Самозванец. Двадцать два дня. Закон и справедливость. Повести из цикла «Кто я?»

Маргарита Мартынова

Цикл содержит повести «Самозванец», «Двадцать два дня», «Закон и справедливость» и рассказывает истории трех разных женщин, с которыми случилась потеря памяти. Каждой из них придется попробовать начать жить заново, но как быть с тем, что они не знают, что вокруг них правда, а что ложь? Все ли, что они теперь видят и слышат, является подлинным положением вещей? Одной предстоит понять, кто ее муж на самом деле, другой узнать о лжи во спасение…

Дизайнер обложки Олеся Ковалева

© Маргарита Мартынова, 2023

© Олеся Ковалева, дизайн обложки, 2023

ISBN 978-5-0050-1555-6

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

САМОЗВАНЕЦ

Когда нельзя вспомнить, где кроется ошибка,

хочется избавить себя от её последствий.

Нельзя объяснить, где начало и где конец. Нельзя ответить на вопросы, с чего началась моя жизнь, и как я пришла к тому, что было вокруг меня. Странно, когда ты начинаешь жить неожиданно с самого обычного, вроде бы, дня. Без истории, без прошлого, без воспоминаний. Кто ты тогда? Жертва? Или как можно не стать ею?

В моем сознании возникло просветление. Острая боль в затылке, тянущая — в висках, звон в ушах и много сверкающих точек перед глазами, а потом — голоса. Мужской грудной голос, женский пронзительный. Они что-то говорили, но я не могла разобрать слов. Подкатилась к горлу тошнота, я хотела замотать головой, но только судорожно сжала ладони в кулак. Мое обоняние уловило мерзкий едкий запах, от которого запершило в горле и кольнуло в глазах. Приложив усилия, я открыла их. Мир, я приветствую тебя! Так вот ты какой!

Я лежала в постели в большой светлой комнате с голубым потолком, и мне отчетливо было видно окно, в которое заглядывало солнце. Оно было распахнуто, и я улавливала тонкий аромат цветов и зелени, доносящийся снаружи. Вокруг меня толпились люди. Пожилой мужчина в очках и две девушки, судя по одежде, служанки. За приоткрытой дверью слышался шум, видимо, там был кто-то ещё На оценку всей этой картины мне понадобилась одна секунда.

— Очнулась! — заверещала сразу одна из горничных с сильным французским акцентом и приложила ладони к румяным щекам. — Она открыла глаза! Миледи!

— Не тревожьте её криками! — пробасил доктор. — Молчите все! Миледи, — он наклонился ко мне и потрогал мой лоб мягкой рукой, — как вы себя чувствуете?

— Я? — звук собственного голоса испугал меня, он показался мне хриплым и чужим. — Не знаю. А что…?

Я не договорила свою мысль. Что-то из происходящего не укладывалось в моей голове.

— Вы поскользнулись во время купания и ударились затылком, — так же мягко продолжал врач, и его баритон действовал успокаивающе. — Я обработал рану и сделал перевязку, ваше падение оказалось не опасно, но сейчас вам нужно быть в постели, вы несколько часов провели без сознания…

— Ах… — произнесла я, не зная, что сказать.

Теперь хотя бы понятно, почему мне так дурно и тяжело даже смотреть по сторонам. Затылок, казалось, налился свинцом.

— А кто я?

Этот вопрос вырвался у меня внезапно и вызвал истерику у собравшихся. Одна служанка закрыла лицо руками, вторая — взвизгнула. Ещё кто-то в коридоре запричитал нечто, вроде молитвы, но язык, на котором она читалась, был мне незнаком. Доктор сделал им всем знак молчать и также спокойно сказал, поправляя мое одеяло.

— Вы успокойтесь, миледи. Это последствия удара, у вас небольшой провал в памяти. Все пройдет.

Я задумалась и поморщилась. Ничего не хотело нормализоваться — это очевидно. Я повторила свой вопрос.

— Кто я? Где я? Как меня зовут? И что делать, если я не вспомню всего этого?!

— Миледи, прошу вас! — доктор чуть повысил голос. — Все хорошо. Вы у себя дома, вам ничего не угрожает. Дом полон вашей прислуги, о вас позаботятся и все расскажут. Вы только не вздумайте вставать и лучше поспите. Я навещу вас завтра.

— Дома? — я закрыла глаза и снова открыла их — А дом — он где?

— Вы на Маврикии, миледи. Порт-Луи. Сейчас 20 мая 1852 года… Желаю вам доброго дня, отдыхайте!

Он ушел, а я зажмурилась. Было невыносимо дурно, голова сильно болела, хотелось пить. Постель словно вращалась подо мною. Ответы доктора не дали мне ничего. Совсем. Я не знаю, как меня зовут, сколько мне лет, кто я…. Но зато я у себя дома на Маврикии! Хоть одна успокаивающая новость.

Я открыла глаза снова. В комнате уже никого не было, кроме служанки-креолки, которая осторожно поправляла мою постель.

— Как меня зовут? — резко спросила я.

— Леди Маргарет Уилкокс, — ответила та слегка испуганно и сделала книксен.

— А тебя?

— Сьенна, миледи, — она пару раз хрустнула пальцами. — Вы не волнуйтесь. Доктор Парфе сказал, что память должна вернуться. И, надеюсь, скоро…

— Почему?

В её голосе было что-то такое, что заставило меня насторожиться. Видимо, на мой вопрос креолка не знала, что ответить. Она покусала губы и замялась, а я ощутила раздражение.

— Сьенна! Довольно издеваться надо мной! Что происходит? Я ничего не помню — разве не ясно?

Навалилось отчаяние. Все вокруг было мне чужим. Этот дом, эти люди, это место. Друзья они мне или враги? Я не в состоянии ничего ответить или принять какое-то решение. Очень хорошо, что я у себя дома, но как быть, если я даже не знаю, где у него входная дверь?

— Миледи, — девушка заломила пальцы. — Я знаю. Это я виновата…

— Виновата в чем?

— Что вы упали! Я не успела подать вам руку, а пол был мокрый и скользкий, — она затараторила быстрее, её французский акцент стал вызывать у меня еще более сильную головную боль. — Я очень испугалась! Вы упали, ударились головой, не приходили в себя, мы побежали за доктором… Мне очень жаль, вы же знаете…!

Я подняла указательный палец, прося замолчать, и закрыла глаза.

— Милая моя, — спокойно сказала я. — Я не знаю. Не знаю и не помню. Я вижу тебя впервые. Я ничего не хочу сейчас так сильно, как вспомнить все о себе и том, что царит вокруг. Давно я живу здесь?

— Не очень. Вы приехали сюда с милордом в конце прошлого лета.

Стало интересно! Я открыла один глаз.

— Милордом? Это кто?

— Ваш муж. Роберт Уилкокс…

— Хорошо. И… он сейчас…?

Честно сказать, я ожидала любого ответа. Вышел на прогулку, сбежал с любовницей, умер от лихорадки. Ответ же был довольно интересным.

— Он в плавании, миледи. И буквально со дня на день ожидается возвращение судна! — Сьенна снова стала нервничать. — Он будет очень зол, я знаю. Мы не усмотрели за вами. Какое несчастье!

Я ничего не ответила. Каждую минуту новые сюрпризы! Болела голова, во рту было сухо, все вокруг было незнакомым, память не выдавала ничего, а теперь ещё и муж со дня на день должен явиться. Что я должна буду делать?

Голос креолки вывел меня из этого состояния.

— Вам что-нибудь нужно?

— Да, мои воспоминания, — прошептала я, но громче прибавила. — Пить. Надеюсь, воды мне можно?

Служанка охнула и умчалась.

…Я постаралась уснуть и мне это удалось. Скорее всего, подействовало какое-то лекарство из тех, что мне дали вместе с питьем. Голова болеть стала меньше, и хотя концы повязки на ране лезли мне в лицо, я все-таки смогла хорошо поспать. Прошла тошнота, я почувствовала облегчение, но, открыв глаза, поняла, что ничего не изменилось. Память не вернулась, ощущение уверенности в происходящем не пришло. В комнате была служанка. Другая. Золотоволосая девица, которая гремела створками окна. Когда я попыталась приподняться на локтях, она быстро подошла ко мне.

— Нет-нет, миледи! Не надо! Что вы хотите? Позвольте, я поправлю постель. Простите, я не хотела вас будить, просто поднялся сильный ветер, я хотела закрыть окно…

— Ты не будила меня…

— Матильда… — деликатно подсказала она.

— Скажи, Матильда… А что ты знаешь обо мне?

— Позвольте, я позову вам Сьенну

— Зачем? — нахмурилась я, наблюдая за тем, как её руки взбивают мои подушки.

Она смутилась.

— Вы… больше всех любите её и…

— Ах, поняла, — из моей груди вырвался вздох. — А остальных, значит, я не люблю?

— Нет, не в этом дело. Вы ко всем очень добры, миледи. Все слуги вас очень уважают и беспокоятся за вас, просто Сьенна…

Я пошевелила рукой, подавая знак, что продолжение этой темы мне неинтересно, и задала вопрос.

— Значит, мой муж — моряк?

— Как мы знаем, он больше любитель… море — его отдельная страсть… и он ушел в рейс на Мадагаскар. Вы очень ждали его возвращения… — Матильда вздохнула и спросила: — Будут какие-то указания, миледи?

Они издеваются? Что я могу приказывать, не зная ничего. Не представляя даже, сколько комнат в этом доме?! Я скрипнула зубами.

— Оставьте меня все в покое, будьте добры!

Надо отдать служанке должное, она повиновалась, и никто не беспокоил меня несколько часов.

Мне не спалось. Я лежала, смотрела в потолок, слушала шум начавшегося дождя и думала. О чем? Обо всем. Я пыталась вспомнить хоть что-нибудь, но мысли сводились к тому, как жить дальше, если я ничего не помню? Ничего и никого. Выход был один: начинать жизнь заново. Узнавать себя и окружающих.

Дверь тихо открылась, и в комнату заглянула Сьенна. Встретив мой взгляд, она смутилась.

— Я… Взяла на себя наглость узнать, все ли в порядке. Я очень виновата, миледи, я должна была быть внимательнее. Мне очень жаль. Как вы себя чувствуете?

— Так, как может себя чувствовать человек, который понимает, что не помнит о себе ничего. Войди. Расскажи, что ты обо мне знаешь. Только честно… — я слегка приподнялась на локтях и уставилась на неё с напряжением.

— На самом деле, не так уж и много, миледи. Вы никогда не говорили, где вы родились и выросли. Из ваших общих фраз я знаю, что с милордом вы познакомились на корабле. О родителях вы никогда не упоминали…

— Отлично! — не выдержала я, и на секунду испугалась своего порыва. — Итак, на сегодня единственный человек, который может пролить мне свет на меня саму — мой муж? Но его нет поблизости. А, кстати, куда он поплыл?

Я помнила эту информацию, но надо же было уточнить осведомленность всей прислуги. Вдруг что-то здесь не так?

— Ушел в рейс на Мадагаскар, если я ничего не путаю… — довольно уверенно ответила Сьенна.

Я вскинула брови.

— Лорд Уилкокс что, матросом нанялся?

