Сиделка

Делия Росси, 2018

«Сиделка, окончившая лекарские курсы при Брегольском медицинском колледже, предлагает услуги по уходу за одинокой пожилой дамой или девицей. Исполнительная, аккуратная, честная. Имеются лицензия на работу и рекомендации. Для заключения договора просьба обращаться в бюро по найму номер шесть, располагающееся по адресу: Бреголь, Кобург-рейне, дом 23». В тот день, когда писала это объявление, я и предположить не могла, к каким последствиям оно приведет. Впрочем, началось все не с него. Раньше. С того самого момента, как я оказала помощь незнакомому раненому магу. А ведь в Дартштейне даже дети знают, что от магов лучше держаться подальше. «Видишь одаренного – перейди на другую сторону улицы», – любят повторять дарты. Увы, мне пришлось на собственном опыте убедиться, что поговорки не лгут и что ни одно доброе дело не останется безнаказанным. Содержит нецензурную брань.

Глава 3

Ночь прошла скверно. В два часа у моего пациента усилился жар и начался бред. Горн метался на постели, стонал, звал какого-то Вигго, угрожал, что прирежет этого сукиного сына…

Мне удалось обездвижить больного и немного сбить температуру. И все равно она оставалась достаточно высокой. Лоб мужчины просто пылал, и моя рука казалась ледяной на его горячей коже.

На свой страх и риск я увеличила дозу настойки.

— Давай, парень, — шептала еле слышно. — Ты не можешь меня подвести!

В ответ раздавалось хриплое, надсадное дыхание.

— Ты же сильный! Ты должен справиться! — убеждала, держа его за руку и вглядываясь в пылающее лицо.

Свет небольшого ара выхватывал из темноты плотную повязку, закрывающую глаза, упрямый подбородок, острый кадык, пересохшие, потрескавшиеся губы… Я понемногу поила пациента водой, обтирала разведенным уксусом, но это не помогало.

— Давай, Горн! Не сдавайся, — убеждала я его. — Рес! Ты не можешь умереть. Завтра я сварю отвар, и тебе обязательно станет легче. Ты должен продержаться, парень!

Ох, только бы Каллеман пришел пораньше! Я пыталась выяснить у слуг, как связаться с магом, но те не знали.

— Где живет лорд Каллеман? — робко переспросила Салли. — Что вы, тера! Я лишний раз боюсь ему на глаза показаться, не то что спросить что-либо.

— Граф не больно-то с нами общается, — пожал плечами Кунц.

— Его сиятельство разговоры со слугами не жалует, — вздохнула экономка.

— Милорд перед нами не отчитывается. Когда хочет, тогда и приходит, — подвел итог всеобщего «незнания» дворецкий.

— Но ведь его как-то можно найти?

— Лорд Каллеман живет в Бромсе, — Ларсон посмотрел на меня с едва заметным превосходством, как на несмышленого ребенка.

Рес! Теперь понятно. Бромс находится на юге Дартштейна. Добраться туда можно только порталом! Придется ждать, пока маг сам появится…

До самого утра я не сомкнула глаз, а с первыми лучами серого нерадостного рассвета мой пациент очнулся и попытался подняться. Ремни, которыми я привязала его к кровати, вызвали у Горна ярость.

— Как ты посмела? — гремел он, пытаясь вытащить руки. — Я тебя уничтожу! Немедленно развяжи меня!

— Успокойтесь, милорд. Я сниму ремни, если вы полежите неподвижно и пообещаете вести себя разумно, — я коснулась его лба и с радостью отметила, что жар пошел на убыль. Значит, не все так плохо. У организма есть необходимый резерв!

— Что ты себе позволяешь? — не желал успокаиваться больной. — Ты хоть понимаешь…

— Уймитесь! — громко рявкнула, оборвав его гневную тираду.

Горн замолчал, видимо, от удивления. Ага. Не привыкли, чтобы на вас кричали, милорд? Ну да. У меня тоже нервы ни к ресу после сегодняшней ночки.

— У вас был сильный жар, вы бредили и метались, могли себе навредить, — уже спокойно объяснила мужчине. — Поэтому мне пришлось вас привязать.

Расстегнув специальные ремни, освободила своего строптивого пациента и быстро осмотрела повязки. Бинты были чистыми и не сбились, что радовало.

— С ума сойти, — задумчиво пробормотал Горн. — На меня еще никто так не кричал.

— Все когда-нибудь случается впервые, — философски заметила я и спросила: — Хотите бульону?

— Что?

— Бульон. Куриный. Полезно.

Сама не заметила, как стала говорить рублеными фразами. Видно, подсознательно опасалась, что слишком длинных предложений мой пациент попросту не поймет. М-да. Похоже, нынешняя ночь не прошла для меня бесследно…

— Ладно, давай, — неохотно ответил больной.

Я нажала на кнопку вызова прислуги, настороженно наблюдая за тем, как Горн разминает руки.

— Как говоришь, тебя зовут? — спустя минуту, спросил он.

— Кэтрин, милорд.

— Сколько тебе лет?

— Двадцать девять.

— Где родилась?

— В Ютланде.

— Да? И бумаги есть?

— Разумеется, милорд.

Еще бы! В «Серой утке» каких только умельцев не бывает! За десять ронов не только бумаги — новую личность организуют.

— Кто родители? — не унимался граф.

— Крестьяне, милорд.

— Странно, — пробормотал Горн. — А по речи не скажешь.

Он ненадолго замолчал, и я уж было обрадовалась, что допрос окончен, но не тут-то было!

— Как ты выглядишь? — неожиданно поинтересовался граф.

— Простите?

Я удивленно уставилась на Горна, не понимая, что за блажь пришла ему в голову.

— Опиши себя, — сердито пояснил больной. — Что непонятного?

Бред какой-то… Ну, какая ему разница, как я выгляжу? Что изменится, если он узнает, что я голубоглазая блондинка? Или что у меня неплохая фигура?

— Ты что, так уродлива? — резко спросил Горн.

— Милорд?

— Раз ты не можешь описать свою внешность, значит, скорее всего, описывать нечего.

Да, неужели? Потрясающая логика! Впрочем, мне это только на руку.

— Увы, милорд, — подпустив в голос побольше грусти, сокрушенно вздохнула. — Единый не наградил меня красотой.

— Где училась?

Мне показалось, Горн приободрился.

— В Брегольском медицинском колледже. Окончила двухмесячные лекарские курсы.

— Кто их читал?

— Тер Гердин.

Я вспомнила маленького сердитого гнома, торопливо расхаживающего по переполненной аудитории Старого колледжа, и невольно улыбнулась. Несмотря на вспыльчивость тера Гердина, я сумела найти с ним общий язык и узнала многое из того, что никогда не преподавалось на официальных курсах. Можно сказать, именно благодаря старому лекарю я и обладала довольно специфическими для сиделки знаниями.

— А, это тот фракийский отступник? — хмыкнул граф. — На редкость упрямый старик.

Он замолчал ненадолго, и я уж было обрадовалась, что допрос окончен, но тут Горн спросил:

— В каком году ты училась?

— В шестом.

— И что, сразу взяли на работу?

— Да, милорд.

— А что ты делала до учебы? Где жила?

— Разве это имеет какое-либо значение?

Я недовольно посмотрела на графа. С чего он решил проявить интерес к моей жизни?

— Отвечай, когда тебя спрашивают, — нахмурился Горн.

— Перебивалась случайными заработками, милорд.

— А твои родители?

— Они умерли, милорд.

— А замуж почему не вышла?

— Не звал никто.

Вопросы следовали один за другим, и я начинала злиться. Интересно, кто-нибудь принесет этот проклятый бульон? Пора останавливать нездоровое любопытство именитого пациента. Кто знает, до чего оно его доведет?

