Хрясь и в суп

Дарья Лисица, 2019

Рассказы с улыбкой и отвращением, любовью и предательством, кровью и рвотой. Но от души.Содержит нецензурную брань.

Конец любого света.

Люди придумали телевидение. С его помощью можно сделать многое: создать великую войну; продать тампоны; или отвлечь человека на просмотр очередного шоу, где все виноваты и невиновны одновременно. Силу голубого экрана трудно переоценить, ровно, как трудно переоценить всеобщий идиотизм человечества.

Рано утром молодой программист, бездельник, задрот и просто хороший человек — Роман, проснулся с тяжёлого бодуна, дело в том, что Роману вчера исполнилось 25 лет. Этот момент нельзя не отметить так, чтоб на утро размышлять над тем — что было, а что приснилось в пьяном угаре.

Первым делом Роман грязно выругался на несправедливость в мире, проклял тот день, когда он впервые попробовал алкоголь и пошёл пить воду из-под крана. Подойдя к окну, Роман заметил на улице какую-то нездоровую суету — люди бежали куда-то, причём все без исключения.

— Твою мать, неужели не я один вчера нарезался до безумия — куда все эти дебилы бегут в такую рань?

Дальше его голова отказалась соображать, все мысли пришли к тому, что надо бы купить бутылочку пивка, а лучше даже две. Недолго думая, он собрался, вышел на лестничную площадку, и его глазам предстала удивительная картина — прямо на бетонном полу сосед Романа — Гришка, тормоз по жизни и козёл отпущения в компании, трахал какую-то шаболду, не обращая внимания больше ни на что. Роман опешил от такого зрелища, и, не привлекая к себе внимания, закрыл дверь и поспешил в магазин за живительной влагой хмеля и солода.

При выходе из подъезда, утренний прохладный воздух и яркий свет солнца начали приводить сознание Романа в норму, и тут в нём начало просыпаться волнение: на улице не было почти ни одного автомобиля, а все что проезжали мимо — исчезали вдалеке. Пробегающие мимо Романа люди что-то кричали или говорили невнятно, обычно это были короткие матерные слова, смешанные с тяжёлым дыханием и кашлем.

Дойдя до ближайшего супермаркета, Роман обнаружил, что магазин закрыт, и не успел он проанализировать окружающий абсурд, как перед ним двое мужиков в чёрной одежде разбили окно витрины магазина — один залез в помещение, держа в руках биту и большую челночную сумку; а второй достал из кармана пистолет и направил на Романа, со словами — у тебя есть пятнадцать секунд, чтобы исчезнуть, мне терять нечего, стреляю на поражение.

Недолго думая, Роман забежал за угол здания и устремился в соседние дворы, прятаться за гаражами. Волнение перешло в панику. Все мысли о пиве сменились мыслью, что секунду назад его могли убить. Ещё ни разу на Романа не направляли настоящее оружие.

Что-то ужасное произошло этой ночью, что кардинально изменило ситуацию вокруг: ядерная война, землетрясение, всемирный потоп, вторжение инопланетян, а может революция? Все возможные версии распирали и без того больную голову Романа, ему было страшно и в то же время была безграничная злость на всю глупость и несуразицу, которая творилась в его жизни на данный момент.

Ответом на ряд вопросов был человек, невозмутимо рисующий граффити на чьём-то гараже. Это был худощавый парень лет 16, одетый в дорогую модную одежду.

Роман осторожно подошёл к нему и спросил — дружище, а что происходит в городе? Куда все бегут?

Парень отрывисто ответил, — ничего особенного, я всегда знал, что к этому придёт, на этот раз сто процентов. Теперь-то можно оторваться по полной, никто ничего не контролирует.

–Так что случилось-то? — Роман негодовал.

— Конец света по ящику объявили, то ли комета подлетает близко к Земле, то ли извергается вулкан, который уничтожит всё живое. В общем, пиздец нам — половина безумцев пытаются спастись, сбежать от своих страхов; остальная половина осуществляет все свои желания, в том числе и я.

— А какие у тебя желания? — спросил Роман.

— Я хочу разукрасить окружающий мир в свои краски, а ещё я мечтаю убить своих родителей, и себя заодно. Собственно меня ничто не держит, они наверняка ещё спят у себя дома — сейчас закончу рисовать и пойду с ними разбираться.

— А что они тебе плохого сделали? — Роман был шокирован такими мыслями у подростка.

— Я хотел быть профессиональным художником, у меня талант, а эти шнурки отдали меня на бокс, ненавижу!

Роману и вправду понравились рисунки; которые этот парень вывел на гараже — в них было что-то психоделическое, завораживающие, загадочное, непонятное.

Тут послышались крики и выстрелы. Роман понял, что это те самые отморозки, которые угрожали ему у супермаркета, и оперативно принялся готовиться к забегу. А парень спокойно поставил пустые баллончики рядом с гаражом, пожелал удачи Роману и не спеша пошёл в сторону домов, откуда только что раздавался шум.

