Беглецы

Денис Александрович Игумнов

Банда малолетних психопатов под предводительством зловещего главаря – Поводыря, пытаясь избавиться от ненавистной им окружающей действительности, ищет выход в драках, пытках, убийствах. Заглушая сигналы тонущего корабля совести алкоголем и наркотиками, они буквально купаются в крови своих жертв. Свои «подвиги» они снимают на видео, и это становится единственным выходом – своеобразной исповедью для садистов.А пока рядовые веселятся, вожак готовит свой побег из концлагеря нашей реальности. Книга содержит нецензурную брань.

Глава 2

Проснувшись, Джимбо посмотрел на часы, стрелки на них подползли к восьми часам. Пока он дрых, наступил вечер, а объекты его будущего документального шедевра ещё так и не вернулись. Он взял свою камеру и решил пойти на их поиски. Выйдя на улицу, оператор сразу же заметил всю компанию. Они стояли вокруг мотоцикла и о чём-то оживлённо болтали с его хозяином. Джимбо включил камеру и направился к ним. Подойдя, он хрипло произнёс:

— Хэлоу.

— Привет. Четыре часа, говоришь, а сам весь день проспал, — упрёком его встретил Венц и сразу отвернулся. Видно, разговор с мотоциклистом был и впрямь интересен.

— Твой Судзуки — восемьсот кубов? — спрашивал Кольцо.

— Да, спортивный вариант, — из-под надетого на голову шлема глухо проговорил мотоциклист — паренёк, их ровесник, одетый в специальные мотоциклетные доспехи.

— Славик, дай прокатиться, — попросил мотоциклиста Поводырь. Он успел переодеться и, в отличие от своих подельников, одетых в футболки и рубашки, облачился в лёгкий кожаный плащ. Он вообще любил плащи, их в его гардеробе нашлось бы с дюжину на разные времена года и погоду.

— А ты умеешь? В нём знаешь какая мощь!? Разбиться легче лёгкого.

— Не ссы, умелые руки и член в балалайку превратят. Для поездки на твоём монстре и соответствующее звуковое оформление требуется. Слав, ты какую музыку слушаешь?

— Касту, Кровосток, Фифти Сента.

— Ясно. Ты, Слава, раб рэп-моды.

— А сами — то вы, что предпочитаете? — несколько обиженным тоном спросил мотоциклист. Он считал себя ценителем настоящего музла, а не современного хип-хоп кала и, услышав: что он де поклонник моды, Слава, если не обиделся, то приуныл.

— Кольцо, принеси из машины флэшку, плиз. Я её в бардачке оставил.

Кольцо, быстро смотавшись, вернулся и, протягивая флэшку Славе, сказал:

— На, поставь.

— Номер песни — сто восемьдесят один, — подсказал Поводырь.

Слава воткнул в гнездо флэшку и на дисплее своей магнитолы увидел надпись английскими буквами — «ARIA».

— Ария? А чего по такому старью угораете? — с лёгким оттенком призрения спросил Слава. Не преминул ответить колкостью на колкость. Сказал не подумав, на выдохе, пошёл на поводу у своей обиды.

Поводырь медленно поднял голову и, прямо посмотрев мотоциклисту в глаза, спросил:

— Ты что-то имеешь против, Славик?

— Да нет. Каждый угорает как хочет, — испугавшись и покраснев, быстро ответил он. Знал с кем дело имеет, потому и сник.

— Вот-вот… Двинь тазом, — и Поводырь оттеснил владельца мотоцикла от его железного коня.

Взявшись за руль, он запрыгнул на мотоцикл, подкрутил ручку громкости магнитолы на максимум, нажал «play», одновременно завёл машину и стал накручивать рукоятку газа. Сквозь утробное рычание мотора, проклюнувшись нежным ростком на чёрством, выгоревшем до черноты золы поле боя, зазвучал волшебный голос Робертино Лоретти, затем забухали барабанные бочки: звук стал дробиться, замедляться, как будто старую запись, растягивая, заживало. И вот вступили быстрые гитары и солист далёким, отдающим сталью голосом запел. Дождавшись припева и заглавных слов песни — «На службе силе зла», Поводырь рванул вперёд. Колёса, задымившись, несколько раз пробуксовали, мотоцикл подбросило вверх, он встал на дыбы и в таком положении понёсся вперёд. Доехав до конца длинного дома, Поводырь резко повернул налево и скрылся из виду, оставив компанию ребят стоять и слушать удаляющиеся звуки визжащего бензопилой двигателя и тающие в воздухе слова старой металлической песни.

