Зимнее лето весны

Дарья Донцова, 2007

Абсурд, такого просто не может быть… Пришла Виола Тараканова к шантажистке выяснять отношения и… убила ее. Во всяком случае, все выглядит именно так. Вот же и труп старушки возле ног Таракановой, и выстрел только что прозвучал, и орудие преступления у нее в руке. Но Виола не стреляла! И до этого она никого не лишала жизни! Нечем было ее шантажировать! Только каким образом в доме убитого недавно бизнесмена, где она никогда до сегодняшнего дня не бывала, появились косметика, любимые тапочки и пижама Виолы? И кто такой мистер Икс, который названивает по телефону и утверждает, что про все это знает? А ведь ему и правда многое известно, как будто он следит за каждым ее шагом. Чего же он хочет?.. Сломить? Подчинить? Сделать марионеткой в своих руках? Ну нет, не на ту напали! Виола и не таких выводила на чистую воду!

Глава 3

Прикусив нижнюю губу, я набрала номер неведомой Оли Коркиной.

— Слушаю, — прозвенел голос-колокольчик.

— Вас беспокоит писательница Арина Виолова.

— Ой! — откровенно испугалась девочка. — Что-то случилось?

— Нет, нет, — успокоила я Олю, — никаких проблем, кроме одной: скажите, на презентации книги Бустиновой за мной приглядывали вы?

— Ага, — дрожащим фальцетом подтвердила Коркина, — я старалась не навязываться. Или все же помешала?

— Я вас даже не заметила!

— Значит, мне удалось вам не надоесть, — обрадовалась Ольга. — А в чем дело?

— Понимаете, я посеяла сумочку…

— Вау! — снова перепугалась Оля. — Ну и дела! Небось дорогая? Денег много там было?

— Копейки! И вещичка ерундовая, но оригинальная, подобную в Москве не купишь, муж мне ее из Лондона привез, — вдохновенно врала я. — Вот я и решила спросить: вы не обратили случайно внимания, в какой момент я очутилась без аксессуара?

Вопрос звучал по меньшей мере глупо. Ладно, потеряв, допустим, кошелек, я вполне могла не заметить этого. Но сумка! Она же постоянно в руках! Однако нельзя же прямо поинтересоваться у Коркиной: «Скажи, детка, в каком виде я уходила с тусовки? Уползала на коленях? Или меня, мертвецки пьяную, унесли на руках? Если последнее предположение верно, не можешь ли назвать имена сотрудников „Марко“, тащивших бесчувственное тело будущей звезды к машине?»

Оля кашлянула.

— Кхм, кхм… Вы пришли позже других.

— Верно.

— Платье очень красивое на вас было, похоже, жутко дорогое.

— Я старалась хорошо выглядеть.

— Вам удалось по полной программе! — заявила Коркина и добавила: — У вас фигура, как у молодой.

Я пропустила мимо ушей сомнительный комплимент, решив не зацикливаться на обидных словах «как у молодой», и поторопила девушку:

— Дальше.

— К вам подошла корреспондентка Светлана Сафонова. Она человек интеллигентный, гадостями не занимается, я не стала нервничать.

— Дальше.

— Сейчас, записи посмотрю.

— Записи? Вы о чем?

— Я фиксировала всех представителей СМИ, которые интересовались вами.

— Зачем?

— Как же иначе? Вы им мини-интервью давали, а я потом подходила, вручала визитку и просила сообщить, где и когда появится текст. Заводила контакты с прессой, это моя рабочая обязанность. Ага, вот. Слушайте. Сначала к вам подошла Светлана Сафонова, следом за ней Ирина Васильчикова. Она тоже очень милая и никогда грязи не льет. Потом к вам подрулил Ахмет Бозиев. Он сотрудничает с «желтыми» газетами, но, как ни странно, порядочный человек. И такой симпотный — глаза карие, волосы темные! Знаете, он по образованию ветеринар, я как-то пожаловалась, что моя кошка кашляет, и Ахмет…

— Оля, — перебила я Коркину, которой явно слишком понравился красавец-журналист, — вернемся к нашим баранам.

