Вещие сны Храпунцель

Дарья Донцова, 2021

Сколько вилок и ножей нужно человеку? Набора из двенадцати штук вполне хватит. Именно так считала Евлампия Романова до того дня, как девочка Киса отправилась заниматься в Институт хороших манер юных княгинь. Теперь Лампе приходится покупать лёфели для поедания яйца, габели для торта и массу разных других приборов. А на работе у Лампы тоже сложности. В агентство Макса обратилась Джейн Кабанова. Потенциальная клиентка с порога заявила, что не может заплатить за расследование, так как едва выживает на копеечную пенсию. Изможденный внешний вид и потрепанная одежда посетительницы подтверждали это. Кабанова рассказала о пропавшем около двадцати лет назад сыночке Сереже. А недавно Джейн увидела по телевизору интервью с бизнесменом Сергеем Решеткиным и узнала в нем сына по отсутствующему мизинцу на левой руке. Кабанова просит сыщиков найти Решеткина и доказать, что она является его матерью. Макс и Лампа согласились помочь бесплатно несчастной женщине, не подозревая, что Джейн на самом деле очень богатая дама, владелица загородного особняка и нескольких квартир в Москве. Что ж, на этом сюрпризы только начинались… Но Лампа никогда не отчаивается и не удивляется, даже увидев объявление в подъезде: «Лифт отключен на время ремонта лестницы».

Глава седьмая

Николай Викторович взял кофейник и наполнил мою чашку.

— У нас с женой детей не было. Мы их просто никогда не хотели. Алевтина Семеновна была талантливой балериной, а для танцовщиц беременность очень часто означает конец карьеры. Я же был весьма эгоистичен, ценил дома тишину, покой, уют и хотел, чтобы супруга заботилась только обо мне. Младенческие крики мне не по душе, общение с подростками тоже. Но вот прикипел я к Сереже душой, сначала брал его в гости к нам на пару часов. Первый раз с большой опаской, а ну как он себя плохо поведет. Но нет! Удивительное дело, парень оказался на редкость воспитанным, ловко орудовал вилкой, ножом, не перебивал взрослых, после обеда поблагодарил: «Спасибо, было очень вкусно». Похвалил угощение: «Салат замечательный. От котлет я еле оторвался», и предложил: «Разрешите помыть посуду?»

Я понял, что он таким образом хочет нас отблагодарить, и, несмотря на наличие в доме прислуги, ответил:

— Будем рады твоей помощи.

Сергей все идеально убрал. После чего я ему предложил:

— Есть два варианта отдыха: включу тебе фильм на видике или мы можем сразиться в шахматы.

Он так обрадовался.

— Шахматы! Да! С удовольствием!

Я пошел за доской, жена со мной.

— Милый, ты же в студенческие годы на соревнованиях побеждал, уж поддайся мальчику.

Я ее успокоил:

— Конечно. Я не собираюсь самоутверждаться за счет его поражения.

Сели мы с ним за стол. Ну и… я проиграл! Представляете? Вот совсем не ожидал. Предложил реванш, и опять Сергей меня победил. Я завелся. Начали третью партию, парень допустил ошибку, причем в простой ситуации. Вечером я отвез Сережу в детдом, я тогда уже добился его перевода из психоневрологического интерната в обычный приют. Вернулся домой. Жена мне говорит:

— Милый, ты понял, что Сережа тебе поддался? Сначала он честно сражался, а потом увидел, что ты занервничал, и помог тебе победить.

Я усмехнулся.

— Да я уже сообразил. Хороший мальчик, и умный в придачу.

Ну и стал я его почаще в гости забирать. Где-то полгода он к нам приходил и открывался все с лучшей и лучшей стороны. В конце концов Аля предложила:

— Давай Сереженьку к себе заберем.

Я обрадовался, у самого та же мысль появилась, но я не знал, как жена отреагирует. Парнишка стал членом нашей семьи, и не было дня, когда бы мы пожалели о своем решении. Более заботливого, внимательного, умного сына просто нет на свете. Но мы так и не знаем, из какой он семьи, где его родители, в каких местах он провел первые годы жизни. Вот вам еще штрих. Когда Сережа перебрался к нам навсегда, я, естественно, решил определить его в лучшую школу. Знакомств у меня много, я нашел нужную, поговорил с директрисой, объяснил ситуацию. Она, женщина умная, сострадательная, предложила:

— Давайте мальчика в спокойной обстановке протестируем, определим уровень его знаний.

Когда Сережа сел за стол, педагог ему объяснила:

— Отметок тебе никто ставить не собирается. Просто мы хотим понять, в какой класс тебя определить. Папа подождет в коридоре. Не нервничай.

Подросток улыбнулся.

— Я все понял! И совершенно спокоен.

