Волкодлак

Денис Ольшин

Я не воин и не герой. Всё, что у меня было, они забрали, убили, уничтожили. И чтобы сберечь последнее, что у меня осталось, я пойду на любую жертву.

Глава десятая

У костра стоят несколько женщин и мужчин, ещё двое стоят рядом у повозки и обсуждают что-то. Я подхожу к костру, дабы меня увидели присутствующие здесь.

Хотя они и так прекрасно знают, что я здесь и не сомневаюсь что и видят тоже.

Когда они поворачиваются, я кланяюсь и говорю:

— Здравы будьте. Моё имя Олег я пришёл сюда, так как мне сказали, что здесь есть мастер кузнечного дела.

— Да, есть такой, — говорит молодой, но обросший бородой и волосами мужчина, довольно большого роста и сильного телосложения. Я дал бы ему лет тридцать — вот только зачем он тебе понадобился?

— Меня послал Григорий, просит об услуге. Мне бы оружие новое, и броня честно сказать не помешала бы.

— Ишь чего вздумал «Броню да Оружие». — Говорит он с поучительной строгостью правого. — Что делается с людьми, в самом деле? Да ещё и от Григория. Опять принял к себе какого-то урода¹.

— Ты имеешь что-либо против? — Спрашиваю не без злобы.

— Против? Нет. Принимать неизвестно кого, особенно если этот кто-то показал себя с не лучшей стороны, вот против чего я.

Взгляд. Тяжёлый циничный взгляд старца в теле юноши. Сколько же нужно прожить, сколько повидать, потерять, обрести и снова потерять, чтобы обрести такое мировидение?

Лохматый поднимается на ноги с такой лёгкостью будто бы и вовсе не имеет веса.

— Меня зовут Георг. — Кланяется он. — А что до брони с оружием. У меня есть кое-что, можно сказать прямо ждало твоего прихода.

Другие смотрят на него искоса с осуждением, Георг же спокойно поворачивается к ним и властно на них смотрит.

— Неужели вы думали я дам ему твои поделки, которые все ошибочно принимают за оружие, Свентовит, или же твои сарафаны, у которых только название «броня», Велеслава? Может наш род и предпочитает когти вместо копий и плотную шкуру вместо, настоящей защиты, но это не даёт вам право делать подобные искажения. — Затем он поворачивается ко мне. — Идём к моей телеге.

Телега находится на достаточно большом отдалении от костра, что лучи не доходят до неё. Благо к полутьме глаза у меня привыкают быстро. Георг запрыгивает на телегу, нагибается и начинает оттуда что-то доставать.

Тем временем я всматриваюсь в лес, точнее в то, что в силах увидеть, покуда луна со звёздами спрятались за тучами.

Где-то там упыри убегают от нас, унося мою сестру, чтоб Кощей спалил их чёрные души. Неважно что мне придётся сделать и на какие жертвы пойти, с кем заключить договоры, но клянусь перед богами прави и нави: Сварогом, Белбогом, Чернобогом, Кащеем, Ярилой, Велесом, самим Родом, я найду тебя Надежда и верну домой.

Георг поднимается с большим ящиком на руках таких размеров, что даже для того, чтобы поднять его пустым потребовалось бы мужика два. Однако Георг держит его без усилий.

— Удивлён да? — спрашивает Георг.

— Это не самое поражающее, что мне довелось увидеть за последние ночи.

Он спрыгивает с телеги, опускает ящик на траву, затем снова запрыгивает на телегу, затем ещё раз и ещё. В итоге на траве оказывается четыре ящика.

Не представляю, как они там умещаются.

Георг также достаёт факел, зажигает его и втыкает в землю. Потом он снимает с пояса связку ключей и начинает открывать ящики.

В первом я вижу предметы обёрнутые кожной и плотно прижатые друг к другу, во втором рубахи и шкуры разных зверей.

Георг достаёт оттуда шкуру оленя и кидает мне.

— На надень, а то аж совсем заколел, и не пытайся отрицать.

— А ты почему не надеваешь?

Он пожимает плечами.

— Для волколака это не холод, так… лёгкий ветерок.

Покрыв себя шкурой, меня обволакивает теплом и запахом молодого зверя. Молодого и слабого, он даже не понял что умер, душа ушла спокойно без боли и страданий.