И тут, словно в ответ на мое негодование, открылась дверь, и в комнату бочком протиснулась Салли, неся небольшой поднос. Она с легким стуком бухнула его на прикроватный столик, дрожащими руками выставила супницу и тарелку, хлеб с сыром для меня и завернутые в салфетку приборы. Закончив, горничная бросила на Горна испуганный взгляд.

— Чего уставилась? — рявкнул граф. — Иди отсюда! Живо!

— Простите, милорд, — побледнев, пролепетала девушка. Она отвела глаза, схватила поднос и опрометью кинулась к выходу. Оборки зеленого платья взметнулись, открывая полосатые чулки, длинные косы подпрыгнули в такт торопливым шагам, белый накрахмаленный фартук сбился. Я усмехнулась. Трусишка…

Дверь еле слышно скрипнула, закрываясь за Салли, и в комнате наступила тишина, прерываемая лишь хриплым дыханием больного.

— Ну, и чего вы кричите? — вздохнув, посмотрела на графа. — Зачем напугали девушку?

Горн молчал.

— Ненавижу, когда так смотрят, — спустя пару минут пробормотал он.

— Как?

— Со страхом.

Понимал бы что! Ведь не видит же ничего, неужели почувствовал?

— Какие глупости! Салли просто жалеет вас, вот и все.

— Это еще хуже.

Горн заворочался, пытаясь приподняться, и я подоткнула подушку повыше, помогая ему сесть.

— Я хочу встать.

— Об этом пока рано говорить, милорд.

— Версу лито! — граф вскинул руку, произнося заклинание, и тут же выругался, потому что оно не сработало.

— Дай костыли! — рявкнул Горн.

— У вас нет костылей.

— Мне нужно… А, рес! Мне нужно отлить.

— Для этого необязательно вставать, милорд.

Я достала из-под кровати утку и откинула простыню.

— Давайте, я вам помогу.

— Рес! — выругался больной. — Это невыносимо!

— Не стоит так волноваться, милорд. Ночью вас это совсем не пугало.

— Проклятая беспомощность, — пробормотал Горн.

Спустя несколько минут он откинулся на подушки и надолго замолчал.

Тем временем я вынесла утку, тщательно вымыла руки и вернулась к своему пациенту.

— Бульон, милорд, — напомнила мужчине.

— Что?

— Он остывает, милорд.

— Слушай, как ты мне надоела! — в сердцах бросил Горн.

Ха! Удивили… Вы мне тоже не особенно нравитесь, ваше сиятельство, но я ведь терплю?

— Ничем не могу помочь, милорд, — невозмутимо заметила в ответ и принялась наливать бульон в тарелку.

Мужчина что-то неразборчиво буркнул. Подозреваю, пожелал мне провалиться в эльхейм.

Усмехнувшись, поднесла ложку к плотно сомкнутым губам пациента и подбодрила:

— Давайте, милорд. Вам понадобятся силы.

— Для чего? Чтобы побыстрее сдохнуть?

— О чем вы? — переспросила я и, воспользовавшись тем, что он открыл рот, впихнула туда ложку с бульоном. — Иногда для того, чтобы выжить, нужно гораздо большее мужество.

— Зачем мне такая жизнь? Слепой калека, без ног…

Похоже, про амлу граф не знал. Что ж, это к лучшему.

— Почему вы так уверены, что останетесь калекой?

Я внимательно посмотрела на больного.

— Если пятеро самых лучших докторов королевства говорят одно и то же…

Он поморщился, а я впихнула в него еще одну ложку и завершила неоконченную фразу:

— То это еще не повод им верить.

— Ты мне надоела. Убирайся! — неожиданно зло рявкнул Горн. — Пошла вон отсюда!

Он оттолкнул поднесенную ко рту ложку и ударил по тарелке, выбив ее у меня из рук.

— Уходи!

Я с минуту глядела на разъяренного мужчину, а потом молча поднялась, собрала осколки и вышла из комнаты. Меня не удивил этот приступ гнева. Чего-то подобного я даже ожидала. Сильным людям всегда сложно смириться со своей беспомощностью. И Горн не исключение. Пока он не примет все, что с ним произошло, его так и будет ломать и корежить.

Оглядев испорченную одежду, расстроенно вздохнула. Мое любимое рабочее платье. Синее, с белым отложным воротничком, с тонкими вязаными нарукавниками. Отстирать его будет сложно. Рес! Угораздило ж Горна выбить у меня из рук тарелку! Интересно, граф понимал, где она находится, или случайно попал? Я ведь специально не стала использовать поильник, опасаясь, что он его отшвырнет, но сиятельство все равно умудрился сделать все по-своему.

Я медленно направилась к лестнице, раздумывая, чем лучше воспользоваться — эрским мылом или реусским порошком? Мыло было дешевле, но порошок отстирывал загрязнения намного лучше. Первое стоило три рена, а второй — целый рон. При моих доходах — ужасная расточительность.

Я посмотрела на пятно. Слишком большое. Придется доставать заветную коробочку. Два месяца назад мне перепало несколько унций — старая тера Брег расщедрилась, отблагодарила за то, что я вылечила ее внучку. Порошка было совсем немного, и я берегла его, как зеницу ока, на самый крайний случай. Правда, не думала, что этот случай наступит так скоро. Может, попробовать все-таки обойтись мылом?

— Кэтрин!

Я подняла голову. Навстречу торопливо шагал Каллеман. Рядом с ним шел высокий худощавый мужчина в дорогом серебристо-сером костюме. Незнакомец и сам выглядел каким-то серым. Пепельные волосы, светлые ресницы, бледные губы, длинный тонкий нос, тусклое лицо. И лишь глаза — черные, беспокойные, колдовские — разбавляли общую блеклость. Рес! Еще один маг!

— Что случилось? — остановившись рядом со мной, спросил Каллеман.

Он недоуменно разглядывал мое платье, на котором расползалось безобразное жирное пятно.

— У лорда Горна с утра плохое настроение, — стараясь не смущаться из-за собственного непрезентабельного вида, усмехнулась я.

— Опять буянит? — обреченно вздохнул Каллеман.

Я молча кивнула.

— Проклятье! — пробормотал маг.

— Это и есть та сиделка, о которой ты говорил? — неожиданно подал голос второй мужчина.

Он подошел ближе и уставился на меня тяжелым, немигающим взглядом.

— Да, — коротко ответил Каллеман.

— Слишком молодая, — бесцеремонно заметил незнакомец. Он оценивающе прищурился, а потом, неожиданно спросил: — Как твое имя?

— Кэтрин, милорд, — ответила я ему.

Молодая? Ну-да, ну-да…

— Как себя чувствует твой пациент? — не унимался «серый».

— Ночью у лорда Горна был сильный жар, сейчас он пошел на убыль, но милорд сильно ослаб. Лучше его пока не беспокоить.

— Это не тебе решать, — высокомерно заявил незнакомец. Его породистое лицо скривилось в неприятной гримасе. — Идем, Эрикен, — повернулся он к другу. — У меня мало времени.

Неужели? А зачем тогда было тратить его на меня?

— Лорд Каллеман, мне нужно с вами поговорить, — обратилась я к магу.

— Ты иди, Ян, — сказал Каллеман спутнику. — Пообщайся пока с Фредериком, я подойду чуть позже.

— Хорошо. Не задерживайся, — ответил «серый». — Через час я должен быть у Его величества.

Он в два шага преодолел расстояние до покоев Горна, открыл дверь и громко захлопнул ее за собой.

Мы с Каллеманом остались вдвоем.

— Милорд, я составила перечень необходимых лекарств, — достав из сумки исписанный листок, протянула его магу.

— Корень жвальника? — удивленно переспросил тот, пробежав глазами весь список. — Ты что, не знаешь, что он относится к запрещенным?

— Знаю.

Рес! Как же не хочется рисковать! Если маг заартачится… Я с сомнением посмотрела на Каллемана и повторила:

— Все я знаю, милорд, но это единственное средство, способное очистить организм графа от амлы.