В прохладном воздухе появилась нота напряжения, даже птиц не было так слышно, как обычно по утрам. Не дожидаясь своей скорбной участи, Роман сорвался с места и побежал. Его трясло и ломало, казалось, что все болезни у него обострились разом. Передвигаться было невыносимо, всё сознание уже было готово получить свинец в грудь или спину, но подсознательный инстинкт самосохранения тянул его куда-то вдаль. Выбившись из сил окончательно, он сел на проезжую часть, оглянулся и понял, что в этой части города он никогда не был за всю жизнь. Роман закрыл глаза и задумался о том, куда всё-таки уезжали люди рано утром. Может, есть то место, где можно спастись. Может всё же есть цель в этой глупой, бессмысленной, бесцельной ситуации?

В себя его привёл протяжный гул автомобильного клаксона, рядом с Романом остановилась видавшая виды, помятая «лада-веста» и из неё высунулась молодая девушка.

— В гости к Богу не бывает опозданий, но однако и валяться нечего, погнали искать свою судьбу, — весело крикнула она Роману.

Делать ему действительно было больше нечего, как сесть в машину к незнакомке и пытаться найти хоть какую-то логику в окружающем беспределе.

— Тебя как звать, лежебока? — спросила девушка.

— Рома.

— Очень приятно познакомиться, Рома, а меня Женькой. Ты как вообще на дороге оказался? Я тебя чуть не задавила.

— Да вот, бежал от бандитов, выбился из сил, думал, что смерть пришла за мной, а приехала ты.

— Ээээх ты, помирать он собрался, надо вгрызаться в эту жизнь, до последнего сердцебиения! Я, как только услышала про конец света, сразу позвонила корешу одному из подмосковья, Колимоном величать, Колян короче. Вот у них там нечто вроде компании собралось, по одиночке тут не выживешь, я сразу сорвалась к ним.

— А у тебя оружие есть? — поинтересовался Роман.

— А как ты думаешь, я эту рухлядь на моторе заполучила? — Женька очень громко рассмеялась.

— Господи, с кем я еду, и куда… — подумал Рома, — хотя, с другой стороны, она меня, возможно, спасла от головорезов, да и какой теперь смысл думать о чьих-то скелетах в шкафу, когда скоро все станут одной большой грудой костей или окаменелостью.

— О чём призадумался Ромалэ? — Женя отличалась бесцеремонностью и навязчивостью.

— О смысле дальнейшей жизни и о потерянных возможностях, — печально ответил Роман и залип в окошко.

— Весьма абстрактно шьёшь, а до сегодняшнего утра много ли у тебя возможностей было и смысла? — не без сарказма спросила Женька.

Ответить на этот вопрос Рома не успел, так как на дорогу выбежал мужик лет пятидесяти, в белом пальто или кителе, фуражке и весь заросший рыжей щетиной, и начал размахивать руками.

Едва не сбив его, Женя остановилась у обочины.

— Ну вы посмотрите только, ещё один потерянные возможности искать собрался чтоль?

Мужик не заставил себя долго ждать. Подбежав к автомобилю, задыхаясь и волнуясь, сказал — ребят, дальше по дороге нельзя, там военные стоят на БэТэРах, всех тормозят, шмонают, кого-то отпускают, кого-то убивают. Беспределят, короче говоря — через лес вам надо в объезд, и меня заодно возьмите пожалуйста, я дорогу знаю, покажу, а из вещей у меня только сумка с едой — много места не займу.

— Ну, поехали, коль добрый человек, только под колёса не бросайся больше, машина старая и неприостановленная порой, — с этими словами Женька запустила двигатель, вместе с Ромой представилась новому попутчику, мужик сел сзади. И свернув направо, они поехали по разбитой лесной дороге.

— А меня, ребятки, Владом зовут, я тут почти всю жизнь живу, в этих посёлках. Сегодня утром трассу вдоль прошёл, у военных каждые двадцать километров посты стоят, поиздеваться походу решили напоследок или надеются на чудо.

— Влад, а чем вообще занимаешься по жизни? — спросил Роман.

— Ооо, это долгая история, но если коротко и по сущесву, то пробатонил я свой актёрский талант.

В этот момент Женя удивлённо крякнула и нараспев проговорила — эвона как, а ты оказывается артист у нас, ну-ка поделись подробностями своей грустной биографии.

— Да всё очень прозаично. Поступал во ВГИК, не поступил. После армии пробовал ещё раз, я всегда чувствовал в себе тягу к работе на сцене, но окружающие не разделяли моих настроев. В итоге, снова завалив вступительные, я поляну простриг — устроился по блату в местный театр под Серпуховом. На вторых ролях снялся в кино, даже узнавали на улице. Дальше несколько раз снимался в массовке, потом перестали приглашать даже туда. Начал бухать, затем несчастливая любовь — стал кирять вдвойне…

— Ну а как же работа в театре? — поинтересовалась Женя.

— А что театр, игра на сцене превращается в хобби, после того, как в зрительном зале три к четырём мест пустые а на афишах в транспорте и плакатах на стенах твоё изображение перестают изрисовывать школьники — не подписывают незамысловатые фразы из матерных частушек и поговорок, потому что даже не знают — кто ты, и с чем тобою надобно завтракать. Нет будущего, нет настоящего, да и прошлое весьма мутное, как старый почти забытый сон из детства, с примесью анекдотичной иронии. Вот и получается: искал счастье на сцене, а теперь нашёл его в кочегарке, в глухом посёлке, в гордом одиночестве. А у вас, господа, наверняка интересные пути через тернии к звёздам — поделитесь с вашим покорным слугой.