Я сказала первое, что пришло мне в голову, чтобы пошутить, но, оказалось, я была очень близка к истине. Креолка кивнула.

— Дело в том, что море — слабость милорда. Он не такой, как люди его круга, и корабельная служба для него часть образа жизни. По крайней мере, — она чуть смутилась. — Это то, что известно нам.

Я снова задумалась.

— А много людей здесь живет?

— Вы имеете в виду в Порт-Луи? Ой, я не считала. Когда моя мама приехала сюда из колонии в Америке, здесь, в целом, насчитывалось около двух тысяч человек всего, но потом островом завладели французы… — Сьенна хихикнула. — Сюда стали возить много людей. Вот вся эта часть города — европейцы, наемные работники, приезжие. А ещё есть сахарные плантации, они занимают почти весь остров. Часть их и рабов принадлежит торговой палате Великобритании…

Я вздохнула и ничего не сказала.

На следующий день я сделала попытку встать и попросила прислугу показать мне дом. Но сначала я долго смотрела на себя в большое зеркало, совершая ритуал знакомства. Честно сказать, я себе не понравилась. Ничего особо привлекательного зеркало мне не показало. Бледное лицо, очерченные скулы, огромные серые глаза, перевязанная голова — без указания врача повязку мне снимать запретили, — прямые растрёпанные волосы, местами потерявшие свой некогда каштановый цвет. Интересно, я именно так выглядела, когда выходила замуж? Если бы я была своим мужем, мне бы это зрелище не пришлось по вкусу. Не знаю, устраивало ли это меня раньше, но я решила, что, как только буду полностью здорова, займусь своим видом хотя бы в той части, в которой смогу.

Дом мы обошли довольно быстро. Это было одно из тех немногих зданий в городе, имевших два этажа. Это было не в традициях здешней застройки, как мне рассказали. Большая гостиная, в которой мое внимание привлекло пианино, просторная столовая с выходом на террасу и в сад. Сад был густым и диким, гранича с редким лесом. Сьенна сказала, что я и муж часто выезжали туда на лошадях. Оказывается, я катаюсь верхом.

Дом стоял на южной окраине города, отдаленно от других зданий. Как рассказала Матильда, он сразу приглянулся моему мужу. Порт был в другой стороне, и отсюда хорошо было видно водную гладь горизонта. Маврикий был важным пунктом водного сообщения, и в ближнем радиусе причалов всегда кипела жизнь.

Вечером того же дня меня настигло известие. Точнее, оно пришло в аккурат ко мне домой, но поразило меня меньше, чем я могла бы на это рассчитывать.

Я взяла на себя наглость снять повязку и сидела в комнате, ощупывая рану на голове, причиненную моим падением, когда услышала дверной звонок. Потом шум внизу. Два мужских голоса, один из которых принадлежал слуге Бастиену.

Кто это? Неужели вернулся мой муж? Я поняла, что волнуюсь. Очень. Я не успела ещё подготовить себя к этой мысли. Что делать, что говорить, с чего начать? Я встала и начала поспешно закрывать волосами свою рану. Если это и вправду Роберт Уилкокс, ему лучше не видеть меня с повязкой.

Вошла Сьенна.

— Миледи… — я заметила, что она не смотрит в мою сторону. — К вам пришли… вам помочь спуститься?

— Не надо, — я постаралась расправить плечи и не обратила внимания ни на тон служанки, ни на выражение её лица.

Внизу меня ждал высокий загорелый господин с плотной окладистой бородой. Он прохаживался туда-сюда, заложив руки за спину, и, когда я появилась наверху лестницы, остановился и вытянулся.

— Леди Уилкокс? — чуть картавя спросил он. Голос его был хриплым, этот человек явно привык громко кричать и командовать. Я кивнула, заметив, что рядом со мной стоит Сьенна, явно готовая меня поймать, если я вдруг решу упасть. Что бы это все значило?

Визитер щелкнул каблуками своих не очень новых сапог:

— Я капитан и владелец судна «Честь королевы» — Винсент ван Телсен. Это с нами ушел в рейс на Мадагаскар ваш муж…

Я молчала. Начало его речи мне не очень-то понравилось. Я видела, что в углу толпится прислуга. Все чего-то ждали.

— Прошу вас, продолжайте, — сказала я, заполняя возникшую паузу. Спускаться вниз я передумала.

— На обратном пути мы попали в серьёзный шторм. Нас изрядно потрепало… И по окончании его мы не досчитались на борту пятерых человек, в том числе и вашего мужа, — выпалил визитер. — Примите мои глубочайшие соболезнования. Мне очень жаль, миледи, Роберт Уилкокс был прекрасный человеком и моряком… — он смотрел на свои сапоги. — Компания выплатит все, что было положено контрактом, а также…

Я нервно взмахнула рукой, голландец замолчал. Повисла тишина.

На самом деле, жест мой был, скорее, спонтанный, чем имел под собой какой-то смысл. Видимо, я сегодня слишком много провела на ногах, и голова стала кружиться. Пытаясь сохранить равновесие, я дернулась, Сьенна схватила меня за локоть. Ван Телсен замолчал, смотря куда-то в сторону. Мне становилось все хуже и, признаюсь, известие о моем внезапном вдовстве было тут не при чем.

Буркнув, что-то про то, что банковский агент компании находится в Капстаде, и мне нужно будет только обратиться туда, Ван Телсен ещё раз выразил все свои сожаления и удалился. Сьенна держала меня за руку повыше локтя.

— Миледи… миледи, вернитесь в постель. Крепитесь, прошу вас…

Я мотнула головой, пытаясь сказать, что дело не в моем мужестве, но сил на это не хватило. Как оказалась в спальне — не помню. Когда я проснулась, в спальне были доктор Парфе, а также Сьенна и Матильда.

— Миледи, — первый сунул мне что-то под нос. — Вдохните поглубже. Как вы?

— Не знаю, — ответила я. — Я ещё жива, да? Но все равно ничего не помню…

— Ваша память вернется, когда придет тому время, — вздохнул доктор. — Увы, здесь медицина ничем помочь не может, простите. Вставать с постели вы можете, но не усердствуйте. Горничные уже рассказали мне, что вы сегодня много передвигались… И это известие… Примите мои глубочайшие соболезнования, миледи!

Я закрыла глаза.

— Доктор, вы знали моего мужа? — тихо спросила я.

— Да, конечно, в какой-то мере, как и всех…

— А я — нет, — слегка усмехнулась я.

Ответом мне было всеобщее молчание.

Внутри меня была пустота. Большая и бесполезная. И заполнить её было нельзя. Всё. У меня не было прошлого, потому что с собой его унес человек по имени Роберт Уилкокс, а теперь, кажется, не было и будущего. Здесь, на Маврикии, среди приезжих и рабов я была одна. Совсем одна.

Мне не хотелось открывать глаз, потому что не на что было смотреть. Я не ощущала горечи и боли от потери. Потери человека, которого не знала и не помнила. Кем он был? Каким человеком? Как выглядел и что значил для меня? У меня не было ответов на эти вопросы. Для моего сердца его потеря была такой же безболезненной, как смерть болонки местного губернатора. Но кому до этого есть дело?

Все удалились, оставляя меня одну, и я услышала лишь шепот, с которым Сьенна обратилась к Матильде.

— Может, это и к лучшему, что она упала… Представь, какое горе мучило бы её сейчас…?

А ведь она права. Если бы я любила этого человека, потеря была бы огромной, а сейчас этот факт — просто кусок моего существования. И что теперь? Что? Мне хотелось не плакать, мне хотелось хохотать безумным смехом.

Проснулась я ночью, мучимая диким желанием спуститься вниз. Моя фигура в белой сорочке, наверное, могла испугать кого угодно, но меня не смутило это. Я не стала дергать звонок и беспокоить горничных, чья комната была соседней. Медленно я сошла вниз, не взяв свечи, и вошла в гостиную. В окно светила полная луна, заливая комнату скорбным монотонным светом и освещая пианино в углу. Открыв крышку, я положила руки на клавиши, ощутив их холод. Прислуга сказала, что я умею играть. Умею играть что? Нужно довериться ощущениям, памяти своих рук, желанию жить заново во что бы то ни стало! Мои пальцы скользнули по клавишам пианино, звуки какой-то мелодии заставили меня вздрогнуть от страха. Я играю! Я что-то играю! Руки помнят это, я жива! Ещё несколько аккордов — и я в ужасе отпрянула назад, испугавшись самой себя.

Кто-то всхлипнул за моей спиной, и, обернувшись, я увидела Сьенну. Прижав руки к груди, она прошептала:

— Это была любимая песня милорда!

* * * * *

Следующие два месяца текли уныло, однообразно и беспощадно. Я носила траур, купленный на ближайшем торгового судне, шедшем мимо нас, и ощущала такую же черную пустоту в душе и в голове, как и цвет моего наряда. Я не помнила прошлого, у меня не было будущего. Все вокруг было одинаковым. Караваны торговых кораблей, плантации, рабы, европейцы: все приезжали и отъезжали, оставляя за собой монотонную жизнь этого небольшого города. Иногда Сьенна сопровождала меня в порт. На прогулку. Я стояла и смотрела, как разгружаются, причаливают и отплывают суда, и снуют по вантам ловкие матросы. Стояла и думала о своей судьбе.

Со мной никто даже не заговаривал. Моряков моя фигура в трауре явно повергала в ужас, и они избегали даже поворачиваться в мою сторону, словно каждый из них был в чем-то виновен передо мной.

Каждый день был одинаков и смены тому не предвиделось. Что я могла? Выйти замуж по окончании траура? Возможно, вот только за кого? Жители Порт-Луи, по большей части, годились в пару Сьенне или Матильде, но не женщине с моим положением. Увязаться за каким-нибудь приплывшим моряком? Пока ещё моя гордость не была к тому готова. Я знала, что вполне обеспечена, чтобы оплатить свой проезд в любую другую точку света, но также была не готова к подобному риску. Не было никого, кто бы мог сопровождать меня в плавании до того же Капстада, столицы Капской колонии, а одной пуститься в такое путешествие была на сегодня самая безумная выходка, до которой мой уважающий себя разум пока не мог дойти. Я очень была привязана к Сьенне, да, но она была местной, а не моей личной служанкой или рабыней, я не могла увезти её отсюда с собой. Сюда я приехала только с мужем. Сейчас он погиб, не оставив мне ничего, кроме имени и состояния. Даже воспоминаний.

Вот такие мысли роились в женской голове под траурной шляпкой к тому дню, точнее, вечеру, который сломал мою спокойную новую жизнь.

* * * * *

Я поднялась в свою комнату, собираясь заняться вышиванием перед сном. Правда, по словам служанок, они раньше не видели меня за этим делом, но раз мои руки просились к ниткам и иглам, значит, когда-то раньше я это умела. Поэтому уже вторую неделю я сидела над каким-то пейзажным полотном, коротая свои тусклые одинокие вечера. Уже расположившись за рукоделием, я вдруг обнаружила, что у меня кончилась сахарная вода, которой я обрабатывала окантовку, и надо идти вниз. Точнее, проще всего было дернуть звонок и дать поручение горничной, но иногда мне было удобнее спуститься самой. Так казалось, что я создаю жизнь в этом доме, озаряя его своим движением.