— Уверена? — с надеждой спросил маг, но тут же нахмурился. — Подожди, а с чего ты решила, что это амла?

— Доктор Кауниц сказал.

— Он был здесь?

— Да, вчера вечером, после вашего ухода. Но милорд его выгнал.

— Неудивительно, — пробормотал Каллеман. Он рассеянно потер бровь и уставился куда-то поверх моей головы. — Пять докторов, четыре лекаря, восемь сиделок, — тихо, почти про себя, прошептал маг. — И никакого толка…

— Магический раствор был на оружии?

— Что? — переспросил маг. — Нет. Там все сложнее…

Он не договорил, досадливо поморщившись.

— Вас ведь тоже ранили.

Я в упор посмотрела на мужчину.

— Мне повезло больше, чем Горну, — ответил маг, но мне показалось, что мысли его витают где-то далеко. — Кстати, я ведь так и не поблагодарил тебя за помощь. Вот, возьми.

Он достал из кармана пять золотых и протянул их мне. Лицо его приняло престранное выражение. То ли расплылось в недоброй улыбке, то ли скривилось в болезненной гримасе. Я так и не смогла разобрать.

— Мои услуги стоят гораздо дешевле, милорд.

Я глядела на огромную по местным понятиям сумму и размышляла, с какой радости маг так расщедрился. Неужели осознал, что мог оказаться на месте умирающего друга?

— Знаю, — неопределенно хмыкнул Каллеман. — Но это не плата. Это благодарность. Понимаешь разницу?

— Спасибо, милорд.

Я протянула руку. Глупо было отказываться. Тем более, что от моих накоплений почти ничего не осталось. Пальцы коснулись холодной ладони. По телу пробежал озноб. Рес! Почему я всегда так реагирую на магов? Вздрогнув, торопливо забрала деньги.

«Спокойно, Кейт. Ты не должна показывать своего страха».

Ага… Если бы это было так просто!

— Тут все, что нужно? — спросил Каллеман.

Я видела, что он испытывает неловкость. То ли от собственного широкого жеста, то ли от самой мысли о благодарности.

— Да. Главное, достаньте поскорее жвальник. Его продают в столице, на Сенном рынке, в лавках у эрийцев. Только нужно спрашивать осторожно, купцы торгуют им из-под полы.

— Не беспокойся, — пренебрежительно бросил маг. — Через полчаса все необходимое будет доставлено в замок.

Он сложил бумагу пополам и убрал ее в карман.

— Милорд, — я замялась, пытаясь получше сформулировать свою мысль. — Может быть, стоит пригласить к лорду Горну кого-нибудь из светил медицины?

— Кого?

Каллеман уставился на меня своими невозможными глазами.

— Профессора Свенгора, например. Или тера Оркита.

— Они здесь уже были, — отмахнулся мужчина.

— И что?

— Да ничего. Горн их выгнал.

— Но почему?

— Свенгор сразу предложил ампутацию. Оркит был не так категоричен, но, понаблюдав немного за графом, поддержал мнение коллеги. А вообще, они оба заявили, что заражение этой дрянью смертельно, и никакое лечение не способно продлить графу жизнь дольше, чем на пару месяцев.

Каллеман замолчал и нахмурился.

— А ты что скажешь? — через пару секунд спросил он.

Я задумалась. Если получится вывести амлу, ноги можно будет сохранить. Если же нет… Мне даже думать не хотелось, что со мной будет в случае неудачи. Лишение лицензии — это самое малое из того, что меня ждет. Я прекрасно понимала, как рискованно то, что я собираюсь сделать, но отступить не могла. В голове всплыли странные воспоминания: белый лист бумаги, странные черточки и закорючки, чей-то смех и собственный голос, произносящий непонятную фразу: «Ни сы… Очень подходящий иероглиф! Практически девиз моей жизни!».

— Ты сможешь вылечить лорда Горна? — прервал мои размышления Каллеман. Он, наконец, овладел собой, и передо мной снова стоял суровый и жесткий мужчина.

— Я всего лишь сиделка, милорд.

— Брось! Это ведь ты обработала и зашила мою рану? Не знаю, как у тебя получилось, но от нее даже следа не осталось. Свенгор очень удивлялся, когда меня осматривал.

Рес! Как же права дартская поговорка! Что бы этому магу оказаться той ночью у другого дома? Проблем бы не было.

— Я тут ни при чем, милорд, — как можно спокойнее ответила мужчине и твердо посмотрела ему в глаза. Черные, с красноватыми зрачками они устрашали, вытаскивали душу, мучили…

Проклятье!

Я отвела взгляд.

— Это все ваша магия.

— Да что ты? Ну надо же! А я и не догадался! — жестко усмехнулся Каллеман и тут же посерьезнел. — Хватит нести чушь! Когда маг серьезно болен, он не может пользоваться магией, это закон, который всем известен.

Он недовольно скривился, а потом вдруг вкрадчиво спросил:

— Ты ведь понимаешь, что я могу заявить на тебя в префектуру?

— Вы не докажете, что это именно я зашивала вашу рану.

Я вздернула подбородок. Дурацкая привычка, оставшаяся от прошлой жизни. Ну, это я так думаю. Хотя, может, и ошибаюсь. Свое прошлое я не помню. Вернее, два последних года помню, а все, что было до них — нет.

— Уверена? А если с тобой поработает Чтец?

Рес! Только не это! Чтецы были страшным кошмаром Дартштейна. Эти маги легко проникали в мозг человека, считывали прошлое, мысли, поступки, намерения, мечты. И добирались до самых потаенных секретов. Докапывались до правды. Вытаскивали ее наружу. Полезное умение? Конечно. Только мало кто сумел сохранить здравый рассудок после общения с Чтецами.

— Чего вы хотите?

Я напряженно посмотрела на мага.

— Ты должна сделать все, чтобы вылечить лорда Горна, — жестко припечатал Каллеман. — И мне все равно, каким способом ты этого добьешься.

Рес! Судя по тону, маг не шутил.

— Я — не Единый, милорд, и не могу обещать вам чудо.

— Ничего, если понадобится, извернешься как-нибудь.

Каллеман буравил меня тяжелым взглядом. М-да… Похоже, исчерпав все другие возможности, маг вспомнил обо мне, сложил два плюс два, и решил, что именно я смогу помочь его другу. А я-то еще гадала, с чего он вдруг предложил мне работу!

— Мне необходимы гарантии, милорд, — медленно произнесла я, вглядываясь в жуткие нечеловеческие глаза. — Я хочу быть уверена, что в случае выздоровления графа меня никто не будет преследовать. Как и в случае его нечаянной кончины.

— Моего слова тебе недостаточно?

— Я предпочла бы магический договор.

— Руку, — после минутного раздумья, коротко приказал Каллеман.

Я протянула ладонь.

— Карриотеско! — сжав мои пальцы, негромко произнес маг.

По коже пробежал холодок, и на запястье появилась метка. Едва заметный идеально ровный круг с точкой посередине. Каллеман отвернул манжету рубашки. У него кружок был полностью темным. В случае если маг нарушит договор, его рука почернеет и отсохнет.

Спустя секунду оба знака исчезли.

— Довольна?

Каллеман посмотрел на меня с насмешкой.

— Более чем, — кивнула в ответ и добавила: — Благодарю, милорд.

— Иди переоденься, — приказал мужчина. — И возвращайся к графу.

— Слушаюсь, милорд.

Я отправилась к себе, сменила одежду, застирала пятно и повесила платье сушиться. Достав сдобную булку, съела ее, мысленно поблагодарив Бетси, умудрившуюся сунуть свежую выпечку мне в сумку, а потом умылась холодной водой и вышла из комнаты. Темный коридор вывел меня в холл, оттуда я прошла к лестнице и поднялась на второй этаж.

Думать о произошедшем не хотелось. Чего уж теперь? Поздно переживать. Если ввязалась в авантюру, то надо идти до конца. Как там? Не ссы? Я усмехнулась. Порой моя память выдает удивительно точные выражения.

