Хрясь и в суп

Дарья Лисица, 2019

Рассказы с улыбкой и отвращением, любовью и предательством, кровью и рвотой. Но от души.Содержит нецензурную брань.

Про воробьев.

Болеть — это всегда плохо. А зимой болеть — последнее дело. И так-то холодно, а тут ещё из носа течёт, и настроение противное.

Илья сидел в толстом свитере за столом и смотрел в окно. Вообще-то он должен был лежать в постели и пить чай, но контролировать, как Илюша болеет, было некому. Родители ушли на работу, а бабушка была в больнице, у неё своих болезней хватало и без илюхиных.

Нет, сначала он, как и обещал, валялся в кровати, читал книжку и сморкался в платок. Но потом насморк закончился, и книжка тоже. Илья смотрел некоторое время в потолок и решил попить чай с малиновым вареньем. Он оделся, натянул на себя папин свитер, чтобы пропотеть. Налил чай, наложил варенье в блюдце, сел за стол и стал смотреть в окно, ожидая, пока чай остынет.

За окном красовался зимний город. С крыш свисали сосульки и языки снега. Деревья тоже были в снегу. А внизу по серым тротуарам спешили по своим делам люди: кто на работу, кто домой. Напротив окна висели провода, на которых в несколько рядов сидели воробьи и смотрели на Илью. Или ему казалось, что смотрели.

Илья подвинул к себе кружку с чаем и блюдце с вареньем. Попробовал чай: горячий, но пить уже можно не обжигаясь. Илья зачерпнул ложкой варенье и положил его в рот. Посмотрел в окно. Воробьёв на проводах уже не было. Они носились между деревьев и столбов, шарахаясь из стороны в сторону живым облаком.

— Дерутся что ли, — пробормотал Илья, проглотив чай с вареньем.

В животе стало тепло. И болевшее до этого горло успокоилось.

И тут Илья увидел, что воробьи гоняют какую-то жёлтую птицу.

«Синица», — догадался Илья.

Она по размерам была раза в полтора-два больше любого из воробьёв, но те нападали стаей, и синичке приходилось несладко.

— Нечестно! — закричал Илья, вскочив со стула и чуть не пролив остывающий чай. — Группой на одного — это нечестно.

Синичка, словно услышав крики мальчика, внезапно увернулась от нападавших, сделав крутой вираж, и приземлилась на карнизе окна Ильи.

Перья у неё были растрёпаны, жёлтое маленькое тело дрожало то ли от холода, то ли от страха, а взгляд маленьких глаз-бусинок казался загнанным.

Воробьи внезапно успокоились и вновь расселись на проводах напротив окна Ильи.

Синичка обернулась, постучала клювом в стекло. Воробьи все так же сидели на проводах и смотрели на окно. Они даже не чирикали. Это было необычно и странно.

Илье было запрещено открывать окно. Шестой этаж. Родители строго-настрого запретили даже дотрагиваться до оконных ручек. Но за стеклом дрожала синичка.

— Я только открою немного и тут же закрою, — сказал сам себе Илья. — На десять сантиметров. Только чтобы птицу впустить. Выглядывать и свешиваться с подоконника не буду. Я же не маленький какой-нибудь.

Илья залез на стул, повернул ручку, и окно открылось. От сквозняка створка отворилась резко и не на 10 сантиметров, а чуть ли не на целый метр. Илья пошатнулся, но удержался. Присел и захлопнул коварное окно. Повернул ручку.

Выглянул на улицу. На карнизе никого не было. Лишь напротив сидели воробьи и смотрела на окно.

Илья оглянулся. Синичка сидела на краешке стола и как ни в чём не бывало чистила перья.

— Шустрая, — похвалил её Илья, — быстро залетела.

— Спасибо за комплимент, — ответила синичка, — и спасибо, что спас от воробьёв.

— Пожалуйста, — ответил Илья на автомате, и вдруг спохватился. — Стоп. Я с птицей разговариваю? Этого не может быть. У меня, наверное, температура поднялась.

