Любовь с первого клика

Дарья Сойфер, 2021

Влюблена в своего красавчика-шефа, а он тебя даже не замечает? Не беда, если ты отличная программистка. Алгоритм прост: взять в помощники специалиста по контекстной рекламе и создать электронный приворот. Один клик – и шеф падет к твоим ногам. Вот только эффект может оказаться неожиданным…

Глава 3

— Это что, мы теперь богаты? — недоверчиво бормотал Кобзев.

— Он меня любит… — завороженно повторяла Лена.

Они стояли перед охапкой цветов уже минут двадцать, не в силах сдвинуться с места. Таращились, как подростки, впервые увидевшие женскую грудь. Уже и щипали друг друга, и спрашивали коллег, видят ли те розы, или это лишь плод воспаленного воображения. Но факт оставался фактом: розы благоухали, по крайней мере, по словам Никиты. Лена после перелома вообще не слышала запахов. Из корзины торчала карточка со скромной подписью «От Яна». Конечно, признания в любви пока не было, но такой широкий жест через несколько часов после запуска приложения мог означать лишь одно: процесс пошел.

— Лена! — От голоса Томского у Лены по спине побежали мурашки.

— Я! — вырвалось у Фетисовой, и лишь потом до нее дошло, что это прозвучало, будто она на армейской перекличке. — В смысле я здесь. В смысле доброе утро…

Она так давно мечтала о том, чтобы Ян обратил на нее внимание, а вот теперь, когда он окликнул ее на глазах у всего офиса, ей стало жутко неловко. Она чувствовала на себе любопытные взгляды, боялась, что пойдут сплетни… Вчерашняя решимость куда-то испарилась, а вместо нее появилось нестерпимое желание поправить прическу, одернуть блузку и срочно глянуть в зеркало.

— Вы в порядке после вчерашнего? — Томский заглянул ей в глаза, и Лена даже испугалась, что у нее запотеют очки — такой жар от него исходил.

— Да… Я… готова работать.

— А я как раз собирался поговорить с Вайцем насчет вашего выходного… — Ян улыбнулся. — Вообще-то я сомневался, что вы придете сегодня, и хотел отправить цветы на домашний адрес… Но все личные данные в отделе кадров.

— Ничего страшного, я в норме. — Лена усилием воли отвела взгляд от ямочки у основания его шеи. — И… — Она замялась. — Спасибо за цветы.

— Ну, хорошо. Поправляйтесь. — Он коснулся ее плеча, одним движением переведя ее пульс на четвертую скорость. — Если все же надумаете отдохнуть, дайте знать.

Хвала небесам, Томский все-таки отошел. Лена шумно втянула воздух, лишь теперь осознав, что все это время боялась дышать. А потом рухнула в кресло, будто ей отказали ноги, и подвинула букет так, чтобы скрыть горящие щеки от посторонних глаз. Кобзев тут же уселся рядом и подкатился к ней поближе.

— Это было нечто! — возбужденно зашептал он. — Я думал, он возьмет тебя прямо на этом столе!

— Серьезно? — Лена нервно пригладила волосы: ей мерещилось, что они стоят дыбом, словно их долго натирали эбонитовой палочкой.

— А то! Химия в чистом виде! — И он изобразил звук взрыва, а потом нарисовал в воздухе нечто вроде ядерного гриба. — Это прорыв! Значит, я теперь могу получить кого угодно? Анджелину Джоли… — Никита мечтательно прикрыл глаза. Вид у него при этом был такой придурочно-блаженный, будто по подбородку вот-вот потечет струйкой слюна.

— Ну да, как только она зарегится в «SeeU» — так сразу! — настал Ленин черед источать сарказм. — И ты готов усыновить кучу ее детей?

— Ты права, — вздохнул Кобзев. — Надо начинать с чего-то реального. Даже не знаю… Бузова? Так-то она симпатичная, но не сказать, что прям Эйнштейн. Зато без комплексов. Или вот Ходченкова — вполне ничего. Старовата, конечно… Что думаешь?

Если начистоту, Лена думала о том, что в следующий раз, прежде чем ввязаться в какой-нибудь не в меру инновационный проект, она обязательно убедится, не является ли ее партнер полным и непроходимым кретином. Фетисову трудно было назвать ярой феминисткой, однако сейчас ей захотелось поджечь лифчик и швырнуть его в похотливую физиономию Кобзева.

— Я думаю, — произнесла она наконец, мысленно сосчитав до десяти и обратно, чтобы немного успокоиться и не наговорить гадостей, — что ты чуть-чуть, просто самую малость охренел. Где ты, и где — Ходченкова?!