Поправив волосы, задумалась.

Интересно, маги уже ушли? «Серый» говорил, что у него мало времени. Выяснить бы, кто он такой и зачем приходил к Горну. Я вспомнила высокомерное лицо незнакомого лорда и поморщилась. Скорее всего, какой-нибудь аристократ из высших. У них у всех на редкость неприятные физиономии. А Горн? Успокоился уже? Или опять попытается меня выгнать? Впрочем, теперь ему это вряд ли удастся. Раз уж я взялась его вылечить, то он просто обязан будет встать на ноги.

Ничего другого ему попросту не остается.

— Тера Кэтрин, подождите!

Я оглянулась. По коридору торопливо шла тера Дюваль.

— Я хотела с вами поговорить, — чуть запыхавшись, что совсем не шло к ее должности, сказала экономка.

— У меня не очень много времени, — с сомнением посмотрела на женщину.

Действие настойки скоро должно было закончиться, и мне не хотелось оставлять Горна без присмотра.

— Я вас надолго не задержу, — пообещала тера.

— Ну, хорошо, — кивнула в ответ. — О чем вы хотели спросить?

— Вы ведь ухаживаете за милордом, — водянистые глаза уставились на меня с заметным интересом. Сейчас в них и в помине не было прежнего равнодушия. — Как думаете, Его сиятельство выживет?

— Мне трудно судить об этом, я всего лишь сиделка.

Нет, беспокойство местной прислуги было мне понятно — кому захочется лишиться места? — но что-то больно много вопросов они задавали!

— Понимаете, мы все очень переживаем, — убедительно всхлипнула экономка и достала платок. — Лорд Фредерик нам как родной! Милорд никогда не болел, и вдруг это ранение… Такое несчастье!

Она снова всхлипнула и приложила платок, утирая несуществующие слезы.

Однако! Какая трогательная забота…

— Я прекрасно понимаю ваши чувства, — коснувшись руки теры Дюваль, слегка сжала ее пальцы. — Крепитесь. Единый милостив, будем надеяться на лучшее.

— Ах, тера Кэтрин, — снова всхлипнула экономка. — Мы все молимся день и ночь о здравии нашего милорда. Но ведь, говорят, что от амлы нет исцеления?

Она по-прежнему смотрела на меня своими водянистыми глазами, но сейчас в них появилось нетерпеливое ожидание. Надо же, как ошибочно оказалось первое впечатление! Похоже, равнодушием тут и не пахнет!

— К сожалению, я не сильна в подобных вопросах, — грустно вздохнула в ответ. — Это у докторов надо спрашивать.

— Но ведь у вас есть опыт, вы же можете сказать, выживет человек или нет? — продолжала настойчиво расспрашивать экономка.

И эта настойчивость мне очень не понравилась.

— Милорд выглядит неважно.

Я решила, что разумнее будет чуть сгустить краски.

— Очень неважно, — повторила, для пущего эффекта, и добавила: — Вы простите, мне нужно идти. Боюсь оставлять милорда одного.

— Да-да, конечно, — поспешно ответила экономка. — Идите, тера Кэтрин. И если вам что-то понадобится, вы только скажите.

— Хорошо, что вы сами об этом заговорили, — обернувшись, посмотрела на женщину. — В покоях Его сиятельства необходима ежедневная уборка.

— Но ведь милорд…

Тера не договорила.

— Что?

— Милорд сам запретил, — с сомнением произнесла она.

— Его сиятельству вредно оставаться в неубранной комнате.

— Хорошо, — неохотно ответила тера. — Я пришлю Ханну.

— Вот и замечательно.

Я кивнула и отправилась к покоям графа, а тера Дюваль так и осталась стоять в коридоре, и на лице ее застыло какое-то непонятное выражение. То ли озабоченность, то ли тяжкие раздумья. То ли глухая неприязнь.

Занятная ситуация. Почему-то мне показалось, что экономка очень надеялась услышать от меня о скорой кончине хозяина. Как у нее глазки-то заблестели, когда я сказала, что милорд выглядит неважно! И эти настойчивые расспросы…

Я задумалась. Поведение экономки и прочих обитателей замка выглядело странным. Казалось, все они ждут, когда граф отойдет в мир иной, и совсем не торопятся выполнять свои обязанности. Один Каллеман искренне переживает за друга, а все остальные затаились и ждут. Интересно, чем так насолил им граф? И каких благ ожидают они от его кончины?

Размышляя о поведении прислуги, свернула к покоям графа и неожиданно остановилась, увидев, что в конце коридора мелькнула какая-то тень. Душу полоснуло острым чувством опасности.

— Кто здесь?

В ответ послышался еле уловимый шорох.

— Салли? Это ты?

День был пасмурным, а светильники горели слишком тускло, и разглядеть что-либо в серой полутьме было сложно. Стены отразили мой голос, придав ему какие-то незнакомые нотки. Тревога не отпускала. Кому нужно играть со мной в прятки?

— Кунц?

Тишина показалась мне зловещей.

Старый замок молчал, не желая выдавать свои тайны. Высокие своды тонули в темноте, черные провалы дверей выглядели угрожающе мрачными, истертый красный мрамор растекался под ногами темным кровавым пятном.

«С каких пор ты стала такой трусихой, Кейт? — рассердилась сама на себя. — С чего вдруг у тебя так разыгралось воображение?»

Я прошла до конца коридора, дергая ручки закрытых покоев, осмотрела узкое окно в торцевой стене и вернулась. Никого. Скорее всего, мне просто что-то померещилось. А тревога… Ерунда. Обычная усталость после бессонной ночи.

* * *

Дверь в покои графа я открывала без страха. Не убьет же он меня, в самом деле? Горн не безумец. А то, что швыряется всем подряд и рычит, так это мелочи, на которые при моей профессии не стоит обращать внимания. Это все преодолимо. И потом, в моей практике еще не было ни одного пациента, с которым я не смогла бы договориться. С любым человеком можно найти общий язык, нужно только немного постараться.

С этими оптимистичными мыслями я и вошла в комнату. И запнулась, увидев открывшуюся моим глазам картину.

Горн, раскинув руки, лежал на полу. Его темные волосы выглядели почти черными на фоне бледного лица, губы побелели, под правой ногой на ковре расползалось бурое пятно.

Рес! Только этого не хватало!

Я громко выругалась и кинулась к своему упрямому пациенту.

— Милорд! Вы меня слышите?

Какое там! Граф не отвечал. Дыхание его было прерывистым и тяжелым.

Я быстро осмотрела мужчину. Рес! Раны открылись, бинты пропитались кровью, повязка, закрывающая глаза, сбилась.

Одна я не справлюсь. Нужно вызывать подмогу.

Я ударила по кнопке звонка, и в ожидании камердинера попыталась привести Горна в чувство. Внутри разрасталась тревога.

— Давай же, парень, открой глаза! — шептала я. — Ты не можешь лишить меня работы! Ты должен выжить, слышишь?

— Ох, тера!

Испуганный возглас Салли заставил меня поднять голову. Нет, горничная тут не помощник. Горн слишком тяжелый.

— Позови еще кого-нибудь. Нужно перенести милорда на кровать.

— Я сейчас, тера. Я мигом, — откликнулась девушка и убежала, бросив дверь открытой.

— Что ж вы такой упрямый, милорд? — пробормотала я, нащупывая пульс на руке мужчины.

Рес! Сердце Горна билось слабо и с перебоями.

— Вот, видите? — послышался голос Салли. — Его сиятельство упали.

В комнату, вслед за девушкой, вошли двое парней, которых я не так давно видела на кухне.

Они замерли при виде лежащего на полу Горна, а потом переглянулись и дружно сделали шаг назад.

— Чего ждем?