Слава выглядел несколько обеспокоенным, он посмотрел на стоявших рядом с ним ребят и спросил:

— Куда это он так втопил? Пантелей, твой приятель, я надеюсь, вернется обратно?

— Успокойся. Ты не нервничай. Хотели бы твой мопед отжать, отжали бы, — приобняв его за плечи, сказал Кольцо. — Он покатается немного и вернёт тебе его. Пойдём пока пивка дёрнем, я угощаю.

— Не, я, когда за рулём, то не пью.

— Пойдем говорю. Я, заешь ли, повторять два раза не люблю.

Через полчаса Поводырь вернулся. Отдал Славе мотоцикл, вежливо поблагодарил. Тот остался доволен, но предпочёл больше своим имуществом не рисковать и, быстро допив своё пиво, уехал от этих славных ребятишек подальше. Оставшись наедине, парни стали обсуждать их дальнейший план сегодняшних действий.

— Чем вечером займёмся? — спросил Венц.

— Поехали в клуб. Потанцуем, девчонок снимем, — предложил Пантелей.

— Жорево и порево, конечно — это здорево! — отозвался рифмач Кольцо.

— Хорошо, дождёмся темноты, поохотимся, и в клуб. Возражения есть?

Возражений ни у кого не нашлось. Венц сходил в магазин и принёс ещё пива. Так до десяти часов они и просидели на лавочке, накачиваясь этим замечательным янтарным напитком. Как только стемнело и в городе воцарилась непередаваемая, возбуждающая атмосфера летних сумерек, парни забрались в «Тахо» и покатили по второстепенным улицам остывающей после суматошного дня столицы. Ехали нарочито медленно, держа на спидометре не более сорока километров в час. Чуть ли не насиловали себя, чтобы не разгоняться.

— Пора подзаправиться, пацаны! — предложил Пантелей и достал квадратную стеклянную бутылку бухла неизвестного происхождения. На этикетке красовалась нерусская надпись — «Royal».

— Ого, они у тебя ещё остались, — удивился Поводырь. — Я думал, мы уже весь запас этого раритетного спирта выпили.

— Осталась пара бутылок. — Пантелей достал бутылку минеральной воды «Славянская», скрутив колпачок и у пластиковой, и у стеклянной бутылки, спросил: — Кто первый?

— Я после тебя! — воскликнул Кольцо.

Пантелей приложился к горлышку бутылки со спиртом и сделал три мощных глотка. Глаза его, моментально покраснев, выпучились и не дожидаясь того, чтобы они лопнули, он запил спирт водой.

— Ух, гуляй рванина! — весело заорал он.

Вторым приложился к бутылке Кольцо, дальше бутыль пошла по кругу, обходя стороной лишь оператора. Пантелей, сделав очередной глоток, пожаловался:

— Мало, чего-то не хватает. Вы чувствуете, пацаны? — и с хитрой рожей полез за аптечкой.

Достав из неё увесистый пакет серебристого цвета, тянувший примерно граммов на двести, он сунул в него десертную ложку и вынул её назад, наполненную с верхом белым порошком.

— Ты мой родной. Люблю тебя мой бодрячок, — с этими радостными причитаниями Пантелей заглотил целую ложку горькой пыльцы и ещё со вкусом её облизал.

— И мне, я тоже хочу, — попросил Венц.

Венц опять был за рулём, поэтому вначале пришлось остановить машину у обочины и только тогда он смог принять свою дозу. Правда, он предпочёл не глотать порошок, а вдыхать его. Кольцо и Поводырь стали следующими дегустаторами возбуждающего зелья. Очень скоро все оказались на взводе и, так не очень-то отличаясь терпением, теперь их прямо-таки распирало желание разрушать и уничтожать. Им стало легко и весело, они всё замечали и ко всему были готовы. Зрение улучшилось настолько, что они могли видеть в темноте как кошки. Их возбужденное состояние подстёгивала льющаяся из динамиков грохочущая басами радиоактивная музыка группы «Барто».

