Давай поиграем, дракон!

Даха Тараторина, 2019

Кодовое имя: Пижма. Должность: агент по безопасности класса А. Место дислокации: вынужденный переход через междумирье, Лимб. Задание: охрана дракона; способствование алхимическим экспериментам. Особые условия: сотрудничество с советом магов; свадьба с драконом (по необходимости). Внизу досье приписка от руки кривым почерком: «ХОТЬ БЫ ОДНА ТВАРЬ ПРЕДУПРЕДИЛА, ЧТО МНЕ ДОСТАЛСЯ ДРАКОН-НЕУДАЧНИК!»

Глава 4. Про тяжёлый кулак и лёгкую руку

До утра дракончик пробыл дракончиком. А потом действие зелья кончилось, чешуйки втянулись, тело удлинилось, и проснулась Пижма уже в объятиях Леонарда, а не его звериной ипостаси. Признаться, хвостатая версия девушке нравилась больше: после ночной прогулки и купания в холодной болотной грязи живая грелка пришлась как нельзя кстати, но не ругаться же теперь за то, что человек посмел вернуться в своё естественное состояние.

Мужчина потянулся, едва не свалив телохранителя с узкой софы, сладко причмокнул губами и с довольным видом прижался щекой к её груди. Пижма слегка опешила: подобную беспардонность следовало бы наказать, но… но он дрыгает ножкой во сне и сопит! Разве у неё поднимется рука на такое милашество? Доказывая самой себе, что поднимется, да ещё как, она щёлкнула наглеца по носу. Легонько, но ощутимо. Дракон хрюкнул и проснулся.

— Доброе утро! — невозмутимо поприветствовал он. Пижма промолчала, выразительным движением бровей показывая, что, раз уж она проснулась в объятиях голого полузнакомого мужчины, то он хотя бы должен накормить её завтраком. Леонард, кажется, подумал о том же: — Есть хочешь?

Девушка укоризненно развела руками и поджала губы: а сам не видишь?

— Даже если это будет хорошо промаринованная девственница? — уточнил дракон, прыгая на одной ножке, чтобы второй попасть в штанину.

— Промаринованная, прожаренная, пропаренная… Не заставляй меня истекать слюной, приятель!

Лео замаскировал хихикание звоном посуды, правда, с каждой минутой звон становился всё более растерянным.

— Пижма, мне слегка неловко…

— Если ты скажешь, что оставишь меня без еды, я начну всерьёз задумываться об экзотической кухне и драконятине, — пригрозила жертва вынужденной диеты.

Леонард безропотно замер:

— Тогда не скажу.

— Но сути дела это не меняет?

Лео замотал головой так радостно и так насмешливо сверкая глазами, словно выкинул лучшую шутку недели.

— Чего лыбишься? Как будто сам не голодный.

— Голодный, ещё какой! — подтвердил он. — Но это значит, что нам придётся спуститься в село.

— И что же тут такого хорошего? Эти ребята вчера тебя на фарш собирались перекрутить. Думаешь, сегодня они подобрели?

Дракон, уже наполовину скрывшийся в сундуке со всякими ненужными мелочами, беззаботно отозвался:

— Они не знают, что я человек, так что закупаться на ярмарках учёному аскету никто не мешает, — в доказательство собственной аскетичности Лео достал новенькие начищенные сапоги и туго набитый кошелёк. Пижма из интереса сунула нос в лимбовскую валюту: что в ходу в стране, считающей золото грязью? Однако шарики, похожие на угольки, восторга не вызвали.

— Это считается много? — указала она на тоненько звенящий мешочек.

Лео отсыпал в поясную суму горсть, остальное убрал на место и сдержанно кивнул:

— Достаточно, чтобы перекусить, закупить продукты и заглянуть в ещё одно местечко.

— Не люблю тайны, — Пижма с трудом натянула предложенные кожаные штаны и с куда большим удовольствием нырнула в широкую горчичного цвета рубашку, также обитавшие в ларе.