Я сердито посмотрела на слуг. Те молчали и переминались, неуверенно поглядывая на графа. Ох, и работнички! С места не сдвинутся!

— Ну? Долго еще глазеть будете?

Парни неохотно приблизились, подняли Горна и перенесли его на постель. При этом они все так же испуганно переглядывались, словно до смерти боялись своего хозяина. Странно. Неужели граф настолько всех запугал?

— Мы вам больше не нужны, тера? — спросил один из слуг. Высокий, сероглазый, он был слишком крупным и неуклюжим, и, казалось, не знал, куда деть свои огромные руки.

Я уже собиралась ответить, но в этот момент граф застонал, дернулся, и парни дружно попятились к выходу.

— Мы, пожалуй, пойдем, — тихо пробормотал второй слуга — низенький, коротконогий, с забавным рыжим ежиком на голове.

— Вон! — еле слышно просипел пришедший в себя Горн. — Уходите… Убирайтесь!

Салли пискнула и бросилась к двери, слуги, толкаясь, устремились следом, и, спустя пару секунд, мы с графом остались одни.

— А ты? Тебе что, еще раз повторить? — задыхаясь, произнес мужчина.

— А вы какие-нибудь другие слова знаете? — язвительно поинтересовалась в ответ. — А то только и слышно: убирайтесь, пошли вон… Скудный у вас лексикон какой-то.

Горн рванулся, пытаясь подняться, но у него ничего не вышло, и он рухнул обратно и отвернулся, но я успела заметить, как лицо мужчины исказилось от боли.

— Вы мне лучше объясните, чего вам на кровати не лежалось? Зачем на полу устроились? Ковер, между прочим, грязный. У вас тут две недели не убирались. И осколки на нем остаться могли. Пыль, опять же.

Я говорила, а сама потихоньку занималась перевязкой. Горн молчал, но терпел. Лишь по крепко сжатым губам было понятно, что ему больно, но тут уж я ничем не могла помочь. Настойку я давала ему не так давно, а превышать дозу было опасно.

— Долго еще? — еле слышно спросил больной.

На лбу его выступили крупные капли пота.

— Уже заканчиваю, — отозвалась я.

Повязку на лице решила пока не трогать. Хватит с Горна острых ощущений. Пусть отдохнет немного.

Чуть слышный скрип двери заставил меня поднять голову.

— Эрик, это ты? — тут же напрягся больной.

— Да, — отозвался Каллеман. Он вошел в комнату и быстро прошел к постели больного. — Дерек, ну зачем ты встал? Я же просил, чтобы ты дождался меня!

Ага. Уже доложили… Не слуги, а настоящие шпионы.

— Проводил Борна? — проигнорировав его слова, спросил граф.

— Да. У него через полчаса доклад. Как ты себя чувствуешь?

Маг окинул Горна обеспокоенным взглядом, а потом перевел его на меня, безмолвно требуя отчета. Я развела руками.

— Как видишь, все еще жив, — хмыкнул граф. — Так и передай этим недоумкам.

Я догадалась, что он имел в виду докторов. Каллеман тоже это осознал. Лицо его приняло извиняющееся выражение.

— Дерек, все не так, как тебе кажется, — попытался оправдаться маг. — Кауниц не имел в виду ничего плохого. Да и остальные…

— Если еще хоть кто-то из них появится рядом с моей постелью — пристрелю, — оборвал его Горн.

Мне стало не по себе. Если граф возьмется за оружие… Надеюсь, ни у кого не хватит ума принести лорду пистолет?

Видимо, мысли Каллемана текли в том же направлении.

— Дерек, ты должен меня понять, — расстроенно сказал маг. — Я ведь беспокоюсь о тебе.

— К ресу твое беспокойство! — грубо ответил Горн и скривился от боли. — Ноги я им не отдам, так и знай! Предпочитаю на своих двоих до эльхейма добраться!

Он сжал кулаки, пытаясь сдержать прорывающийся стон, но не смог и глухо прорычал:

— Рес! Проклятье!

— Сделай что-нибудь, — повернулся ко мне Каллеман. На его бесстрастном, обычно, лице читалась тревога.

Я покачала головой.

— Настойку можно будет дать только через несколько минут. Мы и так превысили норму.

В этот момент Горн грязно выругался и схватил меня за руку.

— К ресу твои заумные рассуждения! — выкрикнул он. — Помолчи хоть немного!

— Как скажете, милорд.

Я попыталась высвободиться, но не тут-то было. Горн держал крепко.

— Только и знаешь, что спорить, — пробормотал он и отвернулся, но руку мою так и не отпустил.

— Дерек, я разговаривал с твоей матерью, — тихо сказал Каллеман.

Он склонился над раненым, глядя на него с заметной тревогой. Вообще рядом с Горном маг разительно менялся. Даже его бездушные глаза казались совсем другими — живыми, яркими, человечными.

— И что? Моя дражайшая матушка теперь уверена, что я при смерти?

Граф презрительно хмыкнул.

— Ну зачем ты так? Она переживает. После вашей размолвки прошло уже полгода. Ты не думаешь, что вам давно пора помириться?

— Когда она приедет? — резко спросил больной.

Каллеман замялся.

— Дерек, я…

— Я спросил, когда она приедет? — перебил его Горн.

— Завтра утром, — виновато ответил Каллеман.

— Мне все равно, как ты будешь с ней объясняться, но я не хочу ее видеть, — отрезал граф. — Сам все это заварил, сам и расхлебывай.

— Дерек, послушай, я понимаю, она была неправа, — торопливо заговорил Каллеман, — но нельзя же быть таким злопамятным? И потом, леди Камилла хотела как лучше. Может, пора уже вам поговорить? Тем более сейчас, когда…

Маг неожиданно замолчал, оборвав речь на полуслове.

— Ну, что же ты? Договаривай, — усмехнулся Горн. — Ты ведь тоже думаешь, что я не выкарабкаюсь? Видишь, Кэтрин, — он повернулся ко мне и сильнее сжал мою руку. — Даже лучший друг не верит, что я поправлюсь, а ты пытаешься убедить меня в обратном.

Он разжал пальцы, и моя ладонь выскользнула из его захвата.

— Дерек, ты все неправильно понял, — принялся оправдываться Каллеман. На его лице явственно читалось отчаяние. — Я не это имел в виду!

— Брось, Эрик. Я прекрасно понимаю, что от амлы нет спасения, — устало ответил Горн и добавил: — Найди этих тварей, Эр. И уничтожь. Тогда я умру спокойно.

Он отвернулся к стене и затих.

— Дерек, перестань! — вскинулся Каллеман. — Ты не умрешь! Кэтрин, что ты молчишь? — обратился он ко мне. — Скажи, что граф поправится! Ну?

— Оставь девушку в покое, Эрикен, — тихо произнес Горн. — Она тут ни при чем. Я слышал все, что сказал Кауниц. Сколько он мне дал, если я откажусь от ампутации? Неделю? Две?

— О чем ты?

— Перестань, Эр. Глупо закрывать глаза на правду.

— Дерек!

— Иди. Я хочу отдохнуть, — еле слышно ответил граф.

Лицо его побледнело, щеки осунулись еще больше, губы стали белыми.

— Вам лучше уйти, — посмотрела я на Каллемана. — Через несколько минут я дам милорду настойку, и он уснет.

— Спустись потом вниз, — кивнул Каллеман. — Я буду ждать тебя в кабинете.

— Она хорошенькая, Эрик? — неожиданно спросил Горн.

— Кто?

— Кэтрин.

— Скажете тоже, милорд, — хмыкнула я, не давая Каллеману ответить. — И охота вам над моей внешностью потешаться? Грех это.

Я постаралась воспроизвести простонародные интонации.

Маг чуть нахмурился, не понимая, в чем дело, но опровергать мои слова не стал.

— Обычная, — ответил он неохотно. — С чего ты взял, что она хорошенькая?