Снаружи снова за последние три дня готовилась разразиться гроза. Ветер бился в стекла, тусклый лунный свет пробивался из-за туч и снова пропадал, листья деревьев рисовали уродливые тени, изгибаясь под его порывами. Столовая, откуда был выход на террасу, была слабо освещена одиноким оплывающим огарком свечи, отчего комната казалась больше в размерах, а высокие стулья — интерьером зловещего замка. Я направилась в сторону кухни и тут…

Черная фигура мелькнула на террасе, толкая дверь в столовую, но, так как она была заперта, человек навалился на верхнюю дверцу окна, которое было рядом, просунул руку внутрь и открыл задвижку. Все это произошло очень быстро. Прежде, чем я успела понять, что происходит, незнакомец (а это явно был мужчина) толкнул дверь и проскользнул внутрь.

Я никогда не думала, что могу так кричать! Мои легкие словно раскрылись впервые в жизни, и я испустила громкий пронзительный вопль ужаса. Незнакомец в панике отпрянул, потом метнулся вперед и поднял вверх руки.

— Это я! — гаркнул он, пытаясь меня перекричать. — Маргарет!

Я не отдавала себе отчета в том, что он называет мое имя. В этот момент пламя свечи, что я принесла с собой, осветило визитера, я увидела растрепанное и всклокоченное чудовище высокого роста со шрамом на лице и, закричав ещё громче, бегом ринулась из столовой. Судя по шагам, незнакомец устремился следом.

Я выбежала в холл, отчаянно визжа, и чуть не столкнулась лбом с Матильдой, прибежавшей на мой крик. По ступенькам второго этажа вниз устремлялась не менее перепуганная Сьенна, слышался голос Бастиена. Мой вопль переполошил весь дом и наверняка флигель другой прислуги.

Я забежала за тонкую фигуру Матильды и перестала визжать, ощущая нехватку воздуха, тем более что человек со шрамом выскочил за мной и громко крикнул.

— Хватит уже орать! Это я! Я не хотел тебя пугать! Не хотел, чтоб ты меня таким видела!!

Воцарилось молчание. При ярком освещении больших канделябров ночной гость не казался столь ужасным, но меня это радовало немногим более. Матильда охнула, Сьенна всплеснула руками. Я же сделала шаг назад, тяжело дыша от пережитого потрясения.

— Бог мой! — пискнула Матильда, сминая передник, и снова повторила. — Боже мой!

— Я не хотел никого пугать! Довольно уже криков! — пробасил визитер и протянул ко мне руки, Я в панике сделала ещё один шаг назад и перевела на Сьенну вопросительный взор, смутно понимая в чем дело.

— Миледи… Это — милорд! — осторожно воскликнула та.

Я вся превратилась в живой вопрос. Милорд? Мой муж? Он что, жив?! И этот человек… Мысль моя оборвалась. Я не была готова к подобному явлению!

В нескольких шагах от меня стоял рослый мужчина непонятных с виду лет, ему могло быть, как тридцать, так и пятьдесят. Он был весь в пыли, мятой одежде и с непричесанными волосами. Его грубое обветренное и обросшее лицо пересекал шрам, задевая край правой брови и половину щеки. И это мой внезапно воскресший муж? Я его себе представляла совсем не таким!

Он посмотрел сначала на меня, потом на Сьенну, затем — на Бастиена, стоявшего за моей спиной, и снова на меня. Видимо, выражение моего лица, как нельзя более, говорило само за себя.

— Черт возьми! — выругался Роберт Уилкокс. — Да что происходит в этом доме? Это так меня тут встречают, да?! Хорошенькое дело! Маргарет!!

Я испугалась ещё сильнее. Не знаю, почему, в голове все смешалось. Мой муж воскрес, стоит тут, похожий на пугало, да ещё и повышает голос. Я не выдержала.

— Хватит кричать! — мне захотелось плакать. — Не надо! Мне страшно!

И я бросилась прочь в сторону черного хода и коридоров прислуги, пугаясь шуршания своего же платья, по щекам потекли слезы. Это было слишком! Я успела смириться с тем, что никогда не увижу Роберта Уилкокса, но даже, когда я думала, что он вернется, не представляла нашу встречу вот так. Это уже было неприятно и обидно.

На улице дул сильный ветер, дождь уже начался и холодные капли ударили мне в лицо, по обнаженным рукам прокатился озноб. По щекам все равно текли слезы.

Что теперь делать? Что?! Вернулся мой муж. Живой, вполне здоровый. Как мне с ним общаться? Разве так мы должны были встретиться? В доме не было ничего, хоть как-то рисующего внешность и образ Роберта Уилкокса, я старалась не расспрашивать о нем прислугу, так как это не имело уже никакого смысла, а теперь он был дома, встретил меня своим окриком и испугал бродяжьим видом. Я вздрогнула, представив как меня обнимает этот человек. Ой-ой, а ведь, между тем, он — мой муж. Но, при этом, человек, которого я не знаю и не помню. Я спряталась за выступом стены, обняла себя за плечи и всхлипнула.

Не могу сказать, сколько времени я так простояла, дрожа от ночного холода и дождя, когда услышала чьи-то приближающиеся шаги, потом знакомый голос робко окликнул:

— Миледи, вы здесь? Это я, Сьенна!

Фигура креолки, завернутая в плащ, вынырнула из мрака.

— Миледи, идемте в дом. Вы заболеете…

— Я не хочу домой… — ответила я и замотала головой. — Я боюсь! Он… Дома?

— Милорд ушел с Бастиеном, чтобы помыться, сбрить эту жуткую бороду, переодеться! Он не хотел вас пугать! Он рассчитывал появиться перед вами уже в приличном виде. Я рассказала ему о вашей беде…

— И? — я прикусила губу.

— Ой, он злится, — пискнула служанка. — Сказал, что мы во всем виноваты, что не смотрели за вами, как положено. Да-да, я знаю это, не спорьте! Не надо вам здесь стоять, вы уже промокли. Миледи, пойдемте в дом!

Мне пришлось уступить ее доводам. И, в самом деле, вечно я не могла стоять под окнами собственного жилища.

Я на цыпочках проскользнула в холл и быстро устремилась наверх, в спальню, стараясь не издавать ни звука, ни шороха, боясь, чтобы мой муж не услышал меня. Вбежав в комнату, я навалилась на дверь спиной и перевела дух, потом начала ходить туда-сюда, сердце колотилось. Сейчас он войдет, сейчас, сейчас…

Прошло десять минут, Роберт не появлялся, и я немного успокоилась. Меня стал одолевать сон, но я боялась уснуть. И из комнаты выйти тоже опасалась. Мокрое от дождя платье вызывало ещё более сильный озноб, чем на улице, но звать служанку я тоже не решилась. Было страшно выдать свое присутствие.

В конце концов, я просто сняла платье, оставшись в нижних юбках и сорочке. Потом села в кресло. Надо успокоиться и расслабиться.

Видимо, я задремала. Проснулась я от того, что кто-то вошел в комнату и встал передо мной. Я открыла глаза, вздрогнула и снова закричала.

— Хватит! — крикнул муж. — Перестань же! Прислуга решит, что я тебя избиваю!

Я резко замолчала, вдавилась в кресло и уставилась на Роберта Уилкокса.

Теперь этот человек хотя бы немного походил на оного в моем восприятии. Вымытый, выбритый, с тонкими усиками и без намека на отвратительную бороду, причесанный, в чистой одежде — лишь шрам на лице напоминал мне о пережитом страхе пару часов назад. Вполне точно можно было определить возраст. Ему было никак не больше тридцати пяти.

Так как я молча сверлила его взглядом, он сделал пару шагов по комнате:

— Я не хотел тебя пугать, Маргарет! В мои планы не входило, чтобы ты увидела меня таким, каким видела, — он сделал паузу и прибавил. — И ещё менее входило получить ТАКУЮ встречу!

Я облизала губы. Надо было что-нибудь сказать, и я пискнула:

— Извини…

Роберт издал какой-то неопределенный звук и вдруг резко обернулся.

— Как?! Ну как?! Почему?! — воскликнул он в отчаянии. — Я не видел тебя много месяцев, как я мечтал о встрече, и возвращаюсь в дом, где кухарка рада мне больше любимой жены!

Без сомнения, он был прав. Мне даже слегка стало его жаль, но что я могла поделать с этим? Я встала с кресла и не нашла ничего лучшего, как выдать неуверенное:

— Рада, что ты жив…

Он вдруг сделал ко мне шаг и схватил за плечи. Я инстинктивно зажмурилась и сжалась, ощущая его сильные руки. Так прошло несколько секунд, потом он резко отпустил меня и отпрянул.

— Ты боишься меня! Боишься! — он схватился за голову. — Невероятно! За что мне это? Лучше б ты вышла замуж ещё раз, чем это!

Я чуть не сказала, что здесь нет кандидатов в мужья, но вовремя удержалась. Это могло ударить его ещё больнее. Роберт снова сделал пару шагов по комнате, потом спросил.

— Ты помнишь хоть что-нибудь?

Я мотнула головой.

— Совсем ничего. И никого. Только с того момента, как очнулась после падения и удара головой… Ты единственный человек, который что-то обо мне знает, так?

— Ты — единственный человек, ради которого я стремился выжить эти месяцы. А получилось, что я потерял твою любовь полностью! Маргарет, Боже мой!

В порыве он притянул меня к себе и поцеловал. Это было довольно крепко и неожиданно, я чуть не задохнулась, но поцелуй был коротким, хоть и жарким. Он отпустил меня также резко, как и схватил, и снова покачал головой.

— Ты боишься меня…!

— Я… — я перевела дух. — Я не помню…

Слова у меня кончились, подступило отчаяние. Я не знала, что я ощущаю. Страх ли, отвращение, панику или просто волнение. Я так много была готова сказать Роберту Уилкоксу, но сейчас, когда он стоит передо мной, выдирая на себе волосы в замешательстве, хочу только, чтобы он ушел, а, между тем, у меня нет никаких прав требовать этого. Что делать? Как быть?

Он вдруг словно прочитал мои мысли.

— Доброй ночи, Маргарет! Я буду в комнате напротив!

И быстро вышел, хлопнув дверью. Я в панике навалилась на неё, щелкнув задвижкой, потом бросилась к окну и проверила, насколько плотно оно закрыто. Хотела ещё забаррикадироваться, но больно ударилась коленом о кресло.

Это отрезвило меня, я охнула и неловко села, потом в отчаянии закрыла лицо руками.

Да что же это происходит?! Какой отвратительный вечер, перешедший в ночь! Голова шла кругом, хотелось злиться. И плакать. Наверное, второе даже больше, но я решила не позволять себе подобного, потому что не могла признаться себе в истинных причинах своего состояния. Что именно меня так пугает и вводит в панику? То, что мой муж оказался вдруг живым? А что в этом такого ужасного? Если верить той же Сьенне, такое известие должно был вызвать раньше во мне неимоверный восторг. Решив, что утром эти проблемы будут казаться менее громоздкими, я отправилась спать.

* * * * *

Проснулась я довольно поздно. В окно светило солнце, даже не напоминая о вчерашнем дожде.

— Странно, что никто не пришел будить меня, — подумала я, но тут же вспомнила о том, как заперлась накануне. Поднявшись с постели, я на цыпочках подошла к двери, прислушалась, потом открыла её и выглянула в коридор, почти сразу же столкнувшись с Матильдой.