— Напрасно вы так, товарисч артист, — сразу отреагировала женя, — моя история не более красочна, чем ваша.

— Ну ладно, ладно, давай — не скромничай, синеглазая, выкладывай, как есть, — Влад не унимался играть словами и паясничать.

— Ну, так вот, родители меня никогда не понимали. С детства увлекалась уличными танцами и футболом, не следила за модой, не слушала сраную попсу и быдло рэп, не парила вейп и даже анимэ не смотрела, хоть его смотрели все: от мала, до велика. Я несколько раз убегала из дома с компанией друзей, бродили по спальным районам, обитали на теплотрассах, почти сразу всех накрывали менты и отдавали родителям, но мне в этом плане повезло меньше. Я со своим парнем автостопом решила уехать к подруге в Рязань, у неё свободная хата имелась. Случайный дальнобойщик нас взял, и поначалу показался добрым и позитивным человеком, по крайней мере, выглядел как толстяки обозревающие на ютубе пиво.

Роман вспомнив своего очень толстого одногруппника, которого почему-то все называли Сквозняк, засмеялся.

— На одной из остановок этот урод — дальнобойщик незаметно достал ружьё. Начал нам угрожать и требовать, чтоб мы залезли в кузов фуры, но парень не стал выполнять его условия и бросился на него. Дальнобойщик убил его сразу, а мне пришлось побегать от него, прежде чем он и меня подстрелил. Оказалось, что он работает на какого-то миллионера и под прикрытием дальнобоя параллельно ищет рабов своему хозяину среди молодых бродяг, так как старые бомжи и алкаши ни на что не годны, кроме как полы мыть. Так я попала в криминальный мир, полный беспредела, выгоды и больших возможностей. Достаточно быстро я втёрлась в доверие и меня из рабынь втянули в наркобизнес. Через полгода нас схватили менты, на три года посадили, и вот сейчас мне 22 и я выживаю засчёт случайных подработок и воровства — такая вот моя тяжкая доля, — подытожила Женька.

Влад понимающе промычал и вместе с Женькой внимательно посмотрел на Романа. Рома понял — от него ждут рассказа, и сразу буркнул, что у него жизнь говно и что он программист. Отвернувшись к окну, он погрузился в дрёму и залип на бесконечные домики, расположенные вдоль леса, слушая бесконечные байки своих случайных попутчиков.

Ночью они развели костёр и Влад начал жарить мясо. Роман понял, что уже лет с 16 ни разу не был на природе — всё в учёбе, работе и периодических вписках. Женька достала какую-то сушёную траву, забила её в косяки и они начали её курить. Влад из фляжки налил самогон и, выпив, они приступили есть мясо. Роман ещё никогда не ел такого вкусного мяса и спросил у Влада, что это и где он его достал.

Влад засмеялся и сказал — а ты попробуй догадаться.

— Ну, на свинину не похоже, и на курицу тем более. Баранина?

— Нет, — ответил Влад. — Этих барашков ты каждый день на улице видишь.

— Неужели собака? — Роман пришёл в шок и под влиянием травы громко засмеялся.

Женька отрицательно покачала головой.

Роман хотел продолжить разговор, но упал с бревна, на котором сидел, уронив на себя кружку и остатки мяса, и закатился смехом ещё сильнее. Из глаз текли слёзы, с роду ему не было так смешно.

Влад что-то сказал на ухо Жене, а потом подошёл к Роману и, перекрикивая его истерический смех, отчеканил, — мы сегодня ужинали ногой человека!

Роману было совсем не весело, но очень смешно, он не мог остановиться и сам не заметил, как самогон его убаюкал, и смех плавно перешёл в сон.

Проснулся он рано утром от холода и сильной жажды. Машины не было на месте, и его вчерашних попутчиков след простыл.

— Вроде такие поломанные жизнью и деклассированные элементы, но чёрт возьми, я к ним уже привык, к их бесконечной болтовне, я привязался к ним, влюбился и потерял их. Они хотя бы знали, куда ехать, вернее не так: они знали, откуда надо драпать, чтоб не стать подарком судьбы для озверевших военных… А может и не было никаких военных? Придумали их, они же кидалы и авантюристы, может хотели меня отвезти подальше от города, ограбить, или того хуже — съесть… А брать-то нечего с меня, и невкусный я вовсе. В голове у них сплошные военные — война головного мозга… Оружие откуда-то, автомобиль… Ад пуст — все черти здесь!

Мысли атаковали голову Романа, он не знал, куда идти, но видел какой-то город вдалеке и направлялся туда. Как о первой девушке, он сейчас думал о вчерашних знакомых, это была хоть какая-то зацепка, какой-то шанс. Тут его спину пронзил удар электрического тока, и, потеряв сознание, Роман свалился на асфальт.

Пустота… Темнота… Выключение… И снова свет, тяжёлое дыхание, боль сквозь всё тело.