— Знаю твои вкусы, — хрипло прошептал Горн и закашлялся. — Ладно, иди, — спустя какое-то время сказал он. — И не вздумай пускать сюда мою мать.

Маг беззвучно выругался. Правда, возражать не стал и молча вышел из комнаты.

— Ты тоже пока иди, — шевельнул рукой Горн. — Я хочу побыть один.

— Хорошо, милорд, — мне пришлось согласиться с его распоряжением. — Только сначала я дам вам лекарство.

В этот раз он не сопротивлялся. Покорно выпил разведенную настойку и отвернулся к стене. Подобная покладистость мне совсем не понравилась. Я осторожно приложила руку к его лбу. Так и есть. Жар усилился, отсюда и вялость, и нежелание разговаривать, и отсутствие сил.

— Хорошо, — тихо прошептал Горн. — Прохладно…

Я осторожно убрала ладонь, думая, что он бредит, но граф тут же беспокойно дернулся и хрипло сказал:

— Подержи еще.

Мне пришлось вернуть руку на место и ждать, пока он уснет. В душу невольно закралась жалость. Я смотрела на лежащего передо мной мужчину. Сильный, крепкий, с красивым телом и хорошо развитой мускулатурой. Темные волосы слегка вьются, на щеках проступает отросшая щетина, губы плотно сомкнуты. Сколько ему? У магов трудно определить точный возраст, но Горн выглядел лет на тридцать-тридцать пять. Хотя, на самом деле, ему могло быть и пятьдесят, и семьдесят, и даже сто. Как и Каллеману. Долголетие магов было общеизвестным фактом.

Горн чуть шевельнулся, словно пытаясь что-то сказать, но настойка взяла свое, и вскоре он уснул. Дыхание его выровнялось, черты лица расслабились, крепко сжатые кулаки разжались.

Я подтянула сбившееся покрывало и укрыла своего пациента. А потом, осторожно прошла к выходу и тихо выскользнула за дверь.

* * *

— Вот то, что ты просила.

Каллеман кивнул на небольшую шкатулку, украшенную эрийской резьбой.

Оперативно. Не прошло и получаса, а маг уже успел раздобыть жвальник.

Я откинула крышку. На мягкой бархатной подкладке светлым пятном выделялся тонкий, похожий на длинный указательный палец, корень.

— Уверена, что поможет? — глухо спросил Каллеман, бросив на меня расстроенный взгляд. От былой самоуверенности мага не осталось и следа. Лицо его осунулось, между бровями появилась небольшая продольная морщинка, под глазами залегли глубокие тени.

Он нервно расхаживал по кабинету, не останавливаясь ни на минуту.

— Трудно сказать наверняка, милорд, но лорд Горн — крепкий мужчина, к тому же, маг. Будем надеяться на лучшее.

— Кэтрин, ты должна сделать все возможное, — с напором произнес Каллеман.

Он остановился передо мной, уставился своими невозможными глазами, словно пытаясь добраться взглядом до самых глубин души, и характерным жестом потер бровь.

— Я постараюсь, милорд.

— Каратен ураз! — тихо пробормотал маг и вновь возобновил свое хождение.

М-да… Не думала, что аристократы способны на такие ругательства.

— Я могу идти?

Мне надоело наблюдать за бесконечным мельтешением и хотелось поскорее заняться приготовлением отвара.

— Подожди, — Каллеман поднял с кресла небольшую кожаную сумку и протянул ее мне. — Тут все, что ты просила, — пояснил он.

Я заглянула внутрь. Бутылки с апесом, обеззараживающая настойка, жаропонижающее, бинты, корпия, салфетки, набор инструментов, дренажи.

— Если нужно что-то еще, только скажи.

Каллеман смотрел на меня с ожиданием.

— Самое главное вы достали, — я прижала к груди шкатулку с жвальником. — Я пойду, милорд. Приготовлю отвар для лорда Горна.

— Хорошо, — кивнул маг. — Иди.

Я уже подходила к двери, когда услышала:

— Кэтрин!

— Да, милорд?

Мне пришлось обернуться.

— Почему ты обманула графа?

— О чем вы, милорд?

— О твоей внешности. Зачем ты солгала?

Каллеман уставился на меня странно задумчивым взглядом.

— Не хочу, чтобы лорд Горн еще больше чувствовал свою ущербность. Ему было бы неприятно, знай он, что его немощь видит симпатичная девушка. Поэтому прошу вас, милорд, не разубеждайте своего друга.

— Ладно, иди, — махнул рукой Каллеман.

Я положила в сумку шкатулку и направилась к двери. Правда, на пороге не выдержала и обернулась.

— Можно спросить, милорд?

Каллеман нахмурился.

— Что ты хочешь узнать? — уточнил он.

— Кто совершил покушение на лорда Горна?

С самого первого дня мне не давал покоя этот вопрос. И я очень надеялась, что маг на него ответит.

— Тебя это не касается, — резко произнес Каллеман. Он отвернулся и вновь потер бровь указательным пальцем. — И вообще, с чего ты решила, что это было покушение?

— Характер ран, милорд. Понятно же, что графа пытались убить.

— Понимала бы что, — тихо пробормотал Каллеман. — Иди, занимайся своим делом, и не лезь туда, куда не просят.

Он подошел к окну и достал из кармана портсигар. Я видела, как маг вытащил тонкую сигарету, чиркнул стором, прикурил, глубоко затянулся. По комнате поплыл горьковатый аромат. В памяти возникло схожее воспоминание. Темное помещение, круг света от настольной лампы, глубокие кожаные кресла, высокие книжные шкафы. И мужское лицо, скрытое легкой сигаретной дымкой. Я видела только тонкие губы и крупный квадратный подбородок с характерной ямочкой посередине. «Иди, — словно наяву послышался хриплый прокуренный голос. — Даю тебе три дня. Ты должна вернуть эти деньги».

Я вздрогнула. Проклятье! В последнее время воспоминания возвращаются все чаще. Причем в самый неподходящий момент.

— Ты еще здесь? — обернувшись, недовольно бросил Каллеман, и видение исчезло.

— Уже ухожу.

Дернув на себя ручку, вышла за дверь и отправилась на кухню готовить отвар.

* * *

Следующий день ознаменовался приездом вдовствующей графини Эргольской. С самого утра в доме царила суета. Горничные убирали и проветривали гостевые покои, кухарка готовила разные немыслимые блюда, лакеи бестолково носились туда-сюда, дворецкий озабоченно протирал серебро, а экономка устроила ревизию кладовки и ругала служанок, не уследивших за каким-то древним сундуком. Там завелась моль, и это явилось для теры Дюваль настоящим потрясением.

Я во всеобщем помешательстве не участвовала. Лишь однажды спустилась на кухню за отваром, а потом поднялась наверх и больше не покидала комнату графа. Как ни странно, во всем огромном доме она была самым спокойным местом. Сегодня даже на хозяйском этаже наметились перемены — слуги, избегавшие приближаться к покоям Горна, то и дело проскакивали мимо, вынося из бывшего будуара леди Горн то любимые подушки графини, то какие-то безделушки, то содержимое ее трюмо.

Хорошо, что вчера, когда я несколько часов готовила лекарство, на кухне было относительно немноголюдно — кухарка Хильда занималась заливным из рыбы, да две работницы сортировали ощипанную птицу, — и мне никто не мешал. А ведь приготовление жвальника — та еще морока! Нельзя отвлекаться ни на минуту. Одно неверное движение, одно неправильно сказанное слово — и все усилия окажутся напрасны, а отвар — непригодным. Вот и приходилось проявлять чудеса аккуратности и внимательности.

Леди Горн приехала ближе к обеду. Я как раз стояла у окна, когда у крыльца остановились два больших четырехместных мобиля, и из первого вышла высокая худощавая женщина в светлом манто и широкополой шляпе, а из второго выскочили четыре миниатюрных девушки в одинаковых синих пальто и голубых шляпетках. Камеристки, определила я. Они принялись вытаскивать из вместительного багажника бесчисленные чемоданы и коробки, составляя их на ступенях.