— Миледи… — начала было она, но я жестом попросила её войти и замолчать.

— Одень меня. И скажи… Где ОН?

— Милорд? — служанка пару раз моргнула. — Он встал очень рано, уже завтракал, и сейчас на террасе.

— Ах… хорошо.

Мне не было смысла прятаться и паниковать. Жизнь продолжалась, об этом я хорошо подумала, пока ворочалась с боку на бок в постели, которая вдруг стала мне тесной. Два месяца назад я уже начала жить заново, привыкла, что у меня нет мужа, и я никогда не увижу его. Теперь мне нужно было полностью отвергнуть эту мысль и постараться освоиться с человеком, который имеет неоспоримое право жить в этом доме и не только. Я не могу вечно визжать при его появлении и запирать окна и двери.

С этой разумной мыслью я спустилась вниз и пошла на террасу, стараясь не сильно шуршать платьем.

Роберт сидел ко мне спиной, вытянув ноги, и крутил в пальцах необрезанную сигару. Я замерла.

— Доброе утро, Маргарет, — сказал он, не оборачиваясь. — Как спалось?

— Спасибо, хорошо… А тебе?

— Я тоже совру, и скажу, что мне идеально спалось под крышей собственного дома, где меня приняли, как чужого! — констатировал он, откусывая кончик сигары.

Я почувствовала, что начинаю злиться. Ни разу ещё за время моей новой жизни мне не хотелось этого так, как сейчас. Я с усилием сдержала в себе порыв затопать ногами и, набрав в легкие воздуха, сказала:

— Я ещё раз могу попросить прощения за то, в чем не виновата!

— Это на тебя непохоже, дорогая.

Я продолжала стоять за его спиной, выламывая себе же пальцы. Ответ на эту фразу вертелся на языке, но я решила пойти другим путем и села рядом за круглый стол.

— Лучше расскажи мне…

— Что? — он повернулся в мою сторону.

— Все. Без тебя я не знаю ничего о себе, своем прошлом. О тебе и о нас. Как тебе удалось спастись после шторма?

Он передернул плечами:

— Ничего особенного. Мотало по волнам на куске бревна и выбросило к берегу. Не думаю, что тебя устроит описание всех злоключений, что я вынес, пытаясь попасть домой…

Я снова сдержала в себе желание повысить голос и сказать, что если он будет так отвечать, мы никогда не сможем найти общего языка. Вместо этого я выдержала паузу, сглотнула слюну и сказала.

— Тогда, может быть, милорд, вы сообщите мне хотя бы, как долго мы с вами женаты?

— Почти два года, — последовал короткий ответ.

Подробности выудить из него нереально! Я решила, что должна говорить сама, и произнесла продуманный вчера перед сном текст.

— Я рада, что ты жив. Впрочем, ты можешь мне не верить, но я должна это сказать. И ещё — я не виновата в том, что ничего не помню. Хотелось бы надеяться, что ты поможешь мне в этом — в моей попытке восполнить дыры в своем сознании. В конце концов, мы супруги, а не враги!

Ответом мне было спокойное молчание. Он издевается? Ещё секунда и я стукну кулаком по столу, хоть это и не подобало леди Уилкокс! Я что, стене это все говорила?

Роберт вдруг повернулся в мою сторону, и наши глаза встретились. Так и не закурив, он положил сигару на стол и встал со словами:

— Я делаю определённые успехи. Уже вместо ужаса я внушаю жене только лишь презрение и гнев. Все возвращается к истокам! Приятного аппетита, Маргарет!

С этими словами он ушел с террасы в дом, оставив меня смотреть в одну точку в попытке понять смысл его слов. И да — я злилась. Он был прав. Меня раздражало его поведение, которое в моих глазах не подобало любящему мужу. Но, с другой стороны, я понимала в глубине души, что, если он вдруг начнет изливать на меня свою любовь, мне это не понравится, и я буду вынуждена каким-то способом требовать уважения к своей персоне. Замкнутый круг. Но что значили его слова про истоки? Идти с расспросами? Ещё чего! Общаться с Робертом невозможно. Слуга, который лошадьми занимается, и то любезнее.

Лошадьми? А это идея! Я же каталась верхом ранее, если верить Сьенне, но за это время ни разу не пробовала это повторить. К пианино я пару раз подходила, а к лошадям — нет. Закончив завтрак в одиночестве, я дала распоряжение Бастиену, чтобы он приказал приготовить мне коня.

— Миледи хочет кататься верхом? — уточнил тот.

— Именно, — ответила я.

Сейчас меня почему-то распирало от сознания собственного совершенства. Я была уверена, что без проблем окажусь в седле. Но мне было суждено сегодня наблюдать за тем, как мои планы и надежды рассыпаются в пыль.

— Что? — услышала я за своей спиной мощный бас Роберта. — Ты хочешь на лошадь?

— Да! — обернулась я, поднимая подбородок.

— Нет, — жестко сказал он и сделал знак Бастиену остановиться. — Я смотрел твоего жеребца! На него не садились несколько месяцев! С чего ты взяла, что справишься с ним?

Это уже было слишком. Муж собирается командовать мною при слугах?!

— А что мне прикажешь делать? — выпалила я. — Смотреть на тебя?!

— Можешь уйти и не смотреть! — парировал он. — Но на лошадь ты не сядешь! Ты свалишься и свернешь себе шею!

— Не беспокойся! Как видишь, моя шея держится крепко и ей ничто не грозит!

— Я сказал, нет! — рыкнул он. — Только при моем контроле и не сегодня! Иди наверх. Никаких лошадей!

Он рукой махнул в сторону лестницы. Было ясно, что бесполезно сопротивляться. Я не настолько ещё сошла с ума, чтобы провоцировать мужчину, который, к тому же, был вдвое больше меня.

На ступеньках я остановилась, обернулась и в сердцах крикнула то, что вертелось на языке.

— Вы…! Неотёсанное чудовище, Роберт Уилкокс!

И, испугавшись самой себя, я побежала в комнату, услышав, как он бросил мне в спину странную фразу.

— Я в курсе, мисс Бетан..!

* * * * *

Из спальни я не выходила несколько часов, ожидая с минуты на минуту, что сейчас ворвется взбешенный муж и… И дальше, как повезет. Но никто не входил. Даже прислуга. Такое впечатление, что Роберт их интересует больше меня.

Все логично. Мое падение напугало Сьенну исключительно потому, что милорд будет ругаться, а не потому, что я могла раскроить себе череп. Адская несправедливость. А ещё говорят, что меня тут все любят. Хоть кто-нибудь бы поддержал мою точку зрения! Решив успокоиться за вышиванием, я, немного подумав, дернула за сонетку. Если и тут никто не придет…

Однако, видимо, Сьенна ждала моего вызова и появилась через считанные секунды.

— Миледи?

— Принеси мне сахарную воду и убери все траурные платья, приготовь обычные… — резко ответила я, потом хрустнула пальцами. — А…где… Роберт?

— Милорд уехал кататься верхом больше часу назад, — ответила креолка.

— Ах, вот оно как! — я вспыхнула. — Значит, так! Хорошо…

— Что-нибудь ещё?

— Ничего. Оставь меня.

Я села в кресло, почти упав в него. Осмотрев комнату, я не нашла ничего, что можно было разбить, и потому стала отчаянно сминать кружева на платье. Уехал кататься верхом! Молча! После того, как загнал меня в комнату, как капризное дитя, на глазах слуг! И этого человека, по словам служанок, я должна была оплакивать?! Вот заявись он сейчас, я ему все бы сказала. Да-да, все!

Скрипнув зубами, что совсем не подобало леди, но раз меня никто не видел, мне было все равно, я направилась к шкафу в глубине комнаты. Открывая створки, я боковым зрением увидела, как мелькнула чья-то фигура на балконе и, прежде, чем успела осознать это, кто-то придавил меня к стене, плотно закрывая мой рот рукой. Горячее дыхание обожгло меня.

— Тихо! — прошептал голос. — Маргарет, только ни звука!

Звука? Да я в эту секунду не смогла бы выдавить из себя даже мышиного писка, так как весь мой ужас, видимо, передался в глаза. Передо мной был…Роберт Уилкокс! Нет, не тот же самый, а ещё один! Другой Роберт или тот, кто был очень на него похож. Мужская рука зажимала мне губы, а мои глаза, наверное, ставшие квадратными от изумления, смотрели на него.

Это было почти то же самое лицо! Без шрама, менее грубое и обветренное, без усиков, но с длинными бакенбардами. И эти же самые синие глаза сейчас необыкновенно чувственно испепеляли меня.

— Ни звука, умоляю, дорогая, — прошептал он, продолжая прижимать меня к стене. — Ты нас обоих погубишь! Скажи, ОН в доме?

Я что-то крякнула, так как говорить мне мешала его ладонь.

Он — это кто? А он сам тогда кто?! Видимо, это было написано в моих глазах. Незнакомец еле слышно вздохнул.

— Я знаю про твое несчастье, это ужасно, любимая, но мы справимся. Я отпущу тебя, только не кричи, умоляю! Хорошо?

Я кивнула. А что мне ещё оставалось делать?

— Благодарю, — он прикоснулся губами к моему лбу и опустил ладонь. — Как я по тебе скучал!

Я выдохнула с шумом. Оказывается, все это время я просто забыла дышать даже носом и сейчас глотала воздух беззвучно, в изумлении смотря на незваного гостя.

— Кто ты? — шепотом спросила я. Кажется, ещё немного и я сойду с ума. Или упаду в обморок. Хочу, как минимум, второе.

Он схватил меня за плечи и поймал взгляд.

— Твой муж. Твой настоящий муж — я! А Джулиан выдает себя за меня!

— Господи… То есть, он… не?

Кажется, мой вопрос его испугал. Роберт-второй ещё более цепко схватил меня за плечи.

— Что? — встревожился он. — Что он себе позволил, что?!

— Ннничего, — выдавила я, решив, что один поцелуй не стоит особого внимания в данных обстоятельствах. — Он… объявился вчера и…

— Значит, мы справимся! — он с жаром покрыл поцелуями мое лицо и волосы. — Ты, главное, не бойся и не подавай виду, что знаешь правду. Я придумаю что-нибудь, верь мне!

— Но… — в моей голове вопросов было дикое множество. — Но как же…

— Джулиан и я — близнецы. Он изгнан отцом из дома и лишен наследства. По слухам, он — бывший каторжник… Я люблю тебя, будь осторожна!

Мои коленки чуть согнулись, но я устояла. Каторжник! Изгнанный из семьи опасный преступник! И это его я смело пару часов назад назвала чудовищем?! Маргарет, ты чрезвычайно везучая — это точно!

Роберт (я думаю, уже есть смысл назвать нового гостя его именем) покосился на дверь и попятился.

— Я должен скрыться. Я попробую встретиться с тобой вечером, когда стемнеет. Если сможешь — выйди на террасу!

— Нет-нет, — я дернулась. — Я боюсь… что делать?!

— Не показывай вида, что ты знаешь правду! Я что-нибудь придумаю, мы справимся! — он схватил мои руки и поцеловал их. — С твоей любовью я справлюсь со всеми бедами! И память твоя когда-нибудь вернется!

