Трудовые будни барышни-попаданки 3

Джейд Дэвлин, 2023

Том третий. У кого-то после попадания сказка, принцы, драконы и приключения. А у меня одни сплошные трудовые будни, ну что ты скажешь! 19 век, самое начало. Хозяйство, прогрессорство, крестьянский быт, хорошо хоть, не в крепостную попала.

Глава 9

— Эмма Марковна, — несмело сказал Ванька, — к вам…

И запнулся. Будто даже хотел сказать имя, но не выговорил.

Не будь этой запинки, я бы удержалась от глупой шутки. Или даже не шутки. Видимо, я настолько ощутила себя Эммочкой, той самой девчонкой-вдовой, телом которой я пользуюсь уже почти год… да, кстати, вспомнить, в какую дату, отметить второй день рождения.

Но сейчас не до этого. Просто ощутила себя девчонкой, хлебнувшей нежданного счастья, а потом — горя, когда пришла тогдашняя похоронка. В кои-то веки села почитать письма покойного мужа, а тут очередной визитер. Помещик Гусев, поговорить о погоде, выпить настойки, вкусно закусить и под большим секретом поведать мне слух, который известен мне и без его услуг. Да, еще денег попросить или зерна: «Уж будьте любезны, заранее благодарствую, до Рождества верну». Ага, вернет…

Нет уж! Занята!

— Вели передать, что для всех, кроме государя императора, я сейчас занята! — резко сказала я.

И опять склонилась к письму.

— Эммарковна… — неуверенно произнес швейцар-подросток. Потом скрипнула дверь.

Я прочла еще пару строк о февральских дорогах северной Франции, таких же грязных, как и наши, о вкусном, но приевшемся блюде — супе из вина и сухарей. И только тут сообразила, что вообще-то пошутила достаточно резко.

Подошла к окну. Во дворе возле экипажа стоял Михаил Федорович и беседовал с Ванькой.

Михаил Федорович — капитан-исправник. Тот, что «Мушка».

Вам приходилось исправлять одну глупость другой? Я чуть было ее не совершила — уже занесла ногу на подоконник, чтобы выпрыгнуть в окно. Но удержалась. И даже не стала кричать. А просто помчалась в коридор. Заранее решив, что, если гость велит поворотить поводья, велю не запрячь, а оседлать и поскачу вдогонку.

К счастью, не пришлось. Едва выскочила на крыльцо, столкнулась с Михаилом Федоровичем.

— Эмма Марковна, — встревоженно спросил он, — опять у вас какая хирургическая беда в поместье?

Мой пристыженный взгляд мгновенно преобразился в удивленный.

— Швейцар сообщил, что вам необходим сударь-оператор, — пояснил гость.

Гнев, стыд, удивление… буйный смех. Ну да, хирурга, привезенного в поместье спасать Демьяна, называли «оператор». Ванька запомнил многократно услышанное слово и обратился к гостю — вы врача не привезли?

Смех — штука полезная, говорят, жизнь продлевает. Но имеет побочный эффект — необходимость объяснять его причину. Придется так и сделать, когда сядем за чай.

А почему Ванька запнулся — понятно. Привык объявлять гостей по имени. И не сообразил сразу, как представить Михаила Федоровича. Забыл чин, похоже. А нынче ж не так скажешь, и по шее схлопотать недолго.

Да, а я-то буду как к нему обращаться?

Вышла из положения нейтральным и вполне уместным при слугах «милости прошу, сударь». И сама пошла обратно в дом, через теплые сени в кабинет, все время слыша его шаги за спиной.

А как вошли и он дверь прикрыл, так силы мои и кончились. Обернулась, да, видимо, с таким лицом, что и слов не понадобилось.

А он, как всегда, взял инициативу на себя.

— Мушка, — на ухо сказал Миша, когда я шагнула к нему и почти упала. — Ну тихо…

— Миш, — вышел какой-то жалкий всхлип, но мне было все равно. — Ты меня хоть помнишь?

