Глава 6
Димон встал.
— Извините за беспокойство.
Венев улыбнулся:
— Может, чего еще надо?
— Колено! — вспомнила я. — У нас в квартире все очень старое, дому много лет, капитальный ремонт лет пятьдесят, а то и больше не делали.
— Тань, — поморщился Коробков, — не глупи.
Но я отмахнулась от хакера.
— Купить сантехнику — большая проблема, в ванной настоящие чугунные трубы, к ним сложно приделать современные сливы из пластика, диаметр не совпадает. Я давно ищу колено под раковину, которому больше лет, чем мне самой. Нового, естественно, нигде нет, мечтаю о старом, но целом. Вдруг здесь найдется? Сейчас умывальником практически нельзя пользоваться, из-под него вода вытекает, слесарь перестал приходить, сказал: «Ищи деталь».
— Решим твое горе, — по-отечески заботливо пообещал Венев, взял мобильный и сказал в трубку: — Леня, мне нужна чугунина, вроде той, что Елене Кирилловне отвозили. Сделай милость.
Не успела я поблагодарить Григория, как в избушку влетел мальчик лет тринадцати с мешком в руке.
— Здрассти, дядя Гриша, — с порога заорал он, — дедушка велел вам передать.
— Ну разве так принято говорить? — укорил подростка Венев. — «Здрассти, дядя Гриша». А других людей в избе нет?
— Здрассти, дядя Гриша и остальные, — поспешил исправить свою ошибку мальчик.
Григорий Игоревич вытащил из мешковины кривую железку.
— Она! — удивился Димон. — Думал, никогда не найдем.
— Новая! — подпрыгнула я.
— Не совсем, — улыбнулся Венев, — Леонид трубу в порядок привел, у него руки золотые, хорошо бы и Степа мастером стал.
— Я стараюсь, — обиделся мальчик.
— Молодец, хвалю, теперь донеси нашим гостям трубу до машины, — велел хозяин.
— Сами справимся, — засопротивлялся Димон.
Я расстегнула сумочку.
— Сколько я должна?
— Десять рублей, — ответил Венев.
— Так мало? — недоверчиво спросила я.
— Цену я сам назначаю, — пояснил Григорий, — мог бы и так отдать, но сделаешь подарок, а человеку потом неловко, вроде как отдарить обязан, а если заплатит, его душа спокойна. Червонец с вас, ребятки. Если чего еще захотите, вот визитка.
Коробков взял глянцевый прямоугольник и воскликнул:
— Интернет-магазин «Бабуschка»[1]! Это вы?
— Слышали о моем скромном предприятии? — обрадовался Венев. — Стараюсь идти в ногу с прогрессом.
— Там шикарный выбор пластинок, — восхитился Димон, — я покупал у вас Утесова и Шульженко, люблю старую эстраду, но она не звучит на современных носителях, все очарование пропадает.
— Легкий треск, тихое шипение, иногда иголка подскакивает, — понимающе подхватил Григорий, — для меня это воспоминание детства. Родители сына спать укладывали, а сами гостей собирали, танцевали под патефон. Всякий раз, когда винил вертится, я вижу перед собой папу и маму. Отец лихо фокстрот откалывал. Наверное, и у вас в душе нечто подобное оживает от старых пластинок.
— Ну, мое детство — это железные миски и кровать без белья, — неожиданно признался Димон, — пластинки в моей жизни появились позже, фарцовал ими.
Я с изумлением посмотрела на хакера. Члены бригады Чеслава не распространяются о деталях своих биографий. Про самого босса мне ничего не известно, лишь недавно услышала, что у него есть семья. У каждого ребенка непременно должны быть отец и мать, в сказку про аиста я давно не верю. По этой причине и у Коробкова должны быть родители. После ряда неприятных событий я очутилась у Димона в квартирантках, теперь знаю, что у него есть бабушки, Анфиса и Маргоша, четыре кошки, огромная, лабиринтоподобная квартира и куча бывших любовниц[2]. Хотя я не уверена, что Анфиса и Маргоша, взахлеб сплетничавшие о бабах хакера, говорили правду. За то время, что я живу у Коробкова, он ни разу не приводил в дом посторонних женщин. И вот теперь добавилась еще крупица информации, про железные миски и кровать.
Когда мы вернулись в офис, Чеслав встретил нас с самым мрачным видом.
— Что случилось? — испугалась я.
— Кошмаров умер, — процедил шеф.
