Капитолина-3: Жизнь продолжается!

Ден Истен, 2022

Книга «Капитолина-3: Жизнь продолжается!» – третья в цикле романов про Капитолину Алексеевну Бойцову. Действия происходят в период с 2000-х по 2020-е годы. Капа уже в том самом почтенном возрасте, когда пора вести себя подобающим образом, но, кажется, ей никто об этом не сообщил. Читателя снова ждут юмор и динамичный сюжет. Все события, персонажи и названия некоторых населенных пунктов вымышлены, любые совпадения случайны.

Глава первая

Колеса постукивали на рельсовых стыках. За окном пролетали столбы линий электропередач и голые деревья, проносились маленькие полустанки и косые деревянные дома, изредка мелькали кирпичные ленты пятиэтажек. Но в основном были заснеженные поля, бескрайние и безлюдные.

— Народ в Мурченбурге злой, хитрый и наглый. Ушлые люди живут. У-у-у, что ты! Отвернешься, а они в твой карман уже лезут, а будешь рыпаться — нож в спину засунут. Ну, или в обратной последовательности, но результат один — ты ограблен и не совсем живой.

— Виктор, ты это специально?! Хватит уже! — Эмиль запустил в импресарио скатанной в шарик салфеткой.

— Как знаешь, но я тебя предупредил, — пожал покатыми плечами Виктор, выловил ложкой из стакана моментально разбухшую салфетку и сделал большой глоток.

— Тогда за каким чертом я туда вообще еду? — поинтересовался Эмиль. — Сидел бы в Питере и…

— Вот именно! Сидел бы! — бесцеремонно перебил Виктор. — За мошенничество!

Эмиль перевел тоскливый взгляд на проплывающий за окном однообразный пейзаж, который ему за эти три дня весьма надоел.

— А что, в Питере нельзя было договориться? Или хотя бы в области? Едем не пойми куда! — спросил он.

— А кому ты с такой репутацией нужен в Питере? Или даже в области? А едем мы туда за денежками. Чтобы тебя не выселили из твоей квартирки на Садовой, ты мог кушать икорку и баловать потаскух.

— Каких еще потаскух? — не понял Эмиль. — Ты про кого сейчас?

— Про ассистенток твоих, которые от тебя бегут, — невозмутимо ответил Виктор, допил чай и выглянул за дверь купе. — Милая девушка, будь добра еще чайку с лимончиком!

— Они не от меня бегут, а от тебя, Казанова! — набычился Эмиль.

— Ага, вали с больной головы на здоровую! — с издевкой произнес Виктор. — У тебя всегда кто-то виноват! Ты просто неблагодарный! И зачем только вожусь с тобой?!

— Виктор, мне надоел твой тон!

— Какой тон?

— Снисходительный! Да, я многим тебе обязан, но не надо со мной так разговаривать!

— А то что?! — с вызовом спросил импресарио и уперся руками в пухлые бока.

Эмиль опустил глаза и ничего не ответил.

— Вот именно! — нравоучительно поднял палец Виктор. — Сиди и не бухти! Слушай, я не понимаю, ты совсем не ценишь того, что я для тебя делаю, а?!

— Я уже сказал: ценю.

— Что-то не вижу. Давай-ка освежу твою память? Кто нашел организатора? Виктор. Кто договорился с ним о гастролях в Мурченбурге? Опять Виктор. А кто уговорил организатора выкупить нам целое купе, чтобы ты мог с комфортом ехать, не слушая чужой храп? Надо же — снова Виктор!

— Ты тоже храпишь.

— Я могу храпеть сколько угодно! Потому что, если бы не я, то сидел бы ты, в лучшем случае, на дошираке, а в худшем — в Крестах! И потом, не забывай о том, что я сделал самое главное — нашел подсадных среди местных! А это было совсем непросто.

— Я тебе тысячу раз говорил, что не нуждаюсь ни в каких подсадных! — закричал Эмиль. — Я и сам могу! У меня дар!

— Был когда-то. Не спорю, сейчас ты тоже кое-что можешь, но с подсадными будет надежнее. Извини, но рисковать своим здоровьем ради тебя больше не собираюсь. Натерпелся я с тобой, Эмиль, если честно! Чем в меня только не швыряли во время наших неудачных гастролей! И гнилыми помидорами в Екатеринбурге, и испорченной рыбой в Надыме, и тухлыми яйцами в Перми, и жареными каштанами в Краснодаре, и болтами в Челябинске! И хоть бы одна сволочь кинула в меня пачкой долларов!

Виктор обиженно оттянул подтяжки и резко отпустил. Резинки хлопнули по упитанному телу.

— А мне что, не доставалось? — пробурчал Эмиль.

— Ты — это ты! А я — это я! Где сейчас тот великий и ужасный Эмиль Орр, которого знала вся страна? Кончился!

Эмиль схватился за голову.

— Как же это все несправедливо! Когда-то меня все знали и любили! А теперь что?! Из-за рокового стечения обстоятельств я вынужден пользоваться услугами подсадных! Быть мошенником! Немыслимо!

— Давай без этих вот всяких там, — с досадой отмахнулся Виктор. — Скажи спасибо, что вообще живыми тогда остались.

Оба не любили вспоминать тот случай, который перевернул их жизнь, заставил ходить по краю пропасти, играть в игры с законом.

А случилось вот что. Три года назад Эмиль успешно гастролировал по дальневосточным городам и весям, и в Комсомольске-на-Амуре к нему обратилась женщина с просьбой найти пропавшего мужа. Эмиль, не особо сильный в поисковой магии, хотел было отказаться, но Виктор настоял, а просительница молча положила перед ним две тугие пачки стодолларовых банкнот и вручила фото пропавшего. И Эмиль попытался. Образ пришел не сразу, но пришел. Искомый возлежал в объятиях черноволосой женщины и, судя по характерным телодвижениям и стонам партнерши, был живее всех живых. И, как показалось Эмилю, даже счастлив. Когда он рассказал об увиденном обманутой жене, та попросила описать внешность соперницы. Едва Эмиль упомянул о родимом пятне в форме сердечка, женщина в ужасе прикрыла рот рукой, придвинула ему деньги и торопливо выбежала из гримерки, у самой двери пробормотав странную фразу: «Забудьте! Черт с ним, с этим кобелем! Своя жизнь дороже!»

Эмиль с Виктором, немного удивившись такой странной реакции, решили отметить внезапно приваливший куш в гостиничном ресторане. Вот там их и взяли тепленькими какие-то грубые ребятки: связали, закинули в автомобиль и долго везли куда-то. Выгрузили у пятиэтажного дома и затащили в квартиру. Большая квартира, вся изрисованная магическими рунами, пропитанная запахом сандала и освещенная лишь светом черных свечей, производила гнетущее впечатление логова ведьмы. Сама же ведьма, симпатичная черноволосая женщина в красном шелковом халате и с родинкой в виде сердца на шее, приняла гостей неласково. Обозвав Эмиля бездарным экстрасенсом, а Виктора — бездарным пособником бездарного экстрасенса, поставила условие: либо они оставляют денежки и уматывают в свой город на Неве, либо идут на корм рыбам в амурской протоке. Оба, конечно же, выбрали первое. Их отвезли обратно в гостиницу, дали десять минут на сборы и доставили в аэропорт. Можно было бы сказать, что они отделались легким испугом, если бы не последствия: у любвеобильного Виктора начались частые осечки в постельных делах, а Эмиль стал стремительно терять магический потенциал. Виктор побежал по врачам, а Эмилю даже не к кому было обратиться со своей нестандартной бедой — он был магом-самородком, без наставников и учителей. Поэтому он провел обряд по восстановлению магической силы самостоятельно. Но то ли проклятия дальневосточной ведьмы были настолько сильны, то ли он — слишком слаб, восстановиться полностью не получилось — Эмиль все чаще стал делать досадные ошибки в своих предсказаниях. Виктору же повезло больше: виагра рулит.

— Да, лучше не вспоминать, — согласился Эмиль.

Вошла проводница со стаканом чая.

— Спасибо, милая! — расплылся в улыбке Виктор. — На тебе денежку.

Проводница кокетливо пожала плечиками и взяла купюру.

— Мурченбург — через час, — прощебетала она.

— Спасибо, родная! — Виктор бережно взял ее за руку и поцеловал. — Дай бог тебе мужа — начальника поезда!

Остаток пути они провели в молчании: Эмиль тоскливо смотрел в окно, а Виктор, тихо шелестя страничками, с интересом читал «Бандитский Мурченбург-8» писателя Эрнеста Мамчина, известного и плодовитого на всякую хрень графомана. Но ничего, продается не хуже Донцовой, а первую книгу даже экранизировали.

Поезд прибыл в Мурченбург. Над перроном висела красочная растяжка: пятнистая змея, обвившая елочную игрушку, и припорошенная рисованным снегом надпись, во всю длину: «Дорогие жители и гости нашего города! Поздравляем с Новым 2001 годом! Желаем вам всех несчастий и горестей в новом году избежать!»

К ним подошел невзрачный усатый человек и, представившись Максимом, проводил к сверкающему минивэну, припаркованному на стоянке для спецтранспорта. Виктор мысленно отметил, что, видно, организатор — человек влиятельный, и у него, что называется, все схвачено.

Эмиль сел с правой стороны просторного салона и теперь с мрачным видом смотрел на заснеженные улицы города. Он был подавлен и молчалив, Виктор же, напротив, пребывал в прекрасном расположении духа.

— Славный город, славный, — цокал он языком, вращая лысенькой головой по сторонам. — Бывал я здесь в середине 80-х, он тогда Мурченградом звался. И народ тут тоже славный живет. Приветливый, гостеприимный и честный.

— Ты же говорил, что тут одни бандиты? — вышел из задумчивости Эмиль. — Нож — в спину, руку — в карман.

— Это я так, тебя попугать, — отмахнулся Виктор. — Мне нравится, когда у тебя испуганная рожа. Мне это греет душу.

Эмиль оскорбленно посмотрел на него.

— Интересно, а что ты тут делал в 80-х?

— Тебе не понять. Я здесь влюблялся, — взгляд импресарио затуманился. — В Мурченграде жили самые красивые девушки Союза. Милые, загадочные, обворожительные.

— Самые красивые? Кто тебе такое сказал?

— Моя душа! — меланхолично ответил импресарио.

Эмиль фыркнул и отвернулся к окну: вот уж от кого он не ожидал телячьих нежностей, так это от нахрапистого и циничного Виктора.