— Животных на тусне не было, — живо отреагировала Оля, — только собачка Дуся. Такая классная! Йоркширский терьер! Его хозяйка, Светлана…

— Оля! Я поговорила с Ахметом, и что было дальше?

— К вам подрулила камера с кабельного канала. Все шло чудесно.

— Я выглядела нормально?

— Супер, как девочка, все удивлялись!

Я подавила вздох. Думаю, еще больший эффект произвело бы мое появление с окладистой бородой на лице.

— Платье было шикарное, — вернулась к теме Оля, — но сумочку я не помню. Если честно, я ее вообще не заметила.

— Когда отъехала камера, чем я стала заниматься?

— Ну…

— Говори, — от нетерпения я перешла на «ты» с юной сотрудницей «Марко».

— Э… э…

— Оля! Мне необходимо восстановить события того вечера поминутно, только в этом случае я сумею найти сумочку.

— Телевизионщики ушли…

— Я уже это слышала!

— Вы… ну… в общем…

— Пожалуйста, не стесняйся, рассказывай.

— Виола Леонидовна, милая…

— Ленинидовна.

— Что?

— Мое отчество Ленинидовна. Оно немного странное, вот люди и путают.

— Ой, простите! — чуть не зарыдала Коркина.

— Ерунда, лучше обойтись без церемоний. Просто Виола!

— Вы такая милая, — залебезила Оля, — не то что Нестеренко. Вот противная, всего одну книжонку написала, а гонору!

— Камеру убрали и… — напирала я.

— Только не обижайтесь.

— Я не обидчива.

— Не расстраивайтесь.

— Оля!!! Немедленно отвечай, чем я занималась после телеинтервью!

— Вы же меня не выдадите?

— Нет!

— Ахмет суперски милый! Очень красивый! Он принес коктейль. Дико вкусный, с шампанским. Пошел в самую толпу и приволок бокал. Нам на работе пить нельзя…

— Понятно.

— Вообще-то я не увлекаюсь алкоголем.

— Так.

— Чуть-чуть хлебнула.

— Ладно.

— И с Ахметом поболтала. Он симпотный и ветеринар в прошлом, а моя кошка кашляет…

— Я уже слышала трагическую историю про мурку. Чем я занималась?

— Извините, Виола, — захныкала Оля, — фишка по-дурацки легла. Я хлебнула коктейля, побеседовала с Ахметом. Понимаете, в мою обязанность входит наводить контакты с журналистами, но Ахмет такой душка…

— Понятно, — резюмировала я, — ты забыла про службу, увлеклась красивым парнем.

— Выпустила вас из виду на полчаса, не больше! — заплакала Коркина. — А потом Нестеренко, наша новая авторша… Слышали про нее?

— Нет.

— Издала в «Марко» одну книгу и звезду из себя зажигает, — начала самозабвенно сплетничать Коркина. — Ну чума! Нажралась водки и дала по морде парню из «Трепа». Вот уж когда я перепугалась! Кинулась скандал гасить… Спасибо, Ахмет мне помог. Он такой замечательный!

— А я что делала?

— Не знаю! Я не смотрела на вас.

— Ясненько.

— Виола! Дорогая! Ну зачем за вами постоянно следить? Ничего ужасного вы не делаете. Тихо беседуете, журналистам не хамите, на столе не пляшете, на шею мужикам не бросаетесь… Вот я и сосредоточила свое внимание на Нестеренко. Та жуткая скандалистка!

— Уходила я тоже незаметно?

— Угу.

— Одна?

— Не помню.

— Не видела?

— Да. Вернее, нет. То есть да!

— А кто со мной беседовал, кроме корреспондентов?

— Так куча народа на тусне толпилась! А мне велено только писак отслеживать.

— Спасибо, — вздохнула я.

— Вы обиделись?

— Нет.

— Не нажалуетесь на меня?

— Спи спокойно! Мне и в голову не придет стучать.

— Ой, спасибочки.

— До свидания.

— Если вдруг вспомню чего про сумку, сразу позвоню! — пообещала глупышка.

— Буду благодарна.

— Вы супер! — взвизгнула Коркина и отсоединилась.

Я отшвырнула трубку. Было глупо рассчитывать на то, что девица зафиксировала в памяти все передвижения писательницы Виоловой. Коркина присматривала сразу за несколькими подопечными, да еще ей, как на грех, подвернулся симпатичный Ахмет.

