Хеппи-энд для Дездемоны

Дарья Донцова, 2007

Ну конечно, как же я, Виола Тараканова, могу отказать кому-то в просьбе! В мои планы совсем не входило менять профессию – мне и моей писательской работы хватает! – а все же согласилась подменить подругу. И оказалась вместо Ники Терешкиной… классной дамой в частной гимназии. Да только потрудиться на педагогической ниве практически не удалось, пришлось заняться любимым делом – расследованием преступления. А как же иначе, если убита подруга, та самая Ника?! Да еще так страшно! Ничего себе выступил ее муженек… Хотя, может, и не она погибла, а проститутка Настя. Но тогда где же Терешкина? И причем здесь продажный секс? Ой, что-то у меня концы с концами не сходятся…

Глава 1

Никогда не следует доверять женщине, которая честно называет свой возраст. Такая особа способна на все!

Седьмого мая мне позвонила Ника Терешкина и затараторила в трубку:

— Вилка, я хочу тебе помочь!

— Да ну? — удивилась я. — У меня что, появились проблемы, о которых я еще не успела узнать?

— Не трать деньги мне на подарок, — захихикав, пояснила Терешкина. — А то ерунда получается — после каждого дня рождения я не знаю, куда девать идиотские сувениры.

Тут только до меня дошло, что у Ники скоро юбилей и она собирается позвать меня в гости.

— Девятнадцатого мне стукнет сорок, — с обезоруживающей прямотой заявила Терешкина. — Прикинь, скоро на пенсию!

— Выглядишь ты минимум на десять лет моложе, — бодро соврала я. — Если напишешь в приглашении «Жду на тридцатилетие», никто не усомнится в дате.

— Я всегда честно называю свой возраст, — возразила Терешкина. — По-моему, лгать в этом случае глупо.

— Ну-ну… — протянула я и решила сменить тему. — Ты права, лучше заранее поинтересоваться у юбилярши, чего ей не хватает — я имею в виду, из материального, — и купить необходимое, чем притаскивать всякую лабуду.

— Вот в Англии здорово придумали, — вздохнула Ника. — Идешь в крупный магазин и оставляешь там список подарков, а гостям сообщаешь: пожелания лежат, ну, допустим, в «Хэрродз». Народ бежит по указанному адресу, читает «каталог» и видит: ага, юбиляр мечтает о тостере, постельном белье, кровати, парфюмерии, пледе, фене… ну и так далее. Потом гость просто оплачивает, что ему по карману, и дело сделано. Продавцы сами запакуют и отправят подарок с твоей визитной карточкой. Супер?

— Здорово, — согласилась я. — Но раз у нас пока ничего подобного нет, придется действовать по старинке. Говори, что ты хочешь, а я куплю и принесу.

— Это сложно приобрести, — весело пропела Ника.

— Так дорого? — испугалась я.

Конечно, мы с Никой знакомы не первый год, я очень хорошо к ней отношусь, но вдруг в буйной голове Терешкиной возникло желание получить в подарок корону английской королевы? Ежу понятно, что такое, проси не проси, никто ей не подарит. Есть на свете вещи, которые никогда не станут твоими, и с этой мыслью лучше спокойно смириться.

— Ты не потратишь и копейки, — захохотала Ника.

— Объясни подробней, — еще больше насторожилась я.

— Ты ведь знаешь, где я работаю, — сказала Терешкина. — По деньгам, правда, выходит неплохо, но вставать приходится в шесть тридцать утра, иначе я не успею к началу рабочего дня.

— Жуть! — совершенно искренне воскликнула я.

— Зато домой возвращаюсь около четырех. Не каждый день, но в понедельник и четверг стабильно.

— Вот здорово!

— Конечно, — согласилась Ника. — Хотя признаюсь: работать классной дамой жуткая скука! Ладно, слушай, сейчас я объясню и про подарок, и про все остальное, только не перебивай, — щебетала Ника.

Я легла на диван и приготовилась к долгой беседе. Терешкина не остановится, пока не выплеснет бочку накопленной информации.

Ника по профессии психолог, за спиной у нее институт, есть соответствующий диплом. Но если вы думаете, что Терешкина сидит в кабинете, заставленном шкафами с книгами Фрейда, Юнга, Леонтьева и иже с ними, выслушивает откровения пациентов, лежащих на кушетках, то вы ошибаетесь. Долгое время Ника маялась в каком-то отделе кадров, работала младшим менеджером по персоналу, ничего интересного в ее службе не было, сплошная скука.