— Славный у вас город, Максим! — повторил Виктор, обращаясь уже к водителю.

Водитель улыбнулся в золотистые усы: то ли до такой степени прокуренные, то ли действительно рыжие.

— Согласен. Можно просто Макс.

— И сколько сейчас жителей, Макс?

— Больше миллиона, — важно ответил водитель.

— Ого! — удивился Виктор. — И метро есть?

— Есть, но не у нас! — язвительно отозвался водитель. — Хотели строить, но все ограничилось ямкой метра два глубиной. Выяснилось, что средств на поглубже не хватит — уже успели разворовать.

Виктор сокрушенно покачал головой.

— Ямку эту быстро заровняли, а вместе с ней и наши налоги, несбывшиеся мечты и веру в справедливость, — с болью в голосе добавил водитель.

— Макс, а вы слышали, что выпускают новую купюру с изображением Мурченбурга? — спросил Виктор, чтобы хоть как-то отвлечь водителя от невеселых мыслей. — Номиналом в двести рублей. В январе в обращение поступит.

— Да слышали мы! — отмахнулся тот и крепче сжал руль. — Как будто это что-то меняет. Я вот матери своей говорю: мол, матушка, слыхала, что двухсотку с мордой нашего города выпускают? Так та мне ответила, что им, пенсионерам, получать пенсию что Мурченбургами, что Петербургами, что Красноярсками — одни и те же слезы! Сумма-то не меняется! Шаманят с этими купюрами: то нули рисуют, то нули сокращают — а толку?! Лишь бы народ нахлобучить!

Виктор, поняв, что снова наступил на больную водительскую мозоль, решил опять поменять тему и спросил:

— А как работа вам? Наверное, хорошо платят? Машина у вас люксовая.

Водитель добродушно рассмеялся.

— Машина — нашего шефа. Мне на такую за всю жизнь не заработать.

Минивэн свернул в переулок и притормозил у трехэтажного здания. Эмиль с удовлетворением посмотрел на отремонтированный желтый фасад и симметрично расставленные скамейки вдоль расчищенных дорожек.

— Шикарно! — одобрительно цокнул языком Виктор.

— А то! — гордо ответил водитель. — Один из лучших мини-отелей в городе! А раньше тут студенческая общага была — вот это был ужас.

Пожелав водителю всех благ в грядущем году, они вылезли из машины. Через полминуты оба уже входили в просторный холл, отделанный зеркалами. За стойкой ресепшена стояла миловидная девушка в белой блузке. Виктор, мельком глянув на бейджик, расплылся в лучезарной улыбке.

— Викусенька, свет мой, здравствуй! Какие красавицы в Мурченбурге живут, прямо глаз не оторвать!

— Доброе утро! Добро пожаловать в наш город! — приветливо улыбнулась администратор.

— Солнце мое, у нас тут бронь, — Виктор положил на стойку паспорт и вопросительно посмотрел на стоявшего за спиной Эмиля. — Паспорт давай свой!

Эмиль вытащил паспорт и протянул девушке. Та, быстро сверившись с данными в персональном компьютере, вернула паспорта и положила два ключа. На деревянных бочонках-брелоках были выбиты два номера: 13 и 24.

— Второй этаж, лестница направо. Спасибо за то, что выбрали наш отель. Приятного отдыха.

— Тебе спасибо, радость моя! — зачмокал толстыми губами Виктор. — Дай бог тебе мужа — лакировщика глобусов.

Поднявшись на второй этаж, оба пошли по коридору: двери, двери, двери… Их комнаты располагались напротив друг друга.

— Я — в 24-й, — сказал Эмиль и вытащил из руки Виктора ключ.

— Суеверный ты, — хихикнул импресарио и сунул ключ в дверь с номером 13. Закатил чемодан и, повернувшись, сказал строгим тоном. — Не спать и привести себя в порядок. Через час встречаемся с организатором.

Мимо прошла горничная с тележкой, на которой аккуратными стопками лежали полотенца и постельное белье. Виктор моментально сбросил строгую личину с пухлого лица и растянулся в улыбке.

— Красавица моя, скажи, а бар у вас где?

— На первом этаже, — обернувшись, игриво ответила горничная.

— Спасибо тебе, прелестница. Дай бог тебе мужа — обкатчика клюквы!

— И в чем же обкатывают клюкву? — звонко засмеялась горничная.

— Исключительно в сахарной пудре, сладкая моя, — почмокал Виктор, посмотрел на покачивающиеся бедра удаляющейся горничной и томно вздохнул. Закрыл дверь.

Через час оба сидели в баре перед организатором — пятидесятипятилетним дядей с хитрыми глазами. Организатор приехал не один — за барной стойкой неподвижными глыбами застыли крепкие помощники.

«Серьезные ребятишки», — отметил про себя Виктор.

— Шоб вы так жили, как мы вам рады! — дружелюбно сказал организатор, поглаживая рыжего кота, сидящего на коленях. На тонкой полоске кожаного ошейника посверкивала золотая табличка. Виктор напряг зрение и прочитал: Хумус.

«А не слишком ли для беспородного Хумуса?! Да у нас в каждой парадной таких котов, как собак нерезаных!» — с неудовольствием подумал импресарио, но вслух сказал учтиво:

— Спасибо, Соломон Петрович! Встретили, заселили! И гостиница хорошая, и обслуживание тоже на уровне!

— Кхе-кхе, — засмеялся организатор. — Это, конечно, не «Англетер», но кое-что показать имеем. И таки да, приятно, когда столичные гости хвалят за нашу периферию.

— Прекрасный город, прекрасный! — поддакнул Эмиль.

— Вот и ладненько. Перейдем к делу. Я, разумеется, навел о вас кое-какие справки…

Тут организатор сделал многозначительную паузу. Виктор и Эмиль напряглись.

–… и прошу великодушного пардона, но имеются некоторые опасения, — закончил он.

— Что именно вас обеспокоило, уважаемый Соломон Петрович? — насторожился Виктор.

— Шо вы имеете сказать за то, что половина ваших предсказаний имеют свойство не сбываться? Квалификацию теряете или просто крутите людям пуговицы? Говорите честно, иначе огорчусь.

Эмиль насупился, а Виктор озадаченно провел по лысине.

— Соломон Петрович, это банальная усталость. Эмиль — не Феликс Эдмундович, он не железный, и ему свойственно уставать.

— А сейчас он тоже усталый или выглядит так плохо?

— Дорога сказывается. А так он в порядке, выспится и будет огурчиком! — вымученно засмеялся Виктор.

— Соломон Петрович, раз вы нас вызвали, все оплатили, то, значит, верите? Или нет? — задал резонный вопрос Эмиль, оскорбленный тем, что в его же присутствии о нем говорят в третьем лице. Да еще в таком уничижительном тоне.

Еврей ухмыльнулся.

— Ну, почему же не верю? В конце семидесятых один умный человек говорил мне за развал Советского Союза. Я тогда не то чтобы ему не поверил, но у меня было такое чувство, что он меня обманывает. И шо бы вы себе думали?

— Шо?! — в один голос спросили петербуржцы.

— Союз таки развалился. Поэтому верю. Но имею сказать, что будь вы шарлатанами, я все равно останусь в выигрыше. Билеты за три дня проданы, деньги у меня на кармане, а тухлые помидоры полетят в вас. И, разумеется, при таком раскладе вы ничего не получите — не такой Шниперсон человек, чтобы задешево страдать.

— Если вы ставите под сомнение мои способности, то можете проверить прямо сейчас! — гордо сказал Эмиль.

Виктор метнул в него быстрый взгляд и наступил на ногу под столом.

— Эмиль шутит, Соломон Петрович! Усталость!

— Не шучу! — упрямо возразил Эмиль. — Хотите узнать, откуда у вас этот кот?

Организатор добродушно засмеялся и ласково потрепал кота за ушки.

— Я таки сам знаю, откуда он. Но было бы любопытно послушать за вашу версию, молодой человек.

Эмиль протянул ладонь к морде удивленного кота. Сделал несколько круговых движений, затем убрал руку.

— Женщина.

Губы еврея, растянутые в снисходительной улыбке, моментально поджались, а глаза стали очень серьезными.

— Продолжайте, молодой человек.

— Этого кота вам подарила женщина. Совсем котенком, несколько лет назад. Точно не могу сказать.

— Допустим, — уклончиво сказал еврей. — И как ее зовут?

— Боюсь ошибиться, но что-то на букву «Ц».

— Цецилия. Моя Цилечка, — грустно ответил еврей и прикрыл глаза ладонью.

Его помощники у барной стойки, слышавшие весь разговор, забеспокоились.

— Шеф, у вас все в порядке?

Он поднял руку.

— Не дождетесь!

Посмотрел на Эмиля. Взгляд его не выражал ничего: ни удивления, ни восторга.

— Вы таки талантливый юноша.

Сорокалетний Эмиль на юношу никак не тянул, но покраснел от смущения.

— Благодарю.

— И шо, прямо вот всё видели?

— Фрагментарно, обрывками. Это не объяснить словами, Соломон Петрович. Возможно, в других условиях я бы смог увидеть больше.

— Любопытно, — организатор задумчиво постучал пальцами по столу. — А шо вы можете сказать за мое будущее? Хотя, нет! Не хочу за это ничего слышать!

Он встал.

— Что ж, сделайте так, чтобы я приятно вспоминал нашу встречу. Не прощаемся.

Он с задумчивым видом вышел из бара, унося с собой Хумуса. Охранники потянулись следом.

Виктор дождался, пока все скроются за дверью, и облегченно выдохнул.

— Я аж весь вспотел, когда он просил сказать про его будущее. Ну ты молодец, хорошо сыграл! Только не надо так рисковать, я больше про него ничего не нарыл. Понял, Эмиль?!

— Понял, — убитым голосом ответил опальный экстрасенс.

Разумеется, они не могли слышать, как на выходе из бара Соломон Петрович сказал одному из своих помощников:

— Проследите за этими двумя поцами. И уберите обо мне всю информацию в интернете: интервью, статьи, всё, что меня касается! И везде, где я есть!

— А с сайта кандидатов в депутаты областной думы, Соломон Петрович?

— Оттуда — тем более! Депутатом не стал, а информация продолжает висеть и делать мне нервы!

— Сделаем, шеф!