— Вот это поворот! — Никита откинулся на спинку кресла. — Тебе, значит, можно заиметь Томского, а мне надо выбрать кого попроще? Ты, знаешь, тоже такой себе трофей!

— Это другое. Томского я люблю по-настоящему. — Она перешла на шепот. — И уже давно! Он умный, талантливый, смелый…

— А можно уточнить, что конкретно: ум, талант или смелость ты пожирала глазами, когда он стоял вот здесь? Вела себя, как самка оленя в брачный период. — Кобзев скривился. — Двойные стандарты, вот как это называется!

Лена не стала возражать. Отчасти потому, что голова еще гудела после вчерашнего, как после свадьбы двоюродного брата в Воронеже, и от споров становилось только хуже, отчасти — потому что теоретически, возможно, если сделать совсем крошечное допущение, Кобзев был прав. Ну, только слегка — и только очень теоретически.

— Ладно, — нехотя сдалась Лена. — В конце концов, мы боролись за равные возможности. Надо идти к Вайцу.

— Может, сразу к Томскому? — Никита поиграл бровями. — Вы же без пяти минут любовники. Он от тебя любую идею примет на ура. Или ты боишься, что он набросится на тебя безо всяких прелюдий?

— А ты не знаешь, в аптеках еще продают бром? — Лена поправила очки. — Причешись. — Она кивнула на его творческую взлохмаченность. — И вперед. Парламентером.

— Это мой стиль. — Кобзев обиженно надулся и встал. — И чтоб ты знала, Вайц с его лысиной о такой шевелюре только мечтает!

Вообще-то Никита выглядел не так уж и плохо. Лена привыкла к нему, потому что он все время был рядом, под рукой, и трудно было оценить его со стороны. Не слишком худой — но и не так чтобы полный. Без восхитительной мускулатуры Томского — так ведь это дело наживное. Ну и потом, не всем женщинам нужен парень с фигурой античного полубога. Зато Никита умел обаятельно улыбаться, а еще у него были неприлично длинные для мужчины ресницы. И вечно растрепанные темные волосы придавали ему какого-то озорного мальчишечьего шарма. Так что какая-нибудь кинодива вполне могла бы влюбиться в него. По крайней мере, до тех пор, пока он не откроет рот.

Впрочем, сейчас болтливость Кобзева была Лене на руку. Если направить его словоблудие на Вайца, а не на невинных женщин, результат может быть впечатляющим. И Фетисова отправилась с другом к начальнику, чтобы лично засвидетельствовать начало своего восхождения на IT-олимп.

Вайц пребывал в неожиданно воодушевленном состоянии. Чертил что-то на флипчарте с таким оживленным видом, что Лена с Никитой в нерешительности переглянулись: войти или подождать, пока Дмитрий Яковлевич не вернется на свою привычную орбиту занудства и педантизма? Если бы Лена сейчас увидела Вайца впервые, то приняла бы его за художника: таким безумным огнем горели его асфальтово-серые глаза, и с такой экспрессией порхала рука с маркером над ватманом.

Стучаться не пришлось: стеклянная дверь, и без того служившая сомнительным укрытием, сейчас и вовсе была распахнута. Еще один тревожный звоночек — обычно Вайц предпочитал максимально отгораживаться от коллег.

— Никита, Леночка! Проходите! — обрадовался Дмитрий Яковлевич, словно не подчиненных увидел, а любимых одноклассников после двадцати лет разлуки.

Лена сглотнула. Много странных вещей она слышала в своей жизни, но, чтобы Вайц — и уменьшительно-ласкательные суффиксы… Это внушало нешуточные опасения. И Никита, судя по его окаменевшему лицу, эти опасения разделял.

— Да что же вы стоите?! — не унимался Вайц. — Скорее, будете первыми, кто увидит мою новую идею! По-моему, это потенциальный победитель! — Он развернул флипчарт к гостям.

На большом листе бумаги была изображена прямоугольная сетка, а в каждой ее ячейке — таинственные закорючки. Эдакие изогнутые в конвульсиях червяки.

— Ну?! — Вайц победоносно улыбнулся. — Как думаете, что это?

Лена почувствовала, как нервно задергалось ее правое веко. В студенческие годы ей частенько снился один и тот же кошмар: она приходит на экзамен, а в билетах — сплошь незнакомые слова и формулы примерно из тех же инопланетных символов, что нарисовал Вайц. Только теперь все происходило наяву: Лена понятия не имела, что говорить, а от ее ответа, вполне вероятно, зависело будущее ее карьеры. Скажешь честно, мол, фигня, — Вайц обидится и даже слушать про «Влюбителя» не станет. Молча пожмешь плечами — сочтет некомпетентной. А врать на ходу Лена никогда не умела.