— Болеешь? — поинтересовалась синичка.

— Грипп, — ответил Илья. — Вот, вареньем лечусь и горячим чаем.

— При гриппе не бывает галлюцинаций, — авторитетно заявила синичка, — только температура и головная боль.

— А почему ты тогда разговариваешь со мной? — удивился Илья. — Если мне это не мерещится, это значит ты умеешь разговаривать на человеческом языке. Разве такое бывает?

— Бывает, — синичка приблизилась к блюдцу и попробовала варенье. — Я раньше была человеком, девочкой. А сейчас вот синичкой стала. А варенье у тебя отличное.

— Бабушка делала, — пробормотал ошарашенный Илья. — А как же ты в синицу-то превратилась?

— А вот так, — синичка ещё раз клюнула бабушкиного варенья. — Погляди в окно. Что ты там видишь?

Илья посмотрел сквозь прозрачное стекло. За ним всё было то же самое: снег на крышах, спешащие люди внизу и воробьи, сидящие ровными рядками на проводах.

— Ты как будто в другом мире живёшь, — продолжила синичка. — Весь город увешан объявлениями о пропаже детей. На каждом столбе висят бумажки с фотографиями.

— Да, — сказал Илья, — видел я эти бумажки. И у нас в классе два мальчика пропали. И в параллельном классе девочка исчезла. Не могут найти. Родители их приходили в школу. И полицейские тоже. Спрашивали у нас, где последний раз их видели, и были ли у них неприятности. И в лесу около города их искали. На автобусах приезжали и ходили по лесу. Никого не нашли.

— Не там ищут, — вздохнула Синичка. — Все дети в городе, а не в лесу. Все тут.

— Где тут? — почему-то шёпотом спросил Илья.

— В окно выгляни, — посоветовала Синичка. — Кого там видишь?

— Воробьёв, — выглянув в окно, ответил Илья. — Сидят и на нас смотрят.

И тут до него дошло.

— То есть эти воробьи и есть пропавшие дети?! — воскликнул Илья.

— А ты догадливый, — усмехнулась Синичка. — Не прошло и получаса, как догадался.

— Но как же так? — помотал головой Илья. — Это же невозможно. Такого не бывает.

— То, что я превратилась в синицу, тебя не удивило, — опять усмехнулась синичка. — А то, что детей в воробьёв Вокрус превратил, это тебя удивляет? Ты бы штору задвинул, чтобы эти воробушки на нас не пялились и чай бы новый заварил, а то твой остыл уже.

— Кто такой Вокрус? — спросил Илья.

— Чай заваривай, — распорядилась синичка, — и лимон в него брось. Есть лимон в доме?

— Есть, в холодильнике, — отрапортовал Илья.

— Действуй, — сказала синичка, — в лимоне полно витамина С. Он при гриппе в первую очередь нужен. А я тебе пока расскажу то, что знаю.

Илья залез в холодильник. Нашёл желто-зеленый лимон и отрезал от него ломтик. Затем вскипятил воду, налил себе в кружку чай и, прихлёбывая горячий напиток, принялся слушать синичку.

А та, прохаживаясь по столу на своих тонких лапках, поведала Илье совсем не обычные вещи.

Дети в городе не пропадали. Их превращали в воробьёв. И делал это простой и безобидный на первый взгляд старичок, который целыми днями сидел на центральной площади. Он жил неподалеку, в угловой квартире на последнем этаже сталинского дома, располагавшегося напротив памятника. Этот монумент стоял в городе уже очень давно. Он был покрашен в белый цвет и изображал мужчину с небольшой бородкой и в пиджаке. Мужчина протягивал правую руку вдаль, показывая указательным пальцем прямо на окна старичка.

— Я знаю его, — перебил синичку Илья. — Он на скамейке сидит постоянно и кормит птиц крошками. У него всегда с собой пакет с засохшими белыми булками. На него дворник ругался, что он из-за птиц антисанитарию разводит.