А тем временем Виктор уже обзванивал людей, которых нашел на роль подсадных уток. Нашел он их просто — кинул клич в веб-чате «balabolka.ru» и выдвинул два условия: обязательное проживание в Мурченбурге и наличие мобильного телефона. Оплата — 150 долларов. Позвонили восемь человек. Двух, самых наглых, Виктор отсеял: один жил под Мурченбургом в селе Ухтыблин-Улыбино и требовал предоставить ему персональный транспорт и квартиру в городе, другой просил выслать стопроцентную предоплату прямо сейчас. С остальными шестью Виктор поговорил основательно, задавая неудобные вопросы, тем самым проверяя на стрессоустойчивость и благонадежность. Отобрал троих, с которыми назначил встречу уже на месте. Набирать подсадных из петербуржцев он не хотел по двум причинам: надо было как-то объяснять организатору присутствие других людей и не хотелось вовлекать земляков в свою не совсем законную деятельность.

***

Зазвонил телефон. Капа сняла трубку.

— Слушаю!

— Капа, здравствуй! Есть ли жизнь на пенсии? — насмешливый голос семидесятилетней подруги Валерии Садовской, в девичестве Макеевой, был все таким же приятным и молодым.

— Это ты мне скажи! Ты ведь уже давно на пенсии, так? — в тон ей ответила Капа.

— Фу! Как это низко — напомнить о моем возрасте!

— А кому сейчас легко? Привет, Лера! — засмеялась Капа.

Леру она считала своей лучшей подругой и искренне ее любила. Валерия была тем редким человеком, на которого она могла полностью положиться. Проверено временем и обстоятельствами.

— Ладно, от тебя другого и не дождешься, — беззлобно проворчала подруга. — Чем занимаешься?

— Веревку мылю от тоски.

— Успеешь еще. Я тебе не просто так звоню, между прочим. У меня есть два билета…

— На тот свет?

— Капа, перестань! Внучка нам с дедом подарила два билета на выступление экстрасенса. Но Толик отказался — он такое не любит.

— Я твоего Толика прекрасно понимаю.

— Между прочим, в середине 90-х этот экстрасенс был довольно известен, колесил по всей стране, а потом случилась серия скандалов, и он пропал с радаров. Кстати, земляк твой.

— Из Ленинграда?

— Ну, если тебе так удобно, то да. Но, вообще-то, Ленинград уже почти десять лет как Санкт-Петербург. Его в один день с нашим городом переименовали. Но это так, маленький исторический экскурс. Так что, пойдем?

Капа поморщилась.

— Слушай, Лера, я не очень всему этому верю. Хотя нет, вру. Я верю, что такие люди существуют, но думаю, они дома сидят и не афишируют способности. Сходи одна, а потом мне расскажешь.

— Не узнаю тебя! Где твоя тяга к авантюрам и всему новому, непознанному?! Где та отчаянная девчонка, решившая в одиночку покорить Арктику?! — воскликнула Лера и вдруг добавила тихо. — Подожди, это же сколько лет прошло с нашей той, первой встречи?

— Больше пятидесяти, Лера.

— Точно! — прошептала в трубку подруга. — Тебе тогда было десять, а мне восемнадцать. Как быстро бежит время!

Лера так тяжело вздохнула, что у Капы сердце сжалось.

— Ладно, давай сходим. Когда?

— Завтра, в семь вечера в ДК Профсоюзов. Встретимся в шесть, там рядом кафе есть: кофе попьем, поболтаем. Договорились?

— Лады!

— Вот и славно! — повеселела Лера. — До завтра тогда!

***

Виктор вышел из-за кулис на середину сцены и поклонился зрителям. Он был неотразим в своем лиловом костюме и черном парике.

Снял микрофон со стойки и торжественно сказал:

— Дорогие мурченбуржцы! Рад, до безумия рад вас видеть! А сколько здесь красивых женщин?! Прямо глаз радуется!

Виктор умел быть обаятельным, когда того хотел. Женщины восторженно захлопали, некоторые даже стоя.

Импресарио послал воздушный поцелуй в зал и персонально подмигнул сидящей в первом ряду девушке. Та покраснела и в смущении прикрыла симпатичное лицо ладонями.

Он обхватил микрофон обеими руками и прокричал:

— Я знаю, зачем вы сюда пришли! Вы пришли увидеть чудо, так?!

— Да! — закричали зрители.

— Приоткрыть занавес в другие миры?!

— Да!

— Коснуться неизведанного?!

— Да!

Виктор поднял ладонь, прерывая восторженные крики.

— К сожалению, я не могу вам всего этого дать! Но я знаю, кто может!

Вытянув руку в сторону кулис, торжественно объявил:

— Встречайте! Великий, загадочный, неповторимый! Маг и волшебник, телепат и экстрасенс, хранитель космической энергии и гуру мировой экстрасенсорики — Эмиль Орр! Поприветствуем его, господа!!!

Под оглушительные аплодисменты на сцене появился человек в черной мантии с капюшоном. Импресарио воткнул микрофон в стойку, еще раз подмигнул молоденькой зрительнице, чем окончательно вогнал ее в краску, и удалился со сцены.

Экстрасенс резким движением откинул капюшон, явив народу лицо с правильными чертами и модной аккуратной бородкой. Взглядом внимательным и пронизывающим осмотрелся и хлопнул в ладони. Зал стал погружаться в полумрак, зрители подняли головы и посмотрели в решетчатые потолочные модули с медленно гаснущими лампами. Умом-то все понимали, что никакого чуда тут нет — просто кто-то, да хотя бы тот же самый импресарио, щелкнул выключателями на стене, но все равно обеспокоенно заерзали.

Экстрасенс, стоя под светом софитов, молчал. Просто стоял и молчал, хмурясь ликом и пристально вглядываясь куда-то далеко за пределы зала, города, планеты. Сквозь материю и время, прямо в вечное.

— На психику давит! — громко шепнул кто-то.

— Ага, нагнетает!

Голосом ровным и, вопреки ожиданиям, без этих замогильных воющих тональностей, маг произнес:

— Здравствуйте, уважаемые гости! Мой помощник уже представил меня, лишь добавлю: я еще и гипнотизер!

В зале уважительно загудели. С последнего ряда вскочил бородатый мужчина. В зале снова стало светло от вспыхнувших ламп. Мужчина испуганно втянул голову в плечи.

— Смелее-смелее, мужчина! — подбодрил экстрасенс. — Я слушаю вас!

— Да я про гипноз… — мужчина засмущался. — Я слышал, что от алкоголизма можно с помощью гипноза избавиться! Ну, так говорят, по крайней мере… А вы можете?! Это я не для себя спрашиваю — для товарища! Бухает как не в себя, с работы скоро попрут, родные страдают…

В глазах экстрасенса промелькнула какая-то несвойственная моменту печаль.

— К сожалению, нет. Этим занимаются врачи-гипнотерапевты, а я не врач, я гипнотизер.

Мужчина удрученно закивал.

— Я вас понял. То есть, вы мне… моему другу помочь ничем не можете? Ну ладно, спасибо за то, что выслушали. Извините.

Он сел.

— После выступления подойдите ко мне, пожалуйста! Вместе с супругой! — добавил Эмиль.

Мужчина с сомнением посмотрел на сидящую рядом женщину и кивнул.

— Хорошо, мы подойдем!

Из середины зала показалась рука.

— А фокусы будут?! — развязным тоном спросил мужской голос.

— Фокусы?! — переспросил экстрасенс. — Встаньте, пожалуйста!

Встал мужчина лет сорока.

— Ну да, фокусы! Ложки гнуть будете?! Или людей надвое распиливать?! Я по телеку видел, как мужик Статую Свободы убрал! У него еще помощница была такая… ну, такая, хорошая такая! Имя у нее такое… Клаудия Шиффер, во! Я только из-за Клавки и смотрел!

Зрители засмеялись.

— Я правильно понял, вы пришли сюда только из-за фокусов?! — усмехнулся экстрасенс.

— Ну да!

— Я не иллюзионист!

— А-а-а, понятно! Тогда зачем я билет купил?! В гипнозы я не верю!

— Неужели?! — насмешливо поинтересовался Эмиль. — А почему?!

— Да потому что! — насупился скептик.

— Это не ответ! Я прошу вас выйти на сцену! Или боитесь?!

— Кто?! Я! Да пожалуйста!

Мужчина бочком выбрался в проход и пошел в направлении сцены. Проигнорировав лестницу, вскарабкался и встал рядом с экстрасенсом. Ухмылка, расслабленные плечи и насмешливый взгляд говорили о том, что он не только не боялся, но и ни капли не верил. Типичный скептик.

Эмиль пристально взглянул в его лицо.

— Как вас зовут?

— Это вы мне скажите! Кто из нас экстрасенс?! — ухмыльнулся мужчина и подмигнул залу.

Его поддержали смехом.

— Вы позволите? — Эмиль приподнял ладонь над его головой.

— Да пожалуйста! — ухмыльнулся скептик.

Ладонь опустилась на лоб.

— В глаза мне смотрите! — требовательно сказал Эмиль.

— Да легко!

— Раз! Два! Три! — отчетливо отсчитал экстрасенс.

Легкий толчок ладонью, и мужчина повалился на пол. Просто рухнул, словно мешок с гречкой. По залу пробежал испуганный гул. С задних рядов привстали, с передних — подались вперед.

Эмиль опустился на одно колено и сделал несколько загадочных пассов обеими руками — тело скептика стало медленно вибрировать. Мужчина вдруг перевернулся на живот, уперся ладонями в пол и привстал на колени. Глаза его были закрыты, тело продолжало подрагивать.

— Расскажи мне о своем детстве! — голос экстрасенса пронесся по залу громовым раскатом.

Мужчина вдруг прикрылся руками, словно защищаясь от чего-то, одному ему ведомого. И голосом тонким, почти детским, закричал:

— Папа! Папа! Не надо, не бей меня! Я больше не буду-у-у!

С душераздирающим плачем отполз и закрыл лицо руками.

Зрители пребывали в абсолютнейшем ужасе. Мужчина плакал словно ребенок, вздрагивая и о чем-то неразборчиво моля.

Это было просто невыносимо! С разных сторон зала послышались восклицания сердобольных зрительниц.

— Страсти-то какие!

— У него психологическая травма детства!

— Бедный мужчина!

Мужская аудитория тоже не отставала и выражала сочувствие по-своему:

— Во мужика плющит!

— Да тут одной бутылкой не обойтись!

— Не по-детски забирает, ага!

Экстрасенс тем временем подошел к плачущему и положил ладонь на его макушку. Мужчина моментально прекратил дрожать.

— Как тебя зовут?!

— Сережа! — срывающимся голосом ответил он.

— Сколько тебе лет, Сережа?!

— Восемь!