— Никаких тайн. Просто я не могу позволить прекрасной леди щеголять в старой мужской одежде. Купим тебе новое платье. И туфли, — добавил он, виновато подавая пережившую все невзгоды обувь.

— А шоппинг люблю ещё меньше! — признаваться, что, не получив утреннюю порцию кофеина, она ненавидит вообще всё, девушка постыдилась, поэтому, чтобы не показаться ханжой, в долину спускалась безропотно и, если и ругаясь, то сквозь зубы и безадресно.

Вчера её доставили сюда с противоположной стороны холма, видимо, чтобы хитрый дракон не заподозрил неладное, так что Пижма, всегда далёкая от красот природы и считающая неотъемлемыми составляющими отличного отдыха интернет и пиво, невольно залюбовалась.

Деревенька выделялась яичным желтком в ямке подготовленной для теста муки: маленькие домики, норовящие перещеголять друг друга цветастыми боками, теснились в серёдке утопленной в верхушку горы поляны; во все стороны разбегались ленты разноразмерных тропинок и казалось, что одна или две вот-вот прорежут каменную стену, и тогда не сдерживаемые холодным камнем краски, перемешавшись, хлынут наружу, затапливая и расписывая серый мир.

— До чего же тоскливо тут, наверное, живётся, — фыркнула Пижма, загоняя кольнувшую в сердце зависть поглубже. — Делать нечего, пойти некуда. Тоже мне, идиллия!

— А мне нравится. Так у них спокойно, так светло. Вдали от городов люди умеют оставаться счастливыми, ещё помнят, каково это, — честно ответил Леонард. Нет, он вопиюще неправильно себя ведёт! Разве имеет права мужчина, да вообще кто-либо, делиться чувствами? Хвалить что-то, вставать на защиту вместо того, чтобы бросить едкое замечание?

— Угу, только они тебя прибить хотели. Развлечения ради.

— Они не со зла, честное слово! Это всё пропаганда. Магических существ всегда побаивались, вот и записали дракона в злодеи, не разбираясь, что к чему.

— И ты их ещё выгораживаешь?! — вот сейчас он начнёт отпираться и доказывать, что люди, конечно, идиоты, но он выше их глупости.

— Да, выгораживаю.

— Почему?!

— Потому что они мне нравятся. И потому что мне есть, с чем сравнивать. Поверь, эти люди — хорошие. Ну, практически все, — Лео злобненько потёр ладошки друг об друга и агент удовлетворённо хмыкнула: нельзя совершенно бескорыстно любить людей. Люди — сволочи. Это всем известно. А Лео просто притворяется, чтобы не показаться циником новой знакомой. Но Пижма-то знает, с какой лёгкостью торгуют человеческими жизнями те, у кого появляется такая возможность.

Назвать ярмаркой ежеутреннее скопление торговок у главных ворот деревеньки (крест-накрест сбитые у самой широкой тропки доски при полном отсутствии забора) не повернулся бы язык даже у подхалимов, обладающих, как известно, поистине поэтической фантазией. Тётки просто собирались на рассвете почесать языки, но, дабы не прослыть бездельницами, прихватывали с собой на обмен огородные дары да всякую ненужную мелочь: керамику, вышивку, резные ложки, неугомонных детей, которые дома до возвращения матери успеют всё разнести. Последние, зевая, со страдальческим видом держались за материнские юбки или сидели на земле, опираясь о чьи-нибудь ноги. Безобразничать в такую рань не хотелось ни одному хулигану.

— Пошли, — потянул Лео подругу к немолодой конопатой тётке. Пижма напрягла память, но так и не сообразила, видела ли её в толпе жадных до драконьей крови селян.

— Леонард, мальчик мой! — заметила она парочку ещё на подходе и сразу раскрыла объятия, потрясая огромной мягкой грудью.

— Здравствуйте, Элла, очень рад вас видеть! — отдышавшись и высвободившись улыбнулся Лео. — Вы, я смотрю, только молодеете и хорошеете?

— Болтун! — покатываясь от грудного смеха, она погрозила дракону толстеньким коротким пальцем. — Слушала бы и слушала!

