядеть лишь ее острый подбородок и блеск в глазах.

— Привет, красотка, как начет того, чтобы развлечься? — спросил я.

Она издала гортанный мурлыкающий смешок, который Мэй Уэст^[3] сделала популярным.

— Отвезешь меня к себе домой, дорогой? — сказала она, положив руку в перчатке мне на рукав.

Я усмехнулся про себя. Кто бы сомневался, что я отвезу к себе эту бабенку, и как же она чертовски удивится, когда мы туда доберемся.

— Конечно, — ответил я, — я весь вечер искал такую малышку, как ты.

— Неужели, дорогой? — снова рассмеялась она. Мне хотелось, чтобы она на время оставила «дорогого» в покое. Я сказал себе, что скоро она будет называть меня совсем иначе. — Ну, ты нашел малышку что надо…

— Пошли, — сказал я.

— Это здесь. — Она махнула рукой в конец улицы.

Мы шли по улице, и она оказалась первой дамой в моей жизни, которая шла в ногу со мной. Я сказал, чтобы хоть что-то сказать:

— Эти твои духи меня просто нокаутируют.

— Нравятся, дорогой?

— Да, — ответил я. — Они как шлейф. И бьюсь об заклад, что ты оставляешь заметный след, куда бы ни пошла.

Она сбилась с шага, и теперь ее правая нога ступала синхронно с моей левой. Я постарался снова идти с ней в лад.

— Какой ты забавный мальчик, дорогой, — сказала она, быстро взглянув на меня из-под шляпы.

— Да, — откликнулся я, — еще тот жук.

Она остановилась у двери рядом с маленькой ночной закусочной. Я смутно разглядел небольшую медную пластинку, привинченную к двери. Чиркнул спичкой и прочел: «Анри Керш».

— Ну и ну, — сказал я, — значит, ты написала свое имя на двери.

— Конечно, дорогой. — Она порылась в сумке и нашла ключ. — Когда ты снова заглянешь, хочу, чтобы ты легко нашел меня.

Я подумал, что эта дама сильно заблуждается. В следующий раз, если бы я заглянул к ней, она встретила бы меня утюгом.

Я последовал за ней через короткий лестничный пролет, мимо вестибюля закусочной, потом мимо двух дверей, тоже с медными табличками, и далее еще через несколько пролетов.

Она остановилась на небольшой лестничной площадке и открыла дверь.

— Вот мы и пришли, дорогой.

Я вошел в комнату. То еще местечко. Открываешь входную дверь и натыкаешься на двуспальную кровать. Кровать занимала всю комнату.

Я протиснулся вдоль стенки и добрался до дальнего конца комнаты. Кровать разделяла нас. Я должен был признать, что хозяйка хорошо постаралась, чтобы придать комнате уютный вид. Там было немало разных безделушек, а на стенах висело несколько картин — я даже взглянул на них.

— У тебя шикарная квартирка, — сказал я.

Она сняла шляпу и тряхнула своими светлыми волосами. Мы посмотрели друг на друга. Она свое получит. Она не была похожа на типичную уличную девку и сошла бы за красотку, если бы не ее острый подбородок. Он несколько портил ее лицо, но для своей грубой работы она была более чем хороша. Если бы я не провел целый час с Марди, думаю, эта шлюха меня бы всерьез заинтересовала.

Я бросил шляпу на вешалку и улыбнулся. Она посмотрела на меня долгим, испытующим взглядом, и ее ответная улыбка была полна обещаний.

— Значит, тебе нравится, да? — спросила она.

Это еще одна вещь, которую я обожаю. Когда дама говорит «да».

В изголовье кровати по обе стороны от нее были две двери.

— Я сейчас, — сказала она и, прежде чем я успел ее остановить, скрылась за одной из них.

Я сел на кровать и закурил сигарету. Где-то здесь были мои пять тысяч, если только она не положила их в банковский сейф. Если она так и сделала, то плакали мои денежки, но, зная, как эти шлюхи любят держать их под рукой, я решил, что не буду разочарован.

Она снова появилась — на лице ее была призывная улыбка.

Жаль, что я не взялся за дело до того, как она уходила, но теперь было уже поздно.

Она подошла и села на кровать.

— Можно мне получить подарочек, дорогой? — сказала она.

Ну вот, началось. Я отрицательно покачал головой.

— Ты все неправильно поняла, детка, — сказал я. — Это ты должна мне за прогулку.

Я говорил, что она была не похожа на типичную уличную девку. Но я ошибался. Надо было быть психом, чтобы думать иначе. Яркая улыбка и сверкающие глаза исчезли, как будто их стерли губкой. Ее лицо внезапно застыло.

— Что ты имеешь в виду? — спросила она, и в ее голосе внезапно зазвучал металл. Ничего хорошего этот голос не сулил.

Я стряхнул пепел с сигареты.

— Только это, — ответил я, медленно принимая такое положение, чтобы можно было вскочить, если она что-нибудь выкинет. Почему-то я чувствовал, что она, скорее всего, что-нибудь выкинет. — Может, нам лучше познакомиться, детка, — продолжал я. — Я Ник Мейсон.

