Магия госпожи Метелицы

Дарья Донцова, 2015

Я, Виола Тараканова, тружусь в школе и терпеливо сею разумное, доброе, вечное, вот только всходов пока не дождалась… Спрашиваете, как меня сюда занесло? Очень просто – постарался влюбленный в меня Иван Зарецкий, новый владелец издательства, где печатаются мои книги. На самом деле я – участница телепрограммы, в которой звезды устраиваются на работу в непафосное место и пытаются избежать разоблачения. Меня занесло в храм образования, и я – основной претендент на победу! Вот только реалити-шоу неожиданно приняло криминальный оборот – убили директрису, а следом за ней библиотекаршу. Зарецкий мигом смекнул, как воспользоваться этим печальным обстоятельством, и уговорил теленачальство усложнить мою задачу: я должна раскрыть это преступление! Но он, похоже, переоценил мои силы, ведь вести расследование в женском коллективе все равно что прыгнуть в корзинку со змеями!

Глава 5

Пенкин всегда передвигался в кольце охраны, но в последний день уходящего года в одиннадцать вечера он отпустил своих секьюрити, они довезли его до ресторана, где он собирался праздновать Новый год, проследили, как хозяин вошел в трактир, и помчались к своим семьям. В шесть утра парням надлежало вернуться за шефом.

Как потом установило следствие, Григорий в начале первого пошел в туалет. Мужской и женский клозеты ресторана находились в разных концах длинного коридора. В полпервого в дамскую комнату направилась Полина Хатунова. Молодая женщина пролила на праздничное платье бокал красного вина и помчалась замывать пятно. Она не дошла до туалета. Сойдя с лестницы, Полина увидела в конце коридора лежащего на полу мужчину. Большинство женщин, учитывая, что идет празднование Нового года, не пошло бы смотреть на парня, валявшегося на ковре, решив, что кто-то из гостей переусердствовал со спиртным. Но Хатунова врач, поэтому она приблизилась к незнакомцу, увидела, что тот ранен в голову, попыталась оказать ему первую помощь, и тут из мужского туалета вышел Дед Мороз. У артиста во время выступления прихватило живот. Полина осталась около Григория, «дедушка» кинулся к метрдотелю. «Скорая» приехала на изумление быстро, медики увидели в коридоре управляющего трактиром, Пенкина, Хатунову и некоего Юрия Глотова, одного из посетителей ресторана. Врач пыталась поддержать жизнь жертвы, местный начальник суетился рядом, Глотов глазел на происходящее. Несмотря на Новый год, на хвосте машины с красным крестом примчались папарацци из «Желтухи», и выяснилось, что Юрий, который прибежал из зала якобы помочь, является корреспондентом этого издания. Это он вызвал фотографа. У Глотова при себе не было камеры, только диктофон, и он записал, как Полина героически спасала Пенкина. Хатунова велела фельдшерам ехать в клинику к академику Разгонову, оторвала профессора от праздничного стола, тот успешно провел операцию. В общем, Хатунова спасла Пенкину жизнь и помогла пострадавшему реабилитироваться.

Спустя год после нападения Полина и Пенкин без всякого шума сочетались браком. Жена благотворно повлияла на Гришу, тот больше не лез в политику, прекратил нападки на Асатряна, основал банк и сейчас не испытывает ни малейших финансовых затруднений. Это Григорий открыл для жены гимназию, в которой учатся в основном дети-балбесы, отпрыски богатых родителей.

— Интересная история, — заметила я, когда Андрей замолчал. — Думаешь, смерть Полины Владимировны связана с прошлым ее мужа?

— Возможно — да, возможно — нет, — осторожно ответил Платонов, — обрати внимание, в кабинет директора постороннему человеку проникнуть трудно.

— Он расположен на первом этаже, — возразила я, — окно в нем забрано мелкой решеткой. У двери, как правило, сидит секретарша, но сейчас ее нет, заболела гриппом. Зато к хозяйке гимназии постоянно забегала Нина Максимовна, учительница биологии. Сегодня она здорово надоела Полине, та ее выставила, наврала, что мучается мигренью, хочет выпить крепкого чая и полежать полчасика на диване.

— Возможно, у директрисы на самом деле болела голова, — сказал Андрей.