— Останови. Смотрите, вон там на той стороне идёт. Разворачивай, подъедем к нему, — предложил Поводырь, заметив человека, бредущего в темноте по противоположному от них тротуару.

Машина развернулась и проехала метров на двадцать дальше по ходу движения замеченного ночными охотниками гражданина. Все вместе гопники вылезли из машины и вышли на узкий тротуар, перегородив мужчине дорогу. Освещение здесь было плохое, ближайшие два фонаря на этой стороне дороги не работали, а свет от соседних от тьмы не спасал, его не пропускала листва старых и поэтому высоких и толстоствольных тополей.

Прохожим оказался парень лет двадцати, в шортах и белой майке с коротким рукавом; ноги его были обуты в синие кроссовки последней модели фирмы «Адидас»; на голове он носил белую бейсболку.

— Здорово, сладкий, — сказал Кольцо.

Парень остановился.

— Не бойся, иди сюда. Мы тебя не обидим, а будем тебя уважать и любить. В основном, конечно, любить. Все вместе! Всю ночь! — добавил жару Пантелей.

— Чего за шутки на ночь глядя? Дайте пройти.

— Конечно, конечно. Проходи, пожалуйста, — сказал Поводырь, и ребята расступились в разные стороны.

Прохожий неуверенной походкой пошёл вперёд. Неужели он так дёшево отделался? Неуверенность в действиях стала его ошибкой, если бы он побежал, то у него бы ещё сохранялись какие-то, хотя бы теоретические, шансы спастись, а так он попал в ловушку.

Как только прохожий поравнялся с Кольцом, который стоял несколько ближе к нему, чем все остальные, тот сразу же ударил его ногой под колено. Парень присел, тогда Венц завернул боковой удар ногой, попав прохожему в голову и свалил его. Дальше набросились все и стали его бить, а скорее даже не бить, а топтать ногами.

— Осторожнее, не запачкайте кроссовки! Как раз мой размер, — попросил Пантелей.

Избиваемый, столько сразу наполучал, что не мог нормально стонать. В разбитый рот быстро набивалась грязь, мелкие камешки и опавшие тополиные листья. Первое время он, свернувшись калачиком, пытался защищать голову ладонями своих рук, но, получив пару увесистых пенделей по почкам, отключился и Кольцо несколько раз прыгнул ему на лицо, впечатывая свою рифленую солдатскую подошву армейских ботинок всей своей массой, да с такой силой что лицо превратилось в кровавую маску, густо облепленную уличным мусором и окурками.

— Хватит, повеселились. Пора в клуб, — сказал Поводырь.

— Папочка, ну ещё чуть-чуть. Я ему по яйцам хочу пару раз врезать, — попросил Кольцо.

Поводырь улыбнулся лучезарной улыбкой молодого бога и с пониманием кивнул.

Отведя душу на бессознательном теле и уже, скорее всего, теперь на не нужных парню продолговатых предметах, в просторечье называемых яйцами, Кольцо, наконец, успокоившись, присоединившись к своим друзьям, пошёл к машине. Последним в салон «Тахо» влез довольный Пантелей с новыми кроссовками в руках.

Через пятнадцать минут гопманьяки, допив остатки спирта и закинувшись ещё по одной дозе амфетамина, подъехали к клубу. Клуб базировался в старом здании заводского ДК имени Ильича. Так скажем: заведение класса Б, даже скорее Б с минусом, огромным и жирным. Зато много доступных молоденьких телочек, не обремененных интеллектом; дешёвая жрачка и выпивка.

Они любили бывать здесь, хотя могли позволить себе и куда более пафосные клубы столицы. Но здесь ребята себя чувствовали, как рыба в воде, как черви в труппе, как волки в лесу. Да и ещё: здесь на танцполе крутили старые хиты времён развала империи и новые, которые из-за своей агрессивности и на радио-то пробиться могли с неимоверным трудом. Наверное, это был не клуб, а скорее своеобразная дискотека, сохранившаяся в первозданном виде со времени 80-90-х годов двадцатого века. Отличалось заведение от культурного артефакта прошедшей эпохи разве что своими нехилыми площадями. Клуб занимал весь первый этаж бывшего ДК.