Из-под прикрытых век лились слезы, плечи ссутулились, а руки снова приподнялись в попытке защититься.

Девушка из первого ряда, та самая, которая десять минут назад смущалась под взглядом Виктора, решительно вскочила.

— Помогите ему! Вы же можете! А если не можете, то прекратите немедленно!

И тут же нашла поддержку в лице остальных женщин:

— Так нельзя! Это жестоко!

— Вы не экстрасенс, вы садист!

— Я сейчас милицию вызову! Вас посадят за издевательство над человеком!

Зал возмущенно загудел, и уже десятки голосов требовали прекратить это форменное безобразие.

Экстрасенс встал, грустно улыбнулся и приложил руку к груди.

— Как пожелаете! — с легким поклоном ответил он.

Снова склонившись над плачущим бедолагой, положил ладонь на лоб и громко произнес:

— Сергей! Сейчас ты откроешь глаза! Три! Два! Один!

Мужчина распахнул глаза. В течение нескольких секунд переводил бессмысленный взгляд с экстрасенса на зрителей и обратно.

— Встань! — приказал Эмиль.

Мужчина тяжело встал на трясущиеся ноги.

— А что со мной было? — пролепетал он. — Что вы со мной сделали?

Зрители с последних рядов подались вперед.

— Что, что он сказал?!

— Да я сам не понял!

— Хана всем — вот, что он сказал!

— Да тихо вы, не мешайте!

Подопытный тем временем провел рукой по лицу и с непониманием уставился на мокрую ладонь.

— Я что, плакал?!

— Да, Сергей, ты плакал, — ровным тоном ответил Эмиль.

— Откуда вы знаете мое имя?!

— Ты сам мне сказал.

— Сам? Да, наверное, — немного подумав, согласился Сергей. — А что еще сказал?

— Тебя бил отец.

Выражение лица испытуемого мгновенно сменилось с жалобного на агрессивное — губы сжались, глаза злобно прищурились, а ноздри хищно раздулись. Он сграбастал экстрасенса за мантию и рванул на себя.

— Усыпил меня, выставил на посмешище?!

— Зато теперь вы верите!

Кто-то смотрел с испугом, кто-то с сочувствием, были и осуждающие взгляды, но никто не смеялся… за исключением двух пожилых дам, сидящих с краю третьего ряда. Одна, худенькая с седой головой, хихикала, прикрываясь рукой. Ее соседка, полноватая дама с ухоженным лицом, сотрясалась в беззвучном смехе.

— Вам смешно?! Женщины, у вас есть хоть капля сострадания?! — ужаснулись рядом сидящие. Через секунду все зрители, повернув головы, стали свидетелями столь вопиющего кощунства.

Из-за кулис выскочил импресарио Виктор, и его рассерженное лицо уже не светилось лучиками добра.

— Господа охранники! Я попрошу вывести этих двух женщин из зала! Они мешают!

Двое охранников в пятнистой форме оторвались от дверных проемов, которые доселе подпирали своими широкими плечами, и медленно двинулись к хохотушкам.

— Покиньте зал! — потребовал Виктор.

Но маленькая женщина покидать зал не спешила, ее подруга — тоже. Они принялись отбиваться от охранников.

— Тихо, без рук!

— Руки убери!

По залу прокатилась волна возмущения. Кто-то стыдил, кто-то требовал вызвать милицию и выкинуть нахалок из зала. Нашлись и такие, кто предложил подвергнуть обеих гипнозу, чтобы активировать крепко спящие участки мозга, отвечающие за эмпатию и сострадание.

Маленькая женщина, ловко увернувшись от охранника, выскочила в проход.

— Сережа! — крикнула она. — Скажи мне, чудило на букву «м», а с каких пор ты стал Сережей, когда родители тебя назвали Мишей?!

Зал в недоумении развернул головы в сторону сцены. Заплаканное лицо Сережи выражало крайнюю степень досады и раздражения, а экстрасенс озадаченно потирал лоб и прятал глаза. Один Виктор суетливо бегал и требовал вывести нарушительниц из зала.

— Мишаня, вот честно, в тебе сдох и разлагается великий актер! Если бы лично не знала тебя и твоих родителей, то поверила бы! И тебе не стыдно так про своего отца говорить, а?! Что за цирк с конями ты устроил?! — прокричала женщина и хлопнула по руке охранника. — Да не приставай ты ко мне, я замужем!

Ее подругу, упиравшуюся ногами в пол, уже волокли в сторону выхода.

— Шарлатаны! — кричала она через плечо. — Капа, ты была права! Шарлатаны они все!

Охранник, выпроводивший одну нахалку из зала, вернулся на помощь коллеге. Вдвоем они сграбастали маленькую женщину и вынесли за дверь.

***

— Придурки! — крикнула Капа.

В ответ получила лишь хлопок закрывшейся двери.

Валерия, стоя вполоборота у зеркала, рассматривала порванную блузку.

— Ты в порядке?

— Блузку жалко, — с сожалением ответила та. — Внучка сшила.

Капа подошла к ней и оценила масштабы ущерба.

— Не беда — по швам разошлась. Пойдем отсюда.

Обе подошли к гардеробу. Гардеробщик, усатый дядя, сидел на стуле и сладко дремал.

— Доброе утро! — рявкнула Капа.

Валерия вздрогнула и схватилась за сердце.

— Господи, Капа, что ж ты так орешь-то?!

Гардеробщик, упавший со стула от испуга, быстренько поднялся. Глянул на настенные часы.

— Что-то рано вы.

— Да лучше бы вообще не приходили, — пробормотала Лера.

Он принял номерки, выдал одежду и сел на стул досматривать сны.

— В милицию надо сообщить, — сказала Лера, застегивая пуговицы пальто.

Капа вжикнула молнией куртки.

— Мишку жалко — пойдет как соучастник. Да ладно, шороху мы навели, а зрители и без нас с ними разберутся. Пойдем.

У дверей их догнал громкий оклик:

— Дамы, подождите!

Они обернулись — к ним, быстро перебирая короткими ножками, шел приснопамятный импресарио Виктор.

— Дамы, хотелось бы прояснить кое-какие моменты!

Он, искрясь доброжелательной улыбкой, бережно взял их за руки.

— Дамы, милые дамы! — начал он.

— Короче! — перебила Капа и резким движением высвободила руку.

— Дамы! Мы все цивилизованные люди, так давайте решать вопросы мирно? Скажите сразу, сколько?

— До пяти лет, — ответила Капа.

Виктор засмеялся.

— Хорошо, я сформулирую вопрос по-другому: сколько вы хотите за молчание?

— Нам ничего не надо! — Капа взялась за дверную ручку.

— Нет, нет! Подождите! — засуетился Виктор. — Я могу рассчитывать на то, что вы не пойдете в милицию?

— Я вот слушаю тебя и думаю, а не пойти ли нам в милицию?! — ответила Капа. — Мошенники!

— Ну зачем сразу такие громкие слова? — поморщился Виктор. — Это шоу, понимаете?

— Шоу по отъему денег у населения? — уточнила Валерия.

Дверь в зал открылась, и вышел мужчина в джинсовой куртке на меховой подкладке. С обычным незапоминающимся лицом, средней комплекции, среднего роста. А вот нож, который он на ходу вынул из запазухи, был очень даже примечательным: с широким длинным лезвием и удобной деревянной рукояткой. Хороший такой режик — для такого что колбаса, что рыба, что экстрасенсы и их помощники — все нипочем!

Незнакомец быстро приблизился к ничего не успевшему понять Виктору, зашел ему за спину и обхватил левой рукой. Правая рука поднесла нож к горлу.

— Мужчина, вы что делаете?! — побледнела Лера.

— Мужик, не стоит так волноваться! — сказала Капа. — Вернут тебе деньги за билет!

Но мужик склонился к уху испуганного импресарио и прошипел:

— Пятнадцать лет я ждал этой встречи! Пятнадцать! Не думал, что у тебя хватит наглости вернуться сюда! А вчера увидел в баре — даже не поверил!

Тут он неожиданно чихнул. Нож дрогнул и слегка чиркнул острием по коже. Потекла кровь.

— В к-к-каком баре?! — поморщился Виктор.

— В гостинице, где ты и твой дружок остановились!

Злодей снова чихнул.

— Чем ты свои букли надушил?! Дихлофосом?! У меня аллергия!

Подцепил ножом парик Виктора и сбросил на пол.

Капа сделала маленький шажок вперед, но рука с ножом дернулась в ее сторону.

— Стой, где стоишь! Или я его прирежу!

Лезвие снова уперлось в шею.

— Какие еще пятнадцать лет?! Я тебя даже не знаю! Что тебе нужно?! — просипел Виктор.

— А это я тебе потом расскажу!

Он пинком открыл дверь и выволок Виктора на улицу. Сквозь дверное стекло Капа и Лера увидели, как он подтащил его к универсалу с кривым бампером, развернул лицом к машине и что-то отрывисто сказал. Виктор открыл заднюю дверь и забрался в салон.

Вдруг из стоявшего рядом серого минивэна выскочил усатый мужчина. Даже на таком расстоянии и через закрытые двери Капа и Лера услышали вопль Виктора:

— Макс, помоги! Меня похитить хотят!

Водитель минивэна кинулся на злодея, но тут же упал, сраженный ударом ноги в пах, в следующую секунду Виктор получил рукояткой ножа в темя и завалился на пол салона.

Похититель захлопнул дверь, обежал машину и уселся на водительское место. Универсал, возмущенно урча непрогретым двигателем, выехал с парковки.

Капа и Лера выбежали на улицу и понеслись по скользким ступеням к поверженному водителю минивэна. Тот, прижав руки к причинному месту, катался по снегу и матерился.

— Снимайте штаны! — Лера присела рядом. — Дайте посмотреть!

Бедолага от таких слов забыл про боль и в изумлении уставился на пусть и красивую, но все-таки солидного возраста женщину.

— Не надо! — испуганно ответил он.

— Я врач! — поспешила успокоить Лера.

— Все равно не надо! Уже не болит!

— Ты поприседай, — предложила Капа.

Мужчина тяжело поднялся и стал приседать, громко выдыхая.

— Нормально? — спросила Лера.

— Нормально! — отмахнулся он и подошел к своей машине. — Хана ему!

— У него нож! — предупредила Лера.

— А у меня отбитое самолюбие!

— Я с вами! — Капа выдернула из сугроба палку и рывком оттянула сдвижную дверь.

Лера вытащила из сумки перцовый балкончик, переместила его в карман и залезла в полутемный салон.