— Федотова невероятная болтунья, — усмехнулась я. — Она на редкость приставучая, каждое утро Нина в подробностях рассказывает, как собирает на работу сына. Цитирую ее сегодняшнюю речь: «Накормила мальчика геркулесовой кашей, он отказывался, но я в него умудрилась десять ложек впихнуть, потом велела в туалет сходить. Он не послушался, мы повздорили. И он никак не хотел шапку надевать, я за ним до лифта шла, упрашивала: «Борюнчик, не глупи, отморозишь ушки, заболеешь, отит переползет в бронхит, примет хроническую форму. Вот вырастешь, заведешь девушку, придешь к ее матери руки дочери просить, закашляешь, а потенциальная теща скажет: «Не нужен нам в семье туберкулезник». А в чем корень проблемы? В ненадетой меховой ушанке!» И все это безостановочно, с причитаниями и оханьем. Представляю, до чего она довела Полину.

— Сколько лет сыну Федотовой? — поинтересовался Андрей.

— Двадцать семь, — хихикнула я.

— Мда, — крякнул Платонов, — он у нее до сих пор в памперсах ходит?

— Наверное, — хмыкнула я. — С улицы в гимназию тоже не просто войти. Дети после занятий одеваются в гардеробе, там у центрального входа дежурит охрана. Самые маленькие заходят в зал ожидания, где толпятся няни, водители, иногда бабушки и мамы. Старшеклассники же выходят на улицу.

— Взрослый человек не может пройти даже на первый этаж гимназии? — удивился Андрей.

— Исключено, — отрезала я, — у вертушки дежурят два охранника, и это не трясущиеся от старости дедушки, а молодые, бдительные парни с оружием. Если родителям надо поговорить с кем-то из педагогов, они могут позвонить учителю. Погоди, у меня второй звонок!

— Больше мне сказать тебе нечего, завтра на работе постарайся разузнать побольше информации о Хатуновой, — попросил Платонов.

— Але! — закричал пронзительный голос. — Дайте к трубке Виолу Леопардовну.

— Виола Ленинидовна слушает, — ответила я.

— Почему дети козлов лепят?

— Простите, не поняла вопроса, — удивилась я.

— Русским языком спрашиваю: чего дети козлов лепят?

— Не могли бы вы представиться? — попросила я.

— Че, непонятно, с кем говорите? Не слышите, что ли?

— У меня прекрасный слух, — заверила я незнакомку.

— И че тогда выпендриваешься? Такое бабло отдаем за хреновую гимназию, обещали ваще полное образование, а они козлов лепят!

— Вы мать ученика, — осенило меня.

— И че ваще непонятно? Кто еще вас хотеть станет? — разозлилась тетка.

Я попыталась докопаться до сути.

— Как зовут вашего ребенка?

— Ну ваще! У нас не ребенок!

— А кто? — поразилась я.

— Наследница самого Венедиктова! — торжественно заявила собеседница.

Я мгновенно вспомнила симпатичную первоклашку, чьи маленькие ушки оттягивали серьги со здоровенными бриллиантами, и воскликнула:

— Нюсенька!

— Не смей звать девочку крестьянским именем, — взвизгнула женщина в трубку. — Она Анна Никитична! А вы у ей классная руководительница. Немедленно отмените лепку козлов. Надоело! Уже все прям излепились! Я старалась, две няни пыхтели, управляющий, шоферы, а теперь че? Где итоги-то конкурса?

Пока мать Венедиктовой изливала свой гнев, я перелистала айпад, нашла список учеников первого класса и пропела:

— Уважаемая Елена Ивановна, пожалуйста…

— Ваще! Я вам не девка из деревни, — пошла вразнос мамаша, — сколько денег с нашей семьи отжали! Не фига тут, понимаешь, когти веером растопыривать! Заберу наследницу из тупой гимназии, средства назад потребую. Поняла? Меня зовут Элен!

Я предприняла новую попытку наладить с ней контакт.

— Уважаемая Элен Ивановна…

— О!.. — взвизгнула мать Нюси. — Запиши у себя на лбу: я Элен Джоновна! Нас принимают в своих замках графья Англии. Вы бывали у графьев в Лондоне?

— Никогда, — честно ответила я, — они меня не приглашают.

К Венедиктовой вернулось хорошее настроение.

— Оно понятно почему, рылом не вышла.

— Хочу понять, что это за история с козлами, — спросила я.

Елена начала сыпать фразами. Минут через десять я с большим трудом выловила из словесного мусора нужную информацию. Учительница труда, домоводства и рисования Ангелина Максимовна с сентября дает первоклашкам одно и то же задание на дом: дети должны лепить из пластилина козлов, причем каждый раз им предлагают темы, которые меня здорово удивили. «Козел на рыбалке», «Козел в машине», «Козел со свиньей в кафе», «Козел в фитнесе»… Рогатое животное должно быть наряжено в разную одежду и ботинки, а на морде у него всегда должны присутствовать очки.