— Да, — кивнула своей жёлтой головкой синичка. — А ты обратил внимание, каких птиц он кормит?

— Нет, — ответил Илья, — не обратил. Хотя, мне показалось странным, что вокруг него нет голубей. Обычно голуби на дармовщинку слетаются.

— Вооооот, — синичка аж подпрыгнула от волнения, — он кормит только воробьёв. Одних воробьёв. Ни голубей, ни перепёлок. Только воробьёв.

— А почему? — задал очередной вопрос Илья.

— Потому что это его армия, — понизив голос, ответила Синичка. — Потому что все воробьи в городе подчиняются этому на первый взгляд безобидному старичку.

— А зачем воробьиная армия? — опять спросил Илья.

— Как зачем? — опять повысила голос синичка. — Он хочет напасть на другую воробьиную армию.

— А у нас сколько воробьиных армий? — поинтересовался Илья.

— У нас одна, — терпеливо начала объяснять синичка, — и принадлежит она Вокрусу. Так этого старичка зовут. Но в других городах тоже живут вот такие старики, и у каждого своя армия. В соседнем городе — Феннел. Чуть дальше, в большом городе — Джов. Далеко-далеко, за горами — Чин Ян, у него самая большая армия. Это только те, про которых я знаю.

— С ума сойти, — покачал головой Илья. — И что, никто про этих злых волшебников ничего не знает и сделать ничего не может?

— Знают, — вздохнула синичка, — но боятся. Воробьиная армия хоть и воробьиная, но армия. Заклюют, если против Вокруса пойдёшь.

— Всё, я чай попил, — заявил Илья, — и начал потеть.

— В постель, — скомандовала синичка, — лежать и лечиться. Ты мне нужен сильный и здоровый.

— Зачем это я тебе нужен здоровый? — спросил Илья, залезая под одеяло.

— Как зачем? — удивилась синичка. — По преданию Вокруса может победить мальчик, который понимает птичий язык. А ты понимаешь птичий язык. Значит именно ты тот, кто победит Вокруса.

— А может просто полицию вызвать? — предложил Илья, засыпая. — Пусть они арестуют этого Вокруса, и всё. Им за это зарплату платят.

— Да за что его арестовывать? — возмутилась Синичка. — Он же с виду обычный старик, который сидит на скамейке. Ничего криминального нет. Он даже правила дорожного движения ни разу не нарушал.

Но Илья уже не слышал Синичку. Он спал. Ему снился огромный туннель, как в метро. Наверху горели лампочки. Вдоль стен туннеля висели провода, а на них сидели воробьи. Много воробьёв. Они смотрели на Илью. А он шёл по тоннелю и думал: «Надо их как-то отсюда выводить на свежий воздух. В туннеле сыро и летать негде».

Проснулся Илья лишь на следующее утро и обнаружил, что лежит под новым, чистым одеялом и чувствует себя совсем выздоровевшим.

Рядом с кроватью сидела бабушка.

— Как ты? — спросила она внука. — Мама сказала, что ты всю ночь потел. Мокрый был. Сейчас вроде температура нормальная.

— Я чай с вареньем и лимоном пил, — сознался Илья, — вот и выздоровел. Хорошо себя чувствую. Только пить очень хочется.

— Вот тебе морс из клюквы, — бабушка протянула Илье кружку с тёплым напитком, — попей. Но не вставай. Ты ещё слабенький. А выздоровел или нет, это доктор скажет. Так что лежи, я тебе пока завтрак сделаю.

И бабушка ушла на кухню.

Илья встал с кровати и осмотрелся по сторонам. Синички нигде не было.

— Приснилась, — сам себе сказал Илья.

Он сходил в туалет. Почистил зубы. Позавтракал. После этого бабушка уложила Илью обратно в постель.

— За один день не выздоравливают, — сказала она. — У тебя ещё вчера температура была. Лежи и набирайся сил. Ты должен быть здоровым и сильным.