Тем временем Георг открыл ещё два ящика.

В них лежат броня, как из кожи, так и из неизвестного мне металла.

Это явно был сплав железа и чего-то ещё.

Георг призывает меня рукой, я подхожу, и он достаёт верёвочку и начинает обводить ею по моему телу. Закончив, задумчиво смотрит на ящики и на меня, на ящики и снова на меня. Затем Георг начинает копаться в ящике, достаёт оттуда части кожаной брони и кладёт их на траву.

— Надевай, должно быть как раз.

Я скидываю шерсть и одеваю на себя кожаную броню. Она оказывается довольно лёгкой, и на удивление твёрдой и прочной. Хотя одевать её оказывается совсем не просто.

Ну а что? Как-никак мой первый опыт.

Георг даже не пытается мне помочь, просто стоит и смотрит строгим взглядом. От такого наблюдения мне становиться особенно тяжело нацеплять на себя броню. Когда я, наконец, заканчиваю, Георг осматривает меня вокруг. Пару раз поправляет, натягивая лямки, где нужно.

— Ну что? Если бы ты был моим учеником, раз десять бы выпорол тебя за подобную манеру надевать броню. Хоть не перепутал перед с задом. — Затянув лямки ещё в нескольких местах говорит: — Будешь носить эту. А пока что снимай нечего в ней шататься без дела.

— А это что за броня? — спрашиваю и указываю на другой ящик. — Никогда раньше не видел такого металла.

— Это стальная броня, — говорит Георг. — Знания и способы получения такого металла у каждого свои. Некоторые пробуют что-то новое используют разные сплавы, как например, я. Но не всегда получается, сделать броню лучше. Поэтому у каждого мастера кузнечного дела есть свои особые секреты создания стальной брони, — продолжает Григорий. — Но моя броня одна из самых лучших. Даже у дружины князя броня и того хуже.

Георг смотрит на своё детище с нескрываемой гордостью.

Надо признать пусть Георг совсем мне не нравиться он знает себе цену и умеет оценивать других, пусть и подчёркивает их худшие стороны. Не удивлюсь если он также общается и с Владимиром. А значит, он начинает мне нравиться, ну а то, что нрав дурной, чтож обо не также говорят.

— Как думаешь, мы сможем спасти мою сестру?

Георг отрывается от складывания ящиков и обращает на меня холодный волчий взор. Глубоко вздохнув Георг молвит:

— Эти люди самые яростные сукины дети из всех, что я видел, а я их поведал немало, поверь мне. Владимир конечно не самый лучший вождь, каких я только знаю, но достаточно хороший, чтобы держать племя вместе. Хотя с яростью много не навоюешь, более того, чаще она приносит поражение в войнах.

— Вот и ободрил.

— Я тебя не ободрять собирался, а говорить правду. Правда такова, сестру твою мы может и спасём, а вот помешаем ли мы их задумкам, очень даже сомневаюсь.

На мгновение я ухожу в себя, обдумывая слова Георга, беспамятно уставившись на тележку.

А ведь без лошади далеко не уедешь. Как же мы будем преследовать беглецов, если у них даже скотины нет, чтобы перевозить всё это добро.

— Всё на себе возим в волчьем обличии. Запрягаем да носим. Лошади, да прочий скот не шибко нас любит, если они будут в окружении стольких волколаков, то просто обезумеют от страха.

— Не читай мои мысли.

— А ты не думай так громко.

Мы пристально смотрим друг на друга, ожидая кто из нас первый заговорит, на его счастье я спишу оттого и подаю голос первым:

— Кто же ты на самом деле Георг, если это твоё настоящее имя, в чём я сомневаюсь. То как ты держишься, говорит о твоем воинском происхождении, если только это не очередная попытка сбить с току. То как ты говоришь, чуть ли ни кряхтя, словно ты очень и очень стар, однако ты молод, хотя здесь все необычайно молоды. И те мастера у костра, смотрели как на вожака.

— Слишком много говоришь.

— Ты бы всё равно услышал о чём я думаю, так зачем играть в незнайку?

Георг улыбается и протягивает руку:

— Смотри, если интересно.