Постепенно мутная картинка преобразовалась в непонятное помещение, типа будки какого-то грузовика. Роман увидел вчерашних знакомых, которые, видимо, как и он попали сюда отнюдь не по своей воле. Так же рядом с ними сидело двое мужиков-один высохший с очень длинной бородой, олимпийке и рваных джинсах и кроссовках; а другой был толстый, тоже бородатый, но в рваном пиджаке, аккуратных джинсах и туфлях.

У выхода стояли два головореза с дубинками, а за столом сидел маленький неказистый мужичок лет пятидесяти в военной форме. Не успел Роман прийти в себя, как этот вояка заорал, — сраные придурки, вам тут никто не поможет, вся эта брехня про конец света — вымысел, который придумала часть элиты, чтобы дестабилизировать обстановку. Через недельку объявят, что всё это была шутка, все персонажи вымышлены и совпадения случайны. А ещё через недельку всё встанет на свои места, и люди дальше будут ползать в своём псевдокомфорте от зарплаты до зарплаты. Впрочем, вам от этого не горячо, не холодно. Вы будете моими рабами, вы будете везде! Возможно, открою вам секрет — вам двенадцать лет назад вживили чипы, и вычислить ваше местоположение не составляет труда. Ваша задача изначально будет в том, чтобы убивать тех людей, которые нам не выгодны сейчас: неподконтрольные нам военные подразделения, менты и избалованные бизнесмены. Так же вы будете грабить всё что можно, и всё что нельзя. Вот вам рации, я буду постоянно с вами на связи.

С этими словами полевой командир раздал средства связи и оружие, это была его ошибка, т. к. в следующую минуту Женька, Влад и эти два мужика рядом, как по команде, набросились на него и головорезов у входа. Роман спрятался под столом.

Женька и толстяк ножами забили двух амбалов, а Влад задушил командира.

— Вылезай, давай, рыцарь! — крикнула Женя Роману, подмигнув ему, она собрала пистолеты и автоматы с патронами и открыла дверь из будки на улицу.

То, что они увидели, шокировало их изрядно. Они находились в каких-то болотах и глухих зарослях, а в десятке метров от них стояло человек тридцать вооружённых спецназовцев. Недолго думая, ребята открыли по ним огонь. Бойцы не ожидали этого, и поэтому ряды живых спецназовцев заметно сократились. Но талант не пропьёшь, и, оставшиеся десять бойцов спрятались за деревьями и, меняя дислокацию, весьма успешно стреляли по противникам.

Роман впал в состояние ступора, укрылся за будкой и ничего не делал. Потом он посмотрел, как заряжает автомат Влад и повторил такую же операцию со своим стволом. В этот момент Влад упал, кровища хлестала из головы и шеи, рыжая борода в один момент стала красной. Он был мёртв. Как ни прятался Роман сегодня от трупов — всё же пришлось столкнуться с ними лицом к лицу.

Не думая, машинально, он подбежал к углу будки, выглянул аккуратно, дёрнул затвор и открыл очередь в сторону дерева, откуда почти сразу свалился боец.

У Романа потемнело в глазах, всё внутри сжалось, из носа пошла кровь, но он собрал все возможные силы, чтобы не упасть в обморок и оглядеться вокруг. Он увидел, что вдалеке летит вертолёт, а из его собратьев по несчастью остался только толстый мужик и раненая Женя, которая кричала Роману, чтоб он сваливал отсюда, а она его прикроет.

Роман помутнённым разумом оценил благородство бойкой девушки, бросил автомат, т. к. патронов больше не было, а тяжесть мешала бежать, и стартанул что было сил в глубину дремучих джунглей. Лес казался бесконечным, он состоял из осин, тополей, лип и кленов, плотно прилегающих друг к другу.

— Лучше бы я не ходил за этим долбанным пивом, лучше бы не просыпался так рано, лучше бы не узнавал про этот конец света; скоро всё вернётся на круги своя, а я буду уже не таким, как вчера, если вообще — буду… — такие мысли мысли атаковали его голову.

Роман снова выбежал к какому-то городу.

Высокие красивые дома украшали напряжённое безмолвие, царившее вокруг, но в то же время дополняли и подчёркивали ту беспомощность, ту бесполезность, мелочность и узкую специализацию, которую ощущал Роман всем своим сознанием и телом.

Красивые плакаты с рекламой, которые ещё вчера манипулировали сотнями и тысячами людей, блестящие зеркальные стёкла ночных клубов, торговых центров и офисных зданий, отсвечивающие жёлтым цветом — ещё недавно давали людям позитив, а сейчас это лишь просто игрушка без смысла и на фоне серого неба способная вогнать в депрессию любого оптимиста.

Огоньки на витринах, 3Д экраны, бесконечные скверы с фонтанами и бесплатным вай-фаем, огромные 5Д игровые клубы, где вероятно до сих пор находятся десятки людей и не подозревают ни о чём плохом. Ещё недавно это было чем-то обыденным, но сейчас — без людей это выглядит крайне дико, и даже случайный прохожий был бы чем-то из ряда вон выходящим. Нет того стада, в котором он мог пастись и не нести ответственность за себя.