— А ты не перебивай! — тут же начали советовать подружки.

— Пусть хвалит, а то кто нас ещё добрым словом порадует?

— Точно-точно, от мужа такой милости не дождёс-с-с-ся!

— Ну-ка отошли от моей лапочки! — шутливо замахнулась Элла на тесно обступивших пришельцев товарок. — Что это ты к нам сегодня так рано, милый?

— Да как-то забегался, а в погребах пусто, — Лео смущённо склонил голову. — Надо было давно закупиться. Да и кое с кем хотел Берда познакомить.

Пижма предприняла попытку провалиться сквозь землю, дабы избежать внимательных взглядов. Попытка, к сожалению, не удалась. Более того, радостная Элла, игнорируя весьма заметные потуги освободиться, притянула к себе, облапила и только что под мышку агенту не заглянула:

— Ах, какая красавица! — щебетала она. — Сильна! Хороша! Крепка как! Не жена — загляденье! Вот кабы мой Берд такую привёл, я бы ему слова не сказала! Ох, Леонард, хитёр ты, хитёр! То молчок, рот на замок, всё уверял, что тебе одному хорошо и вольно, то — раз! — и сразу с женой! Ну, мальчишка!

— Да я ему не… — Пижма не закончила фразу. И вовсе не потому, что на долю секунды одобрительные возгласы показались ей приятными, а напутственные речи легко краснеющему «муженьку» забавными, нет. Просто она пожалела Леонарда, кажется, искренне довольного, а может и специально подстроившего недоразумение. Ну каким же надо быть чудовищем, чтобы заставить его огромные светлые глаза смотреть растерянно и обиженно, а не воодушевлённо? Пижма промолчала. Всё-таки наниматель в праве представлять телохранителя как ему вздумается.

— Нам только кое-чего из одежды купить, и сразу к вам, — пообещал Лео после третьего ультимативного требования толстушки присоединиться к семейному завтраку.

— Ну загляните к Атти, — посоветовала женщина. — Он наверняка ещё спит, ты же знаешь, но переживёт. Только воды ведро с собой возьми. На колодце стоит. Да вернуть не забудь!

— Не забуду!

— И сразу к нам! Берд третьего дня о тебе вспоминал. Соскучился видать.

— Чего говорил?

— Да как водится. Что неудачник ты, дурья башка, — хлопнула себя по бедру Элла.

Доброжелательная улыбка не сходила с лица Леонарда и когда он, приговаривая «это я неудачник? Да я покажу тебе, кто здесь неудачник!», с достоинством удалялся от кучки торговок, не забыв прихватить с лотка и сунуть в руки голодающей спутнице пирог с мелкими, похожими на чернику, ягодами, ни когда набирал из колодца ведро ледяной воды, ни когда тащил его к окружённому символическим, ниже колена, плетнём домику. С той же безумной улыбкой он бесшумно пересёк двор и открыл незапертую дверь. Тесно уставленная рулонами тканей, под завязку забитая начатыми, но не дошитыми платьями, туниками и камзолами, совершенно женская комнатка никак на вязалась с почивающей в кровати необъёмной тушей, увенчанной, как короной, спутанной бородой. Пижма всерьёз задумалась над тем, что за мёртвого дракона ей доплату не обещали, а спасать его от разбуженного бугая будет ой как непросто, поэтому понадеялась, что у Лео хватит такта (и благоразумия) вежливо дождаться пробуждения владельца дома.

Но дракон, не таясь, с совершенно невозмутимым видом перевернул над лицом бугая ведро воды.

— Ты что творишь, идиот?! — телохранитель едва успела оттащить подопечного, когда мощная волосатая ручища взметнувшегося мужика просвистела аккурат в том месте, где находилась голова Лео. — А если бы я рядом не стояла?!

— Но ты же стояла, — с оптимизмом ребёнка растянул губы он.

— Так я сейчас уйду и разбирайся сам!