— Как? — попятился Димон.
— Насмерть, — сдерживая гнев, пояснил босс. — «Скорая» по прибытии зафиксировала смерть.
— И где он сейчас? — тупо спросила я.
— В морге, им Фатима занимается, — еще больше потемнел лицом Чеслав.
— Как это произошло? — осведомился Димон.
Чеслав потер ладонью затылок.
— Осипа отвели в гостевую, я велел принести ему еды из буфета. Кошмаров отказался от пищи, попросил воды, сладкой, лучше колы, получил бутылку, на моих глазах отвернул пробку, глотнул и через минуту упал со стула.
— Наверное, у него инфаркт, — попыталась я успокоить босса, — неполадки с сердечно-сосудистой системой бывают и в юном, и в зрелом возрасте.
Чеслав скривился.
— Синюшность кожи, судороги… это похоже на перебои с мотором?
— Ну… я не имею медицинского образования, — поспешила я оправдаться.
— Его отравили, — Чеслав стукнул кулаком по столу, — в моем офисе, на моих глазах!
— Маловероятно, босс, — не согласился Димон, — у нас посторонних не бывает.
— Точно! — рявкнул Чеслав. — Кроме меня, отраву ему было некому поднести. Я сам себя подозревать начинаю.
— Яд положили в колу, — засуетилась я.
— Отлично, — ободрил меня Чеслав, — но бутылку я приобрел сам!
— Ты же не пьешь сладкую воду, — не успокаивалась я.
— А сегодня захотел, — признался босс. — Ехал на работу, притормозил у лотка и схватил аж три штуки. Одну бутылку по дороге выхлебал, две другие в кабинет принес.
— Убить хотели тебя! — испугалась я. — Никто ведь не предполагал, что мы приведем Осипа, а ты решишь его угостить. С Кошмаровым все вышло спонтанно.
Шеф внезапно расслабился.
— Я не употребляю лимонад, захотел его впервые за последние лет десять. Решение приобрести колу возникло внезапно, я притормозил у первой попавшейся будки. Кем надо быть, чтобы просчитать заранее эту ситуацию? Гениальным экстрасенсом? Вангой? Я спокойно сплю и не подозреваю, что мне захочется утром выпить фанту-пепси — спрайт-Буратино, а некий профессор Мориарти уже продумал преступление до мелочей, зарядил бутылку и отправил ее в ларек? Бред.
— Ты оставлял Осипа одного? — не сдавалась я.
— Ходил за питьем к себе, отсутствовал минуту, когда вернулся, он выглядел здоровее многих, — недоумевал Чеслав, — а потом глотнул, и все!
— Инсульт! — вынес диагноз Димон.
В ту же секунду у Чеслава зазвонил мобильный, шеф поднес трубку к уху и начал через равные промежутки времени повторять:
— Ага… угу… да… ага… угу… да.
Наконец беседа иссякла, босс положил сотовый на стол.
— Это Фатима.
Я перевела дух. Сейчас Чеслав скажет про сердечный приступ у Кошмарова или кровоизлияние в мозг. Очень неприятно, когда в твоем офисе внезапно лишается жизни человек. Но если ты руководитель бригады по расследованию особо опасных преступлений, а тот, почти незнакомый человек подозревается в некрасивых поступках, то ситуацию нельзя назвать просто неприятной. Не знаю, как отреагирует босс Чеслава на происшествие, а вот следователь Леня Мартынов рассказывал мне о том, что бывает с милиционером, у которого во время допроса скончался задержанный. Можете мне не верить, но ничего хорошего мента не ждет, затеется долгое служебное расследование, парня временно отстранят от работы, кое-кто из коллег предпочтет не общаться с «запачканным» товарищем, другие будут громко выражать сочувствие, третьи станут заговорщицки шептать: «Ничего страшного, все здесь у нас хороши, любой бы на твоем месте не сдержался и вмазал гаду».
А если сотрудника оправдают, вернут ему удостоверение и табельное оружие, он еще долго будет ощущать спиной косые взгляды. Как говорится, ложечки нашлись, а осадочек остался.
У Чеслава в бригаде есть два эксперта. Один из них, Фатима, способна найти иголку в стоге сена. Не было случая, чтобы она не установила причину смерти, не заметила чего-то подозрительного в трупе. Обмануть Фатиму — это все равно что обогнать в математических расчетах суперкомпьютер. Теоретически подобное возможно, а практически никому не удавалось. Если у Осипа случился инфаркт или инсульт, то никаких претензий Чеславу не предъявят. Коли Кошмарова отравили, дело чуть хуже. Начальник моего шефа небось спросит: «Что у тебя в конторе творится, если там людей, как мышей, ядом травят?»