— Не, ну ваще! Офигеваю прямо! Когда она потребовала дома слепить козла в кресле, моя домработница связала ему свитер, — плевалась огнем Елена. — Потом ваша училка задала козла на рыбалке, шофер ему плащ смастерил, сапоги из какой-то мути сляпал. Но очки! Охреневшая преподша хочет их тока в черепаховой оправе! Да я скупила всех очкастых Кенов в магазинах игрушек, чтобы козлу их подобрать! Да я ваще! С ума сошла! Не, ну и че вышло-то? Обещала преподша конкурс провести среди козлов, типа чей лучший. Натрепала, надо их ваще рожать до тридцатого декабря, потом жюри работы оценит, победителей назовет. Мы все до соплей исстарались, хотели, чтобы Анна первой стала. Не, ну и че? Прекратила баба соревнование! Уже давно козлов не требует, заткнулась, сопит в тряпочку! Блин! Ваще!

— Простите, — не выдержала я, — вы недовольны, что дети лепили поделки, или, наоборот, расстроены, что их больше лепить не надо?

— Не умничай, — взвизгнула собеседница, — Анна должна получить за старания золотую медаль! Чего ваша училка, ваще! Зря мы пыхтели? А? Отвечай!

— Пожалуйста, успокойтесь, — попросила я разъяренную мамашу, — завтра побеседую с Ангелиной Максимовной и выясню, что происходит.

— Ну гляди, я тебя на примете держу, — пригрозила Венедиктова и отсоединилась.

Я потрясла головой. У некоторых детей странные родители. Елена сейчас разговаривала со мной таким тоном, словно я ее раба. Но, с другой стороны, ее можно понять. Если бы вся моя семья по вечерам на протяжении длительного времени лепила козлов в очках в надежде получить приз, а потом бац, и конкурс приостановили, я, наверное, тоже потеряла бы самообладание.

Телефон снова зазвонил.

— Виола Кариатидовна, — сказал вкрадчивый голос.

— Здравствуйте, Карелия Алексеевна, — воскликнула я, сразу узнав завуча Линькову, только она произносит мое отчество таким образом.

— Григорий Алексеевич Пенкин назначил меня временно исполняющей обязанности директора гимназии, — сообщила Карелия. — Конечно, это лестно, но я как подумаю, почему получила повышение, плохо становится.

— Вы не виноваты в смерти Полины Владимировны, — попыталась я успокоить завуча.

— Ну… может, и так, — промямлила она, — на душе кошки скребут, но ведь нельзя отсрачить дела, которые валятся.

Я вздрогнула. Карелия Алексеевна преподает математику, она владеет предметом, умеет вложить в головы учеников зачатки знаний, но с русским языком у Линьковой проблемы, она выдает дивные перлы. «Отсрачить»! Ну и как мне поступить? Поправить коллегу, сказать, что правильно произносить «отсрочить», а еще лучше «отложить», но как-то неудобно, она обидится. Позавчера «химичка» Мария Геннадьевна услышала, как Карелия в холле объясняла десятиклассникам, какой должна быть спортивная форма: «Школа не настаивает, чтобы вы ходили одетыми одинаково, как яйца, можете носить на физкультуру, что пожелаете, но только не трусья». Дети дружно засмеялись.

— Что веселого я сказала? — осерчала Карелия.

— Они просто представили, как выглядят яйца в трусах, — пояснила Мария. — Говоря «трусья», вы ведь имели в виду белье? Забавное слово, до сих пор я знала только вариант «труселя».

Ну и что? Линькова теперь на Машу дуется.

— Виола Кариатидовна, — продолжала завуч, — вы мне очень-очень симпатичны, совсем не похожи на остальных, не выпендриваетесь, не сплетничаете, своими мужиками не хвастаетесь, ведете себя достойно, поэтому хочу предупредить: завтра к нам припрутся проверяющие из района. Прямо не знают, чего еще придумать, чтобы нам мозг сожракать! К вам на урок они явятся первыми. Уж постарайтесь поинтереснее его провести. По моим сведениям, у одной из чиновниц дочь в кукольном театре работает, и матери нравится, когда учителя представления устраивают с игрушками. Дети у вас должны сидеть так тихо, чтобы было слышно, как мышь пролетит.

— Поняла вас, спасибо за предупреждение, — поблагодарила я, представляя, как по кабинету парят вместо мух грызуны. — Сейчас куплю что надо и завтра не ударю в грязь лицом.