На входе в этот так называемый клуб не стояли металлоискатели, а вся охрана заведения состояла из четырёх обломов, производящих визуальный осмотр входящих и, изредка, личный осмотр личностей, почему-то им неприятных или откровенно нестоящих на ногах. Системы в их действиях не прослеживалось никакой.

В этот раз четверым возбуждённым бодрым порошком парням и оператору (ему пришлось оставить свою камеру в автомобиле, с ней уже точно его бы в клуб не пропустили) удалось спокойно пройти, охрана на них не обратила никакого внимания. Выглядели они вполне прилично: чистые и в добротной одежде. Все, кроме Кольца и Пантелея, одетые в джинсы и чёрные футболки. Кольцо, как всегда, не изменяя себе, облачился в джинсовый жилет цвета хаки, камуфляжную футболку, военные штаны и армейские ботинки. А Пантелей поменял клетчатые широкие штаны на чёрные; футболку он, как и остальные, надел тоже простую чёрную.

Зайдя в зал, парни сразу окунулись в атмосферу дискотечного угара. Их появление встретила переделанная на современный танцевальный манер песня группы «Ласковый май» — «Белые розы». Её необыкновенно глубоким проникновенным голосом пела неизвестная им певица, но от этого, как это ни странно, песня не становилась хуже. Сразу влившись в танцующую толпу, гопманьяки стали отрываться по полной. Их накаченные стимуляторами организмы крутило и подбрасывало, казалось, что вот-вот и подкидываемые быстро сокращаемыми мускулами тела взлетят и врежутся в низкий потолок зала. Ребята держались недалеко друг от друга и старались во время этого сумасшедшего танца занимать самый центр бушующего в музыкальном экстазе клуба. Как только песня закончилась, раздался усиленный динамики голос, то ли ведущего, то ли ди-джея. Человек говорил в микрофон, установленный на небольшой сцене, стоящей в самом конце зала:

— Как бодрость духа!?

В ответ раздался многоголосый гул растревоженного улья: впрочем, он не нёс в себе угрозы, а скорее выражал одобрение.

— Сегодня к нам в гости в качестве специально приглашенных звёзд приехала молодая группа «Половые губы»! Прошу их поприветствовать!

Ведущий захлопал в ладоши и зрители, заражённые его энтузиазмом, оглушённые громкой музыкой и алкоголем, ответили взрывом рукоплесканий. Для начинающей панк-группы, состоящей из одних девушек, стартовал их счастливый вечер. Зал, разогретый танцевальными хитами, был готов к их триумфу. Энергия витала в спертом воздухе клуба, и выходящие на сцену исполнительницы чувствовали это. Выглядели девушки довольно экзотично. Вся группа состояла из четырёх музыкантш. Коротко стриженая барабанщица вышла одетая только в короткую майку, едва закрывающую ей живот и детские трусики с изображением смешных динозавриков. Клавишница оделась в пионерскую форму — короткая юбка, гольфы, белая рубашка с алым пионерским галстуком, на голове пилотка, из-под которой торчали два огромных, лимонного цвета банта. Соло гитаристка выглядела ещё более экзотично: она оделась в свадебное платье чёрного цвета.

Солистка на сцене отсутствовала, стойка с микрофоном торчала инородным предметом, скучая в одиночестве. Но вот дверь в стене за сценой открылась и из неё появились два человека в белых халатах — санитары. Они несли тёмно-серый мешок, используемый за океаном для транспортировки трупов. По тому как напрягались их руки, становилось понятно, что мешок с начинкой. Донеся его до микрофона, санитары поставили мешок вертикально. Один из них расстегнул на мешке молнию и из него, как чёрт из табакерки, выскочила солистка — обритая наголо в рабочем комбинезоне, одетом на голое тело и розовых кедах. Певица щеголяла густым макияжем на лице — закрашенные в дыры тёмными тенями глазницы, жёлтая губная помада и напудренные до снежной белизны щёки, лоб, нос. Судорожно схватив микрофон, словно возбуждённый мужской половой член, она протяжно пропела, проорала в него нечто похожее на протяжные и высокие звуки, издаваемые лучшими оперными певицами на пике их театральных арий. Только что отзвучавший и оглушавший своей мощной чистотой голос певицы сменил резкий, как выстрел, звук электрической гитары; ускоряясь, застучали барабаны. Разбуженные агрессивным началом зрители заорали и затряслись в ритуальном танце. Солистка, со скоростью пулемёта выбрасывая слова в лица толпы, запела:

Насилие и тьма на улицу манит

И зажигая фонари оранжевым горит

Смотрю на ваши морды здесь

Меня от вас тошнит

Ты знаешь я люблю мужчин

Крутых и заводных

А не таких, как вы, дерьмо,

Жирных и тупых

Включи скорее свет везде

И может повезёт

И быстрая, возможно, смерть

Тебе к себе возьмёт

Стреляй, руби, кромсай

Бери от жизни всё

Умри в бою, как самурай

Я требую ещё!

Когда психика моя даёт

Чрезмерный крен

Я хочу себе приделать

Длинный толстый хрен

В очередь скоты

В очередь скорей

Я отымею ваши души

И дам вам пиздюлей

Стреляй, руби, кромсай

Бери от жизни всё

Умри в бою, как самурай

Я требую ещё!

Бессмертное величие

Потребность убивать

И ехать в никуда

Когда на всё плевать

И самый умный тут

Кто станет палачом

Над кем не властен божий суд

Мне станет женихом

Стреляй, руби, кромсай

Бери от жизни всё

Умри в бою, как самурай

Я требую ещёооооо!!!!

Когда замолкли последние слова песни, солистка произнесла:

— Привет народ! Рада вас всех сегодня здесь видеть, и желаю, чтобы все мы поскорее сдохли! А теперь прошу нас извинить, мы вынуждены взять минутный технический перерыв. Наш синтезатор закоротило, видно наша-ваша энергия настолько сильна, что долбанная японская техника не выдерживает отечественного панк-напора.

Во время этого монолога Венц продолжал прыгать и громко ухать, находясь под впечатлением от песни и всё никак не мог угомониться. При последнем прыжке он немного потерял равновесие и его откинуло в сторону. Он толкнул плечом кротко стриженого парня в синей ветровке. Тот обернулся и сквозь зубы процедил:

— Осторожнее, пацан. Смотри куда прёшь!

— Да пошёл ты, педик, — ничуть не растерявшись, ответил Венц.

Парень от такого ответа несколько опешил и, дёрнув за рукав своего спутника, обратился к нему:

— Слышь, Вась, он меня пидором назвал!

Вася сделал два шага и, встав плечом к плечу со своим приятелем, обращаясь к Венцу, спросил:

— Эй ты, бычок томатный! Перетрудился, болезный? Нас тут пять человек, мы тебя за две минуты закопаем.

Увидев, что ситуация накаляется, и спокойно послушать симпатичных панкушек больше не дадут, стоящий рядом Поводырь шагнул вперёд и включился в разговор:

— Вы похоронная команда, что ли? Зачем пугаете? Аж подмышки вспотели.

— Да вы чего, лохи? Вы знаете, кто мы вообще?

— Мы сейчас с вами отсюда выйдем и на улице разберёмся, кто вы, и кто из нас лох. Ок? А то здесь такие разговоры вести душновато, пацаны, — предложил Поводырь.

— Пойдём, Вася, они сами напросились.

Две группы поклонников божества тестостерона в полном своём боевом составе покинули здание клуба. Завернув за угол клуба, прошли в переулок, проходящий между клубом и бетонным забором, огораживающим территорию ныне бездействующего завода. Компании выстроились друг напротив друга. Получалось четыре на пять, оператор в деле не участвовал. Джимбо успел смотаться на стоянку, захватить с собой камеру, вернуться, занять место в начале переулка и, наведя объектив, приготовился к съёмке. Кольцу достались сразу двое мордоворотов, остальные противостояли один на один. У некоторых с собой оказались сюрпризы в виде цепей, ножей и кастетов. Вот вам и охрана клуба. Всем на всё плевать.