Ладно, сейчас я попытаюсь заснуть, а завтра с утра пораньше поеду в поселок Рокот и выясню, чт спрятано в мешке, зарытом под газонокосилкой. Ситуация похожа на бред сумасшедшего, но мне отчего-то не по себе. Если уж совсем честно, испугалась. Надо же, я совершенно не помню, как добралась в тот вечер домой, когда ушла из ресторана и прочее! И спросить не у кого. На тусовке было неимоверное количество народа, и все они, само собой разумеется, сильно выпили. Я хоть и ношу гордое звание писательницы, пока не принадлежу к категории звезд первой величины, добрая половина гостей не знает меня в лицо. Вот окажись на празднике у Бустиновой Смолякова, с той бы все не сводили глаз.

Я налила себе чашку чая и стала класть в нее варенье — одну ложку, вторую… Очень люблю варенье, способна съесть целую банку и не поморщиться. Интересно, правда ли то, что сказала Вера Туманова? Неужели хозяева «Марко» решили вложить деньги в Арину Виолову?

Внезапно у меня закружилась голова. Если девочка не солгала, то я имею шанс стать яркой звездой на книжном небосклоне.

Я подняла чашку, поднесла ее к губам, отхлебнула малую толику и сморщилась — слишком сладко даже для меня. Ну и ну, мечтая о невероятной славе, я забабахала в кружку чуть ли не все содержимое банки! Вилка, приди в себя и попытайся быстренько разобраться в ситуации. Сейчас тебе может повредить любой, даже самый скромный скандал, а уж если ты окажешься в центре истории с убийством, тогда прости-прощай, вселенская слава и заоблачные гонорары. Конечно, вполне вероятно, что мне звонил обычный псих. Встречаются же невменяемые типы, пристающие к мало-мальски известным людям с бредовыми разговорами. Но ведь я и правда не помню, как добралась до дома!

Рано утром, едва часы показали семь, я вышла во двор и… тут же уронила мобильный. Хорошо хоть он угодил не на каменную дорожку, а на траву. Вообще, я могу вести мастер-класс по потере телефонов. Зная за собой особенность оставлять аппараты где ни попадя, я в конце концов купила шнурок и стала носить мобильник на груди, вызывая насмешки домашних. Я наивно полагала, что теперь-то сотовый в безопасности, и вот пожалуйста — даже с шеи упал. Я подняла трубку, осмотрела шнурок, поджала разошедшееся крепление, вытащила из машины вчерашние покупки и занесла пакеты в дом. Затем завела двигатель и поехала в сторону Дмитровского шоссе.

Поселок Рокот оказался совсем новым, в таунхаусах еще не было окон. Жилым выглядел лишь один дом, стоящий у самого леса. Я внимательно осмотрела его фасад. Значит, по мнению таинственного незнакомца, я бывала тут? Совершеннейший бред! Я ни разу не видела этот двухэтажный особняк с оштукатуренными стенами.

Калитка была не заперта, она тихо открылась, не издав ни малейшего скрипа. Я прошла по дорожке, вымощенной плиткой, завернула за угол дома, увидела сарай и замерла.

Пока все, что говорил звонивший, соответствовало действительности. На Дмитровском шоссе находился поселок Рокот, в коттедже под номером шестьдесят четыре явно кто-то жил — на окнах виднелись занавески, и сараюшка обнаружился именно там, где указывал шантажист, у невысокой изгороди. Осталось выяснить, есть ли внутри газонокосилка.

Узкая дверь, как и калитка, раскрылась от легкого пинка, я поежилась. Внутри не особо просторного помещения было темно. Наверное, тут есть электричество, вряд ли хозяин шарит в поисках необходимых вещей в кромешной темноте, он же не крот… Я поводила ладонью по шершавой поверхности стены. Выключатель обнаружился слева. В свете ярко вспыхнувшей лампы я увидела полки, заставленные всякой ерундой. В одном углу лежали аккуратно упакованные в полиэтиленовые мешки автомобильные колеса, в другом, чуть ближе ко входу… Вот же она, газонокосилка.