Все магазины были разграблены, повсюду валялись следы человека в виде гор мусорных пакетов, бутылок, банок и упаковок от чипсов.

Сложно представлялось, как это всё будет восстановлено в первозданном виде за две недели. Если полевой командир не блефовал, то за ними наблюдают по навигации и очень скоро его найдут. Он же враг, оказал сопротивление и убил того спецназовца.

— Господи, что я наделал?! Убил человека, у него ведь друзья, семья, дети, он всего лишь был вынужден зарабатывать деньги, либо так же был запуган и завербован. Этот боец вскоре мог бы стать таким же случайным прохожим, как и я. А я бы мог не убивать, мог бы сразу убежать, но я взял оружие…

Роман заплакал, он очень давно не плакал, как-то жизнь отучила его от эмоций, чувств, переживаний. Жизнь отучила его быть живым!

Минут через десять он успокоился, нашёл на асфальте брошенную палку обезжиренной колбасы и бутылку двойной колы, сел на скамейку и начал есть, впервые за полдня желудок получил ресурс для своей работы.

Утолив голод, Роман стал легче относиться к сложившейся ситуации, даже умирать ему не так уж и страшно стало. Одиночество стало для него нормой; и уже не так тревожно было, потому что понимание, что все этапы своей жизни он прошёл один на один с проблемами, стало очевидным и абсолютным.

Почему то в этот момент ему захотелось любви, но не человеческой, а всевышней. Впервые за долгое время он всерьёз задумался о Боге, захотел попросить прощения за то, что был раньше равнодушен к своим близким, что вёл такой бестолковый и плохой образ жизни. И, конечно же, попросил прощения за то, что убил человека. Хотелось извиниться за каждый плохой эпизод в своей жизни, но, к сожалению, многое забылось, а может, и не было особо никакой жизни…

На этом его размышления оборвались, сзади послышался хриплый, грубый голос. Он принадлежал мужику лет 55, который был весь высохший, в татуировках, в протёртой выжженной майке, таких же джинсах, кроссовках и ужасно поломанным лицом.

— Скоро сюда военные приедут. Они каждые три часа обход делают по районам, хочешь жить — следуй за мной. Меня Костей зовут, а тебя как?

— Роман.

— Приятно, короче, чтобы выжить — надо группами держаться, а в одного ты в раз погибнешь.

— Ды в этом я уже убедился, а если особо нет желания жить?

— Ну, тут хозяин — барин, я вот, боюсь смерти, хотя прошёл через огонь, воду и медные трубы. Это очень страшно — осознавать, что секунду назад тебя могло убить, — сказал Костя.

— А я вот, до вчерашнего дня вообще не знал что такое смерть. Это для меня было чем-то отдалённым, неявным, фантастическим. И теперь, за пару дней, я так насмотрелся на убийства и насилие, что уже самому интересно — что же там?

— А что с тобой произошло? — спросил Константин.

Роман рассказал свою историю, начиная с бандитов у магазина и заканчивая перестрелкой в глухих болотистых местах.

— Так что, всю жизнь планктоном прожил, зато тепереча смотри, даже человека убил, можно и самому туда.

— Да ты не торопись тот свет смотреть, то ли ещё будет. Сейчас перекантуемся денёк-другой, и можно будет домой возвращаться. Я сам через разные сорта говна прошёл. Мне 56 лет, по молодости балагурил, буянил, бухал постоянно, то там, то здесь, тыры-пыры-пассатижи. Работу не искал, деньги появлялись спонтанно от случайных людей или воровства. И так же спонтанно они исчезали. Я интересовался преимущественно музыкой. День и ночь со своей шоблой дворовой бродяжничали по окрестностям, играли рок баллады знаменитых исполнителей, а потом начали сами сочинять. Этим и зарабатывал свою копейку, а потом когда с московской тусовкой скорешился, появились деньги и я на наркоту подсел. Много смертей я видел — близких и не очень людей. Тяжело это весьма, особенно когда каждый день находишься на волоске от того ужаса, который видишь в глазах умирающего друга. Несколько раз меня сажали в тюрьму, уж и забыл — какая татуировка тюремная, а какая сделана под кайфом, уж и сам забыл, что они означают, — вкратце поведал свою нелёгкую Костя.

— Ошибки молодости, — подвёл итог Роман.

— Ага, ещё какие, но с другой стороны — умный учится на чужих ошибках, а дурак на своих. Как то ведь мне надо было учиться? — сказал Константин и засмеялся хриплым смехом, плавно переходящим в кашель.

— А куда все собаки делись? — поинтересовался внезапно Роман, — ведь раньше же бегали по улицам.

— Ты видимо с Луны свалился, братан, — зычно прохрипел Костя, — их уже лет десять, как постреляли и по питомникам разобрали, нет их в городах уже давно.

— Мдаа, и правда отстал я как то от жизни, — Роман чувствовал себя неловко и в то же время сам смеялся над своей нелепой невнимательностью и рассеянностью.

В это время они подошли к большому автомобильному мосту, и Константин устремился вниз, под бетонные перекрытия и поманил Романа за собой.

Внизу лежали большие матрасы, верёвки с развешенной на них различной одеждой, бочка и горящий внутри неё огонь. Всё окружено крупными кленовыми ветками, так что со стороны было бы незаметно, что под мостом течёт жизнь.