Года два назад Ника сменила поле деятельности — перешла на работу в частную гимназию, стала классной дамой. Последняя, по определению, не преподает, а в основном следит за порядком. Оклад стал выше, забот меньше, но Терешкина совершенно сникла, жизнь стала казаться ей болотом, а сама себе она напоминала черепаху Тортилу. Еще немного, и Ника запоет: «Затянуло серой тиной гладь осеннего пруда, ах, была, как Буратино, я когда-то молода. Был беспечным и наивным черепахи юный взгляд, ах, и я была такою триста лет тому назад». Впрочем, за точность цитаты не ручаюсь, а вот настроение подруги я передала верно.

Ника живет очень размеренно: дом — гимназия — дом. Она давным-давно замужем, имеет дочь, никогда не ходит от супруга налево, не увлекается шмотками, в парикмахерскую заглядывает два раза в год: в апреле, когда надо снимать с головы шапку, и в октябре, когда пора ее натягивать. Вася, муж Ники, простите за идиотский каламбур, совершенный Вася. В молодости он лихо играл на гитаре и заглядывался на девушек. Ника дико ревновала супруга и устраивала ему показательные скандалы. Один раз ее даже забрали в милицию за дебош, учиненный в кинотеатре. Да-да, был у Терешкиной привод, и я долгое время дразнила ее уголовницей.

Но теперь все эскапады остались в глубоком прошлом. Вася потерял кудри и перестал пялиться на чужие голые коленки, а за гитару он не берется уже лет десять. Лучшее времяпрепровождение для него — тихий сон у включенного телевизора, отдых после совсем не напряженного рабочего дня. Одним словом, у Васи больше не горит глаз и пыль не летит из-под копыт. Сколько в России таких супружеских пар, поженившихся по любви, а через двадцать лет брака превратившихся в мрачно бредущих рядом слонов? Не счесть! Правда, Терешкина не считала себя ни несчастной, ни пожилой, пока случайно не столкнулась в супермаркете со своей подругой Майей Филипенко.

Майка вырядилась в короткое, выше колен, ярко-красное пальтишко из лаковой кожи и белые сапоги-ботфорты. В руках она держала модную сумочку, голова ее была будто бы растрепана ветром, но на самом деле над белокурыми кудрями поработала опытная рука мастера. И морщин у Майки на лице не было совсем. Они испарились как по волшебству, хотя в роли кудесника явно выступил доктор с уколами ботокса.

Подруга приперла Нику тележкой и заорала:

— Тереша! Привет! Что с тобой случилось? Ты заболела? Мы не виделись полгода, а узнать тебя нельзя!

— Нет, — ответила Ника, — я совершенно здорова.

— Фу, — выдохнула Майка, — а я уж испугалась! Морда желтая, глаза — щелочки, сама толстая… Чего ты так разожралась?

Филипенко никогда не отличалась деликатностью. Она, не задумываясь, выдает людям в лицо все, что о них думает, и, похоже, не собирается менять скверные манеры.

Ника после такого заявления Майки хотела обидеться и быстро уйти — не встречалась с Филипенко шесть месяцев, и не надо! — но тут ее взор упал на содержимое тележки, которую толкала перед собой подруга детства. Бутылка дорогого шампанского, баночки с крабами и черной икрой, несколько пакетов замороженных овощей, импортные конфеты и печенье… Явно не набор семейной дамы. Вот у Ники грудой свалены лотки с дешевой гастрономией, килограмм мяса на котлеты, упаковка макарон, пакеты с молоком, геркулес быстрого приготовления.

Не успела Ника сделать выводы, как из-за стеллажей с минеральной водой вынырнул красивый блондин, от силы лет двадцати. Вертя на пальце кольцо с ключом от иномарки, он спросил у Майи:

— С пузырями воду брать?

— Ага, — кивнула Филипенко.

Юноша юркнул в глубь супермаркета.

— Это кто? — разинула рот Ника.

Майка захохотала.

— Тереша, ты удивительная дура! Это всего лишь Антон, мой новый любовник. Слышь, Никуся, а чего ты себя в порядок не приведешь?

— О чем ты говоришь? — мрачно поинтересовалась Ника.

Филипенко оперлась на ручку тележки.