Всего на секунду она выдала себя, но затем снова обрела самообладание.

— Ты не пьян, дорогой? — спросила она, потянула с кровати подушку и прижала ее к себе.

— Попробуем спуститься на землю, — сказал я. — Мы можем начать с того, что оставим «дорогого» в покое… меня мутит от него.

Она встала, подошла к двери, где висела ее накидка, и быстро надела ее. Когда она завязывала пояс, я заметил, что пальцы ее дрожат.

— Ты, никак, спятил, — сказала она. — Убирайся отсюда.

— Полегче, — предупредил я, все еще сидя на кровати. — Сегодня утром ты явилась ко мне домой и обчистила меня на пять тысяч. Верни их, и мы будем квиты.

Она разыграла целый спектакль. Ее глаза широко раскрылись, и она даже сумела рассмеяться.

— Ты спятил! — воскликнула она. — Я никогда тебя не видела и не знаю, где ты живешь.

Я медленно поднялся на ноги.

— Послушай, детка, — тихо произнес я, — блефом ты ничего не добьешься. Тебе от меня не смыться, и я достану эти деньги любой ценой, даже если мне для этого придется разнести на части твой притон. Не стоит выеживаться, потому что я могу свернуть тебе шею одной рукой. Так что отдай по-хорошему.

Она постояла в нерешительности, потом пожала плечами.

— Раз ты так расстроен, — сказала она, — то, может быть, мне лучше вернуть их.

Я чуть не рассмеялся. Я позволил ей подойти к маленькому комоду и выдвинуть один из ящиков, прежде чем перелетел через кровать и крепко ее обхватил. Я заблокировал ее руки и рывком оттолкнул от ящика. Я был рад, что принял меры предосторожности, — в верхнем ящике у нее лежал пистолет.

За свою журналистскую карьеру я побывал в самых неприятных переделках, а также во множестве темных мест, но чтобы схлестнуться с женщиной — такое со мной было впервые, и мне очень хотелось бы дать письменные заверения, что это, как я искренне надеюсь, в последний раз.

Я могу постоять за себя, когда дело доходит до драки с мужчиной. Я знаю почти все приемы, к которым они прибегают, и знаю почти все контрприемы, но когда на тебя набрасывается белокурая фурия… Тут я оказался гребцом без весла.

Теперь я понимаю, что мог бы избавить себя от чертовой дюжины разных неприятностей, если бы ударил ее в подбородок и покончил с этим прямо тогда, но я сглупил и отнесся к ней слишком легкомысленно.

Она бросилась на меня, молотя руками, словно лопастями пропеллера, ее глаза сверкали. Я попытался схватить ее за руки, но это мне не удалось. Она ударилась в меня, словно снаряд, и я упал под тяжестью ее тела, застряв между стеной и кроватью. Положеньице лучше не придумаешь, если к тому же сверху на тебе разъяренная кошка.

Она навалилась на меня, вцепившись руками мне в горло. Она, должно быть, весила около ста сорока фунтов, а это не шутка, если на вас сверху такой груз.

Мне удалось схватить ее за запястья, и я приложил немало усилий, чтобы удерживать ее в таком положении. Представьте себе эту картину, если сможете. Я лежал на спине, зажатый между стеной и кроватью, а Блонди — на мне, с таким видом, что, освободи она запястья, непременно убила бы меня.

— Успокойся, сестрица, — сказал я, задыхаясь, — леди так себя не ведут.

Вместо ответа бешеная кошка боднула меня головой в лицо. Может, ее локоны и были светлыми, но голова у нее была твердая, как бетон. Может, она сдуру и сама немножко стукнулась, но разве это сравнить с тем, что она сделала с моим портретом. Я почувствовал, как из носа потекла кровь, и мне показалось, что мои передние зубы вышли наружу сквозь верхнюю губу.

Я разозлился как черт знает кто и, выпустив ее запястье, изо всех сил ударил в челюсть. Если вы когда-нибудь пытались ударить кого-нибудь, лежа на спине и крепко втиснутый куда-то, то сами знаете, как это трудно, но мне удалось чуть добавить пара, чтобы все-таки отбросить ее.

Это позволило мне принять сидячее положение и еще раз ударить ее, когда она попыталась опять повалить меня. Удар получился весомым, но пришелся ей в плечо, так что я лишь оттолкнул ее, но не остановил.

Когда она оправилась от удара, я уже был на ногах, и мы стояли, уставившись друг на друга.

— Прекрати, — сказал я, — или тебе будет больно. Я же предупреждал…

Но была ли у нее в голове хоть капля разума? Она выхватила ручное зеркало из ящика комода и снова набросилась на меня. Я проклял эту кровать… там просто невозможно было адекватно реагировать. Я выбил зеркало у нее из рук, а потом мы вместе упали на кровать. В некотором смысле это было кстати, потому что я был тяжелее и мог бы этим воспользоваться. Я схватил ее за одну руку, но, прежде чем успел схватить другую, она ударила меня по лицу, пнула в голень своей остроносой туфлей и снова засадила мне кулаком в нос.