На матрасах сидели: мужик лет 60, внешне несколько похожий на Костю, только крупнее, и с более гармоничными чертами лица; парень — ровесник Романа в очках, чёрной майке, джинсах и кроссовках — наверняка, тоже программист или что-то вроде того; и женщина возрастом слегка за 30 — очень нежная и хрупкая на вид, светлая и приятная.

— Знакомьтесь, ребята, — это Роман. Рома, знакомься, — это вот мой брат — Серж, всю жизнь спасаем друг друга периодически, а это Димон и Вика. Ты не смотри, что он в очках и дрищ — он вчера нас от вояки спас, сапёрной лопаткой его вырубил. Тут, под мостом, мы в относительной безопасности, отсюда обзор хороший вокруг, а нас никому не видно.

Как только Костя разложил всё по полочкам, все сели греться у огня, начинало смеркаться. Роман поведал всю свою историю, рассказанную Константину днём. После они начали жарить мясо, Рома на всякий случай спросил — не человеческое ли оно. На что его заверили, что это свинина из магазина.

Подкрепившись и согревшись, Костю пробило на философию:

— Вот сегодня мы прожили день, 24 часа, 24 раза по 60 минут. Сколько сегодня было запоминающихся мгновений? А сколько их было в течение жизни? Очень много, и мне бы хотелось, чтоб вы рассказали то, о чём сейчас подумали, когда речь зашла про важное мгновение в памяти. Что первое пришло в голову и что действительно не забудется никогда?

— Начну с себя, как вы уже поняли, я — бродяга, и много критических ситуаций я пережил, но есть очень приятное воспоминание из молодости. Мне было 16 лет, это был август 2007 года. Кроме Сержа из вас никто и не вспомнит то ламповое свободное время, когда говорили что думали, думали что говорили и жили с уверенностью в завтрашнем дне. Хотя и тогда маразма хватало, но просто представьте время, когда компьютеры были не у каждого, а у кого они были — занимали целый стол, а не карман или чип в затылке. Тогда можно было купить еду или выпивку в любом ларьке за наличку, причём совсем дёшево. И проезд был совсем дешёвый. И люди были общительнее, веселее и свободнее. Их ещё не до конца испортили блядские шоу и политические игры. Тогда люди могли сидеть на скамейках, потягивая «джин-тоник», петь песенки «сектора газа», Цоя, или «ляписа-трубецкого». Для молодых сейчас это пустой звук, а для нас это была культура…

— Ну в общем это всё лирика, так вот, поехали мы в августе большой компанией в качестве болельщиков из Москвы в Саратов, тогда я очень на футболе задрачивался и мы всем фанклубом заказали помятый жизнью «икарус» и отправились в путь-дорогу. Спустя четыре часа стало скучновато, все основные песни спели, кричалки проорали, анекдоты рассказали, нужно было горючее. Была остановка, где то в рязанской области, Шацк вроде, и мы там — в придорожном кафе купили пирожков, блинчиков и несколько пакетов с портвейном. Когда поехали, начали открывать и наливать, тут один умник закатил истерику, его очень испугал и удивил тот факт, что в его стакане плавают огненные клопы, мухи и божьи коровки. А тогда действительно, производители вина не заморачивались и гнали всякую некудышную дичку. Но меня это никогда не останавливало, в компании самые капризные портвейн прогогняли через сито, а мне вообще было насрать. Так вот, опять я отвлёкся. Настроение тогда было боевое, хотелось показать всяким превередам босяцкий мастер-класс. В это время по телевизору в «икарусе» показывали мультик «тимон и пумба», а они считали почётным поедание насекомых. И, со словами — смотрите глупцы, даже детей учат насекомыми не брезговать — я отжал упаковку с вином и выкрикнув фирменное « хаккуна матата» выпил её залпом вместе с букашками всякими. Дальше был небольшой провал в памяти, и вот уже на остановке под Тамбовом до меня дошло, что футбол мне не так уж и интересен, и, вообще, в путешествии пора бы сделать конечную. Подговорив трёх своих друзей, я взял оставшийся портвейн, деньги и фаеры, и сбежали в направление города. Там мы купались в фонтане, знакомились с девушками, в первый же день пропили почти все деньги в баре, ночью с помощью фаеров сожгли кабинку биотуалета и ещё пару дней тусовались с местными бомжами, очень классные ребята, кстати. Жарили на костре зефирки и пили «охоту крепкую» в больших количествах. Один бомж мне даже пиджак свой подарил, до сих пор дома висит, там в кармане с тех времён лежит одноразовая вилка и пачка «примы». А потом, когда в Тамбове нам надоело куролесить, мы настреляли бабла, доехали до Рязани на электричке, купили буханку хлеба, две бутылки водки и вышли на трассу ловить попутки. Большинство автомобилистов отказывались брать, но один дедок на старенькой «волге» нас подцепил и довёз до подмосковья, рассказывая байки о своей нелёгкой жизни. А там мы уже пошли пешком, придя домой, я два дня спал, как убитый. Это самое классное воспоминание в моей жизни.