Дверь захлопнулась, и минивэн выехал задним ходом с парковки. Развернувшись, быстро набрал скорость и помчался по дороге.

***

Никто ничем в него не кидал — лишь молчаливое осуждение, и только. И от этой враждебной тишины было еще хуже.

Эмиль стащил через голову мантию и остался в обыкновенных джинсах и футболке. Присел на край сцены. Сережа, он же Миша, со вздохом опустился рядом.

— Объясниться не хотите? — спросил кто-то.

— А что тут объяснять? — развел руками Миша. — Все верно — подсадной я. А эта женщина — соседка моя. И отец меня никогда не бил. У меня вообще семья хорошая.

— Зато как натурально сыграл! — засмеялся кто-то из мужчин. — Я почти поверил! Уже хотел тебя в кабак тащить, коньяком отпаивать!

Все заулыбались. Обстановка медленно разряжалась.

— Спасибо, — махнул рукой Миша и добавил. — Перед родителями стыдно.

— Это хорошо! — улыбнулась женщина из четвертого ряда. — Стыдно — значит, совесть есть!

Эмиль грустно улыбнулся и похлопал Мишу по плечу.

— Присаживайтесь на свое место, теперь моя очередь оправдываться.

Миша спрыгнул со сцены и побрел по проходу, сопровождаемый беззлобными смешками и шутками. Эмиль встал.

— Во-первых, хочу извиниться. Извините. Во-вторых, наверное, объясниться. Да, Михаил действительно нанятый нами человек. Его вины тут, собственно, нет. Мы к нему обратились, он согласился, затем прошел инструктаж. Все просто. Теперь о сложном…

— Говорите громче, пожалуйста! — крикнули с задних рядов.

Эмиль пожал плечами и снял со стойки микрофон.

— Теперь о сложном! Практически у каждого из нас бывают такие ситуации, когда жизнь меняется кардинально, просто переворачивается с ног на голову. Вот и у меня тоже была ситуация…

Пока Эмиль рассказывал о своей роковой встрече с дальневосточной ведьмой и о печальных последствиях, зрители внимательно слушали. На их лицах Эмиль не видел ни насмешки, ни неприязни, даже наоборот — удивление, сочувствие и даже понимание.

— Вот как-то так… — закончил он свой рассказ и опустил микрофон.

— То есть, эта ведьма отобрала у вас всю силу? — спросила женщина из первого ряда. — И теперь вы полный ноль?!

— Я бы так не сказал, — улыбнулся он. — Кое-какие способности у меня остались.

— «Кое-какие» — это какие?! Покажите, продемонстрируйте! — настаивала женщина. — Иначе я потребую возврата денег за билет и обязательно обращусь в милицию. Что скажете?

— Продемонстрировать? — спросил Эмиль. — А можно вам вопрос задать?

— Мужчина! Вы не в том положении, чтобы мне тут еще вопросы задавать! — нахмурилась женщина. — Впрочем, с вами все понятно! Типичный жулик!

К ее удивлению «типичный жулик» нисколько не испугался и спросил:

— А почему вы не поверили своей тринадцатилетней дочери? Ведь она вам правду сказала: она действительно не курит, а сигареты в ее кармане — подруги.

Глаза женщины округлились, а рот открылся в удивлении. Она в панике посмотрела по сторонам.

— А откуда… Нет, подождите! Кто вам об этом сказал?!

— Вы сами и сказали, — улыбнулся Эмиль. — Своими мыслями. В самом начале выступления я заметил беспокойство в ваших глазах, дотянулся до сознания и ухватился за мысли, образно говоря. А были они такими: «Может, зря наказала? Но тогда откуда сигареты? Ни я, ни отец не курим. Нет, курит паршивка. Вот вернусь и отберу плеер, пусть сидит химию учит. Или, все-таки, не курит?»

На женщину было жалко смотреть — настолько она была растеряна. Весь боевой настрой и решимость наказать шарлатана улетучились, уступив место испуганному изумлению.

— Я не понимаю… А почему… почему тогда она мне не сказала?!

— Ну, тут я могу лишь предположить, что просто не хотела сдавать подругу. Возможно, вы знаете ее родителей и обязательно бы им рассказали.

— Да, маму знаю! И рассказала бы! Ее девочка на мою дочь плохо влияет! — возмущенно ответила женщина и, подумав немного, нехотя согласилась. — Что ж, убедили!

— Ну вот! — удовлетворенно ответил Эмиль и, повернувшись к девушке с первого ряда, сказал:

— Вы тоже очень симпатичная. Спасибо за комплимент.

Девушка покраснела.

Эмиль засмеялся, а зрители заулыбались. Градус враждебности снижался на глазах.

Кто-то из глубины зала выкрикнул:

— А вы прямо четко всё видите, как по телевизору?

Эмиль помотал головой.

— Нет. Это приходит не в виде изображения, и это даже не голос. Я не вижу, не слышу, я просто знаю. Это сложно понять и еще сложнее объяснить. Да и стоит ли?

С пятого ряда встала пожилая женщина.

— А мне не совсем понятно, зачем тогда вам помощь других людей?! Вы и так многое умеете! Этот спектакль с подсадным — зачем?!

Эмиль грустно вздохнул.

— Моя, так сказать, основная специализация — это предсказания и гипноз. Способности к тому и другому я утратил. Уж не знаю, насовсем или временно. Тут даже я бессилен делать прогнозы.

— Жаль, — с сочувствием сказала женщина.

— А мне-то как жаль! Знаете, я в последнее время даже подумывал, что лучше бы вообще лишился всех способностей. Вот это вот, когда наполовину — это еще хуже! Лучше тогда совсем ничего! Более того, я замечаю, как теряю и то, что у меня осталось. Раньше я мог легко читать мысли других людей, заглянуть в их прошлое, а теперь — как-то выборочно. Причем, я даже не знаю, чем этот выбор обусловлен. Одного человека вижу как на ладони, другого — вообще никак. Вот, например, я не знаю, о чем думаете вы.

— Это же хорошо! — засмеялась женщина.

— Да, наверное, — грустно согласился Эмиль. — Для вас — да.

Парень слева поднял руку.

— Короче, я допетрил! Ты просто перестраховаться решил с этими подсадными, так?! Лучше перебдеть, чем недобдеть!

— Можно и так сказать, — легко согласился Эмиль.

— Ты не подумай ничего… — продолжил парень. — Но как докажешь, что остальные тут — не подсадные?! Может, тут все такие?! Актеры и актрисы!

Поднялся невообразимый шум, со всех сторон в него полетели упреки:

— Ты офигел?!

— Паранойя, что ли?!

— Сам ты подсадной!

Парень отчаянно огрызался. Эмиль пощелкал по микрофону — резкие звуки из потолочных колонок немного остудили пыл зрителей.

— Между прочим, это справедливый вопрос! — сказал Эмиль. — Но сегодня у меня был только один помощник, и вы его уже видели!

— А завтра будет другой, да?!

— Ни завтра, ни послезавтра никаких подсадных не будет! Я так решил! Обещаю!

Зрители восторженно захлопали. Эмиль посмотрел на наручные часы.

— Дорогие зрители! До конца выступления еще целый час, поэтому предлагаю посвятить его вашим вопросам! Очень надеюсь, что смогу быть полезен!

Встала молодая женщина и подняла над собой пластиковую папку-конверт:

— Скажите, а что в этой папке?

Эмиль на несколько секунд закрыл глаза, затем сказал:

— Заключение из клиники.

— Допустим! — хитро улыбнулась женщина. — И что там?!

— Там то, с чем вас можно поздравить! Вы беременны!

Женщина счастливо рассмеялась.

— Правда! И мне хочется об этом кричать на каждом углу! Спасибо!

Она села, а Эмиль переложил микрофон в другую руку и спросил:

— У кого еще вопросы?!

Лес рук. Град вопросов.

Эмиль отвечал обстоятельно, кого-то вызывая на сцену, с кем-то работая на расстоянии. К сожалению, не всех он смог «прочитать», а где-то даже ошибся, но люди были настроены дружелюбно и все понимали: экстрасенсорика — тонкая штука, это вам не шубу в трусы заправить!

По окончании выступления люди потянулись на выход — довольные, шумно обсуждая увиденное и услышанное. К Эмилю подошли мужчина и женщина.

— Вы просили подойти после выступления, — робко сказал мужчина.

— Да, конечно! — ответил Эмиль и показал на пустые кресла. — Давайте присядем.

Все трое сели. Эмиль задумчиво потер бровь.

— Давайте начнем с того, что помощь вы просили не для товарища, а для себя.

— Да, конечно, — смутился мужчина. — Просто стыдно как-то в алкоголизме признаваться. Извините.

— Это я его просила так сказать, — добавила женщина.

— И это очень хорошо, что стыдно! — одобрительно кивнул Эмиль. — Запойным — уже ничего не стыдно. Но дело не в этом. Дело в причине…

Эмиль тяжело вздохнул и продолжил тихим голосом:

— Мне очень жаль, что так получилось с вашим младшим сыном.

У женщины навернулись слезы, она полезла в сумку за платком. Мужчина, глядя в пол, кивнул:

— Да, мы уже поняли, что вы обо всем догадались. Точнее, знаете. Или как там у вас это называется…

— Гипноз вам не нужен. Вы пьете потому, что вас мучает чувство вины. Но это был несчастный случай, там никто не виноват! Не грызите себя, вашей вины нет.

— Если бы я не сделал эти дурацкие качели, то ничего бы не было! — мужчина со злостью ударил себя по колену.

— Скажите, он очнется? — с надеждой спросила женщина, вытирая слезы.

Больше всего Эмилю хотелось сказать, что да, их сын обязательно выйдет из комы и пойдет на поправку. И три года назад он действительно смог бы уверенно ответить утвердительно или, не дай Бог, отрицательно, но сейчас был просто бессилен. А зря обнадеживать не хотелось.

— Я не знаю. Простите.

Эмиль с грустью смотрел на притихших несчастных родителей и ощущал свою бесполезность. А еще он чувствовал себя смертельно усталым.

***

Машина похитителя скоростной режим не нарушала, обгоны не совершала, на встречку не выезжала, пешеходов не сбивала. Все было чинно.

— И долго мы будем за ним так плестись? — поинтересовалась Капа. — Прижимаем к обочине, освобождаем заложника! Или будем ждать, когда он нас вычислит?

Она стояла в салоне, одной рукой держась на спинку сиденья, другой — сжимая дрын. Решительная, готовая ко всему.