— Она не знает, — дрогнувшим голосом сказал Чеслав.
— Кто? — поразилась я.
— Что? — в рифму поинтересовался Димон.
— Осип был абсолютно здоров, — продолжал Чеслав, — не считая залеченной язвы желудка и небольшой эрозии на слизистой того же органа, более ни одного «сучка». Сердце, легкие, почки, печень как у младенца. Похоже, он не пил, не курил, вел исключительно здоровый образ жизни.
— И умер, — ошарашенно добавила я.
Чеслав кивнул.
— Да. Токсикология, правда, еще не готова, но Фатиме кажется, что никаких интересных результатов она не даст. Видимых признаков отравления нет.
— Ты говорил про синюшность, — напомнила я, — бледность.
Впервые на моей памяти Чеслав был не в своей тарелке.
— В ту минуту, когда я наклонился над телом, — без привычной уверенности сказал босс, — мне показалось, что цвет лица у Осипа странный. Но Фатима не насторожилась. Вероятно, виновато освещение в допросной, там люди делаются на привидения похожи, надо лампы поменять. В горле пересохло. Сейчас приду.
— Не пей колу! — хором сказали мы с Димоном.
— Глупости, — передернулся босс, — мне все равно расхотелось газировки, из кулера налью.
Не успел Чеслав покинуть кабинет, как Коробок схватил телефон.
— Фатя? Озвучь еще раз вердикт по Кошмарову. А-а-а!
— Что? Что? — занервничала я.
Коробок вернул мобильный в карман.
— Ничего. Здоровье бычье. По мнению Фатимы, ему просто приказали умереть.
— Подошли и велели: «Давай, живенько, на тот свет?» — насупилась я.
— Так Фатима сказала, — серьезно продолжил Димон, — по ее мнению, Осипу предстояло доскрипеть до девяноста лет. Читал я в Инете про парня, который умел людей взглядом убивать. Зыркнет на человека и скажет: «Завтра в десять утра ты труп!» И точно!
— Верится с трудом, — фыркнула я.
— За что купил, за то и продаю, — не смутился Коробок, — надо же, Фатя ничего не нашла.
— Иди сюда, — послышался из коридора голос Чеслава.
— Уже стервятники слетаются? — шепнул Димон. — Неужели сюда приехали люди «папы»? Ну и оперативность!
— Тише, — шикнула я.
Босс вошел в кабинет, его лицо было, как всегда, безмятежно спокойным.
— Прошу знакомиться, — бросил он. — Приходько.
Вошедший вместе с шефом парень вежливо сказал:
— Здравствуйте.
— Таня, покажи Приходько офис, — велел Чеслав. — Димон, останься.
Я с трудом удержалась от стона. Просто день сурка! Утро началось с визита Тамары Владимировны, которую Чеслав в связи с ее заявлением о травле звуком принял за сумасшедшую. И вот дубль два. Снова Приходько. Интересно, какой бзик у этого?
— Пойдемте, — защебетала я, — сюда, пожалуйста. Мы сейчас находимся в холле. Обратите внимание, с правой стороны стоит кулер, из которого добывают кипяток и прохладную воду. Еще здесь два дивана, кресло и столик с журналами. Пресса не очень свежая, но познавательная.
— Зуб заболел, — неожиданно объявил псих, — у меня там камера.
— Очень интересно, — кивнула я, — любите кино снимать?
— Предпочитаю смотреть, — улыбнулся умалишенный.
— И то правда, — подхватила я, — с открытым ртом долго не поработаешь.
Парень покосился на меня.
— С открытым ртом? Зачем?
— Если камера в зубе, то как иначе ею пользоваться? — спросила я. — Исключительно с разжатыми челюстями.
— Почему, — не понял парень, — Федя?
— Извините, я Таня, — широко улыбалась я, — Федор — мужское имя.
— Правильно, — не стал спорить собеседник. — Федей женщину не назовут.
— Давно у вас во рту камера? — поинтересовалась я.
Парень чуть отодвинулся от меня.
— Ну… а что?
— Просто интересно, — защебетала я, — наверное, здорово уметь снимать? Давно хочу научиться, но времени нет.