Как толь Костя закончил рассказ — с неба пошёл сильный дождь. Роман никогда раньше не замечал — насколько красива стена из множества капель, он наслаждался ливнем, как ребёнок. Свежесть в воздухе тоже была для него открытием, он впервые чувствовал запах сырой травы, аромат холодной грязи. Во всём этом было что-то космическое, неземное.

Дальше разговор о воспоминаниях продолжил Серж:

— А я вот долгое время работал охранником, на складу лекарств, лет 15, наверное. В ночную смену я оставался один на один с десятками тонн различных таблеток, растворов, капсул, мазей и сиропов. И только спустя годы, я в полной мере ощутил, что рядом со мной есть средства на общую сумму куда больше моей годовой зарплаты, я к ним имею доступ, знаю — где и что можно взять незаметно. И брал, сначала немного, вытаскивал отдельные упаковки с обезболивающими, потом, в наглую, в охапку брал целые стеллажи, и вывозил их на своей машине, и, получив зарплату, не ожидая ни минуты, уехал в другой город. Самым запоминающимся был день, когда я бросил эту дебильную работу и продал лекарства различным знакомым барыгам. Получил по тем деньгам средства на покупку трёх хороших квартир. Чёткое ощущение наглости, безнаказанности, власти и осознания того, какой хренью я занимался ранее. Потом, конечно, я поддался эйфории, никуда не вложил деньги, и в течение десяти лет всё с концами прогулял. Тратил деньги на дорогой алкоголь, наркотики, девочек и поездки по святым местам. Последние 500 тысяч рублей я потратил на лечение от наркотической зависимости. Но тот момент мнимой свободы в самом начале меня пленил и отложился в памяти на всю жизнь. Нет более страшной зависимости, чем пойти на поводу у беса!

— Эээх, Серёга-Серёга, — с досадой пробормотал Костя, — Я то уж думал, что ты расскажешь, как мы в лесу в двух соснах заблудились, там нарочно не придумаешь… Ну да ладно, Вика, теперь твоя очередь делиться мгновением.

— У меня история не особо долгая, я познакомилась с парнем, а он очень любил говорить, болтун был редкостный. И вот, однажды нас в подворотне остановила компания из трёх гопников, они начали спрашивать сигарету, потом про жизнь. А парень начал отвечать вопросом на вопрос, и вообще быстро быстро вошёл в роль следователя, начал разъяснительную беседу. В итоге, гопники спросили его — хули ему от них надо, и зачем он их тормознул, совершенно забыв что это они его напрягли, да и вообще, видимо, они забыли себя. На этом инцидент был исчерпан. И я почувствовала связь с этим парнем, почувствовала себя за каменной стеной. Я впервые в жизни полюбила в полной мере, абсолютно, окончательно, навсегда! Я дала себе зарок, что никогда его не брошу и стану его женой, но через месяц он погиб в автокатастрофе и все мои амбиции…

— Ахахахаахаааа хахахаха, — Дима впервые за вечер напомнил о себе, его смех был неожиданным и очень пронзительным.

— Что с тобой? — спросили ребята.

— Хахахаа, блин, извините меня пожалуйста, я не из трагедии ахахахахкхкхкхкхкх ыыыыыыыыкхкхкхкхкх ааааааахахахааахаха тут дело в том кхе кхе, что пока вы рассказывали истории свои, у меня в голове было воспоминание о том, как я лишился девственности, и я действительно считал это чем то знаковым и хотел вам рассказать, хпхахаха хихихиии и забыл ыхыхы… совсем забыл момент, как я чуть не погиб в автокатастрофе. Это был по истине ключевой момент во всей моей жизни, а я его тупо забыл… Ахаха хотел рассказать про то, как поебался первый раз, господи, Виктория, спасибо, что мне напомнили…а то бы я… пхахаааахаха чёртов психопат.

Вика продолжила, — короче говоря, моё главное воспоминание…

— Ахахаха хахааааа, — Дима снова закатился порцией смеха и упал с матраса.

— Моё главное воспоминание получилось длиной в человека, — наконец смогла договорить свою мысль Виктория и сурово посмотрела исподлобья на Диму.

Все замолчали, и Димон понял, что пришёл его черёд и он, успокоившись, сказал — в общем, ехал я на учёбу в такси, музыку слушал, никого не трогал и тут со встречки вылетел камаз и снёс часть кузова нашей машины. Я чётко ощутил смерть, то, что я не в контроле тела, я слышал запахи, видел вкусы, я был и небом, и землёй, я был ощущением, чистым ощущением. Но у всего этого не было времени, и я сразу оказался на асфальте, вся машина была смята, пассажиры и водитель погибли сразу, тела стали грудой мяса. Как потом выяснилось, у фуры отказали тормоза, шансов у легковой машины не было, а я кроме кратковременной потери памяти и лёгких ушибов, ничего не получил, будто меня и не было в той машине, а я проходил мимо и упал на асфальт, споткнувшись, наблюдая ДТП со стороны. Очевидцы не помнили, как я оказался вне автомобиля и я сам не мог этого понять. Меня, как будто, выключили в момент ДТП и вбросили в другую реальность, где меня не было в этой машине. По-научному это вроде называется квантовым бессмертием. После этого, я поверил в Бога, бросил пить, стал веганом, хожу в церковь, и вскоре женился. Сейчас вот жена в Питере, даже не знаю, жива она или нет. Такая вот моя история.