— Не уйдёшь, — дракон уверенно развернул девушку носом к разъярённому мужику и подтолкнул, мол, выполняй свой долг.

С лёгкостью вывернувшись, Пижма за плечи подставила под удар ботаника:

— Я трезво расцениваю свои силы и к этому медведю не полезу!

Медведь, запутавшись в одеяле, слепо шарил в воздухе, оборачивая заготовки одежды, рассыпая многочисленные иголки и нитки, с треском натыкаясь на стены, причём весьма вероятно, что трещало именно дерево, а не прошибающий его лоб.

— Неужели боишься? — Лео в притворном ужасе схватился за сердце. — Хочешь сказать, ты не всесильна и не во всём разбираешься лучше всех?

— Я разбираюсь в людях. И этот нам обоим сейчас люлей навешает!

— Неужели? — вопросительно склонив голову, Леонард задумчиво постучал пальцем по выпяченной нижней губе. — То есть, если я сейчас его заборю, ты перестанешь обращаться со мной, как с молокососом?

— Это моя работа!

— Держать всех за идиотов?

— Как минимум!

— Ну, тогда объясни это ему, — он галантно отступил, освобождая дорогу к бодающемуся с дверью мужику. Дверь проигрывала.

— Ладно! — сдалась Пижма. — Если ты его успокоишь, признаю, что ты крут, о великий, ужасный и кусачий!

Удовлетворённый ответом, Леонард, привычно уворачиваясь от ударов, летящих с самых неожиданных, в том числе для обладателя рук, сторон, подкрался и сдёрнул одеяло.

Пижма едва не пробила себе лицо ладонью: единственное преимущество, а придурок из благородных побуждений и его аннулировал! Нет, этот клиент определённо пытается самоубиться!

— Доброе утро, Атти! — почтительно поздоровался Леонард с мокрым, дрожащим от холода и вращающим выпученными глазами мужиком, в полтора раза превосходящим его по росту и в три по ширине. — Прости, что так рано.

Но мужик, вопреки ожиданиям, не бросился убивать обнаруженных суицидников, а безропотно утерся краем одеяла и всмотрелся в посетителя:

— Леонард, ты? Какими судьбами?

— Да вот проходил мимо. Дай, думаю, старого друга навещу, заодно работёнку ему подкину.

— Работёнка — это всегда хорошо. Сам знаешь, у нас с ней туго, — кинулся обниматься он. — Ща!

Пока Атти, косолапо топая, ходил переодеваться в сухое, дракон лукаво подмигнул подруге и без обиняков принялся рытье в огромном, забитом одеждой шкафу.

— Не смущайся, — поторопил он девушку. — Это Атти. Он портной и кожевник. Приоденем тебя здесь. Выбирай.

— А он тебя того… не? — Пижма недоверчиво следила за огромным силуэтом в соседней комнате.

— Чего? Того? А, не! — Леонард, сообразив, что так смутило агента, приподнял опустевшее ведро. — Его иначе не разбудить, все знают. Это же Атти!

— Атти, — слабо проговорила Пижма, как будто соглашаясь с тем, что происходящее совершенно нормально. — Ладно, ты меня уделал.

— И за это ты позволишь за тобой поухаживать и купить новую одежду?

— Это же халява, — передёрнула плечами Пижма, скрывая смущение. — Я бы позволила тебе купить мне что угодно и без дурацкого представления, — тут она соврала. Не позволила бы, принялась бы торговаться и выяснять стоимость подарков.

— Но тогда было бы не так весело.

Телохранитель запоздало осознала, что охранять драконов — дело куда более неблагодарное, чем она считала.

— Я возьму вон те ботинки. И штаны, — она с наслаждением оттянула пояс измучивших взопревшее тело кожаных, — в которых можно дышать.

