Статус: все сложно

Дарья Белова, 2023

Продолжение истории про Милу и Глеба.Встреча героев спустя четыре года. Что произошло за это время и готовы они двигаться дальше? И если да, то по одиночке или вместе? Все начинается с безобидной игры, которая рискует перерасти в нечто большее, но при этом вскрывает старые раны и острые переживания.

Глава 11

Мила

Аплодисменты сегодня громче. Они заполняют зал, непрекращающиеся звуки хлопков слышатся из каждого уголка. Это приятная волна греет, даже согревает своим теплом. Ты купаешься в нем. Поклон, еще один. Нет глупых реверансов и вывернутых ног в попытке как можно ниже опуститься. Я дышу часто, несколько минут назад мы танцевали финальную партию спектакля. Эмоции на пределе, как и возможности. В последнее движение хочется вложить все, показать свой максимум.

Занавес закрывается, а мы опять уставшие опускаемся вниз. В руках у многих букеты. Они самые разные. И, конечно, шикарные розы и композиции с орхидеями достаются нашей ведущей партии, она исполняет роль Камилль, музы и проклятия великого скульптора. Я смотрю на ее лицо, где растянута улыбка, а в уголках глаз залегли морщины. Она устала.

— Мила, не стой на проходе, — говорит мне “Камилль” и слегка отводит меня в сторону.

Я стою на помосте. Передо мной открытая сцена. Все уже разбежались, никому не хочется задерживаться. Теперь настало личное время.

Здесь пусто. Только видны еще следы от ног на полу и витающая в воздухе пыль.

Я делаю несколько шагов вперед, заношу ногу в попытке сделать па, и опускаю. Позорно пятясь назад.

Сказать, что я хочу эту роль, — ничего не сказать. Словно история повторяется. Тогда была Спящая красавица, прелестная и добрая принцесса Аврора. Я же была ей, давно, еще когда внутри меня нежилась маленькая девочка.

Мистер М говорил, что в любом человеке живет ребенок. Его маленький человечек, которому так и не подарили машинку. А может, та, кто случайно вылила на платье другой девочки компот и получила выговор от родителей. Им всем больно и обидно. И они живут внутри нас. Моя внутренняя девочка хотела танцевать Аврору. Да, ее мечта исполнилась. Только после остался горький привкус предательства с кислым оттенком вины.

Два шага вперед — и я делаю несколько движений из партии Камилль. Я видела ее репетиции, знаю каждый взмах. Чувства, эмоции, история, переживания — я изучила все. Осталось только пропустить через себя. Лучше всего это удается делать в танце.

— Ты хороша в этой роли, — голос Миши выдергивает меня из танца. Всего лишь несколько движений, они ни о чем, ничего не значат, я даже не успела донести свою мысль до зрителя.

— Ты почему здесь?

— Искал тебя. Девчонки в гримерке сказали, что ты не вернулась еще.

— Ммм, а зачем искал?

— Просто. Поговорить.

Я быстрым шагом направилась прочь со сцены. Миша не должен был следить за мной. Не должен был видеть этот танец. Он был моим секретом, моей новой мечтой.

— Мила, — догоняет меня Миша, — с тобой все в порядке? Я тебя чем-то обидел?

Хотелось сказать, что я не хотела, чтобы ты все видел. Словно без разрешения проник мне в душу. Но так и не смогла собраться с силами и это высказать. Моя маленькая девочка, что все еще живет во мне, считает, что это может обидеть его. Ведь Миша — хороший, и он не хотел этого.

— Все в порядке. Я просто спешу. У меня встреча.

— Свидание?

— Может быть.

— Странная ты Милы… — грустно произнес Миша.

— Чем же? — мне пришлось остановиться и повернуться к нему.

— Ты кажешься открытой, дружелюбной. Но всегда себе на уме. Твой внутренний мир — тайна. Ты никому и никогда не позволишь проникнуть туда. Выстроила преграды, через которые никому и никогда не пробраться. Аврора, что заточена в замке. Вокруг него множество терновых кустов с большими шипами. Хотелось бы добавить еще и огнедышащий дракон. Но, я могу ошибаться.

— Ты ошибаешься, да. Потому что я не Аврора. Уже не Аврора.

— А кто ты? Камилль?

Отпрыгиваю от него, словно он несет в себе смертельный вирус. И просто убегаю.

Переодеваюсь быстро, в спешке. Теперь ценна любая секунда. Так же быстро выбегаю из здания театра на парковку. Откого бегу — неясно. Ведь за мной никто не гонится. Но даже выезжаю я резко, а в поток машин встраиваюсь, снова подрезав шуструю Тойоту.

До ресторана путь неблизкий. Мы условились с Мистером М, что наши неформальные встречи буду проходить там, где мы не сможет встретить кого-то из близких или знакомых. Он согласился. Мы как два шпиона, играем в свою игру, которая, по сути, нужна только мне.