— Нельзя, — ответил Макс, не отрывая взгляда от дороги. — Неизвестно, что этот псих с ним сделать может. Проследим, куда он его везет, а там посмотрим. И не вычислит — свет мешает. Мало ли какая машина за ним едет, их тут сотни.

Капа посмотрела назад — да, действительно — слепящий свет фар едущей следом машины не позволял толком разглядеть ни ее марку, ни цвет, ни сидящих в салоне.

— Интересно, куда он его везет? — задумчиво спросила Лера.

— Да уж явно не на детский утренник, — вздохнула Капа, села и положила палку в ноги.

— Так вы говорите, что они шарлатаны, бабульки? — продолжил водитель.

— Какие мы тебе бабульки?! — возмутилась Капа. — По яйкам давно не получал?!

— Капа, как грубо! — фыркнула Лера и поправила. — По тестикулам.

— По тестикулам давно не получал?! — повторила Капа.

— Так я ж ласково! — смутился Максим. — Ладно, не бабульки — женщины! Кстати, мы так и не познакомились. Макс.

— Очень приятно. Валерия Ивановна и Капитолина Алексеевна! — представила себя и подругу Лера.

— Приятно познакомиться. А этот Витя мне понравился. Веселый. Зачем на такого с ножом нападать и похищать? Да еще пятнадцать лет спустя!

— Кто его знает, что он тут натворил пятнадцать лет назад? Старые обиды, возможно, — предположила Лера.

— Возможно, — подумав, согласился Макс. — Он говорил, что был тут в 80-х.

Правый поворотник универсала заморгал — машина съехала с главной дороги. Макс поехал следом.

— Октябрьская, — прочитала Капа название улицы.

Улица была мрачной: подтаявшие снежные дюны по обе стороны, темные подъезды пятиэтажек, желтые газовые трубы, изгибающиеся арками. И гаражи, бетонные и металлические, изрисованные малолетними вандалами.

— Будущий цвет нации, — Макс показал на кучку подростков на детской площадке. Молодежь громко смеялась, прихлебывала из пивных банок и курила.

— Да уж, — грустно поддержала Лера. — Младшая внучка тоже нос проколола, волосы в черный цвет покрасила, а челку — в розовый. Я, говорит, эмо!

— У бабушки-стиляги внучка — эмо? — усмехнулась Капа. — Неудивительно.

— Все равно, мы как-то поживее были, — вздохнула Лера. — Мы жизнь любили. А эти эмо все депрессивные какие-то. Сядут в уголке и грустными эмоциями между собой обмениваются.

Универсал повернул влево, в переулок. Минивэн — следом.

— Переулок Сапожный, — прочитала Капа на стене низенького кирпичного строения. — Куда он его вообще везет?!

Универсал снова свернул. Макс вывернул руль, но тут же затормозил — из-за угла двухэтажной сталинки, прямо на дорогу вышли люди. Да не просто вышли, а с песней. Женщины в цветастых юбках и звенящими монисто, мужчины в теплых кафтанах и с гитарами. Женщины пели под струнные переливы, кружа и вскидывая руки с перстнями и кольцами:

Ай дану дану данай!

Ай дану дану данай!

Капа засмеялась.

— Здорово!

— Весело! — захлопала Лера. — Все ж лучше, чем эмо!

Но Макс не разделял восторги пассажирок. Несколько раз отрывисто посигналил, затем поморгал фарами, но вольный цыганский народ продолжал петь.

Макс выругался, нажал на кнопку, опуская стекло.

— Проехать дайте!

От толпы отделилась молодая цыганка с бубном и подошла к машине. Голосом певучим и вкрадчивым обратилась к водителю:

— Ай, красивый, позолоти ручку, всю правду расскажу! Про удачу твою скорую, про любовь твою горячую! Что на душу положено, что судьбою дано…

— Не надо! — перебил Макс. — Проехать дайте!

— Хорошую женщину встретишь, восемь деток тебе народит! Три мальчика и три девочки!

— Вы же сказали, восемь! — влезла Валерия. — А три плюс три — это шесть!

Цыганка мгновенно переключилась на нее. Тряхнула длинными серьгами, потрясла бубном и проворковала:

— Ай, бриллиантовая моя, хорошо считаешь! Умная женщина — мужчине головная боль! Ручку позолоти — все расскажу тебе: что было, что будет…

Капа на бесполезные разговоры время не тратила. Она сдвинула дверь — в салоне сразу стало холодно и шумно.

— Будулай! — крикнула она бородатому мужчине в широкополой шляпе, стоявшему у обочины. Он курил трубку и не спеша пускал тонкие струйки в небо.

Цыган указательным пальцем приподнял край шляпы. Сверкнул перстень с крупным камнем.

— Златан! — важно сказал он.

— Златан?! Очень хорошо! А я Капитолина!

— Ту́тэ го́жо лаф!

Капа задумчиво посмотрела в черное небо, словно надеясь найти там толкование загадочной цыганской фразы.

— Ты меня сейчас послал, что ли?!

— Говорю, имя у тебя красивое!

— Спасибо! — расплылась в улыбке Капа. — У тебя тоже!

— Со ту камэ́с? — спросил цыган.

Капа нетерпеливо постучала пальцами по двери.

— Златан, ну не полиглот я! Давай по-русски, а?!

— Я спросил, что ты хочешь, женщина?! — цыган вынул из кармана добротного, отделанного овчиной, кафтана зажигалку и поднес к потухшей трубке. Пламя осветило немолодое, изрезанное глубокими морщинами лицо.

— Ну что еще может хотеть женщина?! Проехать!

Цыган, пыхнув дымом, осмотрел машину. Одобрительно цокнул языком.

— Спроси водителя, продает?! Хорошую цену дам!

— Не, не продает! Я думала, вы больше по лошадям!

Цыган хмыкнул.

— Какие лошади, женщина?! 21 век через неделю!

— Да?! А жаль-жаль! Была в этом какая-то романтика и самобытность! Как пел знаменитый Яшка-цыган…

Капа расправила руки и пропела на всю улицу:

Мне бы дьявола-коня,

Да плеточку заветную!

И тогда искать меня

В поле не советую!

Цыган вынул трубку изо рта и расхохотался — в густой бороде сверкнули золотые зубы. Одобрительно кивнул и зычно крикнул в сторону танцующих:

— Ромалэ! Явэ́н кхарэ́!

Пестрая толпа послушно сместилась к обочине и, приплясывая, пошла в сторону частного сектора.

— Спасибо, Златан! — Капа потрясла над головой сложенными в замок руками.

Цыган на прощание коснулся края шляпы.

Машина рванула вперед, да так резко, что Капа чуть не вывалилась.

— Эй, осторожнее! Не дрова везешь!

Она захлопнула дверь и уселась на свое место.

— Дипломатия! — сказала она, жутко довольная собой.

— Тебе надо в МИДе работать! — захлопала Лера.

— Дипломатия — это хорошо, но где его искать теперь?! — с досадой процедил Максим. — Упустили!

Перед ними была дорога, расходящаяся на две ветки. Навстречу брела одинокая сгорбленная фигурка. Максим притормозил и опустил стекло.

— Отец, здравствуй! Не видел тут белый гроб? Рогатый такой!

Старик стянул рукавицу и торопливо перекрестился.

— Господи! Белые гробы да с рогами! Это ж где видано такое?!

— Машина такая! Универсал! — нетерпеливо пояснил Максим. — С дверью сзади и зеркалами на крыльях!

— А-а-а, — ощерился единственным зубом дед. — Дык сразу бы так и гутарил! Машина, значит?!

— Ну да!

— Белая?

— Белая-белая, отец! — Максим уже терял терпение.

— С зеркалами?

— Да! Куда поехала?!

— Дык откуда ж мне знать-то?! — искренне удивился старик.

— Так ты видел или нет?! — побагровел Максим.

— Не, не видал! — отмахнулся дед и почапал дальше.

— Спасибо тебе, старче! Ты мне очень помог! — заорал Максим.

— Будь здоров-жив! — старик, даже не обернувшись, помахал рукавицей.

***

— А сам он где? — Эмиль в недоумении смотрел на черный парик Виктора.

— Не знаю! — развел руками гардеробщик. — Парик мне посетители отдали. У дверей, говорят, валялся.

— Я видел, как он вышел из зала! Вы его не видели, что ли?!

— А я не обязан следить за всеми, кто выходит! — насупился гардеробщик. — Мое дело — по́льта принять и выдать номерок, а потом принять номерок и выдать по́льта! Всё! На том моя миссия закончена!

Эмиль, прикрыв веки, коснулся его сознания. Он не собирался ковыряться в его жизни, его интересовали события последнего часа. Открыл глаза.

— Вы спали, что ли?!

Гардеробщик раздраженно фыркнул.

— Нет, конечно! Я на посту не сплю!

— Как это не спали?! А кого тогда во сне хоронили? Да еще с такими песнями веселыми?

Гардеробщик опешил, затем смущенно опустил глаза.

— Тещу.

— Понятно.

— Только вы никому не говорите, ладно? — тон гардеробщика сменился с высокомерного на заискивающий.

— О том, что вы спали?

— О моем сне. Вы не подумайте, я ей смерти не желаю, но что могу поделать, если сны такие счастливые снятся…

Эмиль вытащил мобильник и набрал Виктора. Бесполезно — тот не отвечал.

Он подошел к широкому, почти до пола, окну и одернул плотный тюль. Минивэна на стоянке не было, она вообще была пуста.

Эмиль посмотрел на парик в своей руке.

Вот не любил он эту поисковую магию! И не только потому, что однажды ему это вышло боком — до сих пор отплевывается — а в силу других причин: во-первых, образы-картинки появлялись в хаотичном порядке и не всегда хорошего качества. Вторая причина — ему мешало то, что опытному экстрасенсу-поисковику, наоборот, только бы помогло. Запахи, потожировые следы, органический состав предмета — всё это сильно сбивало с толку.

Эмиль зажал пальцами прядь мягких натуральных волос. Расслабился. Дождавшись пустоты в голове, закрыл глаза и провалился в мир стремительно меняющихся кадров: бело-голубая плитка ванной комнаты… изящная женская рука с ножницами… роскошные черные волосы, упавшие на газету…

Эмиль смахнул ненужную картинку и снова попытался вызвать образ Виктора, но ничего внятного, проливающего свет на его таинственное исчезновение, он не увидел. Все-таки, поиск людей — не самая сильная его сторона, и ведьма тут ни при чем — так было всегда.