Я провел в холле, наверное, часа три. В кабинет заходили разные учителя, выходили они оттуда с явно озадаченными лицами. Потом меня вызвали, в комнате были Сережа и четыре педагога. Мальчика попросили выйти. Директриса заявила:

— Ему нечего делать в нашей гимназии.

Я расстроился, но виду не подал.

— Скажите, каков, на ваш взгляд, уровень его знаний? Четвертый, третий, второй класс? Мы наймем репетиторов.

— Если речь идет о математике, — ответила другая женщина, — то, наверное, второй курс мехмата!

— Русский язык безупречен, — добавила еще одна учительница, — речь прекрасная, список прочитанной литературы огромен.

— Читает, пишет по-английски без ошибок, — сказала преподаватель иностранного языка, — словарный запас у него богатый. Вот произношение отвратительное. Он мне объяснил, что сам учил язык по древнему учебнику, который нашел в библиотеке. Там объяснялось, как звуки проговаривать, но, конечно, он ничего не понял. Заодно с английским парень освоил латынь и древнегреческий, там нашлись пособия и по этим языкам.

— В нашей гимназии Сереже делать нечего, — повторила заведующая, — мы его ничему научить не можем.

— Скорей он нас научит, — засмеялась «англичанка», — в детском коллективе мальчик не приживется. Слишком уж необычен, умен и образован. Отдайте парнишку в гимназию Льва Майнштейна, он только таких и берет.

Решеткин снял очки, протер их и снова надел.

— Вот, собственно говоря, и все. Школа Майнштейна была прекрасной. Сережа там просто расцвел. Затем был мединститут, который парень окончил с красным дипломом, ординатура. На выходе мы получили прекрасного, умного врача, пока кандидата наук, но Сережа молод, дорастет еще до докторской мантии и академической шапочки. Со временем я построил медцентр, Сережа сейчас заведует там отделением и стал моим заместителем. Это не кумовство, это по заслугам. Вам не кажется странным, что Евгения озаботилась поисками пропавшего сына спустя много лет? Где она раньше-то была? В тюрьме сидела?

— Нет, работала в банке, — уточнила я, — вы правы, если Кабанова мать Сергея, то ее поведение более чем странно.

Хозяин кабинета шумно вздохнул.

— Не скрою, меня взволновало появление матери. Думаю, надо решить вопрос радикально. Поговорю с Сергеем, попрошу его сделать анализ ДНК, и узнаем истину. Дама может оказаться глупой мошенницей, она случайно узнала историю Сергея и решила поживиться. Мы не скрывали усыновление, друзья в курсе. Да и как объяснить появление в семье подростка? Но на всех углах о том, как мы обрели сына, не кричали. Круг общения у нас достаточно велик, а то, что знают двое, становится через некоторое время известно многим. Если Кабанова врунья, то она откажется от анализа ДНК. Позвольте теперь задать вам вопрос. Чем дольше я смотрю на вас, тем больше вы мне напоминаете Оленьку, добрую знакомую Али. Они часто встречались на сборных концертах. В советские времена эти мероприятия пользовались большой популярностью и были серьезным финансовым подспорьем для людей искусства. Аля часто выступала с бессмертной хореографической миниатюрой «Умирающий лебедь». Знаете ее?

— Да, — кивнула я, — поставлена Михаилом Фокиным в тысяча девятьсот седьмом году для балерины Анны Павловой на музыку Сен-Санса из сюиты «Карнавал животных».

— У вас глубокие музыкальные знания, — заметил Николай Викторович.

— Я окончила консерваторию по классу арфы, — пояснила я.

— Так, так, — проговорил академик, — вместе с Алей на концертах часто бывала Оля, певица. Голос чарующий, Аля и Оля стали поддерживать отношения, ходили друг к другу в гости. Потом Оля родила дочь, осела дома, перестала выступать. Муж у нее был блестящий генерал и ученый. Пару раз Оленька к нам приезжала с девочкой, звали ее… э… э… русское имя какое-то. Но не Евлампия. Евдокия? Епифания? Как-то так вроде. Вы очень похожи на Ольгу. Просто копия! Улыбка! Поворот головы. Жесты.

— Ольга Петровна и Андрей Петрович Романовы, певица и ученый с генеральскими погонами, мои родители, увы, покойные, — сказала я. — Дочь они назвали Ефросиньей. Имя Евлампия в моем паспорте появилось позднее.

— Солнышко, — обрадовался Николай Викторович, — вот какие контрдансы госпожа судьба подчас выплясывает! Помню вас очаровательной девочкой. Мы с Алей уже не юны, но еще не стары, полны планов. И Оля была такая же. Дочь у нее как ангел! Вы обязаны завтра приехать к нам на ужин! Не спорьте! И не отказывайтесь. Сами поговорите с Сережей. Авось он что-то интересное предложит. А Евгении передайте: Решеткин предлагает ей пройти тест ДНК. Уже по реакции Кабановой на это многое станет понятным.