— Где-то я это уже слышал, — проворчал Илья, залезая под одеяло. — Книжку-то можно почитать?

— Можно, — разрешила бабушка, — и даже нужно. А я пока пойду сериал посмотрю. Если что надо будет, зови.

И бабушка ушла к телевизору.

Илья развернул книжку, но не успел прочитать и пары строк, как кто-то маленький и пушистый приземлился на спинку его кровати.

— Ой, — сказал Илья, — а я думал, что ты мне приснилась.

— Нет, — ответила синичка, — не приснилась. У тебя что-нибудь покушать есть? И попить. Я чуть в голодный обморок не свалилась, пока ты спал.

— Попить есть, морс, — сказал Илья. — А поесть я могу из кухни принести. Хлебушка. Пока бабушка сериал смотрит.

— Давай, неси, — чирикнула синичка и принялась глотать морс из илюшиного стакана.

Мальчик прокрался на кухню, отрезал ломоть хлеба. Подумал немного и залез в холодильник, из которого извлёк кусок колбасы. Отрезал от нее ломоть и сделал вполне симпатичный бутерброд.

Бутерброд Илье пришлось съесть самому. Синичка поклевала хлебушек с края и сказала, что наелась.

— Что будем делать? — спросил её Илья, доев бутерброд. — Температуры у меня уже нет. Осталось набраться сил.

— Вот и будешь набираться сил, — скомандовала синичка. — Дня два-три на это уйдёт. А я пока у тебя на шкафу посижу. Ты, главное, про воду и хлеб для меня не забывай. И это… Грязновато у тебя на шкафу. Ты потом там вытри.

— Хорошо, — вздохнул Илья вернулся в кровать, чтобы набираться сил.

Три дня и две ночи мальчик восстанавливался. Температура больше не возвращалась, а силы прибывали. И наконец родители вынесли вердикт — здоров.

Всё это время синичка жила у Ильи в комнате, на шкафу. Туда он ей закидывал хлеб и ставил воду в блюдечке, а потом убирал оставшиеся крошки и небольшие комочки помёта. Синичка в это время смотрела куда-то в сторону и молчала.

«Стесняется», — догадался Илья.

В день, когда Илью признали окончательно выздоровевшим, к нему опять пришла бабушка.

— Я хочу на свежий воздух, — заявил Илья, — я уже выздоровел. А для здоровых людей нужны прогулки на свежем воздухе.

— Пускай прогуляется, — разрешил папа, — а то залежался. Проветриться надо.

— Но только в дворе, — добавила мама.

— И одеться надо тепло, — вставила своё слово бабушка.

Илья вздохнул и пошёл одеваться. Долго думал, куда спрятать синичку, но она сама ему помогла: юркнула в карман зимнего пальто, поворочалась там и замерла.

— Дальше двора не выходить, — строго сказала мама.

— И недолго, минут двадцать максимум, — добавил папа.

— Хорошо, — ответил Илья и вышел из квартиры.

В лифте он вытащил синичку из кармана.

— Поехали во двор, — сказал он ей.

— Нет, — ответила синичка, устраиваясь у Ильи на плече, — нажимай на последний этаж. Нам чердак нужен.

Илья послушно нажал на последнюю кнопку. Лифт заурчал и медленно поехал вверх.

На последнем этаже было тихо и пыльно. Илья увидел перед собой две одинаковые двери с огромными глазками, похожими на глаза сторожевого пса. За углом лифта располагалась лестница, которая вела наверх и заканчивалась железной дверью без глазка.

— Ключ вон в том закутке, на гвоздике, — подсказала синичка. — Открывай.

Илья просунул руку за какую-то балку около двери, нащупал висящий на гвозде ключ, снял его и вставил в замок. Дверь открылась на удивление легко и беззвучно. Мальчик шагнул внутрь.

Технический этаж был низким: расстояние между полом и полотком было от силы метра полтора. Здесь пахло пылью и сыростью и было так же холодно, как на улице.