С этой фразой он выскользнул на балкон и скрылся, спрыгнув вниз. В этот же момент дверь открылась и вошла Сьенна, а я вскрикнула от неожиданности.

— Миледи! — креолка подскочила ко мне — Что случилось?! Что с вами? Вам дурно? На вас лица нет!

— Я… В порядке, — я жестом приказала ей не обращать на меня внимания, и села на кушетку, стоящую возле шкафа. — Я в полном порядке, не вздумай сказать милорду… поняла?

— Да… хорошо… как скажете…

Итак, в моем доме, выдавая себя за моего мужа, находится мой деверь. Бывший каторжник, изгнанный отцом, по-видимому не признаваемый братом, он что-то задумал и решил начать с меня, пользуясь моим недугом. И что делать мне? Что?? Все здесь убеждены, что он мой муж, как я могу объявить обратное, если я не помню даже собственную мать, не говоря о муже?? Легко сказать — веди себя естественно! А если он меня убьет?

Я встала и начала ходить по комнате, громко шелестя платьем. Что могу сделать в этой ситуации я, и могу ли? Держать дистанцию от самозванца не сложно, но надо придумать, как. В глазах всех обитателей дома, он — мой законный муж и у него есть определенные права. Все, что в состоянии я сделать — это упирать на видимую совесть (совесть каторжника? я спятила) или защищаться. Но для этого мне надо что-нибудь… защитное.

Через четверть часа мой мозг успокоился и стал более хладнокровно мыслить. Убить самозванца я не могу, но ведь должен быть способ вывести его на чистую воду! Не зря он отказывается говорить со мной и рассказывать о себе! Ему просто нечего рассказать. Возможно, он не придумал, что же именно мне надлежит знать. Что могу сделать в таком случае я сама? Задавать ему вопросы? Нет, без согласования с настоящим Робертом лучше не предпринимать ничего.

За обедом мы с самозванцем встретились. Я не осмелилась ни на что. Ни задавать вопросы, ни высказываться на тему его верховой прогулки. Я чувствовала, что время от времени он бросает на меня взоры, и старалась в этот момент ещё сильнее заинтересоваться едой. По окончании трапезы я уже собиралась выйти из столовой, когда он вдруг окликнул меня.

— Маргарет!

Я вздрогнула, но совладала с эмоциями и медленно повернулась.

— Да, Роберт…

— Дуешься? — он встал.

— Нет.

— Я так не думаю, — лже-Роберт сделал паузу. — Но это в твоих же интересах, поверь мне.

— В моих интересах вернуть себе память, нет? — я нашла в себе смелость поймать его взгляд.

— Сам хочу этого, но, судя по всему, чудеса не случаются, — он подошел ко мне почти вплотную.

— Да… — я попятилась. — Значит, нужно дать времени сделать свою работу, не так ли? Я два месяца вживалась в роль вдовы, теперь… буду вживаться в роль жены!

Выпалив это, я вышла из столовой, стараясь не бежать. Если ещё утром я изо всех сил хотела найти общий язык с этим человеком, то теперь мне хотелось кричать о помощи. Сейчас он пугал меня ещё сильнее, чем накануне. Я уже не хотела задавать вопросы, я боялась его взглядов и, тем более — прикосновений. Хорошенькое же задание мне досталось — не подавать вида.

Вечера я ждала в ужасе и нетерпении. Пару раз столкнулась с самозванцем, стараясь не убегать от него, но и не избегать разговора. Он шутя пожурил меня за то, что я ходила в порт, пугая моряков своим трауром. Я же в ответ промямлила что-то про то, что от скуки пойдешь и не на это.

* * * * *

Сняв туфли, я спускалась вниз со второго этажа, стараясь не скрипеть половицами. Сердце колотилось так, что, казалось, этот шум слышат все. По моим наблюдениям, я не должна была столкнуться ни со слугами, ни с тем, кто называл себя моим мужем. В противном же случае, у меня не было объяснения, почему я крадусь на террасу босая, когда половина дома отходит ко сну.

Ночной воздух был холодный и сыроватый. Моих ушей достиг явственный шум прибоя, хотя берег был не так и близко. Бесшумно прикрыв за собой дверь, я надела туфли и тихо позвала:

— Тут кто-нибудь есть?

Почти в ту же секунду чьи-то руки заключили меня в объятия, и знакомое горячее дыхание коснулось моего лица.

— Боже, Маргарет! Я думал, что-то случилось, я волновался!

— Извини, я не могла вырваться раньше… Он ходил туда-сюда весь вечер, а я сослалась на головную боль и ушла якобы спать…

— Не будет мне покоя! — голос моего мужа был полон волнения и нежности. — Эта история ставит тебя в опасное положение… Главное, что я успел вовремя! Что он сообщил тебе?

— О чем? О себе?

— Обо всем. О себе, о тебе, о вас… То есть, нас…

Я задумалась. По большому счету, ничего. Отрывки фраз, угрюмое оскорблённое молчание, повышение голоса…

Так я и сказала.

Роберт сделал глубокий вздох и снова поцеловал мои волосы.

— Ничего нет хитрого в этом. Он не продумал свой коварный план и молчит, боясь вернуть тебе память любым своим словом.

— Но как он смог все это? — пыталась понять я. — Как попал сюда?

— У меня нет на это ответов. Я просто чудом узнал, что якобы я сам жив-здоров и понял, что в моем доме объявился мой треклятый брат-близнец! Убить его мало!

В его голосе прозвучал злой цинизм, я вздрогнула и нащупала его руки в темноте.

— Нет-нет, успокойся. Должен же быть выход. Ты сказал, что он… каторжник?

Это слово меня пугало. Сразу вставали перед глазами изможденные убийцы, обреченные на многолетние тяжелые оковы.

Ответ прозвучал не сразу. Видимо, Роберту была неприятна эта тема.

— Я не слежу за его жизнью много лет. Чувствую, что он жив, и этого достаточно. Отец выгнал его и лишил наследства…

— А сейчас он хотел выдать себя за тебя! — ужаснулась я. — И ему на помощь приходит то, что я ничего не помню! Я любого могу за мужа принять!

— Особенно похожего, — усмехнулся Роберт и снова обнял меня. — Все хорошо. На самом деле, я безумно рад, что вернулся вовремя. Ещё не поздно все спасти…

— Расскажи, как ты! — я повернула к себе его лицо, но в вечерней темноте взгляда видно не было. — Как ты спасся после шторма?

— Ничего страшного и сложного, — он взял мои ладони в свои. Его руки были мягкие и теплые. — Меня смыло за борт, я ухватился за какую-то балку, а потом меня подобрал корабль, идущий другим курсом. Больше всего я волновался за тебя! За то, как ты перенесешь известие о моей гибели. О, Маргарет!

Он внезапно поцеловал меня. Немного робко, но тепло и долго. У меня было даже время подумать над своими ощущениями. Увы, все равно никаких.

— Боже мой! — тихо воскликнула я, когда поцелуй кончился. — Я не спросила, где ты сейчас?! Ведь ты… теперь не ты… Тебе даже по улицам Порт-Луи пройти нельзя. Ты голоден?

Я дернулась, но Роберт крепко держал меня в своих руках.

— Нет, Маргарет! Не думай обо мне! Если сейчас тебя увидит кто-то из домашних, то ты подвергнешь опасности уже нас обоих. Не надо недооценивать Джулиана. Он очень хитер и коварен…

— Боже… — я зажмурилась на мгновение. — Что делать мне, скажи!? Как нам восстановить справедливость? — и снова задумалась. — Может, пойти к губернатору?

— Маргарет, дорогая моя! — Роберт мотнул головой. — Весь город знает про твою проблему, ты ничего не докажешь своими словами!

— Но ты же здесь! Вместе докажем! — я и сама не знала, откуда во мне столько энтузиазма вдруг появилось.

Мне показалось, что он заулыбался.

— Благодарю за оказанное доверие. Ты действительно прекрасная жена. Нам нужно все обдумать, но сейчас ты должна вернуться в дом…

— Мне страшно, — вздрогнула я. — Я одна совсем в этом большом доме. Меня никто не спасет.

— Я знаю, ты справишься, ты сильная! — Роберт поцеловал меня в лоб. — Увидимся завтра…

— Вечером?

Но он покачал головой.

— Нет… Я хочу увидеть тебя при дневном свете, увидеть твои глаза… и не хочу рисковать. Нам нужен какой-то план действий, но это не так просто. Боюсь, Джулиана не так легко будет вывести на чистую воду! Я даже боюсь подумать, какие действия он предпримет в ответ… Завтра увидимся с той стороны дома, где выход из сада.

— За конюшней? — поняла я. — Хорошо. Когда?

— Это неважно, я буду там. Главное, чтобы ты смогла вырваться под приличным предлогом… А сейчас — иди в дом! Ложись спать, постарайся уснуть, не бойся и не показывай Джулиану, что ты все знаешь. И помни, что я люблю тебя!

Он расцеловал мои руки и волосы и легонько подтолкнул к двери, а сам скрылся в темноте.

Я вошла в столовую и перевела дыхание, боясь, что стук моего сердца будет слышен всему дому. Щеки горели, ладони тоже. Не дай Бог, сейчас мне встретится Джулиан — все же будет написано на моем лице. Как возможно такое — вдруг подумалось мне? Два брата. Такие одинаковые и столь же разные. Ничего удивительного, что меня так пугает Джулиан, разве я бы такого полюбила?

На цыпочках я поднялась на второй этаж, прислушалась, и, немного подумав, направилась к комнате горничных. Я должна была развеять последние капли сомнений!

Впоследствии, наблюдая за своей раной в груди, я думала о том, что лишь больше запуталась тогда в собственной глупости.

Я толкнула дверь в спальню служанок. Стояла тишина и лишь слышалось сопение спящих. Месяц заглядывал в окно, рисуя тени на полу.

— Сьенна.. — шепотом позвала я.

— А! — встрепенулась та, просыпаясь. — Миледи?! Это вы? Господи, я что, не услышала вашего звонка? — креолка потянулась в сторону свечи, но я её остановила.

— Нет-нет! Не зажигай света и не шуми, пожалуйста! Нет. Я тебе не звонила…

Повисла тишина. Сьенна села на постели. В лунном свете я видела её блестящие глаза. Они были полны недоумения и растерянности.

— Вы одеты… — прошептала креолка, всматриваясь в меня в полумраке. — Но вы же ушли спать…?

Я куснула себя за нижнюю губу до боли. Теперь ещё не хватало, чтобы она рассказала об этом всему дому!

— Это неважно, — мотнула я головой. — Расскажи мне о моем муже!

Видимо, просьба была сформулирована неудачно. Сьенна пару раз хлопнула глазами.

— О милорде?

И она права, я могла легко понять её удивление. Два месяца я считала мужа погибшим и никогда не расспрашивала о нем. А сейчас, когда он спит в соседней комнате, пришла задавать вопросы, о том, какой он.

Я стойко вынесла изумление горничной.

— Да, о нем!

— А что… вы хотите знать? — видимо, спросонья Сьенна так и не поняла, что происходит.

— Я хочу знать, какой он. В целом. Ты же знаешь его, да? Вот представь, что я даже его не видела. Расскажи о нем.