— Плохо, — спокойно признался муж. Таким родным, привычным тоном, каким в прежнее время признавался, что следствие завязло, если не в тупике. — Точнее, тебя помню лучше всего прочего. Словно сон в тумане видел, длинный и логичный. Долго понять не мог, чем ты меня так цепляешь, все равно как улей в голове шурудишь, мысли начинают жужжать и метаться без толку. Думал, грешным делом, влюбился. А оно вон что…

— Ну и дурак. — Я прильнула к мужу еще плотнее, всхлипнула ему в плечо. Словами не передать, какая гора только что упала с моих плеч. — Конечно, влюбился!

— Мушка, мы тридцать лет вместе прожили, какая влюбленность. Ты еще цветов потребуй и свидание с романтикой.

— А говорил, не помнишь! — Я тихо засмеялась сквозь слезы.

— Забудешь с тобой. Как ты рядом — так пчелы жужжат, мухи в глазах мелькают, зато облака и туманы рассеиваются, — усмехнулся муж.

И обнял меня еще крепче. Его руки, губы, прерывистое дыхание говорили лучше любых слов. Хоть огнем вокруг меня сейчас дом гори — я бы не заметила…

— Мушка, главное, ты нашлась. Дальше разберемся, — сказал муж, когда мы наконец наобнимались. Точнее, не наобнимались, конечно. Так уж вышло, что простые объятия для нас с Мишей всегда значили больше, чем самые жаркие поцелуи. И после долгой разлуки сразу насытиться близостью было трудно.

Одно хорошо — несмотря на помолодевшие тела, мы оба взрослые люди. Умеем думать головой, а не гормонами. Так что урона моей репутации все ж таки не допустили, через десять минут, не позже, Павловна принесла в кабинет самовар, пироги, плюшки и другие заедки. Только приступить к чаепитию мы не успели. Сначала, дождавшись, пока Павловна выйдет, снова обнялись, а потом нас и вовсе отвлекли.

Точнее, Мишу отвлекли, дернули за штанину. Рычать Зефирка еще не научилась, поэтому жевала одежду гостя с визгливым щенячьим энтузиазмом.

К визгу добавился топоток, тотчас же стихший. Пожаловала Лизонька. Остановилась и взглянула, поджав губки, как нередко делала, оказавшись в непривычной ситуации.

И вправду непривычная. Мама то ли борется, то ли обнимается. Нельзя сказать, что с незнакомцем, общались они в прошлом году, да к тому же Миша оказался первым знакомым взрослым, обнаружившим детей возле той самой злополучной избушки.

И все равно, к новому статусу дяди Миши придется привыкать. Незнакомая ей модель отношений: взрослый мужчина, постоянно рядом с мамой.

Взрослому мужчине предстояло найти выход из ситуации. И он, конечно, нашел.

— Как подросла Зефирка-то наша, — сказал Миша. Нагнулся — я заметила, что почти без усилий, — поднял псинку. Та игриво его цапнула и пустилась лизаться.

— А какие-нибудь команды она знает? — спросил муж, причем таким тоном, что ясно — надо отвечать.

— Не-е-е. А сто такое ка-манда? — спросила девочка.

Миша поставил Зефирку на пол. Повелительно и резко произнес: «Сидеть!» Псинка удивленно взглянула на него. И села, правда вскочив через пару секунд.

— Лежать! — скомандовал Миша. Так как Зефирка не торопилась, опрокинул ее на спинку. Зефирка задрыгала лапками, Лизонька рассмеялась.

— А еще мы научим ее давать тебе лапу, — сказал Миша.

«Кажется, взаимоотношения с отцом у моей дочери будут в порядке», — подумала я.

Жаркая буря улеглась, настало время размышлений. Пока что наши объятия видели Зефирка и Лизонька… как минимум. Мог и кто-нибудь другой. Если и видел, то мне не скажет, а вот другим…