Синичка взмахнула крыльями и скрылась в полумраке этажа. Оглядевшись, Илья заметил на стене выключатель и щёлкнул им. На стенах зажглись несколько лампочек.

— Сюда, сюда, — позвала синичка откуда-то из другого конца этажа, — тебя тут уже ждут.

Илья прошёл вперёд несколько десятков шагов и очутился на небольшой площадке. Со всех сторон висели бельевые верёвки. Судя по всему, кто-то летом тут сушил бельё.

На верёвках сидели воробьи. Два или три десятка. А между ними расположилась синичка.

— Здравствуйте, — сказал Илья.

— Здравствуй, — вразнобой прочирикали воробьи.

И замолчали, глядя своими глазами-бусинками на Илью.

— Да, это он, — нарушил молчание один из воробьёв, сидящий по правое крыло от синички, — тот, кто понимает наш язык, и кто может свергнуть Вокруса.

— Расколдовать детей, — скромно поправила воробья синичка.

— Это как получится, — почему-то рассердился воробей. — Главное — это свергнуть тирана. Ты вообще в курсе, чем он своих воробьёв кормит? Не обращал внимания?

— Хлебом, по-моему, — несмело ответил Илья. — Я видел, что он из пакета что-то достаёт и кидает птичкам.

— «Что-то достаёт», — передразнил Илью воробей. — Это «что-то» — плесневелые и засохшие крошки. И мусор разный. Это есть невозможно. Не то что у нас в городе. У нас всегда свежий хлеб, горячий, прям из печи. И каждый воробей получает в день по 200 грамм. А по праздникам ещё и орехи с семечками дают. Вот.

— Так вы не из нашего города? — удивился Илья.

— Не из вашего, — ответил воробей. — Синичка, ты ему разве не сказала?

— Не успела, — ответила синичка, — за мной гнались. А потом я у Ильи в комнате пряталась. А у него, между прочим, родители и бабушка.

— Подождите, — поднял руку Илья, — а в вашем городе разве нет своего Вокруса? Ведь если есть воробьи, то обязательно есть тот, кто у них главный.

— Вокруса у нас нет, — ответил воробей, — у нас Джов. Он когда-то был братом Вокруса, но потом они поругались по идеологическим причинам. Джов умный и милосердный. Он кормит своих воробьёв тёплыми булками и отборным зерном, а по выходным семечки даёт.

— Про булки и семечки я слышал, — перебил воробья Илья. — Раз так у вас хорошо, почему вы в наш город прилетели? И почему именно ко мне?

— Так мы же хотим, чтобы всем воробьям во всём мире хорошо было, как и нам, — закричал воробей. — Мы хотим, чтобы все воробьи радовались жизни, а не только из нашего города.

— А превратить воробьёв обратно в детей вы не хотите? — опять вмешалась в разговор синичка.

— Обратно? — засмеялся воробей. — Да кто же захочет обратно? Пожив воробьём, обратно мало кто захочет. У свободных людей тяжёлая жизнь: надо отвечать за свои поступки, зарабатывать деньги, учиться, заботиться о других. А у воробьёв спокойная жизнь: ничего не делай, только поддерживай своего хозяина, он за тебя всё решает. Нет, обратно мало кто захочет стать.

— Понятно, — вздохнул Илья, — но вы не ответили на мой вопрос. Почему именно я? Почему вы прилетели в наш город?

— Потому что ты понимаешь язык птиц, — сказал воробей. — А по преданию тот, кто понимает наш язык, может победить любого волшебника. Когда волшебник произносит заклинание, у тебя есть минута или несколько секунд, чтобы запомнить его и тут же повторить. И тогда своим заклинанием ты разрушишь чары волшебника.

— А попроще можно? — попросил Илья. — Что мне надо сделать?

— Тебе надо подойти к волшебнику, — вздохнул воробей, — и когда тот будет превращать тебя в воробья, произнести заклинание и превратить волшебника в воробья. Или в ворону.