Я схватила агрегат за железную ручку и легко откатила его в сторону. Одна половица дощатого пола в том месте была сломана, я подцепила ее взятым с полки долотом, взяла стоявшую на самом виду лопату, копнула пару раз и обнаружила черный пакет, в который аккуратные хозяйки складывают мусор. Вытащила его, развязала, вытряхнула содержимое и почти лишилась способности соображать.

На щелястом полу лежало черное платье Нины Калугиной. Дорогая шмотка была окончательно и бесповоротно испорчена — подол порван и кое-где сильно запачкан. Если вы думаете, что на темном материале незаметна грязь, то сильно ошибаетесь. Я великолепно различила пятна, покрывавшие ткань, и с ужасом отметила: они очень похожи на запекшуюся кровь.

Простояв некоторое время в остолбенении, я наткнулась взглядом на нечто блестящее, яркое. Поднесла вещь к глазам поближе, и… В ту же секунду мне стало совсем плохо. На воротнике болталась золотая серьга. Очевидно, когда я стягивала платье, она зацепилась за шелк и выдернулась из уха, а я ничего и не заметила. Это совершенно точно моя драгоценность, сережки подарил мне Олег.

Мой муж не особо изобретателен в отношении презентов. На любые праздники он — если не забудет, конечно, — дарит букет и духи. Несколько раз я пыталась объяснить Куприну, что подобные «сувениры» обижают, ведь они без слов говорят об отношении партнера к даме: муж не озаботился приготовить подарок заранее, просто зарулил по дороге домой в ближайший магазин и схватил цветики вкупе с первым попавшимся под руку парфюмом. Но иногда Олегу все же удается удивить меня. На прошлый Новый год он вручил мне серьги в виде золотых ракушек.

Стараясь унять сердцебиение, я потрогала хорошо знакомую вещичку пальцем, и тут в тишине раздался звон. В первые пару секунд я чуть не скончалась от ужаса, но потом сообразила — это же мой телефон надрывается, надо поднести трубку к уху.

— Доехала благополучно? — игриво спросил уже знакомый голос.

— Да, — прошептала я.

— Сарай нашла?

— Нашла.

— А газонокосилку?

— Тоже.

— Яму разрыла?

— Да.

— И что там?

— Мешок.

— А в нем?

— Платье.

— И чье оно?

— Мое.

— Ай, хорошо, — стал издеваться незнакомец, — молодца! И как оно туда попало?

— Не знаю.

— А ты подумай.

— Не могу, — пролепетала я.

— Знаешь, как было дело?

— Вы о чем?

— На вечеринке у Бустиновой ты напилась и бросилась на шею к Игорю Гаврилину, но любовник, в отличие от наклюкавшейся писательницы, сохранил ясность ума. Игорь тщательно скрывал ваши отношения, да и тебе огласка не нужна. Гаврилин живо схватил тебя и вывел из ресторана через кухню, потом впихнул в джип и отвез к себе домой. Народ на тусовке нажрался в лохмотья, никто ничего не заметил.

— Он отвез к себе? Почему не ко мне? — спросила я.

— Дура! — рявкнул мистер Икс. — Светиться не хотел, думал, что ты проспишься и сама домой поедешь. А что вышло? Виола прирезала Игоря и смылась.

— Я ничего не помню.

— Еще бы, столько выжрать…

— Как же я доехала потом домой?

— На джипе.

— Пьяная?

— Внедорожник только с виду неуклюжий, управлять им легко, значительно проще, чем «Жигулями».

— Невероятно.

— Нормально. Было раннее утро, часа четыре, на шоссе в такой час ни машин, ни гаишников нет.

— Невероятно, — повторила я.

— Заталдычила! Возьми пакет с платьем с собой.

— Зачем?

— Ты теперь моя собственность! Приказано — делай!

Как покорная раба, я сунула шелковую тряпку в мешок, прижала его к груди и поплелась к таунхаусу.

— Эй, слышишь? — окликнул голос.

— Да, — прошептала я.

— Ключ на веранде, в фигурке керамического зайки.

— Понятно.

— Разожги камин и уничтожь улику.

— Хорошо.

— Умница, — неожиданно подобрел голос, — мы сработаемся, действуй. Еще позвоню.