В ресторане мало народу. Мне нравится. Приглушенный свет, ненавязчивая легкая музыка. Можно подумать, что я действительно пришла на свидание. Сейчас мой ухажер подарит красивый букет цветов. Пусть будут нарциссы. Удивительное растения с менее удивительной историей. Он отодвигает мне стул, а я элегантно присаживаюсь на него, не забыв поблагодарить. Так было бы, если бы я осталась прежней Милой.

Но я захожу в ресторан, игнорируя вопрос хостес. И прохожу к известному мне столику. Мистер М уже сидит и ждет меня. Как всегда с кем-то общается по телефону. У него приятный голос с легкой хрипотцой. Он вибрирует, когда Мистер М что-то говорит, и это успокаивает. Словно вводит в транс, медитацию или что там сейчас модно в столице.

Сажусь напротив и рассматриваю его. Темно-русые волосы с идеальной и ровной стрижкой. Серо-голубые глаза глубокие. В них таится столько мудрости, что становится страшно. Когда он смотрит на тебя, прямо в глаза, кажется, что сейчас он прочтет все, о чем ты думаешь. От этого неуютно было первое время. Но я никогда его не боялась. Наоборот, после встреч с Мистером М словно вырастают крылья. Я могу парить.

Он еще несколько минут разговаривает по телефону. Я не вслушиваюсь, просто наслаждаюсь тембром его голоса, даже невольно прикрыла глаза.

— Ты как всегда в своем репертуаре, — “поприветствовала” я его.

Мистер М отключает звук и вибрацию на телефоне и кладет его экраном вниз. Он всегда так делал. Чтобы ничто и никто не помешал нашему с ним разговору. Уважение к сидящему напротив — одно из его правил. И только после всех этих нехитрых манипуляций, он смотрит на меня и, наконец, улыбается. Открыто, очаровательно, завораживающе, добродушно.

— А ты как всегда превосходно выглядишь.

Мистер М говорит это так, что мурашки разбегаются по телу.

Наш заказ официанту всегда один и тот же. Привычка? Нам приносят утиную грудку с брусничным соусом для Мистера М и пасту с трюфелем для меня.

— Людмила, ты же понимаешь, что для тебя я делаю исключение? — хитринки в глазах.

— Ты про ресторан?

— И про мое время.

— Иногда ты так занудничаешь.

— Зато, насколько я помню, всегда угощаю ужином.

— Теперь я буду называть тебя Мистер Щедрость, — нанизываю превосходные капеллини аль денте с тонкой стружкой трюфеля и отправляю в рот. Блаженство.

— А до этого как называла?

— Мистер М. — Он откидывается на спинку стула, но никогда не складывает руки на груди.

— Интересно. А у Глеба? Есть прозвище?

Как всегда в самую точку. Больную и нарывающую. Только он надавливает аккуратно и мягко. И это всегда мне в нем нравилось.

— Нет, ему я так и не придумала.

— Хотела бы?

— Да.

— Давай придумаем сейчас?

— Хм… а можно просто Навицкий?

— Можно. Но ты же понимаешь, что это не решение?

— А что решение?

— А что для тебя проблема?

— Ненавижу, когды ты так говоришь! — Мистер М засмеялся. Ему нравится, когда мы с ним так общаемся, словно между нами нет условностей и обязательств. Просто два человека обсуждают общую тему.

— Ты чувствуешь ненависть не ко мне, а к моим словам. Они задели тебя?

— Твои слова. Твой вопрос.

— Его повторить?

— Нет. Что для меня проблема, — тихо произношу я, — Проблема в самом Навицком. Он предлагает поиграть, — ухмыляюсь. — Есть такая игра, дурацкая, “Правда или действие”. Мы задаем вопрос друг другу и отвечаем на него, если нет, то выполняем действие. Любое, он подчеркнул.

— Ты сомневаешься, — утверждает мой Мистер М.

— Я боюсь, что станет больно. Снова.

— Людмила, нельзя избегать боли. Надо учиться ее проживать.

— Зачем?

— Боль — это тоже чувство, — резюмирует он.

— А если я не хочу больше чувствовать?

— Что ж, это твой выбор. Но проблему это не решит. А вообще, ты снова пытаешься вытянуть из меня совет, что тебе делать. — Его голос звучит немного грубо.

— Так нельзя? — улыбаюсь и пытаюсь свести все в шутку.

— Нет, — его улыбка, что когда-то меня и покорила, расположила к себе. И где-то внутри я поняла, что только ему и могу довериться.

Первый раз мы с ним встретились за столиком в кафе. В то день с неба падали мелкие капли дождя. Они превращались в наледь. Ее можно было увидеть на листочках деревьев, что еще держались на ветках из последних сил. Машины были покрыты этой глазурью, а дорога под ногами похожа на хрусталь. Стоял декабрь. В том году он был бесснежным.