— Даю бесплатную консультацию, по дружбе. Ты разговариваешь сейчас с одним из лучших российских имиджмейкеров, кстати, я беру немереные бабки за свою работу, но с тебя ничего не возьму за советы. Итак! Топаешь в салон, делаешь короткую стрижку, красишь волосы в светлый цвет, исправляешь форму бровей, покупаешь тональный крем, румяна, тушь, губную помаду и начинаешь всем этим пользоваться. Прекращаешь жрать макароны, переходишь на овощи и как следствие сбрасываешь пятнадцать килограммов, меняешь стиль одежды и заводишь любовника. Крэкс, фэкс, пэкс, и вот вам вместо бабушки — девочка! Усекла?

— Я замужем, — по непонятной причине начала оправдываться Ника, — дома Вася, дочка Вера, хозяйство. Плюс работа. Я же в школе сижу, белые ботфорты туда не наденешь. Тебе хорошо, семьи нет, а у меня…

— Не ной, Тереша! — оборвала Нику Майя. — Ты сама себе такую жизнь создала, теперь наслаждайся.

— Но мне она не нравится, — вдруг откровенно призналась Ника.

— Тогда действуй, — фыркнула Филипенко. — Тебя ж никто к дому гвоздями не прибивал! В качестве первого шага поменяй одежду.

— Это трудно, — вздохнула Ника.

— А тогда не жалуйся, — пожала плечами Майя. — Ладно, пока, мне пора. Кстати, перестать жрать легко. Попробуй, никаких снадобий не надо: просто прекрати бесконтрольно есть. Должно помочь!

Вымолвив последнюю фразу, Филипенко убежала, оставив после себя аромат дорогих духов.

Неделю после разговора с Майей Ника ходила сама не своя, а потом поняла: она и не жила вовсе. В очень юном возрасте выскочила замуж, родила Верку — и понеслось. Никаких романов за Терешкиной не числилось, и эпатажную обувь вкупе с вызывающе красным лаковым пальто ей натянуть слабо. В конце концов Ника приняла решение коренным образом изменить свою жизнь.

Для начала Терешкина перестала ужинать. Потом, в ажиотаже, отменила и обеды. Может, на кого-то диеты не действуют, но Никины жиры начали таять, и теперь она весит, как в юности, шестьдесят килограммов. Затем Ника изменила прическу, одежду и манеру поведения. Она похорошела, помолодела и лишилась спокойной семейной жизни, потому что теперь Василий стал устраивать жене скандалы. Думаете, он ее ревновал? Как бы не так — Вася дергался из-за денег.

— Ты с ума сошла на старости лет, — бубнил муж, — раз в неделю в салон бегаешь! Счета видела? Маникюр, педикюр… За каким чертом? Кто тебя, кроме меня, разглядывать станет? Да и я не буду! Пальто новое купила, сапоги… Всю заначку распатронила! А если заболеем, на что будем жить?

Чем больше возмущался Вася, тем сильнее Ника ощущала себя птицей в клетке. Две недели назад Терешкина решила окончательно скинуть с себя оковы. Она заявила мужу:

— Все! Больше жить по-прежнему не хочу. К гробу багажник не приделаешь.

Онемевший от услышанного Василий притих…

— Пусть скажет «спасибо», что я не ушла от него, — шипела сейчас Ника. — Зануда!

— Ты совсем сбрендила! — ахнула я. — Вы столько лет в браке!

— Значит, тебе можно развестись, а мне нет? — окрысилась Ника. — Все станут свободными, а Терешкина тащи на горбу семейный гнет?

Я растерянно примолкла. Некоторое время назад в моей жизни произошли малоприятные события. Я уже рассказывала о них и повторяться сейчас не хочу,^[1] просто напомню: теперь я живу одна. Мы с Олегом официально не оформили развод, и юридически писательница Арина Виолова до сих пор считается женой господина Куприна, но фактически семьи нет.

Не скрою, мне было тяжело рвать отношения, а еще тяжелее оказалось остаться без Томочки. Подруга мне ближе, чем сестра, но и с ней пришлось расстаться. Кто прав, кто виноват, судить сложно. Первое время я была абсолютно уверена в собственной непогрешимости, теперь же понимаю: я сама допустила много ошибок. Однако содеянного не исправить. В общем, на данном этапе я живу в гордом (или не очень гордом?) одиночестве. Может быть, о своей личной жизни я расскажу в другой раз, хотя, если честно, ничего интересного со мной не происходит.

— Я не собираюсь и дальше быть ломовой лошадью! — злилась Ника. — Короче, в качестве подарка на юбилей жду от тебя помощи.