Послышались шаги, Эмиль открыл глаза. По широкой лестнице спускалась женщина лет шестидесяти — директор дома культуры.

— Да уж, заставили вы нас поволноваться! — обратилась она к Эмилю. — Я уже хотела звонить Соломону Петровичу!

— Не позвонили, надеюсь?

— Не успела — вы вовремя реабилитировались. И вы меня, признаться, совершенно очаровали! Я в восторге! Скажите, эти две сумасшедшие женщины-разоблачительницы — тоже ваши люди?

— Что вы! Мы их даже не знаем! — поспешно заверил Эмиль.

У него совершенно вылетело из головы ее имя, хотя утром организатор лично их представил друг другу. Так бывает: читаешь мысли людей, заглядываешь в тонкие миры, делаешь совершенно невероятные вещи, а элементарного запомнить не можешь.

— Вы домой? Точнее, в отель? Выглядите усталым.

— Да, вот только Виктора найду.

— О, ваш Виктор — просто дамский угодник! — неодобрительно покачала головой директор. — Ручки мне целовал, рассыпался в комплиментах, а потом пожелал мне мужа — разрисовщика обоев. И это при том, что я уже замужем, и мой муж — академик!

— Да, он такой, — виновато ответил Эмиль. — Не обращайте внимания.

— Я и не обращаю. Наверняка этот Виктор уже давно развлекается с какой-нибудь профурсеткой. А вы поезжайте в гостиницу и отдыхайте. До свидания.

— До свидания.

Она запахнула норковую шубу и толкнула входную дверь. Из технического помещения под лестницей вышли две уборщицы с ведрами и швабрами и, переговариваясь, проследовали в пустой зал.

Эмиль задумался над словами директрисы. В общем-то, на Виктора это похоже… Ради смазливой мордашки и короткой юбочки он готов забыть про всё и всех. Наверняка он уже в отеле в обществе очередной красотки. И машину забрал, что тоже было в его эгоистичном духе.

Эмиль решительным шагом вернулся в зал и поднялся на сцену. За кулисами накинул свою куртку и взял пальто ветреного импресарио. Оно было из верблюжьей шерсти, поэтому Эмиль отмел всякую надежду посредством пальто найти Виктора — смотреть на какого-нибудь бедуина, стригущего верблюда, не хотелось совершенно!

Эмиль попрощался с играющими в карты охранниками и вышел в фойе. Выйдя на улицу, повесил пальто Виктора на левую руку, правой вытащил из кармана вязаную шапку. Натянув плотнее, зашагал в сторону возвышающегося вдалеке шпиля с золотым котом. На эту башню выходили окна его номера, поэтому он точно знал, куда идти — ориентир есть.

Он шел по оживленным вечерним улицам, украшенным гирляндами и светящейся иллюминацией. Навстречу, рядом и обгоняя его, спешили люди: молодые и старые, улыбающиеся и хмурые, женщины и мужчины. Каждый шел по своим делам, и каждому казалось, что его дела — самые важные.

Какие-то девчонки обсыпали его блестящими конфетти и пожелали добра в наступающем году. Пестрой стайкой унеслись прочь, оглашая улицу радостным щебетом.

Эмиль пожалел, что не взял такси — ноги, словно закованные в свинцовые пластины, еле двигались. Через пятнадцать минут он, совершенно вымотанный, зашел в холл, взял ключ у администратора и поднялся на второй этаж. Постучал в дверь Виктора, но ему никто не открыл.

«Да и черт с тобой!», — раздраженно подумал он и сунул ключ в свою дверь. Через минуту он уже спал, положив под голову теплое пальто из натуральной верблюжьей шерсти.

***

Виктор очнулся от сильных пощечин. Били немилосердно, наотмашь.

— Оклемался?! — лицо похитителя троилось.

Виктор снова закрыл глаза.

— Э, ты давай в себя приходи! — грубый окрик заставил его снова открыть глаза.

Похититель уже сидел на верстаке и поигрывал ножом.

Виктор огляделся. Где это он?! Гараж? Сарай? Мастерская?

На стенах, обшитых досками, висели инструменты, в углу на куске промасленного картона лежал разобранный карбюратор, цементный пол усеян кусками изоляции и шурупами. У верстака высились сложенные одна на другую летние покрышки.

— Где я? Кто ты? — просипел Виктор и попытался прикоснуться к саднящей ране на голове, но руки были крепко примотаны скотчем к спинке стула.

— Какой ты любознательный! — засмеялся похититель.

— Что я тебе сделал?! Кто ты вообще такой?!

Похититель воткнул нож в верстак и полез в карман. Вынул бумажник, а из него — фотографию.

— Узнаешь?! — цветная фотография приблизилась к лицу.

В полутьме гаража Виктор с трудом разглядел темноволосую женщину и девочку-подростка.

— А это кто? Твоя жена и дочь?

— Это моя сестра и твоя дочь!

— Что за бред?! — засмеялся Виктор. — У меня нет детей! И жены не было никогда!

— Насчет жены — верю! Какая за тебя пойдет?! А вот насчет дочери… В 85-ом году ты, гнида, приезжал сюда! Познакомился с девушкой по имени Вера Зотова, навешал ей длинной лапши о вечной любви, а потом обманул и сбежал! Память просыпается, ну?!

Виктор получил болезненный тычок в плечо.

— Вера Зотова?! — нахмурился он. — Может и я встречался с какой-то Верой…

— С какой-то?! — от хлесткой затрещины у Виктора чуть не отвалилась голова. — Она сестра моя!

— Да ты не злись! — застонал он. — Я не помню! Дай еще раз посмотреть!

Фото снова оказалось перед глазами. Он, постаравшись максимально сосредоточиться, вгляделся в черты лица женщины. Он ее узнал. Вера, да. Зотова? Возможно. Он редко интересовался фамилиями тех, с кем спал. Постель, как говорится, не повод и не место для знакомства.

— Вспомнил?! Ей тогда было двадцать два года!

— Вспомнил, — нехотя признался Виктор и добавил. — Она мне про брата рассказывала… Он тогда служил на Курилах. Это ты?

— Я! Только не на Курилах, а на Камчатке! Короче, приезжаю домой в отпуск, а у Верки все руки порезаны! Еще и беременная!

— В смысле, порезаны? Не понял.

–Что ты не понял?! Руки хотела на себя наложить!

Виктор не ответил, лихорадочно соображая, как выпутываться из ситуации. Брат Веры молчал, и в этом молчании отчетливо чувствовалась угроза.

— У нас же по обоюдному согласию это случилось!

— Знаю, и только поэтому я еще не отрезал твою свистульку!

Виктор взглянул на воткнутый в деревянный верстак нож и поежился. Похититель взял походный раскладной стул и уселся напротив. Светлые глаза смотрели с враждебным прищуром.

— Потом я дембельнулся. Верка уже родила и, вроде как, устаканилось все. А вот вчера увидел тебя в баре и понял, что ничего не кончилось! Ничего!

— Подожди! А как ты меня узнал, если мы ни разу не виделись?

— Эта дура до сих пор твое фото хранит! Я выкинуть хотел — так не дала! До ругани дошло!

— Да это какой-то мексиканский сериал! — воскликнул Виктор. — От меня ты чего хочешь?! Чтобы я женился?!

— Я хочу, чтобы ты нес ответственность, — неожиданно тихо ответил похититель.

— А зачем было меня похищать?! Чтобы что?!

— Не ори! Я не собирался тебя похищать! Я даже билет купил!

— А ножик ты случайно взял, да?!

— Нож взял на всякий случай, мало ли. И, как видишь, не зря. Думал, сначала посмотрю на тебя — может, ты и не такая сволочь. Сволочь ты!

— Я, может, и сволочь, а ты — просто идиот! Похищать человека при свидетелях — это, знаешь ли, надо быть совсем отбитым!

— Рот закрой! — похититель привстал.

И тут Виктор боднул его головой в живот. Похититель ударился затылком об стену и со стоном сполз на пол. Виктор плечом отодвинул наварной металлический шпингалет и, навалившись на дверь, выпал вместе со стулом наружу. Кое-как поднявшись, посеменил по улице, по обе стороны которой темнели лишь гаражи.

В такой скрюченной позе он добежал до крайнего гаража и обернулся. Никто его не преследовал. Посидев на стуле и немного переведя дух, снова согнулся и принялся перебирать ногами в сторону светящихся вдалеке жилых домов. Через двадцать метров снова присел. Несмотря на вечерние заморозки, он вспотел до прилипшей к спине рубашки, до испарины на крупной лысой голове. Снова заработал ногами. Через десять метров услышал за спиной шум двигателя и прибавил скорость — он был уверен, что брат Веры очухался и теперь преследует его.

Ноги ныли от быстрого бега, пот стекал ручьями, из горла вырывались хриплые звуки. Шум мотора неумолимо приближался.

Виктор запнулся и упал. Зажмурившись от света подъехавшей машины, скорчился на льду.

Ахиллес таки догнал свою черепаху…

***

— Направо? Налево? Куда? — Макс развернулся к пассажиркам.

Вопрос был очень интересным.

— Направо пойдешь — жену найдешь, налево — коня потеряешь… — задумчиво сказала Капа. — Коня нам терять никак нельзя, не для того я его от цыган отбивала.

— Ага, прямо отстреливалась! — засмеялась Лера. — Скромная ты, Капа!

— А то! Предлагаю направо. Туда, где жена. Кстати, Макс, ты женат?

— Был когда-то. И больше не хочу, — с кислым выражением на лице ответил водитель. И Капа поняла, что тема эта ему неприятна.

Лера посмотрела назад на медленно удаляющуюся фигурку деда.

— Надо у дедушки спросить, по какой дороге он шел. И методом исключения…

— Гениально! — воскликнула Капа. — Макс, задний ход!

Максим перевел селектор и поехал задним ходом. Нагнав деда, высунулся в окно.

— Отец, а ты по какой дороге шел? По правой или по левой?

— Дык смотря откуда глядеть! Отсюда или со стороны дома моего?

— Отсюда, конечно!

— Дык, так бы и гутарил!

Тут в кармане его ватника что-то противно запищало. Старик засуетился и кривыми пальцами вытащил предмет, внешне похожий на небольшое зеленое яйцо. Яйцо было не простое, а с маленьким экранчиком и оранжевыми кнопками.

— Отец! — поторопил Максим.

— Да погодь ты! Бобика покормить надо!

Старческие пальцы проворно понажимали на кнопки тамагочи. Максим засопел в нетерпении.

Наконец дед положил игрушку в карман.

— Покормил? Так по правой или по левой? — повторил вопрос Макс.