И я осторожно присела рядом.

Снова моргнув, креолка оживилась и начала жестикулировать:

— Милорд… Он… Он не такой, как все! Для человека своего ранга совсем необычный. А для нас, простых людей, как хороший знакомый. А ещё он очень любит вас. Очень-очень! Переживает за вас, как настоящий муж. Он просто выражает это не так, как все. Менее заметно!

— Хм, — задумалась я, вспоминая настоящего Роберта. Наверное, она права, ему все-таки страшно отпускать меня в дом, где хозяином считается его брат-каторжник.

Мою реакцию Сьенна поняла по-своему и позволила себе взять меня за обе руки:

— Миледи, я понимаю, вам непривычно! Вам просто нужно побольше времени общаться с ним, и все наладится…

— Гхммм, — выдавила я с усилием и встала.

— Он ведь вас очень любит! — повторила служанка.

— Я это понимаю, — пронеслось в моем мозгу. — Но сейчас нужно восстановить справедливость…

В свою комнату я зашла также бесшумно, разделась и легла, не зажигая свечи. Лицо горело, я вспоминала поцелуй настоящего Роберта и думала о том, как вырваться на завтрашнюю встречу.

* * * * *

— Доброе утро, дорогая Маргарет! — оглушил меня басовитый голос самозванца, едва я ступила на ступеньку лестницы. Он стоял внизу, заложив руки за спину и смотрел на меня. Я совладала с охватывающим меня страхом. Ох, уж этот пронзающий сильный взгляд!

— Ддддоброе… Роберт… — пробормотала я.

— Как тебе спалось?

Тон его меня насторожил. Я медленно спускалась вниз, делая вид, что наблюдаю за действиями Матильды, которая смахивала пыль с этажерки с цветами, и старалась унять нарастающее чувство паники.

— Спасибо… Хорошо…

— Позволь поинтересоваться, где ты была ночью? — лже-Роберт Уилкокс посмотрел на меня, сжимая губы в полоску. Наши глаза встретились. Взгляда его я не смогла вынести больше нескольких секунд и сочла нужным заняться изучением своих рук

— Я? Спала, разумеется… — мои зубы клацнули в страхе, и я была вынуждена их стиснуть.

Убить он меня не убьет — сказала я себе. Почему? Потому что… здесь рядом Матильда. Тогда надо убивать нас обеих.

— Ближе к полуночи я хотел убедиться, что с тобой все в порядке, даже был готов наткнуться на засов, но тебя не было в спальне, и постель оказалась нетронута… — сказал Джулиан довольно сухо.

Я буквально кожей почувствовала на себе этот взгляд. Тяжелый, резкий, пронзающий и сильный. Мое сознание обволакивали этот грубый зычный голос и холодный тон с терпким вкусом подозрения, под ложечкой засосало, мои колени стали подгибаться.

— Я… Мне… не спалось и я вышла на террасу… — пискнула я, не глядя на него.

— И я предполагаю босиком, да? — прогудел он мне в спину. — Я не слышал твоих шагов…

— На самом деле… — еле слышно бормотала я, чувствуя, что сейчас потеряю сознание. Казалось, ещё одно мое слово и он придушит меня одной рукой.

На помощь мне, сама того не подозревая, пришла Сьенна. Она появилась внизу почти бесшумно и, увидев меня, затарахтела:

— Миледи! Надеюсь, вы хорошо спали? Вы меня вчера так напугали!

Джулиан (ведь так же его звали) переключился на неё мгновенно:

— Что-то произошло?

На лице креолки я увидела какую-то на мой взгляд идитско-довольную улыбку. Вот кто действительно не понимает всей опасности происходящего!

— Ничего серьёзного, милорд. По всей видимости, миледи не могла уснуть и пришла ко мне, разбудила…

Я повернулась в её сторону ещё сильнее, но наткнулась на выразительный взгляд самозванца.

— Этого ты сама сказать не могла? — в его голосе был укор.

— Извини, — выдавила я и, насколько могла быстро, вышла в гостиную и открыла там окно. Мне срочно нужен был воздух, в глазах темнело. И Роберт мне говорит, чтобы я не подавала виду, что все знаю?! Как? Как это возможно? Я обессиленно опустилась на стул возле пианино и провела ладонью по прохладной и блестящей черной крышке, закрывающей клавиши, потом закрыла лицо ладонями. Как остановить этот кошмар? Когда он кончится? И чем? И это я ещё успевала жаловаться в мыслях на то, что в статусе вдовы мне было одиноко?! Да за эти два дня я с лихвой восстановила всю нехватку разнообразия в жизни!

За спиной прозвучали тяжелые шаги. Джулиан! Я не вставала и не оборачивалась, только отняла руки от лица и положила их на пианино.

— Я подумал, — начал лже-муж. — Что нет мне смысла о чем-то жалеть. Надо идти вперед, — он сделал паузу. — У тебя были какие-то вопросы о себе и нас? Задавай. Попробуем начать все сначала…

— Я ничего не хочу начинать, — вертелось у меня на языке, но я сдержалась. Слегка повернув голову, я увидела перед собой его рослую фигуру.

— Что ты мне хочешь рассказать?

Джулиан пожал плечами.

— Все. Все, что ты не знаешь и не помнишь. Все, что тебя интересует.

— Интересно, — подумала я. — Что он придумал? Можно, конечно, расспросить Роберта, а потом послушать, что расскажет этот… на самом деле, это может быть интересно.

Его спокойный тон подействовал и на меня. Я встала.

— Меня интересует абсолютно все. Знаю я совсем немного. Можем начать с меня. Моей скромной биографии. Но сейчас нам надо идти завтракать, не так ли?

Джулиан попытался подойти ко мне ближе, но я подхватила подол платья и, проскользнув под его руками, вышла из гостиной, стараясь не завизжать при этом от страха. Видимо, мое поведение говорило ему больше моих слов, потому что он в следующие часы не делал попыток со мной заговорить.

* * * * *

Одной рукой я поднимала платье, чтобы оно не сильно цеплялось за траву, другой — прижимала к себе сверток с едой, которую я наспех собирала на кухне, пока никто не видит. Меня пугал звук собственных шагов и шелест листвы деревьев. Слышалось ржание лошадей, которые одни становились свидетелями моего довольно дерзкого поступка. Я шла на тайное свидание с собственным мужем! Никогда бы не подумала, что такое возможно.

— Роберт… — еле слышно позвала я и снова пошла вперед, оглядываясь по сторонам. — Это я, Маргарет!

Где справедливость? Почему владелец этого дома должен сидеть в кустах, словно вор? Нет, с этим определенно надо что-то делать. Впереди за деревом мелькнула человеческая фигура и я остановилась.

— Роберт, это ты?

— Маргарет!

— Ох, боже! — я подбежала к мужу и оказалась в его объятиях. — Прости!

— Господи, за что?

— За все… Это я во всем виновата!

— Нет-нет! — он покачал головой и сел на траву. — Извини, условия у меня тут неподходящие для леди…

— Я переживу, — я уверенно села рядом с ним и протянула ему сверток. — Это еда… я наспех что-то собрала, чтоб кухарка не увидела…

Роберт расцеловал мои руки, потом прижал к груди мою голову.

— У меня уникальная жена. Сколько же выпало на твою долю!

Я чуть отвела взгляд и снова посмотрела на него.

— Что не так? — спросил он.

— Смотрю то на тебя, то на него, и думаю…

— Что? — Роберт заметно напрягся.

— Нет, — я хихикнула. — Ничего такого. Просто, вроде, вы одинаковые, а с другой стороны… Извини, зря я это сказала. Лучше расскажи мне о нас!

Он перестал жевать и уставился на меня:

— Сейчас? Лучше скажи мне, Джулиан не видел, как ты уходила?

— Его нет. Он отправился в город, возможно, в порт. И я по опыту знаю, что не будет его около двух часов. У нас есть время…

В его глазах промелькнули веселые огоньки.

— Время на что?

Я почувствовала, как запылали мои щеки.

— Ни на что! Не смейся! Мне страшно. Он, оказывается, видел, что ночью я не всегда была в своей постели! Знаешь, как я испугалась, Боже!

— И что ты сказала ему?

— Честно говоря, ничего вразумительного. Я от страха забыла даже свое имя, начала что-то мямлить, но Сьенна пришла мне на помощь, сама того не зная!

Роберт молчал, смотря перед собой, потом сказал:

— Наверное, бессмысленно бороться с таким врагом. Проще бежать…

Я захлопала глазами.

— Как бежать? Куда?

— Нам открыты все пути, согласна? — он пожал плечами. — Забирай из дома все ценные бумаги и бежим, я узнаю, какой корабль сможет взять нас на борт…

Я скривила губы:.

— И оставим этому… право носить твое имя?? Должен же быть способ доказать, кто он такой на самом деле! А я? Весь Порт Луи будет думать, что я сбежала с любовником… Нет, Роберт, мы должны бороться! Да и… — я задумалась. — Ценных бумаг в доме мало. Я так понимаю, все в банке. Да?

— Мало? — моргнул он.

Я смутилась:

— Я же не знаю, где что лежит. Говорю про то, что видела сама. Скажи, где надо искать, я найду. Не думаю, что прислуга нас грабит.

Муж уставился в одну точку, что-то обдумывая, потом сказал.

— И, все-таки, выбора у нас немного. Ему проще убить меня, чем снова уступить. Что нам надо сделать? Убить его в ответ?

Я вздрогнула.

— Не надо никого убивать! Я не хочу этого…

— Маргарет… — он сжал мои ладони.

— Но я могу обороняться, если что… — прибавила я в смущении, вспомнив плечистую фигуру Джулиана.

Роберт вздохнул и поцеловал меня в лоб.

— Я не сомневаюсь в тебе и в том, что ты сильная женщина. Ты необыкновенная и знаешь это, я не сомневаюсь, что, если мне придется спешно покинуть город, ты пойдешь со мной, но… — он снова замолчал.

Я смотрела на мужа, а его взгляд был направлен куда-то в пространство. В наступившей тишине было слышно щебетание какой-то птицы в ветвях.

— Мы поступим так… — сказал вдруг Роберт. — Вполне очевидны причины, по которым он выдает себя за меня…

Я кивнула:

— Имя. А за именем тянется наследство, имущество. Я в этом плане — отличный способ подтверждения личности.

— Думаю, он не опасен, если мы будем довольно хитры, дорогая моя, — кивнул муж. — Вернись в дом, чтобы не вызывать никаких подозрений, собери все ценные бумаги в доме, приготовь. Вечером увидимся на террасе, постарайся выйти. А я наведу справки о кораблях…

— Роберт, я не хочу бежать, это несправедливо по отношению к нам обоим! Должен быть иной выход! Иди к губернатору, докажи, что ты — это ты, а не он! Я даже могу пойти с тобой! — предложила я, сжимая его руку.

— Если бы ты знала Джулиана хорошо, ты бы поняла, что это может не сработать…

Я задумалась. Какая-то цепочка выстраивалась в голове Еще секунда и что-то сложится:

— Но почему, ведь если он не…

Мысль оборвалась: Роберт крепко поцеловал меня и отпустил.

— Иди, Маргарет. Увидимся вечером. Я подумаю, что можно сделать. И будь осторожна, помни, что Джулиан хитер и опасен! Моя любовь с тобой!