Дама в сером что-то тихо сказала шоферу.

Я видела, как качнулись страусиные перья, как блеснул серебристый мех воротника, каким изящным жестом графиня поправила шелковый шарф. М-да. Эффектная леди. Настоящая аристократка из высших.

Осторожно опустив занавеску, я уже собиралась отойти, но в этот момент женщина что-то сказала слуге и подняла голову. Взгляд ее остановился на окнах спальни Горна.

На миг мне показалось, что графиня посмотрела прямо мне в глаза, но тут во двор вышел дворецкий, и леди обратила свое внимание на него. А потом подъехал еще один мобиль, и из него появился Каллеман.

— Что там? — подал голос Горн.

Все утро он вел себя на редкость тихо. Лежал, отвернувшись к стене, покорно принимал отвар жвальника и даже не пытался меня прогнать. Интересно, как он понял, чем я занимаюсь? Который раз убеждаюсь, что у графа очень хорошо развит слух. И чутье.

— Приехала какая-то дама, — отходя от окна, ответила я.

— Рес!

— Лорд Каллеман тоже приехал, и сейчас они направляются в дом.

— Ну конечно, — недовольно пробормотал граф. — Куда ж без него?

Он повернул голову в мою сторону и приказал:

— Закрой дверь на замок.

— Милорд?

Я удивленно покосилась на своего пациента.

— Ты что, не слышишь? — вспылил тот. — Закрой эту ресову дверь!

— Мне кажется, это неразумно, милорд.

— Я что, спрашивал твое мнение?

— Нет, милорд.

— Ну так делай, что говорят!

Он попытался подняться.

— Милорд, вам нельзя вставать.

— Заткнись! — Горн с трудом сел на постели и спустил ноги на пол. — И вообще, проваливай отсюда! Без тебя обойдусь…

Он грязно выругался.

Рес! До чего же упрямый! Вот что и кому он пытается доказать? Наградил же Единый характером…

Я попыталась уложить графа обратно.

— Я тебе что велел? Уходи! Чтобы духу твоего здесь не было! — рявкнул тот, обхватывая меня за талию и пытаясь отшвырнуть от себя.

Ага. Так я и позволила! Это только с виду я хрупкая, а на самом деле и не с такими силачами справлялась.

— Прекратите буянить! — строго прикрикнула на своего упрямого пациента и вдруг почувствовала, как его руки сжались сильнее. — Немедленно, — повторила я.

Но граф меня не слышал. Его ладони прошлись по моим бедрам, вернулись на талию и поднялись вверх, к груди. Я задохнулась от возмущения, собираясь высказать все, что думаю о подобном нахальстве, но, в этот момент, за моей спиной еле слышно скрипнула дверь, и раздался высокий женский голос:

— Пожалуй, мы не вовремя.

Граф замер, а я обернулась и увидела стоящую в дверях женщину. Глаза ее перебегали с меня на Горна, и взгляд дамы был на редкость умным и проницательным.

— Эрик, ты убеждал меня, что мой сын при смерти, но, как я вижу, все не так плохо.

Леди Горн посмотрела на стоящего рядом Каллемана.

— Мы зайдем позже, дорогой, — обратилась она к сыну и кивнула, предлагая магу выйти.

Дверь закрылась, а Горн так и не пошевелился, продолжая крепко обнимать меня за талию.

— Отпустите, — буркнула я, выбираясь из его объятий. — И вообще, вам лучше лечь. Иначе кровотечение откроется.

— Значит, говоришь, уродина? — словно не слыша меня, задумчиво произнес Горн.

— Лягте, милорд.

— А это даже забавно, — хмыкнул граф. — Теперь матушка убеждена, что слухи о моей близкой кончине сильно преувеличены.

— Если вы сейчас же не ляжете, эти слухи станут реальностью, — сердито фыркнула я.

Поганец! Выставил меня девицей легкого поведения и доволен!

— Ладно, уймись, — усмехнулся больной. — Помоги мне лечь.

Ага. Как геройствовать, так сам, а теперь на жалость давит…

Я уложила Горна, подоткнула подушки и напоила его отваром.

— Желаете что-нибудь еще, милорд?

Мне с трудом удалось сдержать сарказм.

— Сходи к Каллеману, скажи, пусть зайдет.

— Один? Или с вашей матушкой?

— Один. И принеси мне зеленых яблок.

Ничего себе! Неужели, к графу возвращается аппетит? Это хорошая новость. Нет. Это просто чудесная новость! Ради нее я даже его недавнее нахальство готова забыть!

— Слушаюсь, милорд.

Я кинула на своего пациента довольный взгляд и отправилась выполнять поручение.

* * *

Каллемана с графиней застала в гостиной за тихой беседой.

Они сидели в креслах, маг что-то говорил, леди Горн слушала и задумчиво кивала, а потом до меня донесся ее вопрос:

— Эрикен, может быть, ты проведешь Хьюго в замок?

— Боюсь, Дерек будет против, миледи, — покачал головой Каллеман. Выглядел он серьезным и озабоченным. Мне порой казалось, что маг совсем разучился улыбаться. А может, и не умел никогда.

В этот момент, он повернулся и увидел меня.

— Чего тебе, Кэтрин?

Каллеман уставился напряженным взглядом.

— Лорд Горн просил вас зайти, милорд.

— Одного?

— Да, милорд.

Женщина едва заметно нахмурилась, и маг тут же поторопился ее успокоить:

— Леди Камилла, это ничего не значит. Я уверен, Дерек обязательно захочет с вами увидеться. Дайте ему немного времени.

— Иди, Эрик, — не отвечая на его слова, грустно улыбнулась леди Горн. — Не заставляй моего сына ждать.

Я посторонилась, пропуская Каллемана, и собиралась выйти вслед за ним, но графиня неожиданно окликнула меня:

— Кэтрин, ты не могла бы остаться ненадолго?

— Да, миледи.

Я чуть склонила голову, с непроизвольным интересом разглядывая подол элегантного серого платья графини, тонкие шелковые чулки, остроносые туфли на небольшом каблучке.

— Подойди ко мне, — приказала леди Горн. Голос ее звучал тихо, но в его интонациях мне почудилось напряжение. — Скажи, правда, что лорд Горн умирает? — дождавшись, пока я встану перед ней, спросила она.

— Доктора полагают, что да.

— А ты? Как считаешь ты?

Графиня впилась в меня взглядом.

— Я всего лишь сиделка, миледи, — как можно смиреннее сказала в ответ.

— Но Эрик говорит, что ты сумела поставить его на ноги.

— Лорд Каллеман преувеличивает, миледи. Его рана зажила без моего вмешательства.

— И все-таки, — леди Горн снова пытливо заглянула мне в лицо. — Ты же можешь предположить…

— Я надеюсь, что Единый будет милостив к лорду Горну.

Мне не хотелось поддаваться непреодолимому желанию рассказать графине все, что знаю. И даже то, чего не знаю.

Взгляд ее глубоких черных глаз вынуждал меня сделать это, но я держалась. Проклятая магия… Видно, у матушки графа что-то вроде ментального дара. И сейчас она пытается применить его ко мне. «Корабли лавировали-лавировали, да не вылавировали». Сосредоточенная на том, чтобы правильно выговорить фразу, я смогла преодолеть чужое влияние. Этому фокусу меня научил Жиль — старый картежник из «Серой Утки». Жильберу не раз доводилось играть с одаренными, и он знал много всяких приемчиков, помогающих справиться с незаметной «промывкой мозгов».

— Кэтрин, ты должна сказать мне правду, — мягко произнесла леди Горн.

— Я делаю все возможное, чтобы лорду Горну стало легче, но я не могу обещать, что милорд поправится.

— Но вы с ним…

Графиня не договорила.

— Если у него хватает сил на…

Она снова не стала заканчивать свою мысль.