— Ежели отсюда глядеть, то по левой, а по правой-то гаражи одни — мне там делать неча!

— Спасибо, отец!

— Будь здоров!

Максим нажал на педаль, глянул в боковое зеркало на деда и буркнул с досадой:

— Сто лет в обед, а он бобиков кормит!

Минивэн свернул на правую ветку и через минуту зашуршал вдоль гаражей. Гаражи были всякие: металлические с навесными замками, кирпичные с аккуратными калитками в воротинах, монолитные бетонные, даже деревянные. Никакого единообразия и эстетики.

— Я как-то жил в таком почти полгода, — Макс показал на металлический гараж. На воротах полустертой красной краской было выведено требовательное: «Убрать до мая 1997 года. Администрация района». Под ней — размашистая протестная надпись черной краской: «Не уберу!». Ниже — ровные, словно под трафарет, буквы: «Убрать до сентября 2000 года! Департамент землепользования г. Мурченбурга.» Под ними — коряво, черным: «Чё, тупые?! Не уберу!»

— А почему в гараже? — поинтересовалась Лера.

— Развелся с женой, — лаконично пояснил Макс.

— Ах, вон оно что! — в один голос протянули пассажирки.

— Да, даже привык. Стирался и мылся у друзей, а потом, как похолодало, к матери пошел жить.

— Надо было сразу к маме идти, — назидательно сказала Лера. — К чему такие сложности?

— Характер воспитывал? — вставила Капа.

— Думал, жена придет, обратно позовет. Еще на что-то надеялся, — Макс вздохнул.

Женщины промолчали. А что тут скажешь? Жизнь!

— Там кто-то есть! — воскликнула Капа, показывая на гараж из белого силикатного кирпича. Ворота были открыты настежь, горел свет и лилась тихая музыка. Рядом стоял мотоцикл «Урал» с коляской.

Максим подъехал к гаражу. У складного туристического столика сидели мужики. Все одинаковой небритости и равной степени нетрезвости. На столике стояла бутылка водки, рыбные консервы и банка с помидорами. Еще был китайский оранжевый радиоприемник, из динамиков которого грустно пел Тальков:

Листая старую тетрадь

Расстрелянного генерала,

Я тщетно силился понять,

Как ты смогла себя отдать

На растерзание вандалам.

Россия!

Кулаки синхронно стукнули по хлипкому столу.

— Россия! — прорыдали мужики. — Россия! На растерзание вандалам!

На подъехавший минивэн они даже не обратили внимания. Максим коротко посигналил и высунулся в окно.

— Мужики!

Собутыльники подняли заплаканные глаза. Один протянул руку к приемнику и убавил звук.

— Мужики! Я прошу прощения за то, что помешал. Белый «Краун»-универсал не видели?

— Ик! — громко икнул один и посмотрел на сображников. — У кого тут Крауняга, мужики?

— У Зотова, вроде, — пожал плечами второй.

— Тебе Ромка Зотов нужен, что ли?! — спросил третий. — У него одного тут, кажись, универсал.

— Ну да! — уверенно ответил Макс, хотя понятия не имел, как зовут владельца машины — тот как-то забыл представиться и вообще вел себя крайне невежливо.

— Короче, так, — заплетающимся голосом сказал один. — Едешь прямо, потом налево! Бетонный, у него еще номер… Мужики, какой там номер гаража у Ромки?

— Да черт его знает?! Ик! — икнул другой.

— На нем какой-то мужик некрасивый нарисован! Не ошибешься! — подсказал третий.

Макс махнул в знак благодарности.

— Понял! Спасибо!

Мужики прибавили в приемнике звук и вернулись к стаканам.

Минивэн поехал в указанном направление, затем свернул влево. Фары выхватили бетонный гараж с нарисованным на боковой стене Гомером Симпсоном. Из полуоткрытой двери пробивалась узкая полоска света.

Максим остановил машину, пошарил под соседним пассажирским сиденьем и достал монтировку. Капа сжала дрын, Лера полезла в карман за перцовым баллончиком.

— Здесь сидите! — громко прошептал он и выпрыгнул из машины.

— Как скажешь! — так же шепотом ответила Капа и осторожно потянула за ручку двери. Та с легким шелестом отъехала в сторону. Подруги осторожно вылезли и, крадучись, пошли за Максимом. Одна — с палкой наизготове, другая — выставив перед собой баллончик.

Макс повернулся и приложил палец к губам. Заглянул в щель.

— Не понял! — неожиданно громко сказал он и, распахнув дверь, шагнул в освещенный проем. Капа и Лера — следом.

Никого. Лишь перевернутый складной стул и знакомый нож, воткнутый в верстак.

***

— Он бухой!

— Думаешь?

— Да я тебе говорю! Или обдолбался какой-нибудь шнягой! Ненавижу этих наркоманов!

— А к стулу он сам себя примотал?

— Откуда я знаю?!

— Помоги поднять его!

Две пары рук приподняли Виктора.

— Мужчина, вы в порядке?! — легкие шлепки по щекам.

Виктор очнулся. Сквозь расплывчатую пелену он попытался разглядеть лицо человека, но видел лишь светлое пятно. Зато слышал звонкий девичий голос.

— Мужчина, что с вами случилось? Как вы здесь оказались?

— Х-х-холодно, — стуча зубами, ответил он.

Его начало колотить — тонкий костюм хоть и был красивым, но для отдыха на льду не годился.

— Женя, у тебя же есть нож?! — спросила девчонка своего спутника — высокого крепкого подростка с сильно оттопыренными ушами.

При слове «нож» Виктор в отчаянии помотал головой.

— Не надо нож!

Но подросток уже щелкнул кнопкой выкидного ножа и в нескольких местах перерезал хрупкий от мороза скотч.

— Давай его в машину! Его колотит всего!

— Нинка, он мне всю машину заблюет! Если батя узнает, что я тачку взял…

— Женя, человек замерзает! И он ранен! Видишь, на голове?!

— Да блин!

Вдвоем они подняли Виктора со стула и подтащили к белой «Хонде». Кое-как запихнув на заднее сиденье, сели в машину: Женя на водительское сиденье, Нина — на соседнее.

— Мужчина! — девушка повернулась к Виктору. — Вы где живете?

— Уточкина, дом 6, корпус 1, — прошептал Виктор и начал заваливаться набок.

— Это где? — спросил Женя.

— Комендантский проспект, — из последних сил прошелестел Виктор и упал на сиденье в полной отключке.

— Нет таких улиц! Да ты вырубился, что ли?!

Женя выругался и пошарил по карманам пассажира. Через полминуты уже разглядывал паспорт.

— Моторин какой-то. Виктор.

— А прописка? — спросила Нина.

Женя перевернул странички и присвистнул.

— Да он из Питера!

— Из Питера?! А здесь он что делает?!

— Что-что! Приехал на стуле посидеть в нашем городе!

— Не умничай! Поехали в больницу!

Женя покрутил пальцем у виска.

— Ты соображаешь?! Хочешь, чтоб меня на первом же посту приняли? У меня прав нет!

Нина глянула на безмолвного пассажира.

— Тогда — ко мне! — решительно предложила она.

— Сдурела?! Незнакомого мужика в дом тащишь?!

— Ну, ты же со мной?

— Я с тобой! — вздохнул Женя и повернул ключ в зажигании.

После десяти минут маневров по дворам и закоулкам «Хонда» подъехала к двухэтажному деревянному бараку. Женя, особо не церемонясь, взвалил бесчувственного петербуржца на широкие плечи и занес в подъезд. Нина открыла дверь квартиры на первом этаже.

— Мам! Мама! — крикнула Нина в темноту сырой квартиры. Получив в ответ тишину, щелкнула выключателем и сказала:

— Наверное, к соседке ушла. Заноси!

Через минуту Виктор лежал на диване. Нина скинула пуховик и осмотрела рану на его голове.

— Женя, принеси аптечку из кухни.

Женя вернулся с пластмассовой коробкой, протянул ей. Пока Нина обрабатывала рану, он открыл дверцу печки и совком подкинул уголь.

В оконное стекло постучали.

— Ушан! Ты здесь, Ушан?! — донесся приглушенный голос с улицы.

— Женя, опять тебя! Надоели уже! — недовольно сказала Нина. — И скажи, чтобы они перестали так тебя называть!

Женя закрыл дверцу печки и подошел к окну. Отодвинул шторы, встал на подоконник и высунулся в форточку.

— Чиж, ты, что ли?!

— Ага! Я тебя по всему району ищу, а ты опять у Зотовой гасишься?!

— Что хотел, Чиж?!

— Слушай, Ушан! Тут, короче, с меня кожанку сняли! Вообще по беспределу!

— Кто?!

— Ну кто! Опять эти козлы из одиннадцатого «Г»! Еще и грузанули на тонну, прикинь! Короче, Ушан, на тебя вся надежда!

— Ладно, завтра разберусь с ними! А сейчас иди!

— Понял, Ушан! Спасибо, Ушан!

***

— А что здесь происходит? Вы кто? И где Рома?

Женщина по-хозяйски уперлась рукой в проем гаражной калитки. Простое, без косметики, лицо, темные волосы, убранные под вязаную шапку. На выглядывающем из рукава запястье отчетливо виднелись белые поперечные шрамы.

— Вот последний вопрос — прям в точку! Нам тоже интересно, где Рома! — ответила Капа.

— Кто вы такие?! И что вы делаете в гараже моего брата?! — голос женщины приобрел металлические оттенки.

— Так вы сестра? — спросила Лера.

— Я-то сестра, а вот вы кто такие?!

Максим шагнул вперед.

— Ваш брат похитил человека! И увез его… сюда, наверное.

Женщина засмеялась.

— Что за ерунда?! Вы ненормальные?! Рома — похитить человека?!

— Давайте мы вам все объясним… — начал Максим.

— Да уж потрудитесь!

— Ваш брат похитил Виктора… Фамилия его… Я точно не помню, но то ли Моторин, то ли Кокорин. У меня в машине блокнот есть, там записано… Что это с вами?!

Женщина стремительно побледнела и начала оседать, будто у нее внезапно отказали ноги. Если бы не Лера и Капа — точно бы упала. Они вовремя подхватили ее с обеих сторон и посадили на складной стульчик. Максим выбежал из гаража и тут же вернулся с пластиковой бутылкой газированной воды.

— Вам плохо? — спросила Лера.

— Моторин? — слабым голосом спросила женщина и отодвинула протянутую бутылку.

Конец ознакомительного фрагмента.