— М-м-м, — протянул «Приходько» и замолчал.
Я попыталась изобразить радушную хозяйку:
— Присаживайтесь.
— Спасибо, — прозвучало в ответ.
Мы устроились на диване. Поскольку я категорически не понимала, что следует делать с психом и по какой причине Чеслав велел мне показать ему офис, то тем для беседы нашлось мало. Я решила прибегнуть к наиболее проверенной:
— Хорошая погода на дворе.
— Не заметил, — без особой приветливости отозвался подопечный.
— Тепло, но не жарко, дождь не идет, — пела я.
— Не заметил, — повторил псих.
— Ты по улице не шел? — не выдержала я.
— Не, меня прямо в автобусе с Марса доставили, — прозвучало в ответ.
— Ты с Марса, — обрадовалась я, — ну как же я раньше не догадалась! У всех марсиан в зубах камеры.
Бровь умалишенного поползла вверх.
— Да?
— Ну, конечно, — щебетала я, — и как там, на Марсе?
— Нормально, — не пошел на контакт идиот.
— Никогда у вас не была, — абсолютно честно заявила я.
— Там баб нет, — нехотя признался «марсианин».
Я зацокала языком.
— Кругом одни мужики?
— Буфетчицы Зина и Валя, — вздохнул «Приходько», — но их за женщин считать трудно.
— Почему? — обрадовалась я завязавшейся беседе.
— Зина усы носит, а Валентина любого в нокаут отправит, — поежился псих, — в ней двести кило веса.
Я понимающе кивнула. До меня дошло, как обстоит дело. Бедняга удрал из психбольницы, Зинаида и Валя — это санитарки. Дело за малым, надо выяснить, откуда он смылся, и вернуть его назад. Многие на моем месте задали бы прямой вопрос: «Где тебя лечат?»
Но я прекрасно знаю: с теми, у кого крыша в полете, следует быть осторожной, делая вид, что веришь в больные фантазии.
— Далеко до Марса? — приступила я к сбору информации.
— Четыре часа, меня укачало по дороге, — признался больной.
— Конечно, в ракете невесомость, — с умным видом кивала я, — мне бы не хотелось долго висеть вниз головой. А ты, похоже, отлично справился с этой проблемой.
— На ракете? — переспросил псих. — В невесомости? Ну этта… того… самого, я на автобусе ехал!
Мои губы расползлись в улыбке.
— Ох, извини! Совсем забыла! Ведь недавно изобрели рейсовые космические «Икарусы»! Они по маршруту Земля — Марс ходят.
— Никакого регулярного сообщения нет, — оторопело уточнил «марсианин», — только меня привезли.
— Хорошо, хорошо, не нервничай, — нежно прокурлыкала я. — А где ты на Марсе живешь?
— В квартире, — после небольшого колебания ответил собеседник.
— Здорово! Один или с соседями?
— Комната и кухня отдельные, — ответил «Приходько», — сортир тоже.
— Наверное, у вас там очень красиво, — вздохнула я.
— Обычное поле, — пожал плечами парень, — и две трехэтажки. Тоска зеленая.
— И много там зеленых человечков? Я думала, на Марсе, наоборот, все красное! — оживилась я.
Парень встал и пересел в кресло.
— Не, у нас все серое, пыльное.
— Сам про зелень говорил, — начала я терять терпение.
— Тоска зеленая, — повторил псих, — в смысле развлечений нет, клубов, ресторанов, одни ежи с калашами.
Если сообщение про автобус, на котором парня за четыре часа доставили с Марса на Землю, я выслушала спокойно, то рассказ про ежа с автоматом выбил меня из равновесия.
— Можешь посидеть минутку в одиночестве? — поинтересовалась я у гостя.
— С удовольствием, — кивнул тот.
Я схватила со столика журнал.
— Почитай пока. Ты знаешь наши буквы?
— В каком смысле «наши буквы»? — заморгал сумасшедший. — Есть еще другие?
— Латиница, кириллица, арабская вязь, иероглифы, узелковое письмо майя, — перечислила я, — существует много видов письменности. Вот у вас, на Марсе, как пишут?
«Пришелец» пару раз оглянулся и шепнул:
— Как везде. По-русски. Я иностранными языками не владею, но непременно научусь по-английски говорить.
Я пошла по коридору в сторону кабинета Чеслава, громко говоря на ходу:
— Вот и молодец! Умница! Засядешь за словари и освоишь все наречия мира.