Пока что инициатива была в ее руках, и удар, который она нанесла, был весьма чувствительным. От неожиданности я выпустил ее руку, и она попыталась откатиться на другую сторону кровати. Я вцепился сзади в ее накидку и чуть ли не стянул со спины. При этом она потеряла равновесие и опрокинулась на кровать.

На этот раз я действовал без ошибок. Я схватил ее за руку и швырнул лицом вниз. Всей своей тяжестью опустился на ее поясницу и слегка заломил руку. Она внезапно взвизгнула, и я ослабил хватку.

— Веди себя прилично, — выдохнул я, глядя, как кровь из моего носа капает на ее обнаженные плечи. — Если ты сейчас начнешь мудрить, я оторву тебе руку и изобью тебя ею до смерти.

Какими только словами она меня не обзывала! Сомневаюсь, что грузчик мог бы потягаться с ней в этом. Я посильнее надавил ей на руку, чтобы она смолкла, и это, разумеется, подействовало. Держа ее в таком положении, я свободной рукой нащупал пояс от ее накидки, снял его, а затем попытался связать ей руки.

Она поняла, что, как только я свяжу ее, ей крышка, и на несколько секунд просто взбесилась. Мне едва удавалось удерживать ее. Она так дергалась, что не стоило и пытаться связать ее, поэтому я подождал, пока она затихнет. Как только я предпринял новую попытку, она снова начала бороться. Мне это уже порядком надоело, и я с нее слез.

Она перевернулась на спину и попыталась сесть. Этого я и ждал. Едва она подняла голову, как я замахнулся левой и ударил ее кулаком в челюсть. Я даже не стал вкладывать вес в свой удар — я просто вмазал ей, — и это был не удар, а конфетка.

Я увидел, как ее глаза остекленели и она обмякла. Я стоял над ней, тяжело дыша. Такой суровой схватки в моей жизни еще не случалось. Я перевернул ее и, взяв пояс, связал ей руки за спиной. Затем я снял с нее то, что осталось от ее чулок, и связал ее лодыжки. Откинув простыню, я закатил ее под одеяло, предварительно убедившись в надежности моих узлов.

Потом я пошел в ванную и посмотрел на себя в зеркало. Ну и видок, усмехнулся я. На этот раз я выглядел так, будто во что-то врезался на всем ходу. Нос все еще немного кровоточил, а под глазом был огромный синяк. Я включил воду и умылся. Закончив, я вернулся в спальню. Она все еще была в отключке.

Я закурил сигарету и сел. Колени мои немного дрожали. Мне, конечно, хорошо досталось, и я был страшно рад, что в конце концов ее одолел. Официант в «Хоча-клабе» сказал, что она крутая, но он недооценил ее. Крутая? Не смешите меня. Да она надрала бы задницу и Льюису Душителю^[4].

Я не собирался разносить на части ее комнату, пока не поговорю с ней. Связанная, она могла стать благоразумней. Во всяком случае именно в таком варианте я предпочитал разговаривать с дамами, подобными ей.

Я выкурил полсигареты, когда моя блондинка стала приходить в себя. Я с интересом наблюдал за ней. Она открыла глаза, поморгала от яркого света и закрыла их. Ее голова беспокойно заерзала на подушке. Кровать выглядела так, будто по ней прошел смерч, но я не собирался тратить время на то, чтобы приводить ее в порядок и нянчиться с малышкой.

Внезапно она очнулась и попыталась сесть. Взгляд, которым она одарила меня, прожег бы дыру в стене. Я улыбнулся ей.

— Прости за грубость, сестрица, — сказал я, — но ты сама напросилась.

Она снова стала осыпать меня бранью. Ну, от слов кости не ломаются, но спустя минуту я рассвирепел. Дамы с такой грязной речью мне еще не попадались. Я встал со стула, схватил подушку и с силой ткнул ей в лицо. Подержал так несколько секунд, а затем убрал.

— Заткнись, — мрачно сказал я, — или я снова кислород тебе перекрою.

Глаза ее были полны ярости, и по тому, как она извивалась, было ясно, что она изо всех сил старается высвободиться. Меня это не волновало. Я знал, как вязать узлы, и если она даже освободит руки, я всегда смогу снова ее отключить. У меня больше не было нежных чувств к этой дамочке. Она была чистой отравой.

Я сел на кровать рядом с ней.

— А теперь мы с тобой немного поболтаем, — сказал я. — Если ты не выложишь мне то, что я хочу знать, сделаешь себе только хуже. Я ведь хотел, чтобы все обошлось тип-топ, но с такой шлюхой, как ты, лучше разобраться по-черному, и я посмотрю, устроит ли тебя это.

— Не стоит, Мейсон, — раздался голос от дверей.

Я быстро оглянулся через плечо.

В дверях стоял Эрл Кац. В руке он держал автоматический пистолет из вороненой стали, ствол которого был направлен прямо на меня.

Примечания

3

Мэй Уэст (1893–1980) — американская актриса, драматург, сценарист и секс-символ, одна из самых скандальных звезд своего времени.

4

Роберт Херман Льюис Фредерик (спортивная кличка Душитель Льюис; 1891–1966) — американский профессиональный борец.