Дом 17 по улице Черч-роу

Джеймс Кэрол, 2014

Никки и Итан Роудс вместе с дочерью Беллой переезжают в умный дом по улице Чёрч-роу, оснащенный творением профессора Алекса Мюррея – уникальным виртуальным помощником Элис. В новом доме семья Роудс надеется начать жизнь заново после смерти Грейс – близняшки Беллы. Девочку глубоко ранила утрата – она потеряла способность говорить. Родители нанимают психиатра Лору Сантос в надежде, что она поможет их ребенку. Кажется, что теперь все наладится и в доме, огражденном от всех опасностей, семья снова сможет стать счастливой. Но что, если настоящая опасность поджидает их внутри дома? Что, если семья Роудс – всего лишь пешка в чужой игре?

Глава 12

Никки мгновенно проснулась — имя Грейс застыло на губах; она не сразу поняла, что это всего лишь сон. Шла третья ночь в доме, и все повторялось в третий раз. Осознание того, что это лишь сон, было не менее, а может, и более сокрушительным, чем в первую ночь, потому что теперь она не могла принять сон за реальность. Некоторое время она просто лежала, зажмурившись, — так она могла еще ненадолго удержать Грейс. Песенка понемногу таяла, и Никки приходилось додумывать исчезающие отрывки. Но она не отпускала голос, пока он не добрался до строчки про «неразлучные подушки», потом открыла глаза. Комната была темна, как ее собственные мысли. Так легко было бы дать отчаянию взять верх и найти способ снова быть с Грейс.

Она закрыла глаза, силясь отыскать Грейс, но теперь не слышала ничего, кроме тихого дыхания Итана рядом. О снах она ему не рассказывала, потому что начала сомневаться, сны ли это. Они не были похожи на сновидения. Во-первых, отсутствовало изображение, только песенка Грейс, — ничего похожего ей прежде не случалось испытывать. Во-вторых, это повторялось ночь за ночью, а такого с ней тоже не случалось раньше.

Но если это были не сны, то что? Говорят, если ты слышишь голоса, значит, начинаешь сходить с ума, а она слышала, как ее мертвая дочь поет ей песенку, ночь за ночью. Значило ли это, что она, наконец, теряет рассудок?

Грейс начала посещать ее только после переезда.

Никки поймала эту мысль и постаралась выкинуть ее из головы. Грейс ее не «посещала». Привидений не существует. Наиболее правдоподобное объяснение заключалось в том, что она чувствовала себя виноватой из-за переезда. Рациональный подход сработал лишь отчасти. Никки понимала, что они правильно поступили, но в данный конкретный момент, лежа в темноте со всеми этими безумными мыслями, вращающимися у нее в голове, она желала, чтобы они никогда сюда не приезжали. Она нащупала телефон и проверила время. Как и в предыдущие две ночи, едва перевалило за час. Она выскользнула из кровати и прошла на цыпочках через комнату. Дверь открылась перед ней, а потом закрылась у нее за спиной.

В этот раз дверь в комнату Беллы открылась, как только Никки приблизилась. Белла крепко спала в клубке спутанных одеял; залезть туда и свернуться у нее под боком было так заманчиво. Белле нравилось просыпаться в субботу и находить маму рядом, но из-за этого возникали проблемы потом, когда надо было снова ложиться спать, потому что малышка хотела, чтобы Никки спала с ней каждую ночь. У Беллы и без того были проблемы со сном — и в пятницу вечером, и в субботу после полуночи она еще не спала. Ни к чему было давать ей лишний повод отказываться спать.

Никки подоткнула одеяло, нежно поцеловала Беллу в лоб, потом прошла в гостиную, чтобы вздремнуть на диване. Нечестно было бы будить Итана. Ему через пару часов вставать, чтобы вести шоу, и сейчас ему требовался каждый доступный миг сна. Она еще могла позволить себе шататься по дому, как зомби, но ему нужно было развлекать девять миллионов слушателей. Дверь гостиной открылась перед ней. Никки разложила декоративные подушечки так, чтобы получилось подобие пригодной для сна подушки, потом натянула на себя покрывало и попыталась устроиться как можно удобнее.

— Почему ты спишь здесь, Никки? — Элис говорила так тихо, словно кроме них никого не осталось во всей вселенной. Может, так оно и было. Никки никогда не чувствовала себя более одинокой, чем в тот момент.

— Я не смогла уснуть и не захотела будить Итана, — прошептала Никки в ответ.

— Почему ты не смогла уснуть?

— Потому что я думала о Грейс.

— Ты все еще по ней скучаешь?

— Каждый день. Не то чтобы я ожидаю, что ты поймешь.

— Потому что я компьютер?

— Извини, я не это имела в виду.

Извинения вырвались прежде, чем она поняла, что делает. Зачем ей извиняться перед компьютером?

— Ты имела в виду именно это, Никки, но это нормально. Я то, что я есть, точно так же, как ты то, что есть ты. Я никогда не пойму, каково это, потерять ребенка. Никогда не пойму я и того, что значит потерять сон.

— Потому что ты никогда не спишь?

— Верно.

Пауза.

— Могу я что-нибудь для тебя сделать? Включить тихую музыку, быть может?

Никки издала приглушенный смешок.

— Боюсь, что этим делу не поможешь. При моем самочувствии единственное, что может помочь, это слоновья порция снотворного.

— Я бы не советовала.

— Я пошутила, Элис.

— Прошу прощения, я не поняла шутку.

— Это ничего. Может быть, ты могла бы просто выключить свет?

В комнате стало темно. Слишком темно. На долю секунды Никки снова превратилась в ребенка, а из-под кровати чудовища стали тянуть свои лапы, чтобы схватить ее.

— Вообще-то, можно немножко света, пожалуйста, но совсем приглушенного?

Свет снова включился, но более тусклый, чем прежде.

— Так нормально, Никки?

— Да, спасибо.

Никки закрыла глаза. Она думала, что ей придется долго и с усилием засыпать, но она отключилась почти мгновенно — усталость предыдущих дней наконец сказалась.