На выручку, как водится, пришел Никита. Он склонил голову, прищурился, а потом столь мастерски изобразил восхищение, что сам Леонардо Ди Каприо расплакался бы от зависти, как ребенок, и отдал бы Кобзеву своего долгожданного «Оскара».

— Это… гениально! — выдохнул Никита.

И — о, чудо! — это был правильный ответ. Вайц просиял.

— Правда? — спросил он с надеждой и подбежал к флипчарту, любовно оглядывая свое детище. — Я не был уверен, но… Да. Да, это совершенно точно гениально.

— А что это? — шепотом осведомилась Лена у Никиты.

Тот лишь пожал плечами.

— В этом пазле не хватает одного элемента. — Вайц задумчиво закусил нижнюю губу. — Все это кто-то должен съесть.

Надо отдать Кобзеву должное — он даже бровью не повел.

— Может, вы немного опишете свою концепцию? — спокойно предложил он. — И мы вместе найдем решение.

— Да. Точно. — Вайц принялся мерить шагами кабинет. — Это новая игра. Сетевая. Собирать элементы в ряд на скорость. Но, думаю, это вы уже и так поняли.

— Само собой, — без малейших колебаний кивнул Никита.

Лена вскинула бровь, мол, серьезно?! Ты же ни черта не понял! Здесь бы вообще никто ничего не понял!

— Но я придумал нововведение, — сообщил Вайц, театрально подняв указательный палец, а потом ткнул им в угол ватмана, где значилось нечто среднее между звездочкой, пауком и снежинкой. — Чтобы собранные элементы исчезли, их должен кто-то съесть. Не знаю, может, паук…

Лена даже загордилась собой на долю секунды: хоть что-то в этом ребусе она почти отгадала!

— Или это вторично? — продолжил Вайц и вздохнул. — Был Пакман, потом эта змейка, помните?

— Да! — оживилась Лена, радуясь, что может поддержать дискуссию. — В моем первом мобильнике такая была.

— Отлично, — сдулся Дмитрий Яковлевич и принялся отдирать ватман от доски. — Я придумал какое-то старье!

— Молодец! — процедил Никита едва слышно и бросил на Лену уничижающий взгляд. — Взяла и все испортила!

Фетисова обомлела: она явно очутилась в Зазеркалье! Или это параллельная вселенная? Вайц придумывает какой-то сюр, а стоит его похвалить — он впадает в истерику, как подросток! Такими темпами «Влюбитель» никогда не доберется до широкой публики!

— Постойте! — Никита бросился к Вайцу, оттеснил его от флипчарта и поправил лист бумаги. — Здесь все в порядке, просто нужно немного докрутить. Можно? — Он вооружился маркером.

Вайц кивнул, и Никита зачеркнул паука.

— А если он будет не есть элементы, а просто по ним ползать? Взять, скажем, слизня… Нет, он слишком похож на змейку. Улитка! — Кобзев изобразил на пустом месте забавную улитку с рогами. — Пусть она ползает… Ну, скажем, по камушкам. От нее остается слизь, и камешки по ней соскальзывают. Но только те, что одного цвета. Все! — Никита с победоносным щелчком надел на маркер крышку.

— Улитка? — Вайц наклонился к ватману, чтобы получше разглядеть шедевр Кобзева.

Лена вжала голову в плечи, ожидая, что Вайц взбесится. Большего бреда, чем игра в слюнявую улитку, трудно было себе вообразить даже под допингом. А уж допинга в виде обезболивающих в Лениной крови сейчас плавало предостаточно! Зачем Никита вообще полез в эту мозгодробильную вакханалию? Неужели нельзя было просто отвлечь Вайца и мягко перевести тему на «Влюбителя»?! В смене тем и умении забалтывать людей до полуобморочного состояния Кобзев был силен, как никто.

— Да это… Это же просто… — начал растерянно Вайц, и Лена уже слышала, как он заканчивает предложение разгромным: «Чепуха! Ересь! Хренотень!» Однако она ошиблась. — То, что надо! — Дмитрий Яковлевич будто бы даже немного засветился от радости, словно его намазали фосфором. — Решено! Мы идем к Томскому! Электрокар наш! — Он повернулся к Лене и отпрянул. — А что это у вас с носом? Вы ударились?