— И всё? — удивился Илья.

— И всё, — подтвердил воробей.

— Ну тогда я пошёл, — сказал Илья и повернулся, чтобы уйти.

— Куда? — встрепенулась синичка.

— С Вокрусом сражаться, — пожал плечами Илья. — А чего ждать?

— Преврати его в ворону, — воробей начал летать кругами вокруг Ильи, рискуя врезаться в стены, — или в мышку. Во что-то противное его преврати. А наш милосердный Джов за это разрешит тебе быть главным в этом городе. Главным над воробьями. Ох мы и заживём: булки с маком на завтрак, на обед булки с изюмом — красота.

— Погоди, — вместе с воробьём закружилась в тесном помещении синичка, — прям так сразу? Может надо подготовиться: переждать, разработать план? Ты же не на прогулку идёшь, а подвиг совершать.

— А чего готовиться? — пожал плечами Илья. — Я и так три дня набирался сил. К подвигам не готовятся, их просто совершают.

— Правильно, правильно, — воробей наконец-то нашёл себе место, усевшись на выступе у двери, — пойди и преврати его в муху. И станешь главным, а я буду твоим помощником. Заместителем твоим буду.

— А может я не хочу быть главным, — Илья остановился на пороге, глядя на сидящего перед ним воробья. — Зачем мне быть главным? У нас папа в семье главный.

— Как? — воробей аж поперхнулся от неожиданности. — Все хотят быть главными. Все хотят ничего не делать, и чтобы их все слушались.

— Прям все-все-все? — с ехидцей спросил Илья.

— Все, — чирикнул воробей и насупился. — Дети же сами к Вокрусу приходят. Никто их насильно к нему не ведёт.

— Я тебя одного никуда не пущу, — завила синичка, усевшись рядом с воробьём, — вместе с тобой полечу сражаться.

— Нет, ты останешься тут, в безопасности, — сказал Илья, — а потом прилетишь.

— Нет, — повторила синичка, — я с тобой. Я тебя одного не пущу.

— Хорошо, — вздохнул Илья, — тогда у тебя будет простое задание: когда я начну говорить с Вокрусом, ты должна летать вокруг меня и кричать, что я предатель.

Синичка кивнула и перелетела Илье на плечо.

— А мне что делать? — спросил воробей.

— А ты лети в свой город, — подумав, сказал Илья. — Там тебя булочки с маком ждут. А с Вокрусом мы свои внутренние дела сами решим. Вас они не касаются.

Илья вышел из чердака, оставив воробья сидеть с открытым клювом.

Мальчик спустился во двор. На улице ярко светило солнце, и было как-то нарядно и весело. Прохожие всё также спешили куда-то. На горке катались дети. Синичка вспорхнула с плеча Ильи и скрылась за ветками деревьев.

Илье внезапно захотелось домой. Его тянуло подняться обратно в свою квартиру, к маме, папе и бабушке. Но он вздохнул и пошёл в сторону площади.

У памятника Илья оказался через десять минут. За монументом на скамейке сидел старик. Рядом с ним стоял пакет с корками хлеба. Чуть поодаль на спинках других скамеек ровными рядками сидели воробьи.

— Здравствуйте, господин Вокрус, — сказал Илья.

— Здравствуй, Илюша, здравствуй, — рассмеялся Вокрус. — А я тебя всё жду и жду. Думаю, когда наш герой придёт со мной сражаться?

Голос у Вокруса был мягкий, обволакивающий. Почти детский.

— Я не сражаться пришёл, — ответил Илья. — У меня к вам деловое предложение.

— Ох ты, — удивился старик, — такой маленький, а такие умные слова знает. И какое у тебя предложение?

— Понимаете, — продолжил Илья, — мне про Вас всё рассказали. И про меня всё рассказали. То есть я всё знаю. И мне не нравится, что надо с Вами сражаться и жить по законам другого волшебника.

— От Джова кто-то прилетал? — перебил Илью Вокрус.