Вечер тот прошел совершенно не так, как можно было себе предположить, но буду последовательной.

Не успела я войти в дом, при этом шла я долго, собирая травинки в кулак, делая вид, что просто гуляю, как ко мне кинулась взволнованная Матильда.

— Миледи, мне так жаль! Ваше платье!

Я посмотрела себя:

— Какое? Что не так?

На какую-то долю секунды мне показалось, будто на моем платье есть какие-то следы моего тайного свидания, и я задрожала мелкой дрожью.

— Ваше любимое платье с розовым бантом на боку! Я слегка прижгла его утюгом, слишком горячие угли были, и…

Я сдвинула брови:

— Поняла… Только я не знала, что оно мое любимое…

— Да, — Матильда тоже немного опешила. — Вы говорили, что оно напоминает о вашем венчании, и вы его редко носите, чтобы…

— Хм, — пожала плечами я. — Странный у меня был подвенечный наряд… Хорошо, Матильда, ничего не случилось, я не сержусь Если оно сильно испорчено, то выброси, если нет… Оставь пока, потом я решу, как поступить…

Сказав это, я пошла в сторону столовой. Моя голова была забита чем угодно, но только не судьбой платья, срочно хотелось стакан фруктового морса или чего-нибудь в этом роде, и я всегда просила держать на столе для меня графин и пустой стакан. Почти сразу же я услышала, как громко хлопнула входная дверь, и свирепый крик Джулиана Уилкокса потряс дом до основания.

— МАРГАРЕТ!

Это было так страшно и неожиданно, что я взвизгнула и, тем самым, выдала себя. Его шаги устремились в мою сторону.

— Маргарет!!

Я попятилась, налетела на стул, больно ушиблась и беспомощно завертела головой по сторонам. Я погибла, он все знает!

Джулиан влетел в столовую с перекошенным лицом, покрытым красными пятнами. Его шрам, казалось, стал ещё больше и темнее.

— Он здесь, да?!

— Ккккто… он? — запинаясь, выдавила я, содрогаясь от страха, но старалась держаться мужественно.

— Джулиан!

— Я не знаю… О чем ты… — я медленно пятилась, шаря позади себя руками в попытках найти что-нибудь для обороны.

— Маргарет! Ты вгонишь меня в могилу! Есть только один человек, которого могли перепутать со мной, и от него лучше держаться подальше! Где он, черт возьми?!

Джулиан двинулся в мою сторону, и в этот момент мои пальцы нащупали что-то продолговатое. Нож! Это был сервировочный нож, но в данном случае меня это устраивало.

— Не подходи! — рыкнула я, неловко выставляя вперед руки, в одной из которых было оружие. Самозванец опешил. Ноздри его раздулись, он выпятил челюсть, топнул ногой и снова начал кричать.

— Брось нож, ты с ума сошла! Ты не умеешь с ним обращаться!

— Не подходи ко мне! Надо будет — сумею! — я и сама не знала, откуда во мне появилось столько решимости.

— Маргарет! — кажется, он пытался подобрать слова. — Выслушай меня! Я не знаю, что вбил Джулиан в твою голову, но это ещё тот подарок нашего семейства… Послушай…

— Я не буду ничего слушать! — крикнула я, взмахивая ножом, и замотала головой. — Отойди от меня, чудовище! Негодяй… Убийца!

— Кто?! Я?! Клянусь морскими чертями, что он уместил в твою голову?!

С этими словами он бросился на меня, видимо, желая отобрать нож, но я была напряжена до предела, и отчаянно визжа, выбежала на террасу. Самозванец — за мной.

Споткнувшись о ножку стула, я чудом удержала равновесие. Резко повернувшись лицом к преследующему меня Джулиану, я выставила вперед лезвие, на секунду зажмурившись от страха и собственной смелости.

— Не подходи! — пискнула я, и в этот момент за моей спиной щелкнул взведенный курок и знакомый чуть ироничный голос сказал:

— Не приближайся к ней!

— ДЖУЛИАН!!

— Не блефуй! Ей известно что ты — это не я! — сказал голос позади меня.

Ноздри самозванца раздулись сильнее:

— Что?! Джулиан, ты прекрасно знаешь, кто из нас, кто!

Я попятилась, по-прежнему держа нож наготове, и встала так, чтобы мне было видно обоих братьев. С этого момента я действительно перестала понимать, кто из них кто. Передо мной было два Джулиана? Или два Роберта? Они называли друга друга первым именем. Джулиан со шрамом и Джулиан с пистолетом. Смертельное противостояние началось!

— Я-то знаю! — Джулиан с пистолетом держал брата на прицеле. — И она теперь тоже знает, поверь!

— Гнида! — засопел Джулиан со шрамом. — Я готов тебе простить даже, если от моего имени ты ограбишь банк в Капстаде, но мою жену..! — он повернулся в мою сторону. — Маргарет, да вспомни же ты!

— Маргарет! — повысил голос второй. — Не слушай его! Вспомни, что я тебе говорил! Он опасен!

— Маргарет! — дернулся Джулиан со шрамом. — Моего брата нельзя слушать! Он дурит мозги женщинам с огромным успехом! Это его амплуа! Взгляни же на меня! Кого ты видишь?

Не знаю, почему, я посмотрела на него, потом на второго брата и снова на первого.

— Ка… каторжника… — буркнула я и у того это вызвало приступ ярости.

— Что?! — это было обращено к брату. — Ты умнее ничего не мог выдумать, шулерская душонка?! Маргарет, очнись! Вспомни же что-нибудь! И этот человек выдает себя за меня! Его из дома…

— Тебя из дома, — иронично перебил его Джулиан с пистолетом. — Выгнали больше десяти лет назад с позором! И сейчас твоей низости хватило, чтобы присвоить себе мою жену!

— Это моя жена! — рыкнул Джулиан со шрамом, хватая стул. Ещё секунда и он швырнет им в брата. Стул против пистолета?

— Если я выстрелю, это будет считаться самообороной против преступника, ворвавшегося в мой дом. Но тебе ведь это не удалось? — тот усмехнулся.

— Ах ты, сволочь…!

Всю эту истерическую перебранку близнецов я наблюдала с ужасом, чувствуя, как холодеют мои руки и ноги. Два Джулиана? Нет! Кто-то один из них Роберт Уилкокс, мой муж… Но кто?! Я вдруг поняла, что совершенно не уверена! Я абсолютно не понимаю, кто из них кто! А они готовы убить друг друга и каждый взывает ко мне и моей памяти. Памяти, которой нет! Что я могу сделать, что?! Как я должна сделать выбор?! Я не могу выбирать, выбора тут нет и быть не может, есть только правда!

Я вдруг поняла, что хочу умереть! Или упасть в глубокий обморок, чтобы, когда я очнулась, все было уже решено. Решено именно не делом случая, а истиной. А я сама не могу и не хочу нести ответственность за происходящее, все и так уже слишком закрутилось. Мои холодеющие пальцы сильнее сжали рукоятку ножа, который я по-прежнему держала наготове. Мною полностью завладело отчаяние, напитанное ужасом от происходящего, мысль в голове щелкнула мгновенно.

— Ах, ты, сволочь…! — Джулиан со шрамом в ярости замахнулся на брата стулом.

Джулиан с пистолетом сохранял спокойствие.

— Тюремные привычки, брат? И ты ещё пытался доказать моей жене…

Я не выдержала.

— Довольно! — закричала я что было сил. — Я не хочу выяснять, кто из вас двоих — мой муж! Лучше пусть я никому из вас не достанусь!

И я силой ударила себя ножом пониже груди.

Адская боль пронзила тело, я поняла, что теряю сознание. В глазах потемнело. Одновременно с этим я услышала отчаянный мужской крик, полный ужаса и ярости. Падая, я ощутила, как меня хватают чьи-то руки, а потом прогремел выстрел.

* * * * *

В моем сознании возникла вода. Я низвергаюсь в нее с высоты, подняв фонтан брызг, и ощущаю влагу на своем лице. Я вздрогнула всем телом и открыла глаза. Первое, что я увидела, был компресс, сползавший с моего лба, потом — лицо Матильды, которая почти сразу же вскочила с моей постели, и с криком «Очнулась! Милорд! Она очнулась!» — выбежала прочь.

Я мелко задрожала и зажмурилась до боли в висках. Нет! Я не готова узнать правду! Кто сейчас войдет? Кто? Меня наконец-то ждет истина! Я выжила для неё?! Или нет?!

Сильные быстрые шаги, кто-то вошел в спальню и склонился надо мной.

Я резко открыла глаза, увидела знакомый шрам на лице, дернулась, но муж быстро зажал мне рот жесткой рукой и заговорил:

— Тихо, Маргарет, спокойно! Это я! Я — Роберт Уилкокс! Я — твой муж! Мы тебе все расскажем, только не разговаривай, не вздумай шевелиться или вставать, хорошо? Ты меня чуть до седины не довела, не усугубляй это! Тебе сейчас нужен абсолютный покой, если жАра не будет, то ты вне опасности… Поняла?

Я кивнула, он убрал чуть мозолистую теплую ладонь с моих губ и поправил мне подушку. За спиной мужа я увидела Сьенну, которая заламывала руки.

— Боже мой, миледи! — пискнула она. — Почему вы мне не открылись?! Я бы развеяла ваши сомнения за три минуты! Если б я только могла догадаться, что именно вас пугает. Ведь то, чего не помните вы, очень хорошо помним мы, слуги! Привычки милорда, его манеры — все неизменно!

Она была настолько права, что меня стало тошнить от самой себя. Я закрыла глаза и еле слышно прошептала:

— Потому что глупая женщина опаснее каторжников… Руки… Руки моряка не могут быть женственными…

Я только сейчас осознала, как минимум, один простой пункт, вспомнив ладони второго брата, Джулиана. Настоящего Джулиана. Гладкие, мягкие, элегантные руки. И этот человек якобы часто служил на судне?! Кем? В лучшем случае, коком?

Видимо, муж услышал меня и понял, что я имела в виду этой фразой. Он встал с моей постели и бросил раздраженно.

— Джулиан в жизни не держал в руках ничего тяжелее карт и дамских пальчиков! Мошенник и игрок, альфонс и обольститель, каких немного! Задурить мозги женщине — раз плюнуть!

Я зажмурилась сильнее. Почему эта кровать не провалится вместе со мной куда-нибудь в преисподнюю?

— Милорд! — судя по голосу, в дверях появился Бастиен. — Там пришел офицер с военного корабля по поводу лорда Джулиана…

— Иду. Сьенна, останься здесь и не позволяй Маргарет напрягаться!

Он вышел. Я осторожно открыла один глаз и увидела креолку, стоявшую у окна.

— Я жива? — тихо спросила я.

Она живо подскочила ко мне и показала знак «тсс»!

— Молчите, миледи! Вы задали нам столько хлопот! Бедный милорд! — она хрустнула пальцами. — Доктор сказал, вы ударили себя промеж ребер, ничего важного не задето. Могло быть хуже, если бы вы взяли чуть правее! — она взглянула на часы и спохватилась. — Ой, вам же пора пить лекарство!