Лена чуть было не ударилась снова. Сама. Головой об стену. До сделки остались сутки с хвостиком! Самое время заняться настоящим прорывом, преподнести Томскому «Влюбителя», как гусыню, несущую золотые яйца. И что вместо этого? Вайц настолько залип на своей улитке, что все это время даже не замечал ее, Фетисовой, повязку на пол-лица! А Кобзев? Молчит, сволочь! Подыгрывает сумасброду! Что это?! Вирус коллективного помешательства?

— Послушайте, улитка, конечно, прекрасна… — Лена покосилась на Никиту: а что, ему можно врать, а ей — нет? — Но мы с Никитой хотели рассказать кое-что другое… У нас тоже есть идея… Ну, помните, я подходила к вам насчет «Романтики»?

— Вы все об этом… — Вайц даже не пытался скрыть раздражение.

— Это другое! Новое! Прорыв! — Лена выразительно посмотрела на Кобзева, мол, давай же! — Приложение, которое может влюбить в вас кого угодно!

— В меня? — растерялся Дмитрий Яковлевич.

— Не совсем, — включился наконец Никита, и Лена с облегчением выдохнула. — Дайте мне пять минут, и я расскажу вам то, что перевернет ваши представления о любви.

Надо сказать, Кобзев превзошел себя. С каждым его словом волнение Лены отступало, ведь просто невозможно было остаться равнодушным после пламенной речи, которая могла вдохновить на бой целую армию. В момент, когда Никита расписывал, каким счастливым станет человечество, обретя новое приложение от «SeeU», у Лены даже слезы подступили, до того трогательной была картинка.

Однако на Вайца все эти сентенции особого впечатления не произвели. Чем больше говорил Кобзев, тем мрачнее становился Дмитрий Яковлевич. Фосфорное свечение угасало, а в сухих чертах Вайца снова начинал угадываться киборг.

— Вы хоть понимаете, во что нам это встанет?! — добил он Лену с Никитой своим коронным апперкотом. — Мало того что это звучит как научная фантастика, так еще и с этической стороны довольно сомнительно. А техническая реализация?! У нас тут, знаете ли, не «Роснано», нам за энтузиазм никто грантов не отвалит!

— Но мы уже все сделали! — не стерпела Лена. — Это не просто идея, это рабочее приложение!

— Вы?! — спросил он таким тоном, будто Лена ему поведала о своей высадке на Марс. — Уже?! За месяц, что ли?!

— Ну да. — Лена вздернула подбородок. Пусть знает, что их с Кобзевым не мизинцем настрогали! Ее подмывало добавить, что «Влюбитель» будет уж точно получше, чем игра «Собери в ряд», но окончательно сжигать мосты не рискнула.

— Вы уж простите мой скепсис, — Вайц затянул галстук потуже, вернувшись к заводским настройкам, — но я сильно сомневаюсь, что это в принципе выполнимо.

— Хорошо. — Лена поджала губы. — Значит, мы сами поговорим с Томским, пока он не подписал контракт на продажу.

— С ума сошли?! — Лицо Вайца исказилось от ярости. — Опозорить меня перед шефом?! Чего вы добиваетесь, я понять не могу?! Чтобы нас всех уволили из-за вас или чтобы я выгнал вас лично?!

— Но… — начала было Лена, но Никита, подскочив к ней со сверхзвуковой скоростью, стиснул запястье и одарил таким взглядом, что желание продолжать исчезло.

— Она просто перенервничала, — елейно заговорил он и, приобняв Фетисову, фамильярно потрепал по макушке. — Травма, сами понимаете… — Никита склонился к ее уху и выдохнул щекотно: — Заткнись! Продадим алгоритм куда-нибудь еще.

— Да уж, это видно, — нехотя признал Вайц, смягчившись. — Может, вам выходной взять? За счет компании!

— Да что ж такое! — Лена сбросила с себя руки Никиты. — Вы что, сговорились?! Приложение работает! Я его тестировала!

Слова сами слетели с языка, и, когда до Лены дошло, какую глупость сотворила, проглотить сказанное обратно было уже невозможно. Никита бешено завращал глазами, задергал головой, кивая на выход, ноздри его раздулись, и было похоже, что парня вот-вот разорвет изнутри от возмущения.

— Она шутит. — Кобзев попытался улыбнуться, но в кои-то веки ему это не удалось.

— Погодите-ка, — напрягся Вайц. — Вы тестировали свой… Как вы его назвали? «Влюбовник»? «Влюблятель»?

