Трудовые будни барышни-попаданки 3

Джейд Дэвлин, 2023

Том третий. У кого-то после попадания сказка, принцы, драконы и приключения. А у меня одни сплошные трудовые будни, ну что ты скажешь! 19 век, самое начало. Хозяйство, прогрессорство, крестьянский быт, хорошо хоть, не в крепостную попала.

Глава 7

Архив моего покойного геройского супруга, а проще говоря, пачка конвертов с письмами, имел незавидную судьбу. Только я собиралась усесться за него всерьез, происходило нечто отвлекающее.

Вечер, вроде бы самое подходящее время для неторопливого чтения у свечи, когда если кто и мешает, так это не заснувшая осенняя муха. В день прибытия, точнее под конец дня, было не до писем. А назавтра, едва я зажгла свечу, в комнате послышался шорох, легкий топот босых ног, и я сразу догадалась, что это за визит.

— Маменька, сказ-ку, — потребовала Лизонька, а Зефирка просто дернула меня за халат.

По дурной привычке, сохранившейся и в XXI веке, не говоря о XIX, ребенка следовало погнать в постель. Но я вспомнила, как падала без ног каждый вечер на ярмарке. Особенно под конец, когда приключение догоняло приключение. Малая перешла в ту стадию заброшенности, когда заводят вымышленных друзей. Тут, к счастью, появилась Зефирка. Однако все равно наилучшая псина маму не заменит. А я и сказки на ночь задолжала, страшно подумать сколько, и обычное общение.

Так что тот, компенсационный вечер провела в детской. Поэтому решила добраться до писем днем. Сейчас-то что меня отвлечет? И не удивилась, услышав стук в дверь.

— Эмма Марковна, к вам Иван Платонович изволят-с! — доложил Ванька, дневной швейцар и ночной сторож. Вообще, по этому опрятному и сметливому недорослю было видно, как понемножку меняются люди, когда относишься к ним благожелательно и справедливо. Поначалу кичился, смотрел свысока не то что на сверстников — на старых мужиков и дворовых: у барыни при дверях стою! Теперь же, похоже после зимы, особенно драматичного февраля, эти замашки оставил. В целом стал себя тише вести.

— Пригласи Ивана Платоновича.

Дядюшка явно прибыл не просто так. Но соблюл традиции: расспросил меня о здоровье, а еще о Лизоньке. Ответил на мои столь же вежливые вопросы. Поругал-похвалил нынешний год, не очень урожайный, зато цены на хлеб взлетели так, как не бывало в прежние времена, когда все побивал град на полях или случались майские заморозки. Кстати, весной по моему совету он перевел десять процентов пашни под картошку и теперь хвастался результатом.

— Ворчали мужички, мол, чертовы яблоки, посечь пришлось не раз. Зато теперь трескают и радуются.

Поговорил со мной о недавней поездке. Получил подарок — два фунта добротного и крепкого турецкого табака.

А потом перешел к делу.

— Слушок, Эммочка, пополз. Глупый, конечно, даже гадкий. Но вот такое дело…

Чтобы собраться и рассказать про слушок, дядюшке пришлось выпить еще рюмочку, под малосольный огурчик. Рассказывал он медленно, время от времени останавливаясь для извинений. Я его понимала — действительно гадость. Вот только из тех гадостей, на которые и хочется возразить, да непонятно как.

Слушок касался весенней покупки сахарного завода, недавно сплавленного мною по Ветлуге в Волгу и проданного. Того завода, что завел в прошлом году дико-прогрессивный помещик. Прогрессивный — потому как завел такое производство один не то что во всем уезде, а во всей губернии. А дикий — велел крестьянам сеять свеклу вместо ржи, перевел их в работники из полусамостоятельных хозяев. Ну и доигрался, помер при сомнительных обстоятельствах, после чего я купила оборудование с запасами сырья, но к середине лета разочаровалась — климат здесь не для сахарной свеклы.

Но это — фактическая сторона. А легендарная состояла в том, что изголодавшиеся мужики ходили ко мне в поисках работы, а я им постоянно намекала, что хочу завод этот купить и перепродать за хорошие деньги, чтобы ваши сахарные муки закончились. И вообще, у меня хорошие связи с уездной полицией, так что, если что с вашим барином и случится, вам ничего не будет.

Ну а дальнейшее известно. И к сожалению, по всем пунктам соответствовало легенде. Заводик-то я и вправду купила. И вправду перепродала, а что на этой истории чуть не влезла в минус, кому нужны подробности? Да и мужикам дикого барина за это и вправду ничего не было — не будешь же говорить, что чудаковатый капитан-исправник…

…На самом деле мой Миша или нет?

…Не хотел подводить под кнут и каторгу половину дворни, замешанной в этой истории.

Была лишь одна нестыковка: мужички-то стали ходить ко мне работать в половодье, когда завод уже был куплен. Но в какие времена легенды не противоречили исторической хронологии? Так что правдоподобность, увы, присутствовала.

— Я вот что еще слышал, — закончил дядюшка, подливая настойку, — мол, какой-то дворовый усовестился, сказал на исповеди, как было дело, а поп велел ему идти в полицию. Дворовый-то пошел и показания дал. Сама понимаешь, племяшка, одно дело, когда просто болтают, мол, капитан Ухин девок нагишом гонял по деревне. И другое, если где-то бумага лежит с показаниями. Мужицкие слова, писарем записанные, — дело пустяшное… пока в высокую инстанцию не вознеслись. А там уж не от нас зависит. Выиграл вчера генерал в картишки — узнал, посмеялся, велел забыть. Проигрался — велит расследовать. Но это только слухи, а есть такая бумажка или нет — не знаю.

Да уж, это не просто болтовня о барыне-чудачке, что невиданные лампы делает, чаи с отдушкой да еще с мужиками непривычно ласкова. И как узнать, кто слухи распространяет? Дядина супруга, купецкая дочь? Нет, вроде мы уже давно не в обиде, да и чего дядюшке было сюда являться? Мстит бывший староста Селифан? Кстати, недавно слышала о нем: живет в экономическом селе, не бедствует, явно ко мне присматривается, потому как весной арендовал огороды, засадил картошкой и сейчас в выгоде. Только вот слух о полицейских показаниях — его ли уровень? Впрочем, в селе урядник есть, мог его водкой угостить и вызнать подробности полицейского механизма.

Ладно, думать надо не кто запустил слух, а что мне делать. Поэтому я энергично и кратко уболтала гостя, напоила чаем, выпроводила. После чего задумалась.

Деньги у меня есть, не говоря о векселе, который, правда, здесь лишь бумажка — предъявить его можно разве что в Нижнем, да и то лучше в Москве. Но мне сейчас надобен не столько капитал, сколько хорошее объяснение, откуда он у меня взялся. Что я торгую патентами, мои милые соседи, Скотинины и Простаковы, не поймут — слово такое известно им не больше, чем их нищим мужикам. Не поверят и в доход от производства чудесных ламп и вкусного зефира, хотя сами такой зефир смаковали при свете ламп. Небось до сих пор думают, что я в долги влезла и эти красоты и вкусности откуда-то привезла. Ну, не барское и стократ не дамское дело — лампы изобретать.

Значит, надо придумать внятный-понятный ответ на вопрос, пусть и не заданный, откуда у меня денежки. Не от продажи урожая — в сентябре его не продают даже самые дикие и бедные помещики. Но у меня есть один ресурс, который копился еще с весны. Вот он-то и пойдет не только на продажу, но и на оправдание.