Ребята слушали этот рассказ, затаив дыхание. Очередь дошла до Романа. Он это понял и сказал: — я только сейчас понял, насколько тупая и однообразная была моя жизнь раньше — я не любил, я не переживал, я был невнимателен к окружающему миру, цинизм и животный инстинкт самосохранения — вот. Что двигало мною все эти годы. И вот по-настоящему ключевое воспоминание со мной произошло буквально день назад, — я убил человека. Я уверен, что не у каждого в жизни бывает такое испытание, никогда бы не подумал, что с этим столкнусь. Всегда думалось, что убийца — это где то там, в тюрьме, бандит, злой такой, как Бармалей, дикий. Как бы, не касается меня это, а тут непосредственно я и стал тем самым преступником. Первое, что я ощутил — это холод, меня пронзил озноб. Сердце сжалось, и я сразу представил себя на месте этого убитого парня спецназовца. Какое-то переживание было, меня пробивало на слёзы, хотелось всё изменить, хотелось уйти, убежать от этой ситуации, хотелось провалиться сквозь землю, я просто желал исчезнуть. Мне стало жалко всех погибших людей, даже кого не знаю, я и сам там погиб, какая-то часть меня осталась там… Это — очень страшно…

В этот момент вдалеке послышались крики, звуки мотора, и на ребят упал свет фонаря. Недолго думая, они вскочили и побежали в разные стороны. Роман слышал крики, но не останавливался ни на секунду. Он бежал сначала по тропинке, потом свернул в сторону каких то кустов, ощущалось чьё-то присутствие. И чутьё не подвело, он уловил боковым зрением, что его кто-то стремительно нагоняет. Роман чувствовал себя игрушкой в чьих-то неумелых руках, его то находили, то теряли в самый последний момент. Это стало привычным за последние дни, но всё же инстинкты не давали страху отступить.

В кустах Роман ощутил более надёжные условия для спасения, отбегая в сторону от деревьев, он путал охотника.

Начались выстрелы, но благо, они были где-то позади него и, казалось, совсем не угрожали.

Увидев речку, Роман, не задумываясь, прыгнул в неё и захлёбываясь поплыл. Находясь на середине водоёма, до него дошёл шокирующий факт: он никогда в жизни не плавал, не умел и даже не пробовал учиться. Осознав это, он сразу испугался и пошёл на дно. В этот момент начались выстрелы по воде и погружение спасло ему жизнь. Роман боролся за жизнь в который раз, и сейчас он размахивал руками, дёргал ногами синхронно и по отдельности. Даже при отсутствии видимых стимулов, жить хотелось как никогда раньше, он плакал, хотя в воде это было ему не заметно, ему хотелось дышать, кричать, бить, топать ногами, прыгать, ему хотелось сказать каждому человеку о самом важном, о любви; делом вселенской важности было доказать всем, что человек — это не хищник, что надо искать точки объединения, а не разделения. В голове крутились мысли, что сейчас много людей, с кем он был знаком, раскиданы по свету, и все в одиночку грызутся за жизнь, каждый по-своему и вот сейчас, из нескольких сотен знакомых, ему никто не поможет. Роман бился в истерике, терял сознание, казалось, что тёмная вода ещё сильнее темнела, когда рассудок был на грани провала.

Но тут произошло чудо. Роман оказался на берегу, никто не стрелял, никто не кричал. Он лежал неопределённое количество времени, пребывая в блаженстве и счастье. Может 10 минут, может час, а может два.

Как только он попробовал встать, он увидел, что на горизонте показалось Солнце — красивый, чистый и невинный рассвет.

Подняв голову, Роман увидел, сидящего рядом с ним, человека. Кого угодно он готов был увидеть рядом, но только не его. Это был президент. Раньше Роман испугался бы, но сейчас он не чувствовал никакого волнения от такой встречи, просто неожиданность, как нахождение под новогодней ёлкой не белого трансформера, а чёрного. Сегодня президент был не такой подтянутый и бодрый, как на экране. Он был печален, в руке у него был пистолет.

Он невозмутимо и хладнокровно начал говорить, — Что такое власть? Когда у тебя есть полномочия и статус, но нет средств контроля; Что такое дом? Когда все дома в целом свободны, заходи и живи; Что такое автомобиль? Если передвигаться некуда и незачем; Кто такой сын? Если он убивает таких же сыновей и отцов, а потом сам погибает в бою от шальной пули какого-то проходимца, который вообще должен был дома сидеть в шкафу; Кто такой отец? Если он не воспитал своё семейство под названием — народ… Этому народу скажут, что всё хорошо, и он поверит. Ему покажут нового президента, и он проголосует за него. Ему покажут смерть, а он снова и снова будет играть с огнём…

Президент подошёл к Роману и выстрелил ему в голову. Тот улыбнулся, закрыл глаза и скатился назад в речку. Президент снова сел на берег, перезарядил пистолет и продолжил наблюдать за восхождением Солнца.