На душе мне было так же холодно и промозгло, как и на улице. И я вся будто состояла из разбитого хрусталя, что при малейших признаках тепла просто растает. Стечет тонкой струйкой куда-то под ноги. А безымянный пешеход пройдется по ней, мокрые следы будут тянуться еще долго.

В кафе уже развесили новогодние украшения. Но они не приносили мне радости. Не радовало вообще ничего. Сплошной серый цвет, равнодушие и апатия поселились внутри, наводят свои порядки, командуют. Ни один лучик света не разобьет эту твердую стену из обиды, боли и разочарования.

Я села за дальний стул. Ждала его. И гадала, как же он выглядит на самом деле.

Он зашел практически сразу за мной. Высокий, красивый. В него можно было бы влюбиться. Он легко смахнул с себя те капли дождя, что крупными слезами цеплялись за ткань его пальто. Действия обычные для других, завораживали меня и не позволяли отвести глаз.

Если бы я была художником, то непременно бы нарисовала эту картину, как красивый мужчина заходит в кафе и глазами ищет незнакомку. Назвала бы ее “Первая встреча”.

Он узнал меня сразу. Хотя до этого момента в глаза не видел. Слышал только мой голос. Наш телефонный разговор длился несколько минут. О чем он был? Сейчас не помню.

Мистер М подошел к столику и начал меня рассматривать. Не изучать, а именно смотрел в глаза и читал меня. Так мне показалось. Хотя потом я узнала, что это не так. Он никогда не умел читать людей и их мысли. Очередной миф о Мистере М, который его забавляет.

Слезы начали капать маленькими снежинками, что должны покрывать дорожки в декабре.

Он сел напротив меня и просто улыбнулся. Так по-доброму, искренне, без толики фальша.

— Здравствуй, Людмила. — Голос в самую душу. Он согревает теплыми объятиями, как тот летний луч, все-таки разбивает крепкую стену. Она уже не такая высокая и толстая. Вот здесь пролегла трещина, а облицовка начала крошиться.

— Здравствуй.

Мы просидели довольно долго. За окном уже стемнело, а на улице прекратил идти дождь. Спустя несколько минут крупные хлопья снега легли тонким ковром на разбитый хрусталь. Он помог мне сесть а такси, потому что самостоятельно я ходила с трудом.

Я вспоминаю нашу первую встречу, а потом еще встречу, телефонные разговоры, как мы гуляли с ним по Александровскому саду. Мы не были друзьями, нет. Но почему-то хочется верить в то, что человек может просто стать тебе близким.

— Можешь не отвечать мне, но ответить себе, — отвлекаюсь снова на его голос, — Что ты ждешь от ваших встреч? От вашей игры?

Я допиваю кофе, хотя понимаю, что для такого напитка уже очень поздно.

Выходим вместе из ресторана как пара. Но мы ей никогда не были. Он подходит к своей машине, а я к своей. Несговариваясь, мы припарковали их рядом.

— Мистер М? — спешу я задать свой вопрос.

— Мистер М, — пробует на звучание свое новое имя, — А мне нравится, — улыбка.

— Ты моим девчонкам нравишься.

— Польщен. И где мы виделись?

— Нигде. Но я очень хорошо тебя описала, — облокачиваюсь на дверь. Прощаться не хочется. Мы можем говорить долго. И это мне нравится.

— Боюсь представить, — у него грудной смех. Глубокий, низкий.

— Я могу им твой телефон дать? — закидываю удочку, хотя прекрасно понимаю, что он не нуждается ни в чьем внимании и обожании.

— Чтобы они подрались?

— Черт, не подумала. А Тиндер? Есть? Я бы Зойке скинула твою страничку.

— Увольте, — на этом слове он открывает машину.

— Пока, Мистер М, — выделяю я его новое имя.

— Пока, Людмила.

Выезжаю первая. Но не задала свой главный вопрос. Опускаю стекло и прошу его сделать тоже самое.

— Женщину, которая любит, но которой разбили сердце, можно назвать безумной?

— Все мы немного безумны, Людмила. Вопрос только, куда заведет нас наше безумие. Почему ты спрашиваешь?

— А что, если я вижу теперь себя не Авророй, а Камилль? Она ведь сошла с ума.

Он долго всматривается в меня. Что-то подсказывает, что сам раздумывает над моим вопросом, моими словами. Ответ у него всегда четкий, емкий. В самую точку, самое сердце. Оно верное, но колкое.

— Ты уверена, что Камилль стала безумной от неразделенной любви? Мы примеряем на себя многие роли, Людмила. Просто помни кто ты есть на самом деле.

Мы выезжаем с парковки вместе. Мистер М едет направо, я же включаю левый поворотник. Путь до дома снова неблизкий. Я приезжаю за полночь. Мягкая кровать, такая же подушка и долгожданный сон. Только перед тем, как погрузиться в негу, читаю сообщение:

“В выходной первый раунд, балеринка. Готовься ”