— Говори, какой, — велела я.

— Выйди завтра вместо меня в школу и поработай там неделю.

— Это невозможно!

— Почему?

— Ну… потому.

— Назови хоть одну причину, которая может тебе помешать! — взвизгнула Ника.

— Я не знаю психологии, не умею общаться со школьниками… Думаю, с лихвой хватит двух вышеперечисленных причин.

Ника засопела.

— Напоминаю, коли ты забыла: я служу не душеведом, а классной дамой. Гимназия элитная, наряду с педагогами в ней работают и воспитатели. Девятый класс — не маленькие дети, одевать, обувать их на прогулку не надо, ты легко справишься. Всего-то и требуется — следить за дисциплиной, собирать дневники, проставлять отметки… Тьфу, а не обязанности.

— Вот именно, тьфу! — обозлилась я. — Это совершенно мне не нравится.

— Ну Вилка! — хныкала Ника. — Умоляю! Всего-то семь дней.

— Извини, я не понимаю, зачем тебе это понадобилось!

— Поеду в Дубай, — зашептала Ника. — Это можно сделать лишь сейчас, потом не получится. Понимаешь, я попросила у директора, а он, козел, уперся: «Нет, госпожа Терешкина, никакого отпуска! Иначе ищите другое место!» Только мне работу в гимназии терять не хочется. И мне повезло: директор в больницу угодил, желчный пузырь ему вырезали, а завуч, добрая тетка, согласилась на подмену. Ну, Вилка, пожалуйста! Я на неделю в Дубай, а ты со школьниками повозишься. Неужели трудно? Ведь ты не ходишь на работу!

— Я пишу книгу!

— Ну и что? Эка трудность! Притопаешь с занятий и пиши себе на здоровье. Тебе ж без разницы, когда бумагу пачкать, — захихикала Ника.

— И с кем ты намылилась отдохнуть? — поинтересовалась я. — С Васей?

— Ха, нужен он мне! С бойфрендом, — защебетала Терешкина. — Я недавно с ним познакомилась в клубе «Пи восемь».

Я онемела. Бойфренд? Учитывая, что Ника скоро отметит сорокалетие, это скорее дедфренд. И она бегает по клубам, где оттягивается толпа мальчишек и девчонок одного возраста с ее дочкой Верой? Здорово же Терешкину переклинило. Хотя ничего удивительного, эффект маятника: если он очень долго находился справа, то рано или поздно его занесет влево.

— Вилушечка! Любимая! Дорогая! Солнышко! — причитала Ника. — Подумай, как здорово: тебе не придется тратиться на подарок. И все получится шикарно — я смотаюсь в Дубай и место не потеряю. Директор-то в больнице, он и не узнает о подмене, завуч душенька, милейшая тетка.

— Почему ты выбрала в качестве спасательного круга именно меня? — сделала я очередную попытку отбиться от роли классной дамы.

— А кого еще? Остальные по графику трудятся, им со службы не удрать. Только ты, Вилка, можешь себе позволить недельку пропустить, ты круче всех устроилась, — ляпнула Ника.

— Ага, хорошо бы… — начала я возмущаться.

Но Терешкина не дослушала меня до конца. Живо приняла начало фразы за мое принципиальное согласие и завизжала:

— О! Супер! Вау! Завтра приходи к десяти. Записывай адрес… Спросишь Ирину Сергеевну Ермакову. Ты круче Бэтмена, прекраснее Белоснежки! Чмок! Чмок! Чмок!

В полнейшей растерянности, понимая, что меня вынудили на то, чего я не собиралась делать, я старательно зафиксировала название улицы и номер дома, где располагалась гимназия, и под аккомпанемент восторженных воплей Ники повесила трубку. Может, Терешкина сошла с ума? Кстати, я совсем забыла спросить, как она объяснит свое отсутствие Васе. Тот абсолютно нормальный мужик, правда, скучный до зевоты, но ведь это еще не повод, чтобы рвать многолетние отношения. Хм, Ника теперь, оказывается, носится по тусовкам, говорит на сленге подростков и намылилась с любовником в Дубай… Дивные вещи происходят иногда с людьми! От кого, от кого, но от Терешкиной подобного зигзага я никак не ожидала. Правда, мы не общались несколько месяцев, и надо же, какие сногсшибательные перемены случились с подругой.

Примечания

1

Об этом можно прочитать в книге Дарьи Донцовой «Зимнее лето весны», издательство «Эксмо».