Я протягиваю ему свою руку. Мы соприкасаемся — его сила проходит через меня — густая тёплая тяжесть огромного могущества, накопленная десятилетиями долгих и изнурительных занятий. Ему чуть больше ста лет и это только будучи волком. Притом его сила разительно отличается от других. Словно чего-то не хватает.

Глубже надо заглянуть глубже. Вот оно. Григорий полукровка его обратили стариком.

Григорий тут же вырывает свою руку из моей хватки. Я смотрю на него, и меня одолевает страх.

Я знаю силу Владимира. В эту ночь, когда он пытался подчинить меня себе, он использовал всю свою мощь. Но если бы это сделал Георг, у меня не было бы ни одной возможности устоять.

Георг смотрит на меня равнодушным волчьим взглядом.

Я видел такое пару раз. Оба раза глубоко в лесу. Волки смотрели на меня равнодушными очами. Если бы я напал на них, мы бы сразились, если бы я просто ушёл, ничего бы не произошло и мы б пошли своими путями. В обоих случаях всё решилось по мирному, но здесь так просто не получится.

На меня смотрит человек с глазами волка и ждёт моих слов.

— У тебя необычайно острая чувствительность, не каждый волколак может так глубоко увидеть. — наконец обрывает тишину Георг, поняв, что я не знаю что сказать. — Не говори Владимиру о моей силе… Не знает на моё счастье. И не узнает.

— Почему ты не вождь?

Георг качает головой.

— Я не стремлюсь возглавлять племя. Хватит с меня того времени покуда я был боярином будучи человеком. Теперь я мастер кузнец, что делает весьма хорошую броню и оружие. Каждый должен делать то, что он умеет. Поэтому я прошу тебя. Никто не должен узнать о моей настоящей силе.

— Почему?

Георг снова печально вздыхает.

— Пусть мы люди, но мы также и волки. А в стае правит сильнейший. Если все узнают о моей силе, то влияние Владимира ослабнет. А мои высказывания, могут восприниматься как приказ. Владимиру придётся доказывать, что он сильнейший. Он вызовет меня на бой…

— И ты боишься что победишь.

— Я не боюсь, я это точно знаю. Владимир мне неровня. Он не продержится против меня долго. И как я уже сказал, я не хочу быть вождём. Хватит с меня власти.

После недлинного молчания я, наконец, отвечаю:

— Я сохраню твою тайну.

Георг отвешивает мне поклон благодарности.

— Ну, коле так, то давай выберем тебе оружие.

И мы обращаем свои взоры на оставшийся ящик.

— Меч, топор или секира? — спрашивает меня Георг.

— Топор и секира.

Георг мрачнеет, взгляд становиться, словно на его, и без того нагруженные плечи ложиться ещё одна ноша.

— Либо топор, либо секира выбирай что-то одно.

— Тогда топор, но такой чтобы можно было наносит колющий удар.

— Топор с клювом.

— Именно.

Немного порывшись Георг достаёт размером с чуть больше локтя кожаный свёрток. Когда Георг разворачивает его, моему взору предстаёт изогнутый двухсторонний боевой топор. С одной стороны он предназначен, чтобы рубить, а с другой, чтобы колоть.

— Значит так, это называется франциска моего изготовления. В умелых руках быстрое и смертоносное оружие.

Георг поворачивается в сторону одного из небольших деревьев, прорастающих в это части холма, и в это же мгновение бросает франциска. Топор разрубает дерево словно травинку. Затем Григорий вытягивает руку — воздух становиться густым от силы. Миг франциска прилетает к нему, возвращаясь к своему владельцу. После чего он отдаёт его мне.

Я благодарственно смотрю на него и говорю:

— Спасибо.

Георг кивает в ответ.

— Будешь говорить спасибо, когда будет за что, — говорит он и затихает на время. — Возьми кобуру под своё новое оружие и иди к друзьям, мы скоро выступаем.

Ничего не ответив, я кланяюсь ему, беру кобуру, закрепляю на поясе, вкладываю в неё франциска, поворачиваю к огонькам костра, которые горят где-то вдалеке, и иду туда.

Примечания

1

Близкий по крови; состоящий в близком, среднем или дальнем родстве.