— Да, был тут один воробей, — ответил Илья, — предлагал булки с маком и орешки по праздникам.

— И ты согласился? — прищурил глаза Вокрус.

— Нет, — сказал Илья, — я и так булки с маком получу. Но не от него, а от Вас. Зачем мне быть предателем, когда Вы мне то же самое можете дать. Просто Вы назначьте меня своим заместителем, и всё. Я не буду ничего делать и жить в своё удовольствие.

— Предатель, предатель, — над Ильёй закружила синичка.

Илья отмахнулся от неё, попав варежкой прямо по маленькой птичке. Синичка от удара отлетела в сугроб и затихла.

— А вот она где, — закричал старик, — сейчас мы с ней разберёмся.

— Потом, — твёрдо сказал Илья, — потом с этим куском жёлтых перьев разбираться будете. Сейчас я хочу стать Вашим замом. Превратите меня в главного воробья или в сокола, чтобы меня все боялись.

— Ты не хочешь быть ребёнком? — спросил Вокрус. — Не хочешь быть маленьким мальчиком?

— Не хочу, — ответил Илья. — Мальчику надо постоянно учить уроки, убираться у себя в комнате, слушать старших. Надоело мне всё это. Хочу быть главным и ничего не делать.

Вокрус встал, подошёл к Илье и не мигая впился своими маленькими чёрными глазами в глаза мальчика. Илья с трудом выдержал взгляд волшебника.

— Говоришь, хочешь быть главным и ничего не делать? — почти шёпотом спросил Вокрус.

— Да, — сглотнув, ответил Илья.

— Тогда становись главным воробьём и моим заместителем, — улыбнулся Вокрус, — фокус-покус.

— Фокус-покус — это и есть заклинание? — удивился Илья.

— Всё гениальное просто, — засмеялся Вокрус. — Сейчас ты правратишься в самого важного воробья, который был в этом городе. Сейчас.

— Нет, — вдруг твёрдо сказал Илья, — я не буду ни в кого превращаться. Я отменяю твоё колдовство. А вместо него все дети вернутся в свои семьи. Все те, кого ты превратил в воробьёв. Фокус-покус.

Вокрус покраснел и закашлялся.

— Ты обманул меня, мерзкий мальчишка, — зашипел он, — ты обманул меня.

На мгновенье все звуки в городе замерли. Стало тихо-тихо. Не было слышно даже машин.

— Леночка, — вдруг раздался женский крик, — Леночка, девочка моя.

И сразу же мир вокруг зашумел. Взрослые бегали по площади в поисках своих детей, а дети бежали навстречу родителям. Вся площадь оказалась заполненной детьми и их родственниками.

Илья отвернулся от Вокруса и сделал шаг к сугробу, в котором сидела и улыбалась девочка в жёлтой зимней куртке. Илья протянул ей руку и помог выбраться из сугроба.

— Никогда бы не подумала, что добрые дела можно делать при помощи обмана, — весело сказала она. — Ты просто герой.

— Да какой я герой? — засмущался Илья. — Просто проявил хитрость. И ты мне помогла.

— Герой, герой, — девочка обняла Илью и даже хотела поцеловать в щёку, но в последний момент передумала. — Проводишь меня домой? Мама, наверное, с ума сходит. Я недалеко от тебя живу, на соседней улице.

И дети пошли через площадь, полную счастливых людей. Уже перейдя улицу, Илья оглянулся. Вокрус сгорбившись сидел на своей скамейке и кормил нескольких воробьёв крошками из своего пакета.

— Мне кажется, он опять набирает себе армию, — сказал Илья.

— Надо было его в муху превратить, — ответила девочка. — Он не успокоится. И всегда найдутся дети, которые будут согласны стать серыми воробьями Вокруса.

— Не надо, — махнул рукой Илья, — мы теперь знаем, что кто он, и сможем помешать ему. Пошли лучше домой. Тебя мама ждёт.

И они побежали наискосок через двор, взявшись за руки.