— «Влюбитель», — машинально поправила Лена, чем вызвала у Кобзева новый приступ бешенства.

— Я отвезу ее домой. — Никита схватил ее за локоть и потащил к двери.

— Ага… Что-то мне правда нехорошо… — не слишком убедительно проблеяла Фетисова.

— Никто никуда не идет! — отрезал Вайц и подошел к Лене вплотную, испытующе заглянув в глаза. — Ну? Вы расскажете, что там с тестированием, или мне изъять ваш рабочий компьютер?

Признаться Вайцу в попытке приворожить Томского через приложение было… Нет, даже не трудно. Лена будто отдавала на заклание собственное дитя. Ведь узнай Ян о ее планах, а Вайц язык за зубами держать не станет, тут и к гадалке не ходи, все будет кончено, не начавшись. Большая и чистая любовь ограничится одним букетом, и что бы ни решил Томский насчет приложения, Лену он не простит никогда. И все, никаких тостов на свадьбе, никакого медового месяца на яхте, никаких белокурых малышей с голубыми глазами Яна… Ни-че-го.

И, рассказывая Дмитрию Яковлевичу про свой поступок, Лена разглядывала крошку на полу, не в силах поднять глаза, и мысленно уже собирала вещи для переезда в другой город — так расставание с Томским будет пережить проще. Она закончила, повинно склонив голову, готовая к ершалаимской грозе и публичной казни, но вместо первых раскатов грома она услышала нечто иное.

Вайц ржал. Он хохотал так, что лицо его раскраснелось, а по впалым щекам покатились слезы. Солидного проджект-менеджера крупной компании трясло, будто он сидел не в обычном кресле, а в массажном. Это был смех, граничащий с истерикой, смех до колик, смех, который доводится услышать не каждому даже самому маститому комедианту.

Поначалу Лена слегка растерялась от неожиданности, потом, переглянувшись с Никитой, всерьез испугалась за психическое здоровье Вайца.

— Простите, — вставил Кобзев, когда Дмитрий Яковлевич взял паузу, чтобы отдышаться, — а что вас так развеселило?

— Она… — простонал Вайц. — И Ян… Олегович… Боже… Нет, подождите… — Он утер слезы, мотая головой в какой-то непонятной агонии. — Господи… В жизни ничего смешнее не слышал.

— Но это правда! — нерешительно возразила Лена, стараясь не показывать, как ее задела такая реакция на самое сокровенное.

— Нет! — взвыл Дмитрий Яковлевич. — Не надо больше, прошу… Слушайте… Ну вы даете! А я уж было подумал, вы правда создали что-то серьезное!

— Знаете, я бы и сам не поверил, — вмешался Никита. — Но факт есть факт. Я сам видел, какие цветы он ей подарил. И как смотрел…

Вайц замер и уставился на Никиту покрасневшими от слез глазами, потом медленно перевел недоверчивый взгляд на Лену.

— Серьезно? — тихо спросил он, и мышца на его щеке странно дернулась.

Лена кивнула и хотела было попросить Вайца не сразу сдавать ее Яну, как вдруг в кабинет забежала взволнованная секретарша Томского Настя. Никогда прежде Лена не видела ее такой возбужденной: Настя, эта девушка с кукольным лицом и приблизительно таким же интеллектом, принадлежала к той категории секретарей, которых держат скорее, чтобы украсить интерьер, чем для реальной пользы. Какая бы дичь ни творилась в офисе — от аудита до прорвавшейся толпы протестующих, которых задела политика компании, — Настя всегда сохраняла профессионально невозмутимый вид. Иногда Лене казалось, что, случись в «SeeU» пожар или напади на бизнес-центр Годзилла, Настя и тогда будет мило улыбаться, сидя за своим столом, и продолжит отвечать на звонки заученными фразами. И когда в приемную ворвутся спасатели с телами жертв на руках, Настя просто склонит хорошенькую головку набок и промолвит что-то вроде: «Присаживайтесь. Чай или кофе?»

Поэтому каждый, кто находился в кабинете Вайца в ту минуту, не усомнился: встревоженная Настя — явный предвестник катастрофы.

— Ян Олегович просит вас зайти. Срочно! — выпалила секретарша с порога.

— Иду! — сорвался с места Вайц.

— Да не вас. — Настя перевела дыхание и кивком указала на Лену. — Вас.

Выражение, которое появилось на лице Дмитрия Яковлевича, стоило бы запечатлеть в бронзе.

— Я… — Он нервно сглотнул, а потом встал и зачем-то вытянулся по струнке. — Я должен это увидеть. Пойдемте.