Я поморщилась, но понимала, что сопротивление бесполезно. Сьенна заставила меня выпить какую-то горьковатую настойку, пахнущую травами, и принялась поправлять мне одеяло.

— А теперь поспите…

— Не хочу… — прошептала я.

— Надо. Сейчас вас должен посетить здоровый сон. Придет доктор Парфе, он будет рад. Это верный признак, что вы идете на поправку…

— Который час?

— Час? Миледи! С момента этой истории прошло уже почти восемнадцать часов, ваш здоровый сон никак на ситуацию не повлияет.

Она оказалась права. Отвар приятно тяжелил мне голову и вызывал тепло в конечностях. Я сама не заметила, как провалилась в дремоту, и, когда я открыла глаза, тени на полу сказали мне, что уже вечереет. Сколько я могла проспать? Часов пять?

Дверь в спальню по-прежнему была раскрыта, и сначала я подумала, что в комнате совсем одна, но потом увидела дремавшего в кресле в неудобной позе мужа. Я пошевелилась, насколько позволяли мне повязки на груди и животе, и негромко позвала.

— Роберт…

Он вскочил, будто бы и не спал.

— Дорогая моя! Проснулась! Нет-нет, лежи.! Что поправить? Подушку? Ты как себя чувствуешь? Доктор был, я поздравляю тебя, ты полностью вне опасности и можешь поправляться! — он улыбнулся, но улыбка показалась мне вымученной. — И, все-таки, это я во всем виноват…

Я мотнула головой в знак протеста, но он продолжал:

— Я знаю, что я! Я с самого начала своего возвращения повел себя неправильно. Но я не был готов к этому ужасному сюрпризу с твоей памятью.

Я кое-что вспомнила и с усилием слегка подняла руку, прося внимания:

— Выстрел… — прошептала я. — Я помню выстрел…

Роберт кивнул и вдруг нервно хохотнул:

— О, ну это тебе надо спросить у Сьенны! Она ещё тот стрелок с древним мушкетом, который ещё короля Георга помнил! Чуть без руки не осталась!

В этот момент в комнате как раз появилась креолка с подносом. Видимо, услышав наш разговор, она засмущалась и затараторила:

— Я испугалась, когда услышала крик милорда, потом кричали вы, миледи. Я схватила папин мушкет и побежала. Он очень давно у меня лежал, около пятнадцати лет, был даже заряжен, но я никогда его не брала, я даже стрелять не умею, — она поставила поднос, смущенно дернула себя за передник и начала жестикулировать. — А тут это ужасное зрелище… Я ещё понять ничего не успела, но, когда вы вдруг ударили себя ножом и милорд бросился к вам, а лорд Джулиан тогда поднял руку и прицелился в него. Тогда я взяла и нажала на курок… зажмурилась и пых!

Она изобразила, будто стреляет.

— Да! — снова хохотнул мой муж. — А этот древний мушкет возьми и взорвись! Удивительно, что тебе не оторвало пальцев! Но зато это спугнуло Джулиана, и он сразу скрылся…

— Надеюсь, что я хоть немного ранила его, — сказала Сьенна.

— Он здоров, как жеребец моей жены, — уже серьезно сказал Роберт и приложил руку к груди. — Я чувствую это, — он выдержал паузу. — Но честно — если бы не ты, партия уже была бы сыграна, Сьенна. Я не сомневаюсь в способностях брата. С такого расстояния он бы размозжил мне голову, и выдал бы меня за себя, приписав мне же и труп Маргарет…

— Извините! — пискнула я. Мне, в самом деле, было очень неловко, как только я пыталась представить все масштабы этой проблемы. Интересно, Джулиан в Порт-Луи?

Я задала этот вопрос.

— Не уверен, — сухо ответил Роберт. — Оказывается, за него объявлена награда каким-то влиятельным семейством на Мальдивах. Его ищут и сейчас, но у меня чувство, что его уже нет в городе… Маргарет, ты жаждешь с ним встречи? — в его голосе была ирония. Я вспыхнула.

Сьенна удалилась. Услышав от Роберта упоминание о Джулиане и моей ошибке, во мне вдруг что-то щелкнуло, и я неожиданно для самой себя резко бросила:

— Не дерзите, милорд!

Сказала и испугалась самой себя, а муж вдруг неожиданно засмеялся:

— Боже, я начинаю узнавать свою Маргарет! О да, я ещё тот грубиян, помню! Но поверьте, миледи, вы тоже ещё та авантюристка! — он прошелся туда-сюда перед кроватью. Я наблюдала за ним.

— Моей вины здесь много! Очень, — серьезно вдруг сказал Роберт. — Мне надо было с самого первого дня посадить тебя рядом, попробовать начать с начала нашу историю, но как?! Как это сделать сейчас? Как завоевать тебя снова? Ты абсолютно права: я не умею вести себя с женщинами. Это Джулиан — предмет поклонения дам от мала до велика, в его арсенале такой запас уловок и фраз, что обольщение вопрос чуть ли не часов. Столкнувшись с твоим холодным равнодушием, я был готов принять мысль, что у тебя появился любовник среди плантаторов. Но ни одна служанка не могла ответить ничего на это положительного, Сьенна заклинала меня, что твоя репутация безупречна. Но Джулиан! — Роберт щелкнул языком. — Маргарет, лучше б ты завела любовника среди плантаторов!

— Он не мой любовник! — насколько могла громко заявила я.

— Убедительно!

— Я ещё не сошла с ума! — у меня откуда-то возникли силы препираться. — У меня вообще нет любовников! А за все, что было до потери памяти, я не несу ответственности, так как не помню этого!

Роберт довольно рассмеялся:

— Вот теперь звучит очень убедительно! — он вздохнул и сделал паузу. — Я чуть с ума не сошел, когда понял, что обувщик мог разговаривать вместо меня только с одним человеком. И это Джулиан! Меня не волновало, как мой брат сюда попал, где нашел меня — ничего, кроме того, что только этим я могу объяснить твое поведение. Джулиан и ты?! Лучше б меня раздавило балкой за бортом!

— Он появился на следующий день после тебя… — негромко сказала я, закрывая глаза. Садившееся солнце утомляло. — Какие были причины ему не верить?

— Особенно, когда он профессионал убеждения дам… — поджал губы Роберт.

— Мне надоело слушать про таланты Джулиана, — я открыла один глаз, выждав минуту молчания. — Я сама чуть с ума не сошла, я не виновата в том, что бываю иногда очень глупой!

— Маргарет!

— Лучше расскажи что-нибудь про себя!

Он заложил руки за спину и усмехнулся:

— Я — мужлан и грубиян, не умеющий даже грамотно написать свое имя…

Я поняла иронию лишь частично. Это была шутка и, судя по всему, аргументированная. На неё надо было что-то ответить, и мне не пришло в голову ничего более умного, как сказать

— Я заметила!

Он расхохотался:

— О, Маргарет! И ты до сих пор сомневаешься, что ты — моя жена?!

— Я не сомневалась в этом до того момента, как увидела второго Роберта Уилкокса…

Муж снова помрачнел:

— Мне не надо было пропускать ни одного часа! Каждый миг надо было проводить рядом с тобой! Надо было собраться с духом, отодвинуть свой шок на задний план, заслужить хотя бы твое доверие… — он покачал головой. — Когда ты ударила себя ножом, я думал, что навсегда тебя потерял…

Я не знала, что ответить. Несколько секунд мы смотрели друг на друга, потом я закрыла глаза. Ещё несколько секунд — и мужские шаги направились к входной двери. Видимо, Роберт решил, что я уснула..

— Нет… Я не устала и не сплю. Мне просто утомительно смотреть. Останься. Лучше расскажи мне что-нибудь…

Его улыбка была довольной и даже притягательной:

— Я могу тебе рассказать очень многое. Задавай свои вопросы…

— Их также очень много… — прошептала я. — Горничные рассказывали мне, что мы познакомились на корабле в путешествии, но они больше ничего не знали, и я тоже. Я куда-то плыла? Куда? С родителями?

Он оперся руками о спинку кресла:

— О, это надо вернуться на два года с небольшим назад. Мы шли курсом на Андаманские острова, на борту «Свободолюбия» — так называлось судно под командованием нашего капитана Эдвина Соута — было два пассажира. Сенатор Бетан с дочерью. Их нам надо было высадить по пути нашего следования, в Полинезии на островах Херви…

Он вдруг замолчал, и я пошевелила пальцами руки, прося продолжить, потом спросила:

— Ты был матросом?

— Старшим матросом, — кивнул Роберт. — Это моя предпочитаемая должность. Моих познаний хватит даже на помощника капитана, но мне это неинтересно, хотя предложения поступали. Есть люди, с которыми я плавал не раз, капитаны, под началом который я служил. Они знают, кто я, и на судне у нас царит взаимоуважение, ибо, по большому счету, я в состоянии купить весь корабль даже с командой, но, повторюсь, мне это неинтересно, и я предпочитаю во время плавания быть равноправным членом экипажа, насколько это возможно.

— Оттуда все началось… — улыбнулась я, пытаясь представить, как же это могло выглядеть. Видимо, он понял мою мысль.

— Да! — хохотнул Роберт Уилкокс. — Трехмесячное плавание с Маргарет Бетан никого не оставит равнодушным! Матросы тебя избегали по ряду причин, почти по тому, по которому старший состав команды предпочитал твоего отца… Как сказал мне потом капитан: «Избавьте меня от жалоб своенравной дочки сенатора»!

— Я? Я своенравная?

— Не я же! Был шторм, ты вылезла смотреть. Смотреть на что?! Я был вынужден схватить тебя в охапку, спустить вниз и запереть в твоей же каюте. А когда все улеглось, ты бегала за капитаном с требованиями наказать меня за дерзкую выходку! — он расхохотался.

— А нечего было меня запирать… — буркнула я.

— Разумеется, лучше бы тебя смыло за борт, да? — Роберт снова улыбнулся. — А вообще, отношения у нас, как бы это сказать, не очень складывались, и это было почти развлечением для матросов!

* * * * *

На раскрытую книгу упала тень, и голос над девушкой произнес:

— Книга о правилах этикета для молодых и благовоспитанных дам?

Маргарет подняла голову и встретилась взглядом с синими глазами старшего матроса.

— Нет! Пособие, как выжить в обществе наглых грубиянов, которые даже не в состоянии написать грамотно собственное имя!

Роберт Уилкокс шевельнул бровями, но бросил лишь:

— Что ж, может быть…

Выждав ещё несколько секунд, девушка снова подняла голову:

— И что вы опять около меня стоите? Я вам снова мешаю!? Я здесь всем мешаю, а вам больше всех! Туда нельзя, сюда нельзя….

— Во время смены парусов, — он повысил голос, чтобы перекричать её возмущение. — Вам действительно было не место на средней палубе!

— Я уже забилась в угол! Я и тут вам мешаю, да?!

— Нет, — Роберт Уилкокс странным образом сохранял спокойствие. — Я хочу воспользоваться содержимым ящика, на котором вы сидите!

Девушка сначала открыла рот, собираясь что-то сказать, потом посмотрела вниз, себе под ноги, резко захлопнула книгу, встала, и с надменным фырканьем удалилась.

Роберт проводил её еле заметным взглядом и услышал сдавленный смех матросов с мачты.

Конец ознакомительного фрагмента.