Мгновение и завертелось. Первым стал размахивать цепью один из противников Кольца. Он размашисто попытался его ударить, Кольцо, сократив дистанцию, выставил руку и цепь, обвив её, оказалась им крепко схвачена. Тогда он подцепил парня за грудки и с хорошей амплитудой впечатал свой каменный лоб ему в переносицу. Нос сломался как пересушенная вафля, противник, закрыв лицо руками, согнулся и покачиваясь отошёл в сторону. Для этого на сегодня веселье закончилось. Второго бойца, побежавшего на Кольцо кабаном, он встретил прямым ударом ноги в низ живота. Пацана отбросило к стене дома и, не долетев до кирпичной кладки, он упал спиной на асфальт. Кольцо в один скачок оказался сидящим у него на груди и стал забивать гвоздящими ударами сверху.

Поводырь достал свою любимую опасную бритву и пошёл в атаку. Перед ним размахивая кулаками, на одном из которых блестел кастет, прыгал типичный бандерлог с тяжёлой челюстью и надбровными дугами питекантропа. Поводырь, сделав движение чем-то неуловимо похожее на танцевальное па, вдруг оказался совсем близко от него. Целя по глазам, взмахнул бритвой. Лезвие попало на левую бровь, скользнуло по переносице и врезавшись в щёку под левым глазом металлическим криком заскрипело по кости. Выражение лица противника Поводыря изменилось, покраснело будто от стыда и бандерлог, застонав, сначала присел, а потом отполз в промежуток между контейнером для мусора и стеной клуба. Забился туда, пища как помоечная крыса, да так там до конца драки и остался вонять.

Повернувшись, и правильно оценив ситуацию, Поводырь бросился на помощь к тому, кто в данный момент в ней больше всего нуждался — к Венцу. Тот отступал под градом ударов, сыплющихся на него со стороны длинного, как жердь, гибкого и невероятно быстрого противника. Ещё немного и Венц будет брутально нокаутирован. Поводырь, подобравшись сзади к длинному противнику нанёс ему три длинных пореза — один по задней поверхности шеи, и два других по плечам. От неожиданности раненный согнулся, чем сразу не преминул воспользоваться Венц, он ударил его правой ногой — боковым дугообразным пинком и попал ему точно в челюсть. Длинный хлопнулся оземь и потерял сознание. Конечности его стали подрагивать как у эпилептика.

Освободившись, Венц и Поводырь вместе накинулись на последнего оставшегося стоять на ногах быка — старшего в группе их случайных оппонентов. Этот обезьяний лидер сражался с Пантелеем и дела у него шли отнюдь неблестяще. Несмотря на свои внушительные габариты, (весил он за сто килограммов) Пантелей действовал быстрее и к тому же он орудовал свинчаткой. Только фантастическое терпение и богатырское здоровье позволяло лидеру бандерлогов держаться на ногах, он столько уже успел ударов нахватать, что любой другой на его месте давно бы кони двинул.

И когда к Пантелею подключились трое друзей (забив своего противника в кому, подбежал и Кольцо) главаря быстро завалили и запинали ногами. Этого быка, вожака молодежной банды все называли Матросом. В свои двадцать два года он успел окончить слесарную путягу, отслужил в Морфлоте и сколотил группу единомыслящих гопников. Работал он в автосервисе, но сердце его всегда лежало к уличному гоп-стопу и мелким кражам. Обладая интеллектом ниже среднего, Матрос отличался хитростью и железной волей чрезвычайно жестокого преступника. Сегодня ему не повезло. Коса на камень нашла.

— Этого забираем с собой. Остальные пускай ползут по своим вонючим норам, — предложил Поводырь.

Матроса подняли на ноги и, поддерживая под руки, потащили к машине, где грубо запихали в багажник. Но прежде из багажника вынули обрез охотничьего ружья, патронташ, травматический револьвер «Грозу», несколько ножей и переложили их в салон автомобиля. К тому времени, как Матрос очутился в багажнике, он уже пришёл в себя, хотя у него всё перед глазами плыло и качалось. Перед тем как захлопнуть крышку, Поводырь посмотрел ему в глаза, ударил по зубам и сказал:

Конец ознакомительного фрагмента.