Наверное, правильный телохранитель отказался бы от подношений. В крайнем случае, принял бы их в счёт оплаты работы. Но правильный телохранитель остался очень далеко, в реальном мире. Скорее всего, в коме или в психбольнице. А этот уже перестал чему-либо удивляться. Пижма покорно взяла и ботинки, и штаны, и ворох куда менее удобных, чем мужские, рубашек, и платье, носить которое в горах не рискнула бы и самая отчаянная модница, но, раз дают за бесплатно, пусть будет. Когда-то очень давно, сопливой студенткой, Пижма любила наряжаться. У неё тогда имелось настоящее имя, а не прозвище, а вечеринки и праздники неизменно становились местом отдыха, а не дежурства, где, единственная трезвая, она ответственно следила за ушедшими вразнос толстосумами.

— Ну! — торжественно пробасил довольный количеством сбытого товара Атти. — Ну совсем другое дело ж, а?!

Агент угрюмо кивнула: дело и правда было совсем другое и как оно превратилось в затянувшееся переодевание она до сих пор не поняла. Однако после ягодного пирога в животе почти не урчало, женские штаны сидели куда удобнее мужских (до чего же тощий этот Леонард!), а блузки, чего греха таить, радовали пока ещё не до конца задушенную внутреннюю кокетку.

— А вот теперь пора пойти на завтрак, — любуясь на переодевшуюся и причесавшуюся девушку, Леонард так устрашающе понизил голос, точно только теперь счёл её достойной поедания.

— Меня неизменно преследует ощущение, что ты чего-то не договариваешь, — Пижма требовательно скрестила руки на груди, любуясь вытянувшейся от подобного выразительного зрелища физиономией дракона.

— А ты? — прокашлявшись, в тон ей поинтересовался Лео, но намеренно не обратил внимание на быстро отведённый в сторону взгляд. — Хочу познакомить тебя с Бердом, только и всего.

— Кто такой Берд?

Дракон не стал увиливать: врать он всё равно не умел.

— Берд — старый друг. Он хороший.

— Но?

— Никаких но. Он хороший человек, мы давно знакомы, он очень талантливый, хоть и ленивый, музыкант…

— Но? — ещё раз подсказала Пижма.

— Но я его ненавижу! — выпалил Лео, явно стыдясь низменного чувства.

— Это уже ближе к сути. Почему?

— Потому что он всё время надо мной издевается! — шмыгающий носом, смущённый собственным ребячеством, Леонард мял завязки наполненного тряпками узелка и кусал губы. Наконец смирился с позором и рассказал, как есть: — Мы познакомились четыре года назад, когда я только обосновался в пещере. Спускался сюда за продуктами, за травами, какие сам ещё не научился собирать. Ну и с другом повидаться, конечно. Не подумай чего, он весёлый, хороший, с ним интересно… Но он надо мной смеётся. То я оборванец, потому что тунику о шиповник зацепил, то неуч, потому что не забрал сдачу, закупаясь, то не нужен никому, потому что у него по три подружки на неделе (и где он только их находит, чтобы одна с другой не пересекались?!), а у меня никого…

Вот оно, больное место. Пижма впервые за долгое время улыбнулась искренне, беззлобно. Нет, всё-таки Лео — наивный мальчишка. А ещё пытается доказать обратное.

— Так он смеётся над тобой, потому что ты занят наукой, а не женщинами?

— Да. И я… Прости, я хотел показать ему тебя. Ты же такая… Такая, — бедняга не мог подобрать нужного слова, лишь бездумно обрисовывая в воздухе очертания женской фигуры. С точки зрения Пижмы, нафантазированные очертания сильно превосходили реальные, но разве это главное?

— Что ж, — девушка распустила туго зашнурованный ворот, собрала и завязала узлом на талии длинную рубашку, растрепала и без того не поддающиеся расчёске волосы. — Поиздеваться над другом — дело святое. Это задание по мне.

Леонард просиял и попытался неловко обнять «подружку» за талию, всё время испуганно отдёргивая руки.

— Но-но! — предупредила она.

— Рановато, да? — отступил назад Лео.

Пижма тяжело вздохнула, понимая, что начинает творить редкостную хрень, и положила руку приятеля куда следует.

— Смелее обнимай. И из роли не выходи, — напутствовала она. — Любимый.