— Разумеется, ты понимаешь, о чем я.

Леди Горн посмотрела на меня выжидающе.

— Это не то, о чем вы подумали, миледи. Я просто помогала милорду лечь.

— Ах, ну да. Теперь это так называется, — тонко усмехнулась графиня.

Она замолчала и отвернулась к окну. Несмотря на возраст, леди Горн была очень красива.

Белая, почти фарфоровая кожа, высокие скулы, тонкий точеный носик, пухлый капризный рот. Лишь небольшие морщинки в уголках глаз, да проницательный, умудренный опытом взгляд выдавали в ней много пожившую женщину.

— Можешь идти, — неожиданно сказала она и небрежно махнула рукой, словно прогоняя надоедливую муху.

Похоже, графиню расстроило мое нежелание «сотрудничать». Но тут уж ничего не поделаешь. Откровенничать я не люблю, да и, если честно, не умею.

— Миледи, — я коротко поклонилась и поторопилась покинуть гостиную.

* * *

На втором этаже было тихо. В пустынном коридоре мои шаги отдавались глухим эхом. После того случая, когда мне померещилась какая-то тень, я все время непроизвольно ожидала неведомой опасности, но ничего не происходило.

Я остановилась возле двери. Маленькая щель, заманчиво светлеющая в проеме, предлагала подойти поближе и послушать, о чем говорят Каллеман и Горн. Думаете, я отказалась? Ничего подобного! Прильнув к стене, замерла и затаила дыхание.

— И что? Совсем никаких сведений? — послышался хриплый голос Горна.

— Не то чтобы совсем никаких, — глухо произнес Каллеман. — Ее родители действительно проживали в Ютланде, умерли во время эпидемии виры.

Ого! А вот это уже интересно! С чего бы магу интересоваться моим прошлым?

На душе стало неспокойно. Если Каллеман докопается до правды…

— Тогда что не так? — спросил Горн. — Ведь что-то тебя насторожило?

— Не знаю. Вроде все сходится, но кое-какие мелочи выбиваются из общей картины. Судя по рассказам тех, кто знал Кэтрин Стоун раньше, девушка всегда была скромной и молчаливой. И не вызывала особого интереса, чего не скажешь о той Кэтрин, которую мы знаем.

Рес! Рес-рес-рес! Я плотнее прижала к себе вазу с яблоками. Чтоб этому въедливому магу! И сиятельству вместе с ним!

— Значит, все-таки хорошенькая? — хмыкнул граф. — Интересно, почему она мне солгала?

— По ее словам, не хотела тебя смущать.

— А вы, значит, даже об этом разговариваете?

— Дерек, успокойся. Это глупо.

— Ты с ней спал?

— С чего ты взял?

— Я ведь тебя знаю, Эрикен. Хорошенькие крестьяночки — твоя слабость.

— В отличие от тебя, я не замахиваюсь на особ из высшего света, — хмыкнул Каллеман. — Кстати, леди Алиса очень интересовалась, куда ты пропал.

— Надеюсь, ты нашел, что сказать?

— Разумеется. Дела государственной важности — очень обтекаемое понятие, под него можно подвести все, что угодно.

— И все-таки ты не ответил, — настойчиво произнес Горн. — Ты спал с моей сиделкой?

— Нет, — недовольно ответил Каллеман.

— Странно. На тебя это не похоже.

— Знаешь, Фредерик, мне сейчас немного не до того, — раздраженно буркнул маг. — И ты об этом прекрасно осведомлен. Пока мы не поймаем этих тварей…

Он не договорил. В комнате повисла тишина.

— Никак не могу понять, как я оказался на полу, — спустя минуту с сомнением сказал Горн. — Не помню, чтобы пытался встать.

— Ничего удивительного. Ты был в беспамятстве, все рвался куда-то. А тут еще Кэтрин рядом не было, вот ты и упал.

— Думаешь? Ладно, — задумчиво ответил Горн, но сомнение из его голоса никуда не делось. — Что еще удалось узнать про девчонку?

— Ее работа, — задумчиво произнес Каллеман. — Ни один больной из тех, за кем она ухаживала, не умер. Даже самые тяжелые. И все, как один, жалели, что она ушла.

— Полагаешь, магия?

— Нет. У Кэтрин нет дара, это я первым делом проверил.

— Уже и это успел? Неужели она согласилась?

— Кто ее спрашивал? — хмыкнул Каллеман. — Мы заключили магический договор. Ты же знаешь, если бы в ней была хоть капля дара, я бы почувствовал.

Рес! Вот почему Каллеман так легко согласился на мое предложение! А я-то гадала, с чего он пошел мне навстречу.

— Это странно, но рядом с ней мне тоже становится легче, — задумчиво сказал Горн. — И боль уходит. И тьма не так одолевает.

— А я тебе говорил.

— Да, помню. Прости, что усомнился. Может, проверить ее на сфере?

— Дерек, я же тебе сказал, нет у нее дара.

— Тогда что с ее аурой?

— А что с ней не так?

— Неужели не заметил?

— Ты же знаешь, я в этом не силен.

— Три оттенка синего и два — желтого. Цвета очень сильной магии жизни.

— Да? Странно.

— Если она не та, за кого себя выдает, на это должна быть веская причина, — задумчиво произнес Горн. — И, Эр, ты должен эту причину выяснить.

— Ты можешь объяснить, зачем?

— Если хочешь, назови это предчувствием, — в голосе Горна послышалась насмешка. — Или моей прихотью, — добавил граф и посерьезнел: — Но сведения мне нужны уже завтра.

— Слушаюсь, лорд Карающий, — с некоторой иронией ответил Каллеман. — Что, полегчало? Прежние замашки возвращаются?

— Уймись, Эрикен, — в голосе Горна послышались властные нотки.

Карающий? Выходит, мой пациент принадлежит к самой верхушке военной элиты? Рес! Только этого не хватало!

«Ты потрясающе везучая девчонка, Кейт, — пришла непрошеная мысль. — Из всех возможных вариантов неприятностей выбрать самые крупные! Это еще уметь нужно!»

— Сеймер уже вернулся? — спросил Горн.

— Да, ночью.

— И что?

— Ничего. Эти твари как в воздухе растворились. Никто их не слышал и не видел.

— Рес! — выругался Горн. — А ведь были почти у нас в руках!

— Тебе удалось хоть что-нибудь вспомнить?

— Нет. Сплошная темнота. А у тебя?

— Аналогично. До сих пор не знаю, почему меня выбросило в Бреголе, и как я оказался в той вонючей таверне.

— Может, и неплохо, что ты там оказался. По крайней мере, обзавелся отличной сиделкой.

— Хоть какая-то польза, — хмыкнул Каллеман.

Он что-то тихо добавил, а Горн рассмеялся, и я поймала себя на мысли, что впервые слышу его смех. Что ж, дело определенно идет на лад. В графе я не ошиблась. Мое первое впечатление о нем оказалось верным. Такие, как он, не сдаются ни болезни, ни смерти.

В душе шевельнулась тихая радость. А потом стало грустно. Еще пара недель — и Горн окончательно поправится. А мне придется искать себе новое место. И все вернется на круги своя. Хотя это и к лучшему. Не хватало еще, чтобы маги раскопали мое прошлое! Как и не хватало влюбиться в своего упрямого пациента. Не нравилось мне то, что я чувствовала. С каждым днем простая забота о больном перерастала во что-то другое, чему я не хотела искать определения, и мне было все сложнее смотреть на него как на обычного пациента. Только ведь это глупо. Влюбиться в мага? Совершенно невозможно. Надо быть совсем уж дурочкой, чтобы поддаться ненужным чувствам.

Думать о плохом не хотелось. Категорически. «Довлеет дневи злоба его», — всплыли в памяти смутно знакомые слова, и я, постучав, решительно вошла в покои графа.

Конец ознакомительного фрагмента.